МЕНТАЛЬНЫЕ ПОКРОВЫ

Итак, нисхождение в тело совершается не с помощью йоги, а самым наипростейшим образом: надо войти в то, что есть. Мы погрузимся вовсе не в чащу нервных волокон и вен, а в нечто другое, похожее на дремучий, непроходимый лес, на при­чудливые джунгли Амазонки. Чтобы заметить или даже пережить, прочувствовать клетку, нужно преодолеть окружающий ее очень плотный, гудящий многослойный хаос. Поверхностный пласт - слои интеллекта: в кем-то мы и живем. Это “верх” аквари­ума. Очевидно, что наши идеи, философии, религии и все прочее, чем “набит” слой интеллекта, не имеет ничего общего с телом. Но он привычен и близок нам, как воздух; мы просто не замечаем ни его самого, ни его колоссальной хаотичности. Нужно привести его к молчанию. Если хочешь смотреть сквозь толщу мутной жидкости, нужно дать ей отсто­яться. Поэтому успокоение ума - первый шаг. Ког­да же слой интеллекта становится более или менее “прозрачным”, с чрезвычайной четкостью, так как этому уже не мешает шумный маскарад высоких идей, величественных философских построений и благородных человеколюбивых прожектов, обнару­живает себя следующий - слой эмоционального ума. Он гораздо “прилипчивее” первого. Но и эмоции, какими бы прекрасными они ни были, также не имеют никакого отношения к телу. И потому следующей шаг - успокоение эмоционального ума. Дело это куда более трудное, похожее на партизанскую войну в пустыне. Но когда в этом слое установлены, пусть и не окончательно, ясность и покой, обнажа­ется третий - до этого он был смешан с первыми двумя - это чувственный ум, источник и “хозяин” наших реакций. И теперь продвигаться к телу все равно, что продираться через девственный, заболо­ченный, кишащий змеями лес. Мы еще не дошли до тела, но цель уже близка. Все, что есть в этом слое, - беспорядочно перемешанные усталость, сонли­вость, страх, боль, удовольствие, симпатия, антипа­тия, привязанность, отвращение, напряжение, рас­слабленность, - все это беспрестанно хаотично шевелится и бурлит. Здесь становится понятным, насколько в нас укоренились привычки, воздействие окружения, воспитание. И все-таки, эта жуткая каша опять же никакого отношения собственно к телу не имеет - это всего лишь еще одно наслоение. Третий шаг - установить прозрачность чувственного ума, что означает полнейшую отстраненность, нейтраль­ность, беспристрастность. Чуть поддался чувству, напрягся, ответил противодействием - пред тобой тотчас вырастает стена, и продвижение к телу тор­мозится: точно застреваешь в непроходимых джунг­лях Амазонки. Нужно “отодрать” от тела сеть реши­тельно всех реакций - и активных, и пассивных. Тогда тело становится раскованным, подвижным, воздушным, словно и не было прежнего бремени, как будто у него нет даже веса - в нем, действи­тельно, появляется фантастическая легкость, понемногу оно, в самом деле, становится “телом”. И вот тогда на пути к телу встает последняя преграда, четвертый слой - слой физического ума.

Когда “идущий” встречается с ним, он его не осознает, он совершенно не понимает где он, и что ищет в непроходимом дремучем лесу. Только потом, когда барьер уже преодолен, становится понятным, что он был и что он, в точности, собой представля­ет. Но в момент первой встречи - для Матери она тянулась годы, - этот барьер воспринимается как нескончаемый, неотвязный рой лихорадочных микродвижений, и толком неизвестно, попадешь ли на “ту сторону”, или итогом будет полное разложение тела; неизвестно даже, существует ли вообще “та сторона” у этого микроскопического ада, так глубо­ко “въевшегося” в тело, что освободиться от этого слоя, кажется, все равно, что “освободиться” от самого тела. Когда Франциска где Орлеана, при­шедший со стороны Анд, впервые спускался вниз по течению Амазонки, имени у нее еще не было, - была “река”, а вокруг лианы и крокодилы, и никто не знал, чем закончится его путь, Атлантикой или смертью; было даже неясно, что за земли он пере­секал. Да, быть картографом потом - это просто.

Приведем только самые существенные этапы “продвижения” к телу вплоть до того барьера, той черты, где начинается слой физического ума.

65. 247 - Простое наблюдение показывает: больше всего времени уходит на то, чтобы выяс­нить для сознания, что надо изменить, и войти в сознательный контакт [с объектом изменения], ко­торый сделает изменение возможным.

Сколько же времени понадобилось приматам, чтобы в конце концов “сообразить”, что и важней, и полезней не болтаться на ветках, а посидеть в одиночестве где-нибудь на тихой полянке, задумчи­во глядя... в никуда?

66. 303 - Чтобы познать тело на опыте, пере­жить его, нужно жить в теле! И почему только древние мудрецы и святые не знали, что делать с телом? Они уходили из тела для своих медитаций, оставляя его за ненадобностью.

63. 108 - Это грандиозная битва против тыся­челетних привычек.

59. 195 - Когда, наконец, добираешься до тела и пытаешься продвинуться на какой-то шаг - да что там на шаг: просто сдвинуться с места - все начинает “кусаться”, как будто наступаешь на му­равейник.

56. 276 - С той самой минуты, как вы решили двигаться вперед, вас встречает сопротивлением все, что не желает вашего продвижения - и в вас и вовне.

58. 256 - Путь от обычного состояния тела - т.е., практически тотальной бессознательности, при вечной для нас потому, что “так уж мы устроены”, - к полному пробуждению сознания, отклику всех клеток, всех органов и функций тела - долог… Возможно, на него уйдет не одна сотня лет - столетия непрестанного труда.

53. 1410 - Смерть - вовсе не неизбежность, это несчастливая случайность, обидное событие, которое совершалось всегда и совершается по сей день (во всяком случае, по видимости это происхо­дило всегда и происходит до сих пор). Мы задались целью одержать победу над этой “печальной необ­ходимостью” и полностью преодолеть ее. А это битва, настоящая битва против всех законов При­роды, коллективных внушений, земных привычек существования, битва столь беспощадная и страш­ная, столь грандиозного размаха, что если ты - не первоклассный воин, готовый на все и ко всему, то не стоит и появляться на поле сражения. Здесь нужен героизм в полном смысле этого слова, аб­солютное бесстрашие, потому что на каждом шагу и в любое мгновение приходится вступать в бой решительно со всем, что уже так основательно утвердилось. А это не очень-то приятно. Даже на индивидуальном уровне это битва с самим собой, потому что если вы хотите, чтобы ваше физическое сознание было способно на физическое бессмер­тие, вы должны освободиться от всего, что пред­ставляет собою ваше нынешнее физическое созна­ние, а для этого - вести непрестанную битву, во всякое мгновение, без передышки. Ведь ваши чув­ства, ощущения, неприятия, что составляют, собст­венно, ткань физической жизни, - должны быть преодолены, преобразованы и освобождены от всего, что существует в силу привычки. Так что в этой бесконечной битве даже не тысячи, а милли­оны противников.

64. 3010 - Теперь уже само тело начинает понимать: решительно ВСЕ, что бы ни случилось - это помощь в продвижении. Все, что происходит, служит достижению того истинного состояния в клетках, которое им необходимо, чтобы реализация полностью завершилась. Все - даже потрясе­ния, даже боль, даже явные физические наруше­ния, - все служит этому. И лишь когда тело, по своей глупости, воспринимает происходящее с не­гативной стороны, все значительно осложняется.

60. 281 - Трудности возникают из-за самых ничтожных мелочей, на первый взгляд совершенно незначительных, но препятствующих продвижению. Достаточно ничтожной причины - пустяка, одного слова, легкого недомогания одного из окружаю­щих, - чтобы все остановилось и свело на нет проделанную работу. Можно подумать, что тело сохраняет форму, благодаря определенной кон­центрации, и что без нее, без этой жесткости жизнь тела была бы невозможна. Но это не так! Тело - воистину, чудеснейший инструмент; оно обладает способностью расширяться, становиться обширным как вселенная; тогда во всем - в каждом жесте, движении, в самом незначительном действии - царит чудесная гармония и пластичность. А потом, вдруг из-за какой-нибудь ничтожной глупости - легкого дуновения, - из-за сущего пустяка тело “забывает” - оно уходит в себя, зажимается из страха потеряться, раствориться в небытии. И на­чинай все с начала.

61. 157 - Стать святым или мудрецом, в конце концов, не так уж и трудно. Но супраментальная трансформация... О! это совсем другое дело!.. Ведь еще никто не прошел этим путем; Шри Ауробиндо был первым, но он ушел, так и не рассказав о том, что он делал. И теперь я, точно в джунглях, пытаюсь проложить дорогу - какое там в джунг­лях! - гораздо хуже... Постоянное ощущение, что ничего не знаешь. Если посмотреть с материаль­ной, химической, биологической, медицинской то­чек зрения - что нужно делать? Не думаю, чтобы хоть кто-нибудь ответил мне на этот вопрос (мо­жет, и есть такие люди, но мне, во всяком случае, они неизвестны). Если взять традиционную йогу, то там все очень просто: тебе известно, что нужно делать, и ты делаешь это, вот и все, в этом нет ничего сложного; но преобразовать материю! Что надо делать? Как? Каким путем двигаться? Да и есть ли он вообще, этот путь? Существуют ли какие-нибудь методы? Похоже, нет. Словно для того, чтобы не раздавить меня, капля за каплей раскрывается моему сознанию вся необъятность, грандиозность этого дела... Вся духовная жизнь людей всех времен и народов со всеми их устрем­лениями, усилиями со дня их появления - пред­ставляется рядом с этим ничтожным, как детская игра. И притом эта работа неблагодарна: ни зри­мых достижений, ни опытов, наполняющих ра­достью и восторгом - тяжелый труд среди мерзости и грязи. Слепой путь в никуда по дикой местности, полной ловушек и преград. Глаза завязаны и ни­чего не известно.

Нужно закрыть глаза ума, чтобы открылись гла­за тела.

60. 165 - Там, наверху, все прекрасно, а внизу - клоака. В сущности, эта работа - вечное сраже­ние с мелкими, совершенно незаметными вещами: привычки существования, чувствования, реакции и так далее...

69. 2712 - Когда речь заходит о материаль­ном, образованные люди инстинктивно придержи­ваются того взгляда, будто здесь все известно, изучено вдоль и поперек; будто все материальное существует и действует на основании установлен­ных законов. В этом-то и заключается их слабость. Мое тело сейчас начинает понимать, насколько несостоятелен взгляд на вещи, покоящийся на про­тивопоставлении “хорошего” и “плохого”, “добра” и “зла”, “света” и “тьмы”. Все наши суждения, все представления о материальной жизни строятся на основе этих противоречий. Необходимо, чтобы даже физическая часть нашего существа, которая, каза­лось бы, хорошо научилась ориентироваться в ма­териальном мире, поняла, что ее знание об этом мире и образ существования в нем не истинны. Так, например, новое сознание постоянно “под­трунивает” над телом: “Ну хорошо, ты “ощущаешь”, а на чем основано твое “ощущение”? Тебе кажется, что ты знаешь, но знаешь ли ты в дейст­вительности, что за этим стоит - и так даже в мелочах. Через ежеминутный опыт мне наглядно показывают, насколько мы заблуждаемся, когда в своих действиях опираемся на приобретенные “знание “мудрость”, Жизненный опыт”. Должна быть какая-то ДРУГАЯ основа.

58. 105 - Тебя избивают и так, и сяк, без передышки, пока до тебя не дойдет... - пока не войдешь в то состояние, когда твое тело есть все тела.

Достаточно малейшей реакции “я”, как выраста­ет стена между собой и другими - это принцип развития всей нашей истории, начиная с однокле­точного, которое впервые соорудило себе защитную мембрану.

60. 1211 - Все более всеобщее и целостное приятие всего и вся, полное самозабвение... Толь­ко здесь ощущаешь, насколько ребенком нужно стать. Думать же: “Ах, как бы я хотел быть таким! Ах, нужно быть этаким!” - только напрасно терять время.

Да и как узнаешь, к чему стремиться, чтобы достичь следующего вида?

60. 1712 - Иногда возникает ощущение: “Вот оно! Я что-то нашла А потом все уходит - и снова тяжелая, изнурительная работа. Временами ясно понимаешь, что летишь в пропасть, - в букваль­ном смысле слова, в пропасть... И не знаешь, как выкарабкаться. Такое состояние может длиться недели. Но самое главное, пропадает возмож­ность всякой оценки: “важное”, “неважное”, - ни­чего этого больше нет. И остаешься вот так... ни с чем. Никакой “шкалы ценностей” нет! Она сущест­вовала исключительно благодаря нашей менталь­ной глупости. На самом деле, либо нет ничего важного, либо ВСЕ одинаково важно. Сметаешь пылинку, или пребываешь в экстатическом созер­цании - это явления одного порядка.

Задумаемся: что “важно” для будущего вида? Нужно стать и быть, чтобы знать. Копчик, совершенно не нужный нам, - он ведь остался от очень важного для обезьян органа.

62. 610 - Здесь все понятно: если бы дело было только в том, чтобы, полностью остановив одно, дать ход другому, все было бы довольно просто. Но удержать живое тело, сохранить его работоспособность притом, что в нем устанавливаются новые принципы жизнедеятельности - вот это действительно тяжело. Особенно, если это ка­сается сердца, которое должно быть замещено центром Силы, огромной динамической силы В какой МОМЕНТ остановить циркуляцию крови и пустить в ход Силу?.. Ответить непросто. В обыч­ной жизни сначала обдумываешь, а потом дела­ешь - здесь же все наоборот! В этой жизни сна­чала нужно сделать, и только потом, много позже становится ясно, что именно ты сделал. Делать приходится, не задумываясь. Размышления ни к чему хорошему не приведут: ты сразу же вернешься в старую колею.

62. 3010 - Это настолько необычно, что непо­нятно даже, движешься ты куда-нибудь или сто­ишь на месте. Тебе не известно, ни куда ты идешь, ни куда тебе надо прийти. Происходит столько всего, но то ли это, что нужно для работы? А может ты уже сбился с пути? Ничего не известно. Ясно будет только в конце.

63. 226 - Переходный период не очень прия­тен, в том смысле, что ни тех сил и способностей, что были прежде, ни новых, которые предположи­тельно должны были появиться, не чувствуешь - я как раз на полпути, уже не здесь, но еще и не там. И много такого, от чего только диву даешься, и глаза расширяются от изумления: “А, так вот оно, значит, как!” И в то же время такие физматы-ограничения, так устаешь от всего...

71. 2912 - Кратчайшим путем для меня было... (как бы поточнее выразиться?) возрастание чувства собственной бессодержательности - несуществова­ния. Ничего не знать, не хотеть, не мочь... Только нельзя допускать страх - если он появляется, про­цесс становится невыносимым. К счастью, моему телу страх неведом.

65. 1010 - Трансформации физического пре­пятствует именно то, что обычно считается неваж­ным, мелким, недостойным внимания. Именно из-за такого пренебрежительного отношения мелочи становятся тяжелейшими препятствиями. Я имею в виду людей с Просветленным сознанием, живу­щих в истине, людей с искренней устремленностью, которые никак не могут понять, почему столь силь­ное стремление приносит столь скудные результа­ты. Теперь мне понятно: дело в том, что они не придают должного значения этим самым Мелочам А те принадлежат сфере подсознательного и не препятствуют вашей свободе в сфере разума, чувств и ощущений, даже импульсивных побужде­ний, но на чисто физическом уровне делают вас рабом. Все это нужно разрушить. Ведь это просто устоявшаяся привычка, не более того. Но, боже мой, как она цепко держит, как засасывает!

67. 267 - Наш мир можно смело назвать ми­ром дурных привычек.

67. 28 и 19 - Тяжкая, изнурительная, нескон­чаемая работа, невидимая и почти неощутимая... Поле грязной битвы.

65. 257 - Вот, что я называю искренностью: суметь во всякое мгновение поймать себя на том, что ты опять в старой, прежней глупости.

65. 121 - В прежние времена вам говорили: “Оставьте этот мир”. Но так поступать мы не вправе - это против нашей работы! Ты ведь знаешь, я добилась почти абсолютной свободы по отноше­нию к телу, я даже могла совершенно не чувствовать физической боли; теперь же, подумай только, я даже не имею права оставить свое тело! Даже когда очень больно, когда очень трудно и гово­ришь себе “Господи, уйти бы сейчас в то блажен­ное состояние”,- я не получаю разрешения. Я должна оставаться в теле. Вся работа должна быть выполнена в ТЕЛЕ.

60. 2611 - Здесь все не так, как в обычной жизни... Бывают моменты (они могут длиться три-четыре, иногда десять минут), когда мне вдруг делается невыносимо плохо, и есть все основа­ния считать, что вот-вот наступит конец. На самом деле, через этот опыт нужно пройти, чтобы обрести необходимую силу. Понимаешь, только в такие “моменты когда по всем законам логики обычно­го физического мира конец неминуем, можно ух­ватить ключ. И через все это нужно пройти, не дрогнув. Сколько их еще понадобится, этих “мо­ментов”? Не знаю, я прокладываю путь.

Очевидно, в какой-то момент истории рептилии необходимо было пережить судороги, боль, чтобы в последних конвульсиях обрести то главное, что по­могло ей стать птицей.

69. 35 - С точки зрения нового сознания обыч­ная человеческая жизнь стоит на трех китах - смерть, еда, деньги; это три главных доминанты, вокруг которых все и крутится: есть, умирать, до­бывать деньги. Но для нового сознания это - чисто временные явления, неглубокие и недолговечные, соответствующие Переходному состоянию. Вот почему оно и учит тело существовать иначе.

61. 125 - Даже самые прекрасные моменты в жизни, когда человек переживает бессмертное со­знание, входит в соприкосновение с истиной... это приятно и хорошо, но не ТО. В чем подлинный СМЫСЛ жизни? Что такое жизнь? Что за ней стоит? Зачем Господь создал все это? Какова цель его пути?.. Очевидно, какую-то тайну он хранит. И я хочу, хочу раскрыть ее. Почему мир такой, какой он есть? Очевидно, не потому, что он таким и должен быть - он такой, чтобы стать другим Я так хочу этого!

62. 2311 - Всякий шаг вперед неизбежно вы­нуждает делать шаг назад - не назад даже, а во тьму, а в чисто физическом плане это выглядит ужасно. Словно касаешься самых основ бессозна­тельного, косной материальности.

63. 218 - Я не знаю, последняя ли это битва, но она уже идет в самых глубинах... на уровне, так сказать, первой субстанции; Жизнь использова­ла ее, но она сама неспособна ни ощутить, ни хотя бы подступиться к причинам этой Жизни. По-мое­му, сражение идет уже у самого “дна” бездны. Был момент, когда мной овладела безмерная щемящая тоска: я была в полном ничто, откуда не было выхода. Выйти было невозможно именно потому, что кругом было ничто. В какое-то мгновение давление стало настолько мощным, что... я заду­малась: а не разнесет ли меня в клочья? Вот, что лежит в основе материализма.

И тогда Мать вдруг поняла, что за барьер стоял перед ней:

61. 157 - В телесном подсознательном разом поднялись все трудности. Так и должно было случиться - и то же, без сомнения, пережил и Шри Ауробиндо - теперь я поняла! И ты знаешь, это дело совсем нешуточное! Раньше я не понимала, почему он подвергался столь яростным нападениям - и только теперь мне все стало ясно, потому что в точности то же самое сейчас происходит и со мной. Источник агрессии - не сознание тела; я бы сказала, что это телесная субстанция в том ее виде, в каком она была сформирована в свое время разумом, первое движение разума в Жизни. Она-то, первая “металлизация” материи, собствен­но и была переходом от животного к человеку. Именно в “ментализированной” субстанции что-то упирается, и поэтому, естественно, и происходят беспорядки и нарушения.

Мы вышли на опушку человеческой жизни; пе­ред нами - то, чего нет в жизни животного, - источник всех трудностей человеческой жизни, че­ловеческого неведения, боли, страданий, обособ­ленности, болезней, одним словом, всех тех “бед”, которые, в конце концов, содержат в себе реальную силу, дающую нам возможность освободиться, ибо они же и заставляют нас идти вглубь, чтобы найти подлинный выход, ключ. Это физический ум. Пер­вая “металлизация” материи. Препятствие, барьер, и в то же время - переход к еще более радикальному открытию, открытию еще более глубокого слоя - клеточного разума. В последнем заключена сила, которая позволит разрушить не только древние “при­вычки” к несчастьям, свойственные человеческому виду, но и привычки, присущие любому виду, и, наконец, - древнюю привычку к смерти.

ФИЗИЧЕСКИЙ УМ

Открытие физического ума имеет поистине необычайную важность. А между тем он находится у нас под самым носом, без конца жужжит нам в самое ухо и управляет всеми, даже мельчайшими движениями нашего существа. Мы просто его не замечаем, а если и замечаем, то он нам кажется таким смешным и незначительным, что мы попросту отмахиваемся от него, как от назойливой мухи или же заглушаем гвалтом своих возвышенных мыслей, возвышенных чувств и прочих человеческих возвы­шенностей, которые рано или поздно рассыпаются в прах именно потому, что мы упорно пренебрегаем этим ничтожным одержимым созданием. Величайшее открытие - это открытие того, что мешает. Если бы каждому виду было известно, что препятствует по­явлению нового более совершенного вида, то все его старые ценности были бы вмиг низложены и начался бы поиск пути к следующему виду. Но сначала совершенно необходимо почувствовать себя “неуютно” в шкуре старого вида, начать в ней зады­хаться. И в этом наша привилегия по отношению к остальным животным, беззаботно резвящимся в сво­ем замкнутом мирке-аквариуме, который им нет никакой нужды покидать. Если бы рыбы однажды не начали задыхаться в пересохших водоемах, им ни­когда не удалось бы открыть легочного дыхания, их плавники никогда не превратились бы в лапы, и амфибия так и не появилась бы на свет. Только физический ум и удушает нас - незаметно, непре­станно и беспощадно. Вот, где наша тюрьма. Вот, где стены человеческого аквариума. Чтобы выбрать­ся из него, нет нужды в сверхъестественных мутаци­ях; нужно просто как следует задохнуться, чтобы начать искать выход. Возможно, для нашего вида время удушья уже наступило.

Хотя бы “высшая”, если можно так выразиться, часть физического ума нам знакома: она, подобно неугомонной, беседующей с самой собой старушке, без конца твердит мелкие, пустые мысли, касающие­ся чисто житейских проблем материальной стороны жизни. Если физический ум не приструнить, то он, как испорченная пластинка, будет часами без устали бормотать: “А дверь-то ты закрыл? Иди-ка, посмотри на всякий случай...”,- хотя ты прекрасно знаешь, что с дверью все в порядке. Он будет тщательно перемалывать решительно все: малейший жест, об­рывок фразы, легкую запинку при подъеме по лес­тнице, - он с безукоризненной точностью вспомнит об этом и двадцать лет спустя. Памятливость его неумолима. Физический ум тончайшей паутиной оплетает каждый “уголок” материи; любое событие оставляет в нем свой след, и он вспоминает об этом до бесконечности. Мы опутаны этой паутиной вплоть до тончайшего нерва, вплоть до каждой клеточки. По сути дела, мы сотканы и укутаны физическим умом. Мертвой хваткой он держит нас в своих тисках; без него, возможно, ничто не напоминало бы нам, что мы люди, т. в. существа, навсегда при­кованные к миру материи и смерти. Но такова уж у него работа - держать нас в упряжке.

Другим его “достоинством”, отчасти известным нам по его проявлению в “высших”, “видимых” сло­ях, является страх. Он боится решительно всего и вся: “Осторожно, ты забыл надеть шарф, можешь простудиться... Осторожно, ты слишком быстро бе­жишь, можешь сломать ногу. Ах, осторожно, нельзя так перенапрягаться, сердце заболит...” то нельзя, это нельзя: физический ум - одно сплошное “нель-зя-никак-невозможно”. Даже если на самом деле ты можешь, физический ум не даст ничего сделать - потому и получается, что “ты не можешь”. Он - неусыпный страж аквариума. “Но ведь доктор ска­зал, и профессор говорил, и в энциклопедии напи­сано, а вот еще сельский староста, священник, биолог - сам-то подумай”. Словом, все так говорят и никуда от этого не уйти. Логика физического ума всеобъемлюща, непогрешима и неумолима; в “здра­вом смысле” равных ему нет. Это великий тюремщик всех видов: “Послушай, тебе не вырваться из аква­риума, да и куда? По ту сторону нет материи, нет воды, одна лишь смерть да рыбьи духи - впрочем, и их там нет: там ведь не поплаваешь, его ни потрогаешь, ни увидишь, стало быть...” Такая логика ведет нас прямиком в логово смерти. Вообще, все движется туда. Выходит, назначение физического ума - не сохранение вида, нет, а сохранение смер­ти. Только прислушайтесь к его тихим причитаниям: чуть оцарапаешься: “Ой, а вдруг будет заражение?” - не успеет кто-нибудь чихнуть в Москве: “Ай, а вдруг будет война?” Он постоянно ожидает все мыслимые и немыслимые катастрофы, болезни, несчастья и конечно же смерть, о! это в первую очередь. “Но ведь это же БОЛЕЗНЬ, НЕИЗЛЕЧИМАЯ болезнь... НЕОБХОДИМО принимать такие-то и такие-то ле­карства, нужно делать то-то и то-то... и ни в коем случае не то и не то...” Мы сверху донизу опутаны, коварно и безжалостно, невидимыми сетями. И сети эти - “страх перед всем и вся”, утвердившийся в самых глубинах материи. Это память или тоска по безмятежному и нерушимому покою камня, по срав­нению с которым жизнь с ее постоянной угрозой смерти, опасностями - настоящая катастрофа. Ну а смерть - это все-таки какой никакой, но покой. Вот физический ум и прядет непрестанно невидимую пряжу смерти, пока не достигает своей цели; тогда-то он скажет: “Ну вот, я же говорил.” И то сказать, не будь смерти, что сталось бы со всей грандиозной пирамидой церковников? Что стали бы делать био­логи, философы и вся остальная братия? Подумать только: они все живут за счет смерти. Физический ум - хранитель закона смерти. Когда говорят “за­кон”, понимать надо “смерть”. Да, евангелие смерти, от первой до последней буквы. Лучше всего можно увидеть, как действует физический ум, если понаб­людать за поведением больного, страдающего бо­лезнью Паркинсона. Человека мучает беспрерывная дрожь, и всякий раз, когда он пытается сделать нормально хотя бы один шаг, спотыкается; он про­бует еще раз - этот тип ему неизменно внушает: “Ну не можешь ты - ведь ты это прекрасно видишь - не можешь ты ходить”,- и так до тех пор, пока человек окончательно не уверится в своей болезни. Физический ум - мастер разного рода внушений. Тут начинаешь понимать, сколь велика его гипноти­ческая сила. Только из-за неумолчного гвалта наших “возвышенных” мыслей мы не замечаем всемогущества этого крохотного шептуна. И правда, именно на него воздействуют все так называемые целители и профессиональные гипнотизеры, когда им удается избавить вас от боли, от которой в нормальном состоянии вы кричали бы благим матом, или когда они заставляют вас совершать “невозможное” вопре­ки всем вашим “не могу”: они попросту на какое-то время заставляют замолчать физический ум. По сути дела, все врачи воздействуют на физический ум - порой чтобы исцелить болезнь, но куда чаще - чтобы ее упрочить. С высоты собственного сознания мы можем сколько угодно потешаться над этим сме­хотворным, вечно трясущимся от страха занудой, но мы его в дверь - а он в окно. Он и дальше будет потихоньку плести свои драгоценные маленькие смерти, болезни, несчастья, пока однажды, наконец, не получится одна большая, “покойная” и уже неми­нуемая смерть. Однажды, он окончательно ловит нас в свои сети. В живой материи присутствует неудер­жимая тяга к покою минералов. В ней живет неис­требимая память, уводящая нас к заре веков... быть может, память о том первородном состоянии мате­рии, когда под видимостью величайшего бессилия скрывалась величайшая сила, а за внешней неподвижностью таилось бесконечно быстрое движение атомов. Если смерть - препятствие для существова­ния видов, значит, она является ключом к чему-то еще. У всякой преграды имеется две стороны, и если есть что-то по одну сторону, значит, что-то есть и по другую. Непреодолимо только то препятствие, которого не замечаешь.

Кратко остановимся на некоторых этапах пути, которым двигалась Мать, пытаясь преодолеть пос­ледний слой. Он укутывает нас плотно и герметич­но; если можно так выразиться, он “запечатывает” нас в смертном образе человеческого существова­ния. “Жуткая вещь”, говорила Мать. Мы и в самом деле замотаны в четыре слоя сетей, наложенных одна на другую. Первая, с относительно крупными ячейками - интеллектуальный ум, вторая - поплотнев и “полипче” - эмоциональный, затем почти сплошная сеть чувственного ума и, наконец, сеть с микроскопически мелкими ячейками. А под всем этим находится тело - совершенно неизвестное нам, чья реальность полностью ускользает от нас, потому что все, что исходит от “тела”, искажается и фальсифицируется четырьмя сетями: по сути дела, знакомое нам тело - творение этих слоев. Так что же под ними? Биологи могут сколько угодно толко­вать об энзимах и молекулах ДНК, но это все равно, что рассуждать о природе человека, взяв за образец несчастного, на веки вечные заточенного в темницу. Дайте ему волю вместо тьмы подземелья и тогда поглядим, как будут себя вести его атомы и молеку­лы, и не окажутся ли наши “строгие законы” всего-навсего законами тюремного содержания.

54. 103 - Они скорее умрут, цепляясь за свои привычки, чем согласятся расстаться с ними и жить без смерти.

57. 55 - Можете быть уверены, что вам не удастся преобразовать тело, не преобразовав преж­де ум. Попробуйте и посмотрим, что у вас получит­ся! Да ведь вы даже пальцем не можете шевель­нуть, сказать одного слова, сделать одного шага без помощи ума. Как же можно надеяться тран­сформировать тело, если ум остается прежним?

58. 105 - Одним из самых серьезных препятст­вий является то, что внешнее, невежественное, лживое сознание принимает за непреложную истину все так называемые законы физики с их неру­шимой причинно-следственной связью, а также все научные открытия. Оно принимает их как неоспо­римый факт, причем это происходит настолько автоматически, что мы этого даже не замечаем. Когда речь заходит о таких движениях человечес­кой природы, как гнев, желание и т. а., мы пони­маем, что они неправильны и должны исчезнуть. Но когда дело касается “материальных” законов, - существования тела, например, его потребнос­тей, здоровья, питания и всего остального, - то для нас это имеет такую конкретную, незыблемую, основательную и фундаментальную реальность, что нам кажется, будто тут и спорить-то абсолютно не о чем.

61. 173 - Каждый из нас, как узник в тесной темнице, замкнут в своей маленькой формации ментального, конструирующей повседневную жизнь.

67. 2110 - И, кроме того, все эти древние внушения, все эти атавизмы человеческого про­шлого: будь разумным, будь осторожным, будь сообразительным, будь предусмотрительным - ох!.. - вся эта ткань обыденного человеческого равно­весия. Но какая жуть Клетки набиты “мыслями”.

Клетки “ментализированы” или, иначе говоря, загипнотизированы, а еще лучше - затерроризированы главным надзирателем.

... Таковы в основном все “мысли”, переполня­ющие сознание клеток. И они идут не только от собственного образа жизни, не от собственного опыта, но и от образа жизни родителей, пра­родителей, окружающих и... о!

68. 2610 - Вот уж действительно, ад. Только потому, что существует Возможность (иное состоя­ние, за стенами тюрьмы), это еще можно как-то переносить, иначе... Понимаешь, все слои бытия находятся в таком виде, словно их как следует взбили (знаешь, как делают крем?); так вот, толь­ко потому, что все слои основательно перемешаны в одну общую массу, эта “жуткая вещь” разбавле­на, и с ней еще можно жить. Но если ее отделить... Нет никаких сомнений, что если бы это можно было как-то переносить, ни о каком изменении не могло бы быть и речи.

В этом последнем “на подступах к телу” слое, “чистом”, отделенном от всех остальных слоев и жила Мать, пытаясь отыскать “переход”.

62. 63 - Это сознание тупо, инертно; кажется, что оно неспособно ни на какие изменения и абсолютно невосприимчиво; пройдут тысячи и мил­лионы лет, а в нем ничто даже не шелохнется. Чтобы хоть как-то расшевелить его, нужна хоро­шая встряска, вот что поразительно! Более того, та ничтожная крупица воображения, которой оно наделено, и та вечно занята катастрофами. Если оно что и предвидит, то всегда только самое пло­хое, причем самого ничтожного, самого гадкого, самого мерзкого качества; поистине, это самое отвратительное состояние человеческого сознания и материи. А я оказалась в самой гуще; уже несколько месяцев я живу там, и способ моего существования там - прохождение через все воз­можные болезни.

65. 247 - Материальный ум обожает катастро­фы, он притягивает их к себе и даже сам создает. Он нуждается в сильных потрясениях, чтобы оч­нуться от собственного бессознательного. Все бес­сознательное, инертное вечно испытывает потреб­ность в “острых” ощущениях, чтобы встряхнуться и пробудиться от спячки. Следствием такой потреб­ности является нечто вроде притягивания подобно­го рода вещей или нездорового воображения - материальный ум постоянно рисует себе картины всевозможных бед, несчастий, открывая тем самым дверь для любых негативных воздействий. При малейшей боли сразу же: “Ой, а вдруг это рак?”

68. 910 - Это миры внушения. Нахлынет одна волна, и мир кажется отвратительным и пугаю­щим, придет другая, и все наполняется радостью и очарованием, а с третьей все становится просто великолепным...

63. 38 - Физическая субстанция или, точнее, простейшее сознание, находящееся в физической субстанции, подвергалось столь жесткому воздействию, что ему крайне трудно поверить, что все может быть совсем иначе. Я убедилась на опыте:

всякий раз, когда высшая Сила, высший Свет совершенно конкретно и ощутимо воздействует на физическую субстанцию, она сама каждый раз переживает это как неповторимое чудо, и как будто спрашивает в крайнем изумлении: “Нет, в самом деле, неужели так бывает?” Это напоминает мне реакцию собаки; знаешь, ее всю жизнь били, и ничего, кроме побоев, она уже не ждет. Такая вот печальная картина. В физической субстанции присутствует своего рода страх перед ментальной силой. При малейшем воздействии у нее словно вырывается крик: “Нет-нет, хватит! только не это!” Будто ментальная сила - причина всех ее несчас­тий. Для физической субстанции ментальная сила - это что-то очень жесткое, черствое, непреклон­ное и безжалостное - черствое и бездушное, со­вершенно лишенное истинной вибрации. Она вос­принимается как враг. А сегодня утром в видении и ощущении я пережила весь эволюционный про­цесс перехода от животного к человеку, а потом вернулась к тому состоянию, в котором пребывали первые люди, когда их жизнью, деятельностью, всеми их движениями управлял еще не ум, а другая сила, которую я воспринимала как силу-свет, абсолютный свет без тени, несущий в себе абсолютный покой. В этом покое была такая гар­мония, такая теплота, мягкость и нежность, о!... Это высший покой!

Не ностальгическая тяга и возвращение к по­кою минерала, но покой самих клеток в безгранич­ной, без стен, беспредельности.

“Освобождение” находится в теле.

64. 710 - Одна из основных трудностей, с которой сталкиваешься, опускаясь на уровень материи, состоит в том, что материальное сознание или, другими словами, разум в материи, формиро­вался в очень сложных условиях - приходилось постоянно бороться, преодолевать бесконечные трудности, препятствия, страдания. Он так сказать, “возделан” этими трудностями, что не могло не сказаться на нем: пессимизм и привычка всегда ожидать самого худшего - это, конечно, самое большое препятствие. Мне приходится постоянно следить за тем, чтобы не дать ходу пессимизму, сомнениям, больному воображению, рисующему самые страшные перспективы, устранять все это, преобразовывать. Сколько раз бывало так, что в ту самую минуту, когда боль становится особенно острой, когда кажется, что дальше терпеть невоз­можно, внутри клеток происходит какое-то едва уловимое движение: они начинают взывать о по­мощи... и все сразу прекращается, боль полностью проходит. Вместо нее приходит состояние полного блаженства. Но первая же реакция бестолкового материального сознания - “Интересно, а долго ли это будет продолжаться?” Естественно, все рушит­ся. Приходится начинать с начала.

58. 105 - Как только тело становится созна­тельным, оно осознает собственную ложь! Оно осознает и тот, и этот, и другой, и третий, и пятый, и десятый законы - кругом одни “законы”! “Мы подвластны законам физики: в результате того-то произойдет то-то и то-то..., а если вы сделаете то-то, это повлечет за собой то-то...” “Нет!” - доно­сится из всех его пор! Нужно только понять, что все совсем не так, что это - НЕПРАВДА! Это абсолют­ная ложь. Если бы только люди могли пережить тот опыт, который был у меня несколько дней назад...

Иногда ячейки сети открываются и позволяют проникнуть иному состоянию, которое кажется та­ким же чудом, каким бежавшему из тюрьмы, вероят­но, видятся зеленые просторы полей:

... Этот опыт показал мне Высшее Знание в действии: оно полностью устраняет все следствия - как минувшие, так и те, что должны проявиться в будущем...

А дальше просто поразительно:

... У каждой секунды своя собственная веч­ность и свой собственный закон - закон абсолют­ной истины.

А затем ячейки сети снова закрываются.

65. 107 и 48 - Должно тебе сказать, что врачи приносят большой вред своим пациентам, создавая у них неверные представления о состоянии их здоровья. Их слова застревают в голове и ждут удобной минуты; они могут сказаться на человеке лет десять спустя. Врачи обладают огромной гип­нотической властью над материальным сознанием людей, которая... вызывает некоторые беспокойст­ва. Врач кристаллизует болезнь, придает ей осно­вательность и конкретность, а потом ставит себе в заслугу, что вылечил ее... когда это ему удается.

60. 2510 - После тщательных наблюдений я увидела, как велика власть мысли над телом - просто невероятно! Люди не представляют себе, насколько она сильна. Любая, даже подсознатель­ная, а иногда и вовсе несознательная, мысль ока­зывает воздействие на тело и приводит к совер­шенно немыслимым последствиям. Уже два года я тщательно изучаю этот феномен - даже не верит­ся! Любые наши реакции, ментальные, витальные, самые мелкие и незначительные, представляющи­еся обыденному сознанию абсолютно несуществен­ными, действуют на клетки тела и могут вызвать расстройство. Но я глубоко уверена, что если удас­тся подчинить себе весь пласт физического ума, то станет возможно ВСЕ; это даст полную власть над телом. Физический ум - не Фатальность, не под­дающаяся с нашей стороны никакому контролю, не “закон Природы”, перед которым мы бессильны. Два года я провожу опыт за опытом, вникая в мельчайшие детали, на первый взгляд ничтожные и ненужные. Нужно не гнаться за быстрыми и впечатляющими результатами, а понять, что толь­ко вот такая невидимая для глаз работа, когда хотя бы в небольшой группе клеток будет достиг­нута истинная позиция сознания, может помочь найти ключ.

60. 511 - Сейчас я работаю в одной из низших областей сознания, в той части, которая живет в постоянных страхах, тревогах, опасениях, беспо­койствах... Это действительно страшно, можешь мне поверить. И мы все носим в себе! Мы и не замечаем ничего, но эти кошмары - в нас: тру­сость, из-за которой болезнь мигом овладевает нами. Корни уходят в подсознание клеток, поэтому изменения можно достичь только на этом уровне сознания. Но там нас ждет еще не один тяжелый час, ты знаешь.

63. 196 - Такое ощущение, что проблема под­ступает все ближе и ближе. Я говорю о работе в области физического или материального ума. В поисках пути я опускаюсь все ниже - выход в низших сферах, но его-то я пока и не нахожу. Путь, который я пытаюсь отыскать, постоянно ве­дет вниз, все ниже и ниже - никогда наверх, а только вниз, всегда только вниз. Когда это кончит­ся... одному богу известно.

60. 1312 - На дне все просто бурлит. Как сломать автоматизм этих идиотских, вульгарных и даже трусливых реакций? Они действительно чисто автоматические: воздействию сознательной воли они неподвластны. С ними-то непосредственно и связаны все болезни тела. Я сейчас нахожусь в самом сердце этой проблемы.

Вскоре “проблема” обозначилась совершенно четко. Со всей ясностью, “в полный рост” на пути встала стена. Но коль скоро ты знаешь, что это стена, у тебя появляется ключ. Интересно, что об­наружить “стену” Матери помог человек из ее окру­жения, страдающий болезнью Паркинсона.

65. 1812 и 63. 1811 - Если материальный ум захватывает какая-то идея, то он становится одер­жим ею и уже просто не может от нее освободить­ся. Именно это и происходит при всех заболевани­ях, в том числе и при болезни Паркинсона. Неп­рекращающаяся дрожь больного - это одержимость идеей, своего рода гипноз, сопровождаемый стра­хом материи. Здесь совокупность двух причин: одержимость идеей и страх, - они и порождают болезнь. В древних Писаниях такое состояние срав­нивали со скрученным в кольцо собачьим хвостом. И это действительно так: это своего рода СКЛАДКА: как ее ни выправляй, она с тупой автоматичностью возвращается в прежнее положение. Ты ее раскру­чиваешь, а она сгибается опять: как только ты ее отпускаешь, она возвращается в начальное состо­яние. Это крайне интересно, но очень печально. Таков механизм ВСЕХ болезней, всех без исключе­ния, независимо от их внешнего проявления. Внеш­няя форма - лишь один из способов проявления ОДНОГО И ТОГО ЖЕ, поскольку одно и то же может проявляться бесчисленными способами. И вот, ког­да аналогичные “складки” имеют аналогичные проявления, врачи называют это “такой-то болезнью”... КЛЕТКИ ТЕЛА НАХОДЯТСЯ В ПОЛНОМ ПОДЧИНЕНИИ У МАТЕРИАЛЬНОГО УМА.

Мать достигла дна.

Столь несущественное на вид открытие на са­мом деле поистине грандиозно. Мы тратим время на поиски решений справа, слева, в хромосомах, молекулах, в пенициллине и прочей научной свистопляске, которая лишь кодирует стены тюрьмы, - а потом осознаем, что искать-то и нечего, кроме кода наше­го собственного гипноза, укоренившегося в этих стенах. “Знаете ли вы, что в одной молекуле ДНК содержится десять миллиардов атомов, а в 20 см³ живой материи - миллион миллиардов миллиардов атомов - столько же, сколько песчинок во всех морях и океанах земли - кроме того есть еще 20 видов аминокислот, 6 нуклеотидов, - каким же образом вы собираетесь пройти через эту броню?”*...

*Научные данные мы позаимствовали в примечатель­ном сочинении профессора Колумбийского университете доктора Джестроу “Red Giants and White Dwarfs” (“Крас­ные гиганты и белые карлики”) - прим. автора.

А потом... потом оказывается, что это не более, чем плод нашего больного воображения, фантазии материального разума. Не в этом главное препятст­вие, и лаже не это настоящая стена. Стена - то, что мы о ней думаем. Болезнь - то, что мы о ней думаем. И все “законы” - только то, что мы о них думаем.

Тогда начинаешь понимать, что выход возмо­жен

ПЕРЕХОД

Будь у нас лишь наша собственная сила и ниче­го более, прорваться через тончайшую паутину физического ума было бы практически невозможно. Это все равно, что пытаться разорвать резиновую сеть: давишь на нее, она растягивается, бьешь по ней - отскакивает, но всегда возвращается в пре­жнее состояние. Можно “упражняться” веками, и все без толку - ведь именно она, сеть, обеспечивает устойчивость существования вида. Однако, время от времени происходит исключительно интересное яв­ление: на мгновения сеть уступает и начинается мощное вторжение - именно “мощное”, - тогда становится понятным, почему оно длится всего несколько мгновений: необходима адаптация. Если, скажем, опустить карпа, на глубину двух тысяч мет­ров, его тут же раздавит в лепешку. Эти мгновения упорно повторяются год за годом, пока организм к ним не приспособится. За первым опытом, в силу консерватизма, “упрямства” материи неизбежно, автоматически следуют другие. Что же до первого, то нисхождение в физический ум сопровождается таким невыносимым удушьем, такой неутолимой жаждой воздуха, что в итоге это и вызывает первое вторжение иной “среды”. По-видимому, в эволюции всех биологических видов действует один и тот же закон: новая среда проявляется в том случае, когда старая становится невыносимой для существования вида или подвергается значительному разрушению. В самом препятствии заключено средство [его преодоления]. Наше время до странности схоже с зака­том эры динозавров, когда они, разорив и опустошив землю, начали вымирать. Нам нужно найти иной способ жить, дышать и не задыхаться. У каждого вида всегда есть свои первопроходцы: в одном случае, первая рыба, попытавшаяся дышать легки­ми, в другом - что-то еще: в каждом виде было какое-то существо, которое делало первый шаг. Шри Ауробиндо и Мать - не философы, не мудрецы и не святые; они - первопроходцы, исследователи-экспериментаторы следующего вида.

Поиск по сайту: