Особенности западной и восточной культур Россия в диалоге культур

Философско-исторические исследования всегда имеют определенную практическую ориентацию. Постигая прошлое, мы стремимся разобраться в настоящем, определить тенденции развития современного общества. В этом смысле особо важное, актуальное для нас значение приобретает решение вопроса о соотношении западной и восточной культур и цивилизаций, а также месте России в диалоге этих культур. Эта проблема довольно часто поднималась и прежде в работах философов и социологов. Сейчас она стала обсуждаться на страницах не только специализированной печати — монографиях, статьях, но и в еженедельных и ежедневных журнальных и газетных материалах, в политических дискуссиях и т. д.

В 1992 г. журнал «Вопросы философии» провел «круглый стол» на тему «Россия и Запад: взаимодействие культур», на котором выступили с изложением своих позиций ведущие отечественные ученые, философы, историки, филологи, страноведы и т. д. Используя материалы этой дискуссии, а также значительный, предшествующий ей материал отечественной и мировой мысли, попробуем ответить на поставленные вопросы.

Запад и Восток в данном контексте рассматриваются не как географические, а как геосоциокультурные понятия. Один из участников «круглого стола», В. С. Степин, отмечал, что под термином «Запад» он понимает особый тип цивилизационного и культурного развития, который сформировался в Европе примерно в XV—XVII вв. Цивилизацию этого типа можно было бы назвать техногенной.
Ее характерные черты — это быстрое изменение техники и технологий, благодаря систематическому применению в производстве научных знаний. Следствием такого применения являются научные, а затем и научно-технические революции, меняющие отношение человека к природе, и его место в системе производства. По мере развития техногенной цивилизации происходит ускоряющееся обновление той искусственно созданной человеком предметной среды, в которой непосредственно протекает его жизнедеятельность В свою очередь, это сопровождается возрастающей динамикой социальных связей, их относительно быстрой трансформацией. Иногда на протяжении жизни одного-двух поколений происходит изменение образа жизни и формирование нового типа личности.

Предпосылки западной культуры закладывались еще в античности и средневековье. Основными вехами ее предыстории были следующие: опыт демократии античного полиса, становление в рамках его культуры различных философских систем и первых образцов теоретической науки, а затем — сформировавшаяся в эпоху европейского средневековья христианская традиция с ее представлениями о человеческой индивидуальности, концепцией морали и пониманием человеческого разума как созданного, «по образу и подобию Бога», и поэтому способного к рациональному постижению смысла бытия. Синтез этих двух традиций в эпоху Возрождения был одним из истоков ценностей техногенной цивилизации. В эпоху Просвещения завершилось формирование мировоззренческих установок, определивших последующее развитие техногенной цивилизации. В системе этих установок формировалась особая ценность прогресса науки и техники, а также убеждение в принципиальной возможности рациональной организации
социальных отношений. В социальном плане западная цивилизация отождествляется с эпохой становления и развития капиталистических производственно-экономических отношений и буржуазно-демократических форм правления, становления гражданского общества и правового
господства. В технологическом плане — с индустриальным и постиндустриальным обществом.

Философыи социологи рассматривают мировоззренческий, социальный и технологический аспекты культуры как единое целое, показывая их неразрывное единство и взаимодействие. Так, немецкий социолог и философ М. Вебер в своей знаменитой работе «Протестантская этика и дух капитализма» убедительно показал роль протестантской реформации и религиозного учения кальвинизма в становлении рационалистического духа капитализма и других основных ценностных установок данного общества. Результатом этого синтеза, по Веберу, явились следующие основные ценности западной культуры: 1) динамизм, ориентация на новизну; 2) утверждение достоинства и уважения к человеческой личности; 3) индивидуализм, установка на автономность личности; 4) рациональность; 5) идеалы свободы, равенства, терпимости; 6) уважение к частной собственности.

Западному типу культуры в философии и социологии противопостовляется восточный тип, получивший синтетическое название «традиционного общества». Геополитически Восток связывается с культурами Древней Индии и Китая, Вавилона, Древнего Египта, национально- государственными образованиями мусульманского мира Эти культуры были самобытными и, вместе с тем, характеризовались некоторыми общими чертами: они были ориентированы, прежде всего, на воспроизводство сложившихся социальных структур, стабилизацию устоявшегося образа жизни, господствовавшего часто на протяжении многих столетий. Традиционные образцы поведения, аккумулирующие опыт предков, рассматривались как высшая ценность. Виды деятельности, их средства и цели менялись очень медленно, столетиями воспроизводились в качестве устойчивых стереотипов. В духовной сфере господствовали религиозно-мифологические представления и канонизировались стили мышления, научной рациональности противопоставлялась нравственно-волевая установка на созерцательность, безмятежность, интуитивно-мистическое слияние с бытием.

В мировоззренческом аспекте в восточных культурах отсутствует разделение мира на мир природы и социума, естественный и сверхъестественный. Поэтому для восточного восприятия мира не характерно разделение мира на «одно и другое», ему более присущ синкретический подход «одно в другом» или «все во всем». Отсюда отрицание индивидуалистического начала и ориентация на коллективизм. Автономия, свобода и достоинство человеческой личности чужды духу восточной культуры. В восточных мировоззренческих системах человек абсолютно несвободен, он предопределен либо космическим законом, либо Богом.

Отсюда проистекают политические и экономические модели устройства жизни «восточного человека». Восточным людям чужд дух демократии, гражданского общества. Там исторически господствовали деспоты. Стремление привить нормы западной демократии на восточной почве дают очень своеобразные гибриды, и реализация этих устремлений связана с глубокими социальными катаклизмами. Разумеется, все это, в определенном смысле, — умозрительные модели, реальная действительность никогда не давала таких чистых «идеальных типов». Тем более в современном мире, когда осуществляется такое тесное взаимодействие всех сфер общественной жизни в различных странах и континентах, которое накладывает огромный от-
печаток на взаимодействие и трансформацию культур.

Теперь, когда мы дали самую общую характеристику западному и восточному типу культуры, необходимо разобраться, а к какой культуре больше всего тяготеет Россия?

Перед философами и социологами уже давно стоит вопрос: как соотносятся в культуре России западное и восточное культурное наследие? Возможен ли и необходим ли самобытный путь развития России? Ответы на эти вопросы давались зачастую противоположные. На этой почве шел идейный спор различных философско-идеологических направлений, концентрированное теоретическое оформление которых состоялось в середине XIX в. в виде идеологии западничества и славянофильства. Западники, как уже упоминалось выше, не стремились подчеркивать особенности российского культурного опыта и считали, что Россия должна перенимать все лучшие достижения западной культуры и образа жизни. Славянофилы отстаивали идею самобытности Российского пути развития, связывая эту самобытность с приверженностью русского народа православию. По их мнению, православие явилось источником ряда важнейших особенностей «русской души», русской культуры, важнейшими из которых являются глубокая религиозность, повышенная эмоциональность и связанные с ней коллективистские ценности, приоритет коллективного начала над индивидуальным, приверженность к самодержавию и т. д.

Вопрос о пути развития России, о своеобразии российской культуры еще большее значение приобрел для философов России, оказавшихся после Октябрьской революции в эмиграции. В этот период на данную тему в различных зарубежных изданиях было опубликовано несколько крупных работ ведущих русских мыслителей: Бердяева Н. А., Вышеславцева Б. П., Зеньковского В. В., Федотова Г. П., Флоровского Г. В., Сорокина П. А. Наиболее полно, с солидными философским и историко-фактологическим обоснованием эта тема была подвергнута анализу в работе Н. А. Бердяева «Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX и начала XX века».

Н. А. Бердяев считает, что для определения национального типа, народной индивидуальности, невозможно дать строго научное определение. Тайна всякой индивидуальности узнается лишь любовью и в ней всегда есть что-то непостижимое до конца, до последней глубины. И главный вопрос состоит, по Бердяеву, не в том, что замыслил Творец о России, а что представляет собой умопостижимый образ русского народа, его идея. Известный русский поэт Ф. И. Тютчев сказал:

«Умом России не понять,

аршином общим не измерить.

У ней особенная стать,

в Россию можно только верить».

Поэтому, считает Бердяев, для постижения России нужно применить теологические добродетели веры, надежды и любви. Одной из важнейших характеристик русской народной индивидуальности, по мнению Бердяева, является ее глубокая поляризованность и противоречивость. «Противоречивость и сложность русской души, — отмечает он, — может быть связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории — Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролось два начала «восточное и западное».

Н. А. Бердяев считает, что существует соответствие между необъятностью, безграничностью русской земли и русской души. В душе русского народа есть такая же необъятность, безграничность, устремленность в бесконечность, как и в русской равнине. Русский народ, утверждает Бердяев, не был народом культуры, основанной на упорядоченных рациональных началах. Он был народом откровений и вдохновений. Два противоположных начала легли в основание русской души: языческая дионистическая стихия и аскетически-монашеское православие. Эта двойственность пронизывает все основные характеристики русского народа: деспотизм, гипертрофию государства и анархизм, вольность, жестокость, склонность к насилию и доброте, человечность, мягкость, обрядоверие и искание правды, индивидуализм, обостренное сознание личности и безличии, коллективизм, национализм, самопохвальство и универсализм, всечеловечность, эсхатологически-миссионерская религиозность и внешнее благочестие, искание Бога и воинствующее безбожие, смирение и наглость, рабство и бунт. Эти противоречивые черты русского национального характера и предопределили, по мнению Бердяева, сложность и катаклизмы российской истории.

Несколько иной характер носит решение темы о самобытных основах российской истории и культуры в работах представителей так называемого евразийского движения (П. А. Карсавина, Н. С. Трубецкого, Г. В. Норовского, П. П. Стучйнского и т. д.). Евразийство существовало как общественно-политическое и идейное течение русской эмигрантской интеллигенции с начала 20-х до конца 30-х годов XX в. Евразийство, как историко-культурная концепция, рассматривает россию как Евразию — особый этнографический мир, занимающий срединное пространство азии и Европы, приблизительно очерчиваемый тремя равнинами — Восточно-Европейской, Западно-Сибирской и Туркестанской. Этому миру принадлежит и своя самобытная культура, «равно отличная от европейских и азиатских». Вместе с тем, евразийцы подчеркивали азиатский крен русской культуры, включая в эту культуру туранские народности, связывая преемством Русь с империей Чингиз-хана и заявляя, что «русская революция прорубила окно в Азию». Определенный интерес представляют взгляды евразийцев на перспективы России в развитии мировой цивилизации. Евразийцы считали, что после Октябрьской революции старая Россия со всей ее государственностью и укладом жизни потерпела крушение и канула в вечность.

Мировая война и русская революция открывают собой новую эпоху. И эта эпоха характеризуется не только исчезновением прошлой России, но и разложением Европы, всеобъемлющим кризисом Запада. А Запад, по мнению евразийцев, полностью исчерпал свои духовно-исторические потенции и должен сойти на вторичную и периферийную роль в мировой истории. Будущее же в этой новой эпохе принадлежит обновленной России, а вместе с ней и всему православному миру. Здесь, как мы видим, евразийцы в значительной мере идут вслед за славянофилами.

Темы, поднятые в дискуссиях западников и славянофилов Н. А. Бердяевым и евразийцами продолжают обсуждаться в современной российской философий. Для многих современных русских философов ясно, что развитие западной техногенной культуры и цивилизации привело человечество к глобальным проблемам и кризисам. В связи с этим они ставят вопрос: можем ли мы воспринимать образцы западного опыта как некоторый идеал или сами эти образцы должны быть подвергнуты критике? Возможно, человечество, для того, чтобы быжйть, должно встать на новый путь цивилизованного развития. А это может означать, что наступивший в россии глубокий кризис всех сфер общественной жизни и есть необходимый момент, который может послужить толчком для создания этого нового типа цивилизованного развития.

В российской культуре, в национальной российской традиции есть серьезные основания для выработки такого пути развития, основными ценностями которого явилась бы ориентация не на всевозрастающее материальное производство и потребительство, а на аскетическую умеренность, основанную на приоритете духовных ценностей. Холодному расчету, калькулированности, рационализму должны противостоять теплота человеческих отношений и христианское самопожертвование, а индивидуализму — братская взаимопомощь и коллективизм. Наряду с этими глубокими «метафизическими» вопросами, стоят и более конкретные, связанные с социальной спецификой сегодняшней ситуации в бывшем СССР. Каковы пути, каковы судьбы той целостности, той общности, которая раньше называлась Россией, соберется ли она вновь или процесс ее распада необратим? Этот и другие вопросы предстоит решить как теоретически, так и практически не только нам, но и будущим поколениям народов некогда великой Российской империи.

Поиск по сайту: