Чтение 2. Вездесущая жизнь

В первом чтении этой книги мы проводили ту мысль, что ум человеческий не может думать об Абсолюте иначе, как об обладающем качеством Вездесущности – присутствия повсюду. Точно так же человеческий ум вынужден думать, что все, что существует, должно, быть Абсолютом или вытекать из Абсолюта. А если какая‑нибудь вещь вытекает из Абсолюта, то, значит, Абсолют должен присутствовать в ней так или иначе, – должен составлять ее сущность. Принимая это как данное, мы должны далее думать, что все наполнено сущностью жизни, так как жизнь есть одно из качеств Абсолюта; или, вернее, то, что мы называем жизнью, должно быть внешним выражением основного бытия Абсолюта. А если это так, то неизбежно следует, что весь мир должен быть живым. От этого заключения ум отклониться не может. Если же факты этого заключения не оправдывают, то мы принуждены думать, что вся основа теории об Абсолюте и его эманациях должна пасть и считаться простым заблуждением. Никакая цепь не бывает прочнее своего самого слабого звена; и если данное звено слишком слабо, чтобы выдержать тяжесть мировых фактов, то вся цепь должна распасться, как несовершенная и ненужная, и должна быть заменена другой. Обыкновенно факт этот не упоминается никем из пишущих или трактующих о единств всего существующего или об эманациях Единого; но с ним нужно считаться и следует о нем подумать. Если в мир есть хотя одна вещь «мертвая», – не живая, – безжизненная, – то вся наша теория должна рушиться. Если какая‑нибудь вещь не живет, то, значит, в ней нет сущности Абсолюта, – она – чужда Абсолюту и не соответствует Ему, и, в таком случае, Абсолют не может быть Абсолютом, так как есть что‑то, что остается вне его. Вот почему чрезвычайно важно рассмотреть все, что говорит о присутствии жизни во всех вещах, как органических, так и неорганических. Доказательства эти у нас под рукой; приступим же к их рассмотрению.

С древних времен оккультисты всех народов всегда учили, что в мире все живет, что жизнь присутствует повсюду; что в природе нет ничего мертвого, – что смерть означает просто только перемену формы в материале мертвого тела. Оккультисты учили, что жизнь в разнообразных ступенях проявления и выражения, присутствует во всех вещах и заметна даже в самых твердых минералах и в атомах, составляющих эти минералы.

Современная наука быстро подходит к тому же самому утверждению; все ученые изыскания и открытия только подкрепляют это учение.

Бурбанк, этот изумительный исследователь жизни растений, хорошо выражает нашу мысль, говоря:

«Все мои исследования отдаляли меня от идеи мертвых материалов, нагроможденных повсеместно в мире различными силами, и приводили к идее такого мира, который весь абсолютно – есть сила, жизнь, дух, мысль, – или назовите это какими угодно другими именами. Каждый атом, молекула, растение, животное или планета являются сочетанием органических сил, сдерживаемых вместе другими, более мощными силами, временно скрытыми, хотя и чреватыми неоспоримой мощью. Всякая жизнь на нашей планете находится как бы на внешнем краю этого бесконечного океана сил. Мир вовсе не мертв наполовину; он – весь живой».

Наука созерцает теперь живой мир. Она еще не вполне поняла все значение своих открытий, и руки ее как бы поднялись, чтобы защитить глаза от ослепляющего их непривычного блеска. Из темной пещеры мертвой мировой материи наука вышла на свет полуденного солнца повсеместно живого мира, живого до самых мельчайших и на вид совершенно инертных его частиц.

Начиная с человека, самого высшего из известных нам проявлений жизни, мы можем быстро пробежать всю шкалу животной жизни, и на каждом шагу мы будем видеть жизнь в полном развитии. Переходя из животного царства к явлениям жизни у различных растений, мы видим, как жизнь проявляется в ростке, являющемся из семени, в развитии ствола, листьев, цветов, плодов и т. д. и в громадном проявлении силы и энергии при таком росте и развитии. Силу жизни можно видеть в растении, ищущем своего выражения и проявления, начиная с первого побега семени, до последнего жизненного акта зрелого растения или дерева.

Кроме жизнедеятельности, проявляемой растениями при росте и развитии, всем, конечно, известно, что растения болеют, умирают и проявляют всякие другие свойства живых организмов. Против присутствия жизни в растительном царстве нет места никаким возражениям.

Но существуют формы жизни и на гораздо более низких ступенях, чем растения. Существует целый мир бактерий, микробов, инфузорий, – групп клеточек с общей жизнью, затем – существ, состоящих из одной только клеточки, вплоть до монеры – существа, стоящего ниже, чем одноклеточный организм, существа, состоящего из слизи на дне океана.

Эти крошечные существа, – живые твари, – кажутся глазу простым маленьким пятнышком студенистого вещества, лишенного каких бы то ни было органов. И тем не менее, они проявляют все функции жизни – движение, питание, воспроизведение, ощущение и разложение. Некоторые из этих элементарных организмов состоят из одного только желудка, т. е. имеют только один орган, способный производить все необходимые для жизни животного функции. У этих созданий нет рта, но когда они желают пожрать что‑нибудь, они просто обволакивают намеченный предмет, – обворачиваются вокруг него, как капля клея вокруг мошки, и поглощают свою добычу всем своим телом.

Ученые пробовали выворачивать эти маленькие существа наизнанку, но они продолжали жить и функционировать, как ни в чем не бывало. Их разрезали на еще более мелкие части, и каждый кусочек жил, как отдельное существо, спокойно совершая все свои функции. Они всегда и везде остаются все теми же. Они размножаются, достигая определенного размера и разделяясь на двое, – и так далее. Быстрота их размножения прямо замечательна. Геккель говорит о монере: «Монеры являются простейшим видом организмов. Все тело их состоит из одной мягкой бесструктурной плазмы. Как бы старательно мы ни рассматривали их при помощи самых чувствительиых реактивов и самых сильных оптических приборов, мы все‑таки находим, что все их части совершенно однородны. Поэтому монеры оказываются в самом точном значении этого слова „организмом без всяких органов“; в строго философском смысле монеру даже нельзя назвать организмом, так как у нее нет никаких органов и нет различия частей. Организмом она может быть названа лишь постольку, поскольку она способна выполнять органические явления жизни, питания, воспроизведения, ощущения и движения».

Ферворн приводит интересный пример жизни и разума у корненожек, низкой формы живых организмов. Он рассказывает, что difflugia ampula, или существо, заполняющее крошечную раковину, состоящую из мельчайших частиц песка, имеет длинный отросток, наподобие щупальца или усика; этим усиком оно выбирает со дна моря те частицы песка, из которых она строит раковину или внешний покров для своего потомства, появляющегося путем деления материнского тела. Корненожка захватывает песчаные частицы щупальцем и передает их в свое тело, которым их обволакивает. Ферворн удалял песок со дна банки и заменял его мелкими частицами сильно окрашенного стекла. Вскоре после этого он заметил скопление этих частиц стекла в теле животного, а еще немного позже он увидел отделившееся от корненожки крошечное пятнышко протоплазмы. В то же время он заметил, что куски стекла, собранные матерью, выделились наружу, расположились вокруг тела новорожденного и спаялись веществом, выпущенным телом матери, образовав раковину над новой корненожкой. Этот процесс доказывает присутствие у животного какой‑то мысли, достаточной, чтобы заставить его заготовлять раковину для потомства еще до появления последнего на свет, – вернее, – собирать для этой раковины материал и потом употреблять его в дело, – отличать подходящей материал, придавать ему нужную форму и спаивать его. Исследователь говорит, что животное всегда собирает песок в необходимом количестве – его не было ни слишком мало, ни слишком много. И это делало такое существо, которое немножко больше, чем маленькая капля клея!

Жизненные проявления монеры мы можем наблюдать и несколько дальше; монера является низшей формой так называемой «живой материи» – пунктом, в котором живые формы переходят в формы (так называемые) безжизненные. Это маленькое пятнышко клея, – этот организм без всяких органов – обладает способностью ощущения. Он сторонится от того, что может нанести ему вред, и направляется к тому, чего он желает, всегда повинуясь чувству элементарных ощущений. У него есть инстинкт самосохранения и самозащиты. Он ищет и находит свою добычу и потом поглощает ее, переваривает и ассимилирует. Он может двигаться при помощи своих «псевдолапок» или выступов своего тела, которые он, по желанию, может выталкивать из любой части составляющего его вещества. Он, как мы видели, воспроизводит подобных себе, разделяясь на части.

Присутствие жизни в бактериях и зародышах, – зачаточных формах жизни, – известно многим из нас. Однако же есть и еще более низкие организмы. Наука все дальше и дальше отодвигает черту, отделяющую живые формы от безжизненных. Теперь нам известны живые существа, которые так похожи на безжизненных, что грань между теми и другими нельзя установить четко.

Есть живые существа, которые можно засушить и сохранять в течение нескольких лет, а потом снова оживить, опустив их во влагу. Эти существа похожи на пыль, а между тем полны жизни и ее функций. Наука знает, что некоторые виды бацилл были подвергаемы действию такого жара и холода, который доступен, как предел, одной только мысли ученых.

Известны также низшие организмы, называемые диатомеями или «живыми кристаллами». Они представляют из себя крошечные геометрические фигуры. Они состоят из крошечной, похожей на клей, капли плазмы, покрытой тонкой скорлупой из кремнистого или песчаного вещества. Видеть их можно только через микроскоп; они так малы, что тысячи их могли бы уместиться на одной булавочной головке, и так похожи на химические кристаллы, что различить их может только искусный и тщательный наблюдатель. И все‑таки они живут и выполняют все жизненные функции.

От этих существ, в наших поисках жизни, мы перейдем теперь к царству кристаллов. Да, кристаллы тоже проявляют жизнь, как бы странно ни показалось это утверждение тем, кто не следит за движением науки вперед. Кристаллы рождаются, растут, живут и могут быть убиты химическим способом или электричеством. В науке образовался новый отдел, называемый «плазмологией»; цель его – изучение жизни кристаллов. Некоторые исследователи дошли уже до того, что утверждают, будто открыли у кристаллов зачаточные признаки половых функций. Во всяком случае, кристаллы рождаются и растут, подобно живым организмам. Один ученый сказал недавно: «Кристаллизация, как мы теперь знаем, вовсе не представляет из себя простой механической группировки мертвых атомов. Она есть – рождение».

Кристаллы образуются из жидкости другого кристалла; тело кристалла формируется систематически и правильно, по хорошо определенному плану или образцу, совершенно так же, как тело и кости животного или древесина и кора дерева. В росте кристалла сказывается действие жизни. Кристалл не только растет, но и воспроизводит себе подобных, разделяясь или распадаясь на части, точно так же, как это бывает у низших, только что описанных нами, организмов.

Главный пункт различия роста и развития кристалла от роста и развития прочих низших организмов заключается в том, что кристаллы питаются извне и разрастаются с внешней поверхности, тогда как монера поглощает питание внутренне, и внешний рост ее совершается благодаря внутреннему. Если бы у кристалла имелся мягкий центр, которым бы он поглощал пищу, то он был бы почти тожественным с диатомеей; а если бы диатомея развивалась с поверхности, она была бы кристаллом. Линия разграничения между теми и другими – едва заметна.

Кристаллы, как и живые организмы, можно стерилизовать и сделать неспособными к размножению путем химического воздействия или с помощью электричества. Их также можно «убить», и, таким образом, помешать их развитию в будущем. Разве все это не похоже на жизнь?

Чтобы понять всю важность идеи существования жизни в кристаллах, нам следует вспомнить, что самые твердые наши скалы и металлы состоят из кристаллов, и что и земля, на которой мы вырастаем и живем, есть не что иное, как раскрошившиеся скалы и миниатюрные кристаллы. Поэтому даже самая пыль под нашими ногами – живет. Мертвого в природе нет ничего. Нет трансформации «мертвой материи» в живую растительную ткань и затем в живую ткань животных. Химические тела – живут, и от тела химического до тела человека – одна непрерывная смена видов и форм живой материи. Всякое разлагающееся тело человека вновь обращается в тело химическое, и цепь начинается сначала. Существует только перемена в живых формах, – несколько это касается тел физических.

Природа дает нам много примеров присутствия жизни в неорганическом мире. Чтобы понять истину утверждения, что все живет, – нам стоит только посмотреть вокруг себя. Металлы обладают тем, что называется «притуплением эластичности». Бритва устает и требует отдыха. Камертон теряет в некоторой степени силу своей вибрации, и ему тоже необходимо бывает отдохнуть. Машины на мельницах и заводах требуют время от времени свободного дня. Металлы подвержены болезням и заражениям; бывали случаи их отравления и потом исцеления при помощи противоядий. Оконные стекла, особенно цветные, подвержены болезни, передающейся от одного стекла другому.

Люди, привыкшие управлять машинами и обращаться с инструментами, естественно приобретают привычку говорить об этих предметах, как о живых существах. Они как будто признают за инструментами или машинами способность «чувствовать» и различают в каждом из них своего рода «характер» или личные особенности, с которыми следует считаться, применяться к ним или задобривать их, чтобы добиться лучших результатов.

Может быть, наиболее ценное свидетельство в этом вопросе, свидетельство, значительно подтверждающее многовековую теорию йогов о вездесущей жизни, исходит от профессора Калькуттского университета Чёндера Боза, индуса, получившего европейское образование под руководством лучших ученых.

В своей книге, озаглавленной «О живущем и не живущем», проф. Боз дал миру несколько очень ценных научных справок по данному вопросу. Книга его вызвала широкие комментарии и возбудила величайший интерес среди высших ученых авторитетов. Его опыты по вопросу о доказательствах присутствия жизни в неорганических формах вызвали революцию в теориях современной науки и сильно укрепили мысль, что жизнь присутствует всюду и что такой вещи, как мертвая материя, – не существует.

Проф. Боз основывает свой труд на теории, по которой лучшим и единственно верным критерием присутствия жизни в материи является отзывчивость материи на внешний стимул. Исходя из этой основной теории, он бесчисленными опытами доказал, что так называемая неорганическая материя, – минералы, металлы и т. п., – отвечает на такие стимулы, и этот ответ подобен, если не тожествен, ответам вещества, составляющего тела растений, животных и людей.

Он придумал чувствительный аппарат, измеряющий отзывчивость тел на внешний стимул; градусы и другие деления отмечались черточками на вращающемся цилиндре. Чертежи или кривые, полученные от исследования олова и других металлов, при сравнении их с кривыми, данными живыми мускулами, оказались тожественными. Для опытов Боз пользовался гальванометром, весьма чувствительным и точным научным прибором. Этот прибор устроен так хорошо, что самый слабый ток вызывает в нем отклонение регистрирующей иглы, легко качающейся на маленьком стержне. Если гальванометр соединить с человеческим нервом и раздражать конец нерва, то игла будет отмечать показания на цилиндре.

Профессор Боз нашел, что, когда он соединял гальванометр с полосой того или другого металла и ударял по ней или скручивал ее, – металлы всегда давали ответ. Чем сильнее было раздражение металла, тем ощутительнее была отзывчивость, зарегистрированная прибором. Аналогия в отзывчивости металла и живого мускула была поразительная. Так, например, при опытах с живым мускулом или нервом животного, отзывчивость последних притупляется; совершенно то же происходило при опытах с металлом: кривая, отмечаемая иглой, становилась все слабее и слабее, по мере того как полоска металла все больше утомлялась от беспрерывного раздражения. И, как мускул, отдохнув от такого утомления, снова принимался деятельно отзываться на раздражения, точно так же и металл, если ему давали возможность отойти.

Повторными ударами можно было вызвать кому, и затем исцелить металлы. Металлы проявляли усталость. Лекарства действовали на них, точно так же, как и на живые тела; одни – возбуждающе, другие угнетающе; третьи – убивали их. Некоторые ядовитые химические вещества убивали куски металлов, делая их неподвижными, а потому неспособными производить отметки на аппарат. В некоторых случаях быстро применялось противоядие, которое и спасало жизнь металла.

Таким же путем профессор Боз производил опыты над растениями. Куски растительного вещества, оказывалось, обладали способностью возбуждаться, – их можно было утомлять, снова возбуждать, ослаблять, отравлять. Миссис Анни Безант, присутствовавшая при некоторых из этих опытов в Калькутте, пишет об опытах над жизнью растений следующее: «Переживаешь сильное впечатление, когда смотришь, как маленькая, светлая точка, отмечающая пульсы растения, описывает все более и более слабую кривую, когда растение подвергнуто действие яда. Наконец, игла падает по безнадежно прямой линии и… останавливается. Чувствуешь, как будто совершилось убийство, – да это так и есть на самом деле».

На одном из своих публичных опытов профессор Боз ясно продемонстрировал, что полоска железа обладает такой же чувствительностью, как и тело человека; ее можно раздражать и возбуждать, как и человека, и, наконец, отравить и убить. «При существовании таких явлений, – спрашивает он, – можем ли мы провести линию разграничения и сказать: вот здесь кончается физическое, а вот там начинается физиологическое? Такой границы не существует». Согласно его теории, кстати сказать, – совершенно совпадающей с древнейшими теориями оккультистов, – жизнь существует в каждом предмете, в каждой форме природы, и все формы отзываются на внешний стимул; а такая отзывчивость свидетельствует о том, что эта форма обладает жизнью.

Замечательная книга профессора Боза полна поразительных результатов его опытов. Он доказывает, что металлы обладают способностью, напоминающей сон; их можно убивать, они проявляют оцепенение и тупость, устают и ленятся, просыпаются; их можно заставить работать, можно повысить их деятельность, укреплять их или ослаблять; они страдают от слишком большого холода или жара; их можно поить лекарствами или опьянять; и различные металлы различно реагируют на определенные лекарства, так же, как и различные люди или животные, которые проявляют различные степени ощутимости. Кусок стали, подвергнутый действию химического яда, начинает постепенно трепетать, ослабевает и, наконец, совсем замирает, как и отравленная таким же образом живая материя. Если при помощи противоядия вовремя оживить металл или мускул, то выздоровление, как у того, так и у другого, наступает постепенно. Исследователь отмечает еще один замечательный факт: он говорит, что самые яды, которыми убивают металлы, оказываются живыми; их тоже можно убивать, лечить, возбуждать к деятельности и т. д., причем они проявляют такую же отзывчивость, как и металлы, т. е. доказывают присутствие в них такой же жизни, какая есть и в металлах, и в живых тканях, подвергаемых действию этих ядов.

Конечно, когда эти металлы «убивают», то убивают лишь металл, как металл; – атомы и элементы, из которых металл состоит, остаются вполне живыми и деятельными, так же как и атомы человеческого тела, покинутого душой; – после смерти тело человека живет, как жило и при жизни человека, только деятельность частей его направляется в сторону разложения, а не в сторону созидания.

Много раз приходилось уже слышать утверждения ученых, будто они находятся накануне «создания жизни» из неживой материи. Это совершенная нелепость – жизнь может порождаться только жизнью. Жизнь, зарожденная не‑жизнью, есть абсурд. Всякая жизнь вытекает из Единой Жизни, лежащей в основе всего существующего. Тем не менее остается истиной, что наука делала, делает и будет делать нечто такое, что очень похоже на «создание жизни»; но это – лишь перемены одних форм жизни в другие – низших в высшие, – точно так же, как выращивание растения из семени или развитие на растении плода. Жизнь тут всегда уже есть и только реагирует на подходящие стимулы и условия.

Многие ученые работают над проблемой зарождения живых организмов из неорганической материи. Старая мысль о «самопроизвольном зарождении», много лет сданная наукой в архив, снова выдвигается на почетное место. Хотя теория эволюции вынуждает своих сторонников признать, что некогда в прошлом живые формы вышли из (так называемых) неживых, но обыкновенно считалось, что условия, создавшие эту стадию эволюции навсегда отошли в прошлое. Однако же теперь многие сообщения указывают на другую точку зрения, согласно которой такая стадия эволюции существует и сейчас, как существовала всегда, и новые живые организмы постоянно возникают из форм неорганических. Так называемое «создание» (хотя слово это, с точки зрения йогов – совершенный абсурд) – постоянно происходит.

Доктор Чарльтон Баспан в Лондоне уже давно был видным сторонником этой теории постоянного самопроизвольного зарождения организмов. Осмеянный руководящими умами науки прошлого (19‑го) столетия и признанный потерпевшим поражение, он все‑таки продолжал храбро работать, и недавно напечатал книгу, которая в ортодоксальном лагере ученых произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Автор снял более пяти тысяч микрофотографических снимков, и все они дают самые поразительные факты из области происхождения живых форм из форм неорганических. Автор утверждает, что микроскопическое исследование указывает на развитие в бывшей ранее чистой жидкости очень маленьких черных пятнышек, постепенно разрастающихся и превращающихся в бактерии – живые организмы весьма низкой ступени развития. Профессор Бёрк (Кэмбридж, Англия) демонстрировал в стерилизованном бульоне, подвергнутом действию стерилизованного хлористого радия, маленькие живые тельца, постепенно разраставшиеся и подразделявшиеся на новые. Наука постепенно приходит к заключению, что живые организмы все еще появляются в мире, в силу естественного процесса, который ничуть не удивителен, если вспомнить, что закон природы – однообразен и постоянен. Это недавнее открытие должно расширить уже и без того длинный список современных научных идей, которые совпадают со старыми, насчитывающими за собой целые века, учениями йогов. И когда эти опыты подтверждают объяснение оккультистов, что жизнь присутствует повсюду, как в органическом, так и в неорганическом мире, и что эволюция идет постоянно, то они показывают только, что формы жизни могут изменяться и развиваться, а отнюдь не то, что жизнь можно создать заново.

В мире химических тел и минералов мы находим много примеров роста и развития форм, близко похожих на формы растительного мира. То, что известно под именем «металлической растительности» или «свинцового дерева», дает нам интересный пример такого явления. Опыт этот производится так: в бутыль с широким горлом наливается чистый окисленный раствор свинца. Бутыль закупоривавают пробкой, и к пробке прикрепляют кусок медной проволоки, на которой подвешивают кусочек цинка так, чтобы последний по возможности опустился в самую середину свинцового раствора. Лишь только бутыль закупорят, проволока сейчас же начинает покрываться металлическими отложениями свинца, похожими на мелкий мох. Из этого мха вырастают ветви и побеги, которые в свою очередь покрываются растительностью, похожей на листву, наконец образуется миниатюрный кустик или деревцо. Такая «металлическая растительность» может получиться и в других металлических растворах.

Все вы, должно быть, видели, как иней на оконных стеклах принимает форму то листьев, то веток, то цветов и т. п. Селитра, подвергнутая действию поляризованного света, принимает формы, близко напоминающие форму орхидеи. Природа полна такими сходствами.

Один немецкий ученый недавно проделал поразительный опыт с солями некоторых металлов. Он подвергал соли действию гальванического тока, и вдруг, к его удивлению, частицы солей сгруппировались вокруг отрицательного полюса батареи и приняли форму, близко напоминающую миниатюрный гриб с маленьким стволом и зонтичной верхушкой. Сначала эти металлические грибы имели прозрачный вид, но постепенно в них стала развиваться окраска, – верхушка зонтика становилась ярко‑красной, а нижняя сторона его получила нежно‑розовый оттенок. Стволы оказались бледно‑желтого цвета. Это было чрезвычайно интересно; но особенная важность опыта заключалась в открытии, что у этих грибов были замечены тонкие вены или каналы, расположенные вдоль стволов; по ним передавалось питание и добавочные материалы для роста гриба, так что рост происходил теперь уже изнутри, совершенно, как у настоящих грибов. Эти неорганические, металлические разрастания оказывались во всех отношениях низшей формой растительной жизни.

Но поиски жизни не оканчиваются на минеральном мире – каким мы его знаем. Наука разделила материальные единицы на более мелкие единицы, а эти последние – на еще более мелкие. И если жизнь присутствует в форме, состоящей из бесчисленных частиц, то она должна присутствовать в самих этих частицах. Жизнь не может получаться из того, в чем нет жизни, и если нет жизни в частицах, то теория о Вездесущей Жизни должна распасться. Таким образом, нам следует смотреть дальше минерала, – мы должны разложить его на его составные части и посмотреть, нет ли в них указаний на присутствие жизни.

Наука говорит нам, что все вещественные формы состоят из мельчайших частиц, называемых молекулами. Молекулы – это самые мельчайшие частицы вещества, пока составляющие вещество химические атомы еще не отделились один от другого и самое вещество не разложено на свои основные элементы. Возьмем хорошо известный пример капли воды. Будем делить и подразделять эту каплю, пока не дойдем, наконец, до самых, какие только могут быть, – мельчайших частиц воды. Эти мельчайшие частицы и будут «молекулами» воды. Далее делить эти молекулы мы не можем, иначе атомы их распадутся на кислород и водород, – а тогда уже не будет воды. Так вот, эти молекулы обладают так называемым притяжением друг к другу.

Они притягивают к себе другие однородные с собой молекулы и, в свою очередь, притягиваются ими. Результатом действия этого закона притяжения является образование масс вещества, будут ли то массы гор, состоящих из крепких скал, или капля воды, или масса газа. Всякая вещественная масса состоит из соединения молекул, сдерживаемых вместе законом притяжения. Закон притяжения называется сцеплением. Это сцепляющее притяжение – не простая механическая сила, как полагают многие, а проявление жизненного действия молекул, сказывающегося присутствием в них «влечения» или «любви» к себе подобным молекулам. И вот, когда жизненная энергия начинает действовать по определенному плану и заставляет молекулы складываться в кристаллы, – а мы можем наблюдать ход этого процесса, – мы начинаем вполне ясно понимать, что в этом построении кристаллов «что‑то работает».

Но как бы ни казалось это удивительным для тех, кому незнакома наша идея – проявление жизни в самих атомах еще более удивительно. Атом, как вы вероятно помните, есть химическая единица, которая, соединяясь с другими атомами, образует молекулу. Так, например, если мы возьмем два атома газа, называемого водородом, и один атом газа, носящего название кислорода, и поместим их по близости один от другого, то они сейчас же устремятся друг к другу, и образуют соединение, называемое молекулой воды. То же самое происходит со всякими атомами – они постоянно образуют товарищества или разрушают их. В браках и разводах проходит часть жизни атомов. Эти очевидные доказательства притяжения и отталкивания атомов привлекают большой интерес внимательных мыслителей, и некоторые из наиболее передовых умов нашего времени видят в этом явлении подтверждение старой теории йогов, что жизнь и жизнедеятельность присущи мельчайшим частицам материи.

В своих притяжениях и отталкиваниях атомы обнаруживают жизненные характеристики. Они движутся в направлении своих притяжений, заключая браки, и, в своих соединениях, образуют известные нам вещества. Вспомните, что в соединениях они не теряют своей индивидуальности, и, сплавленные в постоянную материю, они только соединяются, оставаясь различными. Если, путем химического действия, электрического разряда и т. п. комбинация нарушена, то атомы разлетаются и снова живут своей собственной отдельной жизнью, пока не придут в соприкосновение с другими атомами, с которыми у них окажется сродство, и не образуют нового соединения или товарищества. При многих химических изменениях атомы разлучаются сами, каждый покидает своего товарища или товарищей и ищет какого‑нибудь нового сродства, в виде более подходящего атома. Атомы проявляют ветренность и всегда стремятся покинуть меньшее увлечение ради большего. И это отнюдь не фантазия и не ученая поэзия. Это научное утверждение в вопросе о деятельности и жизненных проявлениях атомов.

Известный германский ученый Геккель говорит: «Я не могу представить себе простейшие химические и физические процессы, не приписывая движению материальных частиц способности бессознательного ощущения. Идея химического сродства заключается в том, что различные химические элементы отличают разницу в качествах других элементов и испытывают удовольствие или отвращение при соприкосновении с ними; на почве этого они и производят свое взаимное движение». Он говорит также: «Мы можем всяким атомам приписать чувство удовольствия или страдания (удовлетворения или неудовлетворения), а потому и приписываем способность выбора, которой обладают химические тела, чувству взаимного влечения между любящими друг друга атомами и отталкивания между атомами враждебными». Затем он говорит: «Способность ощущений в жизни животных и растений развивается длинным путем эволюции простейших форм ощущений, которые мы находим в неорганических элементах и которые скрываются уже в химическом сродстве». Нэгли говорит: «Если молекулы обладают чем‑то, хотя бы слегка напоминающим ощущения, то им должно быть приятно следовать своим влечениям или антипатиям и неприятно, если их заставляют поступать иначе».

Мы могли бы заполнить страницы за страницами цитатами выдающихся мыслителей, подтверждающими правильность древних учений йогов о том, что жизнь – вездесуща. Современная наука быстрыми шагами приходит к такому же взгляду, оставляя прежнюю мысль о «мертвой материи». Даже новая теория об электронах – маленьких частицах электрической энергии, которые теперь считаются основой атома, – не меняет этой мысли, так как электроны проявляют способность притяжения, а потому и реакции, и соединяются в группы, составляющие атом. И даже, если мы, оставив материю, перейдем к таинственному эфиру, который наука считает материальной основой вещей, то мы принуждены будем верить, что в нем есть жизнь, и что, как говорит профессор Дольбер: «Эфир, кроме функции энергии и движения, обладает и другими присущими ему свойствами, из которых, при благоприятных обстоятельствах, могли возникнуть такие явления, как жизнь и разум, или вообще все, что может заключаться в субстрате». А как указывал профессор Коп: «Основа жизни лежит дальше атомов и может быть найдена в мировом эфире».

Некоторые ученые идут даже дальше и утверждают, что не только жизнь присутствует всюду, но что там, где есть жизнь, есть и разум. Поистине сбываются грезы древних йогов, и из лагеря самих материалистов выходят материальные подтверждения духовных учений. Послушайте, что говорит доктор Салиби в своем недавно вышедшем ценном труде «Evolution, the Master Key».

«Жизнь присуща материи; жизненная энергия не является вещью исключительной и созданной в какой‑нибудь определенный период прошлого. Если эволюция действительно существует, то живая материя, путем естественных процессов, развилась из той формы материи, которая на вид безжизненна. И если жизнь присуща материи, то еще в тысячу раз более очевидно, что разум присущ жизни. Сторонник эволюции непременно должен думать, что разум присущ материи. Микроскопическая клеточка, маленький комочек материи, который должен стать человеком, заключает в себе обещание и зародыш разума. Разве нельзя отсюда сделать вывод, что элемент разума находится и в тех химических элементах – углероде, кислороде, водороде, азоте, сере, фосфоре, кальции, калии, хлоре, – которые входят в состав клетки? Мы не только вынуждены сделать этот вывод, но вынуждены пойти еще дальше; раз мы знаем, что каждый из этих элементов, да и всякий другой, неизбежно состоит из одной и той же единицы – электрона, – то мы должны признать, что разум присущ единице материи, т. е. самому электрону».

Приходится признать великую истину, угаданную еще Спинозой, что разум и материя являются основой и тканью того, что Гёте назвал «живым одеянием Божества». И разум, и материя являются дополнительными выражениями лежащей в основе их Непознаваемой Реальности.

Такой вещи, как безжизненное притяжение и отталкивание – не существует. Всякая склонность, или отвращение к какому‑нибудь другому предмету или вещи являются доказательством присутствия жизни. Каждая вещь обладает в достаточной мере жизненной энергией, чтобы выполнять свою работу. А так как каждая форма путем эволюции переходит в высшую форму, то вложенной в нее энергии должно быть даже больше. Когда ее материальный механизм докончен, она получает возможность проявлять бóльшую и высшую степень жизни. Это не значит, что одна вещь имеет в себе иную жизнь, а другая высшую, – этого быть не может, так как существует только одна Единая Жизнь. Она подобна электрическому току, который может проникать в самые тонкие механизмы или проявляться светом в лампочках накаливания. Дайте ей орган или механизм для проявления, и она проявляется; дайте ей низшую форму – и она проявится на низшей ступени; дайте высшую форму – и она проявится на высшей ступени. Сила одного и того же пара приводит в движение грубую машину и совершенный аппарат с самым тонким механизмом. Так же и Единая Жизнь – ее проявление может казаться низким и грубым, высоким и совершенным, – в зависимости от материи или умственного механизма, в котором она действует. Существует только Единая Жизнь, проявляющаяся в бесчисленных формах, видах и степенях. Единая, лежащая в основе всего жизнь – во всем.

От высших форм жизни до царства животных, растений и минералов мы всюду видим присутствие жизни – смерть это только иллюзия. Позади всех видимых форм вещественной жизни чувствуются еще зачатки проявляющейся жизни, пробивающейся вперед, ищущей выражения и проявления. А за всем этим скрывается Дух Жизни, желающий, стремящийся, чувствующий и действующий.

Гора и океан, – цветок и дерево, – закат солнца, – рассвет солнца, – звезды, – все это есть Жизнь, – проявление Единой Жизни, а все, что от Нее – полно жизни. В мир нет мертвой материи, – ее не может быть, – так как Жизнь умереть не может. Все живет. И жизнь есть во всем.

Запомните основные мысли этого чтения.

Поиск по сайту: