РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ СРЕДНЕГО ПАЛЕОЛИТА. МУСТЬЕРСКИЕ ПОГРЕБЕНИЯ

Примерно 200 тысяч лет назад на земле начали происходить длительные похолодания климата, вызывавшие разрастание ледя-ных шапок вокруг полюсов, появление мощных ледников в сред-них широтах и в горах, с которыми граничили обширные зоны веч-ной мерзлоты. Ландшафт полярной пустыни и тундры стал харак-терен для большей части Европы. Лишь на Пиренейском, Апен-нинском и Балканском полуостровах сохранялся умеренный кли-мат и росли высокоствольные таежные леса. Уровень моря резко понизился и многие острова, например Великобритания и Ирлан-дия, соединились с материком. В эпохи потеплений тундра отсту-пала на север и леса вновь покрывали земли средних широт, в то время как на берегах Средиземного моря климат становился суб-тропическим. Однако новые похолодания вновь изгоняли тепло-любивых животных и растения в Африку. Главными обитателями Европы в эпоху среднего и позднего ледникового периода (плейс-тоцена) были обросшие густой шерстью мамонты, носороги, мус-кусные быки, северные олени, пещерные медведи и львы, обычные и альпийские волки. В эту суровую эпоху в Европе жил и человек. Это бы неандерталец. Примечательно, что еще до оледенения 350—250 тысяч лет назад в Евразии жили люди почти не отличимые от современных — их черепа найдены в Сванскомбе (Англия), Штейнгейме (Германия), Чжуцияо (Китай). Близкие формы обнаружены и в южной части Африки (Брокен-Хилл, Замбия). Однако от эпохи оледенений в Европе дошли до нас главным образом останки неандертальцев. Неандертальцы обитали также на Кавказе, в Северной Африке и на Переднем Востоке, вплоть до Тянь Шаня и Иранского нагорья. В иных частях мира их останки не обнаружены. Современная па-леоантропология склонна считать, что вид или подвид неандер-тальца произошел от древнего Homo sapiens. Одни ученые полага-ют, что неандертальцы вымерли около 30 тысяч лет назад, другие — что они слились с основной ветвью Homo sapiens и являются одни-ми из предков современного человека. И ростом и весом неандерталец был подобен современному человеку. Он обладал более массивным скелетом, развитой муску-латурой, крупными суставами рук и ног. Шишковидный затылоч-ный бугор черепа свидетельствует о толстой, очень мускулистой шее. Подбородок неандертальца был скошен назад, широкое про-долговатое носовое отверстие черепа указывает на крупный нос. Объемом мозга неандерталец превосходил современного человека, однако лобные доли были развиты слабее, хотя теменные и височно-затылочные анализаторы занимали зоны существенно более обширные чем у Homo sapiens. Уже у Homo habilis и тем более у неандертальца лево-лобная доля мозга развита лучше правой, что говорит о лучшем, сравнительно с левой, развитии правой руки. В левой лобной доле неандертальца четко читается и речевая зона, а на кости нижней челюсти имеются выступы, к которым прикреплялись мышцы, уп-равлявшие речевыми движениями языка. Мы столь хорошо знаем об анатомии неандертальца благодаря широко распространенной у него традиции предавать земле своих умерших соплеменников. Если для более ранних периодов жизни гоминид и для жившего одновременно с неандертальцем Homo sapiens характерной формой заупокойного ритуала являлось, види-мо, временное захоронение с последующим хранением черепа по-томками умершего, то неандертальцы первыми, сколь нам извест-но, начали хоронить покойников в специально сделанных для это-го могилах, предавая их земле раз и навсегда.

Именно такого типа захоронение и было обнаружено Отто Гау-зером близ Мустье (Le Moustier) в 1908 году. Неандертальский юноша 16—20 лет был положен под скальным навесом в специаль-но откопанную неглубокую могилу (35—40 см глубины). Погребе-ние осталось неповрежденным в течение тысячелетий, и потому мы ясно можем представить на его примере, как хоронили неан-дертальцы своих умерших. Тело юноши было аккуратно положено на правый бок, голова покоилась на ладони, согнутой в локте пра-вой руки, левая рука была вытянута вперед, ноги согнуты в коле-нях. Безусловно умершему пытались придать положение, характер-ное для спящего человека. У головы были положены кремневые камни, вокруг тела и под рукой — несколько кремневых орудий и жареные куски мяса (от них остались обгоревшие кости). Мустьерское захоронение свидетельствует о преднамеренном характере погребения. Неандертальцы не бросили юношу на произвол судьбы, но тщательно и с немалой затратой сил предали зем-ле. Некоторые, не верящие в религиозность неандертальца, ученые настаивают на чисто гигиенической цели захоронения — надо было изолировать живущих под скальным навесом от разлагающегося тела. Но, во-первых, избавиться от мертвого сородича можно было много проще, если труп воспринимался только как помеха живым. Его можно было бросить где-нибудь в лесу, подальше от жилища, оставить в скальной расселине... Во-вторых, тонкий слой земли, покрывавший тело, не изолировал его от поверхности сколько-нибудь надежно. Запах тлена при такой глубине погребе ния вполне ощутим. В-третьих, неандертальцы почти никогда не жили там, где погребали своих мертвецв; подчас они бросали весьма уютные пещеры после того, как совершали в них захоронения. И, наконец, в-четвертых, мустьерское захоронение — это не простое закапывание мертвого тела, но свидетельство достаточ-но сложного заупокойного ритуала, который с необходимостью свидетельствует не просто о преднамеренности, но и о религиоз-ном характере совершенного захоронения. Поза сна — это не просто поза покоя, отдыха. «Смерть и сон — родные братья» гласит древняя греческая поговорка. Сон, особен-но глубокий сон, очень напоминает смерть, но за ним следует про-буждение, бодрость, активная жизнь. Можно с большой долей уве-ренности предположить, что, придавая умершему позу сна, неан-дертальцы хотели на символическом языке сказать — он уснул, но он проснется. Сколь бы долгим ни был сон смерти, за ним обя-зательно последует пробуждение к новой жизни. Кремневые орудия и куски жареного мяса говорят о том же. Очень наивно полагать, что неандертальцы думали, что их покой-ники лакомятся мясом и работают скреблами и рубилами в своих могилах. Они не хуже нас знали, что умерший истлевает и ни еды, ни орудий труда ему совершенно не надо. Но еда и каменные рубила нужны живым, без них нельзя жить. Давая мясо и орудия труда умершему, его близкие символически показывали, что он жив и будет жить. Но где будет жить умерший по неандертальским представлени-ям? Здесь мы впервые встречаемся с очень важной закономерно-стью многих древних верований в посмертную судьбу человека. С одной стороны, умерший должен перейти в иной, не земной мир, в мир душ, а не телесных субстанций. Тело истлевает в земле, а душа уходит в инобытие, откуда может приходить к живым во снах, а то и по вызову опытного в некромантии человека. Душе в том мире могут быть нужны субстанции, «души» предметов, которыми человек пользовался при жизни. Отсюда пища и рубила в заупо-койном инвентаре неандертальца. Когда много десятков тысяч лет спустя, люди научились делать глиняную посуду и выращивать зер-но, то они часто клали в могилу специально разбитые сосуды и об-жаренное — «умершее» зерно, полагая, что разрушенные для этого мира эти зерна и посуда окажутся «духовно» с умершим в новом его бытии.

Характерно, что у головы и под голову мустьерского юноши бы-ли положены куски необработанного кремня. Зачем? Один из ис-следователей погребения предположил, что из этих «заготовок» умерший должен был делать орудия на том свете. Что ж, работа — это тоже символ жизни. Но то, что кремни лежали у головы, по-зволяет предположить и иное. Кремень в палеолите служил не только для производства орудий, его безусловно использовали и для высекания огня. При ударах кремня о кремень сыплются иск-ры, которые, попадая на сухой мох или древесный гриб — труто-вик, вполне могут вспыхнуть настоящим пламенем. В кремне как бы покоится, таится огонь. Также и в человеке, под грубым мате-риальным покровом, вернее, в самой материи пребывает огненная, стремящаяся к небу духовная энергия. Со смертью эта энергия ос-вобождается и устремляется к своему первоисточнику. Мы по-мним, что уже в нижнем палеолите у питекантропа голова счита-лась средоточием духовной силы, потому к черепу умершего было особо почтительное отношение. А теперь в мустьерском неандер-тальском погребении кремни положены у головы покойника. Не-символ ли это огненного восхождения его души к Небу, на которое надеялись и которое пытались символически отобразить друзья умершего юноши? Но, с другой стороны, смерть тогда не понималась как простое освобождение души из клетки тела. Тогда к телу неандертальцы остались бы безразличны, сосредоточившись на символах исхода души к Небу. Но мустьерское погребение говорит и о надежде на воскресение тела. Во-первых, сам факт погребения. Мы настолько свыклись с обычаем хоронить умерших, что как-то не придаем значения его символической стороне. Только в словах церковного обряда отпевания — «земля ты еси и в землю отыдеши», являющихся воспоминанием «проклятия Адаму» — «возвратишься ты в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься» [Быт. 3, 19], содержится для современного человека объяснение этого древней-шего обычая предавать умерших земле. Действительно, как ни обид-но это на первый взгляд, но тело наше есть ни что иное, как особым образом устроенная земля, «прах», по слову Божию. Мы образуемся из двух маленьких клеточек матери и отца, а потом растем благодаря пище. Но что есть пища, как не преобразованная земля? Ведь и хлеб, который мы едим есть зерно, проросшее благодаря сокам и силам земли в колос, давший зерен один шестьдесят или один сто. Потенция жизни, содержащаяся в семени, в зерне преобразует землю в пишу, в жизнь. Молоко коровы — это переработанная трава, а трава — это переработанная травным семенем земля. И так все, что едим мы, за счет чего живем — это земля. Следовательно, и мы сами, наши тела — суть тоже земля. Отсюда верны слова, что мы — прах, и вполне есте-ственно — что в прах мы и возвращаемся. Похоронят человека — и через несколько лет нет и следа от его плоти — она вся обратилась снова в землю, а во влажной кислой почве быстро разрушаются даже кости скелета. Когда неандертальцы стали хоронить в могилах сопле-менников, они наверняка сознавали лучше нас, уже порядком забыв-ших смысл многих символических действий, почему они это делали. Для них образ праха, возвращающегося в прах, был вполне значимым. Но тление друзья мустьерского юноши не понимали как окон-чательный и бесповоротный процесс. Иначе не было бы позы сна. Да, человек умер, он истлеет в своей могиле — в этом нет со-мнений, но наступит день и он пробудится, его душа, отлетевшая на Небо в пламени огня, вернется в плоть, и та восстановится из земли. Отсюда — поза сна.

Если древнейшие Homo erectus видели в прочности черепа символ несокрушимости, вечности человеческого существа, и по-тому хранили черепа своих умерших собратьев, то неандертальцы, возможно, глубоко осознав перстную, тленную природу человека, стали доверять умерших «матери—сырой земле» в надежде гряду-щего их воскресения. Погребение в Ле Мустье, обнаруженное Отто Гаузером, оказалось первым в ряду многочисленных находок за-хоронений неандертальцев. К началу второй половины XX века найдено было уже 68 захоронений, содержащих останки 150 чело-век. Находки продолжаются и поныне. Многие элементы погре-бальных обрядов и религиозных представлений неандертальцев, замеченные в результате изучения первой находки, подтвердились и оказались существенно дополненными. Умершим сразу же после смерти спешили придать позу сна или еще более неестественную «эмбриональную позу», когда колени касаются живота, ступни — ягодиц, а голова склонена к коленям. Эмбриональная поза трупоположения особено была распростране-на среди неандертальцев Переднего Востока — так были похоро-нены десять человек в пещере эс-Сукхул на горе Кармил. Спе-циально отрытые для них могилы были очень малы и имели круг-лую или овальную форму, что, наверное, должно было символи-зировать материнскую утробу земли, беременную умершим, при-званным родиться к новой жизни.

Примечательно, что неандертальцы не делали различий между взрослыми и детьми, когда хоронили умерших. В Крыму, в гроте Киик-Коба в 1925 году было найдено погребение неандертальской женщины, радом с которой с соблюдением всех обрядовых правил был предан земле годовалый ребенок. В Ла Феррассе (Дордонь, Франция) среди иных была найдена и могила, где похоронен был выкидыш 6—7 месяцев беременности. В этом же погребении тела детей оказались снабженными орудиями и оружием, которые они в земной жизни не могли еще употреблять. Видимо, неандертальцы ожидали, что умершие дети станут взрослыми в ином мире. Не всегда, но много чаще, чем это мог позволить простой случай, неандертальцы ориентировали своих умерших по странам света, по оси восток — запад головой к западу. То есть символика умирающего и возрождающегося солнца была известна им. Они, умирая, уходили вместе с солнцем из этого мира, чтобы подобно солнцу же, в урочное время вновь воссиять на востоке. Рядом с погребениями часто находят остатки костра. На нем, видимо, приносились заупокойные жертвы, а может быть пламя должно было стать той дорогой, по которой дух умершего уходил в небо. Предполагать же, как это делают иногда, что погребальные костры неандертальцы жгли дабы «согреть» остывшее тело из «жа-лости» к нему — не более чем сентиментальный домысел. Иногда мы можем предположить, что могилы умерших превращались в места повторяющихся поминальных пиршеств. Так, погребение в Ла Шапелль о Сен находится в маленькой с низким потолком пещере, явно непригодной для жилья большой семьи, но здесь ар-хеолог А. Бойсони обнаружил толстый слой золы и кости множе-ства северных оленей, зубров, диких лошадей. Видимо, не единож-ды на эту могилу приходили соплеменники, желая сопричаститься силе и мудрости покойного и обеспечить ему лучшую участь в инобытии. В горах Загроса (Иран) в пещере Шанидар очень сухой горный климат сохранил примечательный штрих неандертальского погре-бения — на тело умершего мужчины чьей-то заботливой рукой были положены поздние весенние цветы. Обычай провожать близ-ких «в последний путь» этого мира цветами распространен и у нас, но смысл его крепко забыт. Когда мы дарим цветы милым девуш-кам, мы подчеркиваем их красоту красотой ирисов или роз, но что подчеркиваем мы, кладя цветы на гроб? Между тем цветы — это прекрасный символ победы жизни над смертью. Вот подошла к концу все убивающая зима, жарче стало припекать солнце и на проталинах альпийских лугов раскрылись первые нежные цветы. Они вышли из черноты земли, в ней перезимовали их корни и семена, а с первыми лучами весеннего солнца они пробудились и раскрыли прекрасные свои соцветия. Цветы, которые кладем мы на гробы умерших — это ни что иное, как пожелание им воскре-сения после зимнего сна смерти. Видимо те же побуждения заста-вили обитателей Загроса мустьерского времени положить на тело умершего цветы. Цветы эти, кстати говоря, большей частью при-надлежали лекарственным растениям и по сей день использую-щимся горцами в народной медицине. Не означал ли такой выбор, что с цветами соединялся не только символ воскресения, но и «вра-чевство бессмертия»?

Поиск по сайту: