Алексей Похабов

Насколько позволительно подвергать цензуре чтение ребенка? На книжных полках у меня в кабинете стоят разные книги по психологии и о сексе. Каждый ребенок может свободно брать их оттуда в любое время. Тем не менее я сомневаюсь, что к ним когда-нибудь проявил какой-нибудь интерес больше, чем один или двое детей. Никто из детей ни разу не просил у меня «Любовника леди Чаттерлей», «Улисса» или книги Крафт-Эбинга. Лишь один или двое старших брали энциклопедию сексуальных знаний.

Однажды новая ученица, четырнадцатилетняя девочка, взяла из моей библиотеки «Дневник молодой девушки». Я видел, как она читала ее и хихикала. Шесть месяцев спустя она прочла ее второй раз и сказала, что это довольно скучное чтение. То чтение, которое до невежества представлялось острым, стало для знания вполне обыкновенным. Эта девочка пришла в Саммерхилл с грязным невежеством, нашептанным по темным углам. Конечно, я просветил ее по сексуальным вопросам. Запрет всегда заставляет детей читать книги тайком.

Когда мы были детьми, наше чтение строго контролировали, и поэтому нам ужасно хотелось добраться до «Тэсс из рода д’Эрбервиллей», Рабле или переводов французских бульварных романов. Иначе говоря, цензура использовалась в качестве критерия для отбора наиболее интересных книг.

Цензура бессильна в том смысле, что она никого ни от чего не защищает. Возьмите, например, «Улисса» Джеймса Джойса, книгу, когда-то запрещенную к изданию в Англии и Соединенных Штатах, но доступную в Париже или Вене. В нем есть слова, которые принято считать непристойными. Наивный читатель этих слов не понял бы, а искушенного, уже знакомого с ними, они не смогли бы испортить. Я помню, как меня критиковал один директор школы за то, что я поставил в школьную библиотеку «Пленника Зенды». Я удивленно спросил почему. Он сказал, что в первой главе речь идет о внебрачных детях. Я эту книжку прочел дважды и ни разу не заметил этого факта.

Мысли детей, похоже, чище, чем у взрослых. Мальчик может прочесть «Тома Джонса» и не заметить непристойных пассажей. Если мы освобождаем ребенка от невежества в отношении секса, мы делаем любую книгу безопасной. Я категорически против цензуры книг в любом возрасте.

Однако вопрос о цензуре чтения становится более трудным, если речь идет не о сексе, а о страхе. Такая страшная книга, как «Дракула» Брема Стоукера, может произвести тяжелое впечатление на нервного ребенка, и умышленно я не стал бы оставлять эту книгу у такого ребенка на виду. Тем не менее, поскольку моя работа состоит в том, чтобы попытаться выявить корни страхов, я не стал бы и запрещать ребенку прочесть ее, скорее я направил свое внимание на симптомы, порожденные чтением этой книги.

Я вспоминаю, как, будучи ребенком, был ужасно напуган библейской историей о детях, съеденных медведицами, но никто же не предлагает подвергать Библию цензуре. Многие дети читают Библию в поисках неприличных пассажей. Мальчиком я знал их все с номерами стихов и глав. Сейчас мне пришло в голову, что мой испуг в связи с медведицами мог быть результатом укоров совести в отношении других частей Библии.

Мы склонны преувеличивать влияние кровожадных историй на детей. Большинство их способны получать удовольствие от самых садистских рассказов. Воскресными вечерами, когда я рассказываю ученикам приключенческие истории, в которых они в последний момент с трудом спасаются из котла людоеда, они прыгают от восторга.

Испугать скорее может какая-нибудь история о сверхъестественном. Большинство детей боятся призраков, особенно дети из религиозных семей. Здесь, как и в вопросах секса, правильный метод состоит в уничтожении страха, а не в цензуре книг. Я признаю, что убить призраков, живущих в душе, трудно, но учитель или врач должен попытаться это сделать. Долг родителей состоит в том, чтобы не позволить призракам забраться в душу ребенка.

Родители никогда не должны читать своим детям сказки о жестоких великанах и злобных ведьмах. Некоторые сомневаются, читать ли такую сказку, как «Золушка», на том основании, что в ней неправильная мораль: чисть кухонные котлы с утра до ночи, сидя на золе, и волшебница-фея приведет тебе принца в мужья. Но какое вредное влияние, скажите, может оказать «Золушка» на здорового ребенка?

В каждом железнодорожном книжном ларьке полно книжек о преступлениях. Когда шестнадцатилетний мальчик стреляет в полицейского, миллионы читателей этих книжек не понимают, что так он изживает фантазии, знакомые и им. Увлечение триллерами разоблачает нашу неспособность играть, фантазировать, творить. В сущности, триллер обращен к нашей подавленной ненависти и желанию причинять вред и убивать.

Походы в кино и чтение книг — это разные вещи. Написанное не так пугает, как то, что видно и слышно. Некоторые фильмы пугают детей очень сильно. Нельзя знать заранее, где и когда в фильме появится что-нибудь страшное. На экране очень много жестокости. Мужчины дерутся, а иногда даже бьют женщин. Киножурналы показывают соревнования по боксу и борьбе. Довершают весь этот экранный садизм фильмы, посвященные бою быков. Я видел, как маленькие дети пугались крокодилов или пиратов из «Питера Пэна». Очаровательная история Бэмби полна любви и человечности, и я не могу понять, как, посмотрев этот фильм, кто-нибудь сможет убить оленя просто ради спорта. Дети любят этот фильм, хотя некоторые из них и кричат от страха, когда на Бэмби нападают охотничьи собаки. Думаю, что в связи со всем этим можно понять родителей, не позволяющих маленьким детям смотреть некоторые фильмы.

Вредны ли фильмы о сексе для большинства детей, остается вопросом. Свободным детям такие фильмы определенно не наносят никакого вреда. Мои ученики посмотрели французский фильм «Пышка» без особых эмоций и каких-либо скверных последствий. Это происходит потому, что дети обычно видят то, что они хотят видеть.

Картина без секса не станет кассовой, порнофильмы приносят в казну дохода больше, чем книги или музыка, а косметика продается лучше, чем билеты на концерты. Но мы должны помнить, что под упоминаемой формой секса всегда живет неупоминаемая. За свадебной повозкой, старым башмаком и рисом всегда скрывается то неназываемое, что эти вещи символизируют.

Каждому из нас порой хочется ненадолго убежать от себя, поэтому кино так популярно. Продюсеры почти всегда заботятся о том, чтобы в картине было побольше роскошных вещей и великолепных нарядов. И посреди всей этой роскоши отрицательные персонажи получают по заслугам, а добродетельные обретают счастье.

Недавно мы смотрели фильм о человеке, продавшем душу дьяволу. Дети единодушно согласились, что дьявол очень похож на меня. Мальчики, которых учили, что секс — грех против Святого Духа, всегда видят во мне дьявола. Когда я говорю им, что в теле нет ничего греховного, они смотрят на меня, как на дьявола-искусителя. Невротичные дети видят во мне и бога, и дьявола. Один маленький парнишка однажды взялся за молоток, чтобы убить этого дьявола. Помогать невротикам иногда довольно опасно.

Управлять тем, как ваш ребенок выбирает себе приятелей, в большинстве случаев очень и очень трудно. Я думаю, что это вообще следует делать только в том случае, если кто-то из них отличается жестокостью или драчливостью. К счастью, большинство детей от природы разборчивы, и раньше или позже находят себе подходящих приятелей.

Дополнительные материалы:

Нилл, Александр Сазерленд (1883-1973)

Шотландский либертарный педагог, сторонник освобождения детей, основатель школы Саммерхилл. Родился 17 октября 1883 г. в Шотландии в семье школьного учителя. Сначала помогал в отцу, затем, после окончания Эдинбургского университета (1912), начал работать школьным преподавателем. В это время он начал разочаровываться в традиционных методах воспитания, описывая свои взгляды как «достаточно ницшеанские для того, чтобы протестовать против того, что детей учат быть кроткими и скромными». Сам он стремился к тому, чтобы «формировать умы (детей) таким образом, чтобы они подвергали сомнению, разрушали и строили заново».

Нилл считал, что приоритетом в образовании и воспитании должно быть поддержание в ребенке ощущения счастья, и что это ощущение вырастает из чувства личной свободы. Он полагал, что лишение ребенка личной свободы в детстве является причиной возникновения последующего ощущения несчастности человека во взрослой жизни, которое в свою очередь вызывает различные психические расстройства. В те годы эта идея казалась крамольной, хотя теперь считается почти общепринятой.

Нилл организовал собственную школу Саммерхилл (сначала в 1921 г. в окрестностях Дрездена в Германии, затем перебравшись в Англию), в которой присутствие детей на занятиях было добровольным. Кроме того, школа была основана на демократических принципах, – дети могли обсуждать и принимать голосованием школьные правила, причем у школьников и преподавателей были равные права при голосовании.

Опыт школы Саммерхилл показал, что освобожденные от принуждения традиционной школы ученики позитивно реагируют на процесс обучения благодаря собственной положительной мотивации. По мнению Нилла, выпускники Саммерхилла имели гораздо больше здорового скептицизма по отношению к взрослому миру по выходу из школы, чем их более конформистски воспитанные сверстники из обычных школ. Положительные результаты пребывания детей в Саммерхилле еще более заметны и поразительны, если принять во внимание, что в эту школу принимали и так называемых «проблемных» детей, у которых за плечами были острые переживания конфликта родителей или родительского небрежения, что безусловно негативно отражалось на их психике.

Будучи сторонником психоанализа, Нилл выступал против сексуального подавления и установления в школе жестких викторианских правил. Он считал, что негативно относиться к сексуальности - значит ненавидеть жизнь как таковую.

Нилл преподавал в школе алгебру, геометрию, а также учил детей работе с металлом. Сам он при этом часто говорил, что гораздо больше восхищается умелыми ремесленниками, чем людьми, достигнувшими успехов на исключительно интеллектуальном поприще. Хотя посещение уроков было добровольным, сами уроки в школе велись довольно строго.

Кроме этого Нилл проводил с учениками так называемые «личные уроки» (фактически сеансы психотерапии), на которых обсуждались личностные проблемы детей. Впоследствии он отказался от них, ссылаясь на то, что даже те из учеников, кто не проходил такой психотерапии, тем не менее успешно избавлялись от «преступного» поведения за счет того, что в школе царила атмосфера свободы.

За время работы в школе Нилл написал несколько десятков книг, публиковавшихся начиная с 1916 г. и вплоть до его смерти. Наибольшую известность приобрела его книга «Саммерхилл: радикальный подход к обучению детей» (Summerhill: A Radical Approach to Child Learning, предисловие к ней написал Эрих Фромм) (1960). Кроме того Нилл написал книгу воспоминаний «Нилл, Нилл, апельсиновая корка!» (Neill, Neill, Orange Peel! (1973)), а также был автором юмористических книг для детей.

Наибольшее влияние на Нилла оказали идеи британского педагога Гомера Лейна (Homer Lane), а также радикального психоаналитика Вильгельма Райха, с которым Нилл долгие годы состоял в переписке. Сотрудничал с Ниллом и известный британский ученый, философ, либертарный педагог и социалист Бертран Рассел, создавший собственную школу в Бикон Хилл. Идеи Нилла, в свою очередь, оказали большое влияние на педагогов во всем мире, в частности на американца Джона Холта и движение «обесшколивания» (unschooling).

Нилл был дважды женат. Его вторая жена Эна Вуд Нилл (Ena Wood Neill) на протяжении нескольких десятилетий работала вместе с ним в Саммерхилле, а после его смерти (23 сентября 1973 г.) стала директором школы. Затем Саммерхилл возглавила их дочь Зоя Редхед (Zoe Readhead). Школа Саммерхилл существует и по сей день.

Алексей Похабов

Поиск по сайту: