Добротолюбие. Том 2

а. О чревоугодии (ч 1, 201).

1. Начало плодоносия—цветъ; а начало деятельной жизни— воздержание.

2. Обуздывающий чрево умаляетъ страсти; а побеждаемый многоядениемъ размножаетъ сластолюбныя похоти.

3. Начало языковъ—Амаликъ, а начало страстей—чревоугодие.

4. Пища огню-дрова, а пища чреву—cнеди.

5. Множество дровъ разжигает великий пламень, а множе­ство снедей питаетъ похоть.

6. Пламень исчезаетъ съ оскудениемъ вещества, а скудость

снедей изсушаетъ похоть.

7. Похотение снеди породило преслушание, а усладное вкушение изгнало изъ рая.

8. Дорогия яства услаждаютъ гортань, но питають и неусыпнаго червя похотливости.

9. Отощавшее чрево приуготовляет къ бдению въ молитве, а преисполненное наводитъ глубокий сонъ.

10. Трезвенно мудрование при сухоядении, а жизнь сытна въ довольстве погружаетъ умъ въ глубокое усыпление.

11. Молитва постника—парящий в высь орлий птенец, а молитва угостившагося низпадает долу, тяготимая пресыщением.

12. Умъ постника—светлая звезда на чистомъ небе, а ум угостившагося мраченъ какъ небо въ безлунную ночь.

13. Туманъ скрывает солнечные лучи; а густое испарениe потребленныхъ яствъ омрачаетъ умъ,

14. Запятнанное зеркало не передает раздельно чертъ отразившагося въ немъ образа; и мысленная сила, отуманенная пресыщениемъ, не приемлетъ въ себя ведения Божия.

15. Невозделываемая долго земля порождаетъ терния; и умъ чревоугодника произращаетъ срамные помыслы.

16. Невозможно найти ароматъ въ гною,— и въ чревоугоднике — благоуханий созерцания.

17. Око чревоугодника высматриваетъ, где пиршества; а око воздержнаго, — где собрания мудрыхъ.

18. Душа чревоугодника вычисляетъ дни памяти мучениковъ, а душа воздержнаго подражаетъ жизни ихъ.

19. Боязливый воинъ трепещетъ отъ звука трубы, возвещающей битву, а чревоугодникъ — отъ возвещения о начале поста.

20. Чревоугодливый монахъ— данникъ своего чрева, и подъ бичемъ его выплачивает ежедневный налогъ.

21. Торопливый путникъ скоро достигнетъ города, и воздержный монахъ—мирнаго устроения сердца. •

22. Медлительный путникъ (не добравшись до жилыхъ мест) ночуетъ въ поле, подъ открытымъ небомъ; и монахъ чревоугодливый не достигнет дома безстрастия.

23. Кypeнie фимиама облагоухаваетъ воздухъ,—и молитва воздержнаго Божие обоняние.

24. Если предашься похоти насыщения чрева, то ничто не будетъ достаточно къ удовлетворению сластолюбия твоего; потому что чревонеистовство есть огонь, потребляющий горючее ^{вещество}, н всегда требующий новаго.

25 Достаточная мера (чего нибудь влагаемаго въ сосудъ) наполняет сосудъ, а чрево, и разседшисъ, не скажетъ: довольно.

26. Воздеяние рукъ обратило въ бегство Амалика, и делания, горе устремленныя, побеждаютъ плотския страсти.

27. Истребляй въ себъ все, оживляющее страсти, и крепко умерщвляй плотские члены свои.

28. Какъ убитый врагъ не возбуждаетъ въ тебе, страха; такъ умерщвлённое

^{тело не возмутит дущи твоей.}

29. Не чувствуетъ боли отъ огня мертвое тело,— и воздержный—сласти отъ омертвевшей похоти.

30. Если поразишь египтянина, скрой его въ пескe,— т. е. если победишь страсть похотную, не насыщай тела, (или держи его на сухоядении); ибо какъ чрезъ напоение земли произрастаетъ, что скрыто было въ ней, такъ чрезъ насыщение тела распускается утаившаяся въ немъ страсть похотная.

31. Потухший пламень ярко вспыхиваетъ снова, если подложить новыхъ сучьевъ сухихъ; и угасшая сласть похотная снова оживаетъ отъ насыщения чрева снедями.

32. Не сжаливайся надъ телом, когда оно станетъ жаловаться на изнеможение, и не насыщай его въ доволь угодными ему снедями; ибо если оно опять придетъ въ силу, то возстанетъ на тебя и воздвигнетъ противъ тебя брань непримиримую, пока не пленит душу твою, и не предастъ тебя въ рабы страсти блуда.

33. Скудно питаемое тело—добре объезжанный конь, который никогда не сброситъ всадника. Конь—уздою удерживаемый, уступаетъ и повинуется руке седока,—и тело, укрощаемое скудноядениемъ и бдениемъ, не рвется изъ рукъ возседающаго на немъ помысла и не ржетъ, какъ делаетъ, будучи движимо страстнымъ порывомъ.

34. Пресыщение пищею питаетъ помыслы, и упившийся напоеваетъ сонъ мечтою [1, 248].

35. Приятность наслаждения умираетъ, коль скоро пища прошла чрезъ гортань, но въ этомъ гробе оживаетъ похотливость.

36. Труды обработывания своей части земли имъютъ концем-упокоение; разные же виды удовольствий имеютъ концем - жжение (или плотское здесь, или наказательное тамъ).

37. Кто подвигами приводитъ въ увядание цвътъ плоти, тотъ ежедневно во плоти помышляетъ о своей кончине (того измождение плоти заставляетъ непрестанно помышлять о смерти) [1, 249].

38. Благоразумие сердца да соразмеряетъ съ состояниемъ тела трудъ воздержания, чтобъ, когда разслабнетъ тъло, не страдать и ему самому.

39. Плоть пусть довольствуется усеченнымъ удовлетворениемъ естественныхъ потребностей.

40. Телесное твое подвижничество да устрояется въ видахъ нравственныхъ, чтобъ научиться болеть сердцемъ (о rpехахъ) и соболезновать душею.

41. Матерь сластолюбия (похотнаго),—чревоугодие: ибо оно пораждаетъ сластолюбивую похотливость, и многия другия страсти. Отъ него, какъ отъ корня стебельки, даютъ побъги прочия страсти, и въ скоромъ времени ставъ деревами наравне съ нимъ, породившимъ ихъ, разветляются въ пороки, до небесъ досязающие. Такъ сребролюобие, гневъ, печаль суть пораждения и произрастения чревоугодия. Чревоугоднику прежде всего нужны деньги на удовлетворение пламенеющаго всегда своего вожделения, хотя оно никогда не удовлетворяется; затемъ на препятствующихъ приобретению денегъ необходимо возбуждаться гневу; когда же гневъ безсиленъ бываетъ перейти въ дело, за сим по необходимости следуетъ печаль [2, 73].

42. Чревоугодию паче всего сродственно сладострастное движение. И _сама природа, желая показать сродство сихъ страстей, орудиям соития назначило место подъ чревомъ, сею близостию означая телесную ихъ связь. Почему если ослабъваетъ сия страсть (похоть), то ослабъваетъ отъ оскудения того, что выше,— •т.е. чрева; и если усиливается и приходитъ въ движение. оттуда подается ей сила. Но не сей только страсти питательницею и воздоительницею бываетъ чревоугодие; оно истребляетляетъ въ человеке все доброе. Коль скоро оно беретъ верх, обыкновенно падаютъ и вземлются отъ среды воздержание, целомудрие, мужество, терпение и все прочия добродетели [2, 76]

43. Прекрасно оставаться въ пределахъ потребности и стараться всъми силами не преступать оныхъ. Если кого похоть не много перетянетъ на сторону житейскихъ сластей, то уже никакое слово не сильно бываетъ остановить его стремления впередъ (въ семъ направлены). Ибо тому, что сверхъ потребности, нетъ предела; но неутолимая забота и нескончаемая суетливость безъ мъры размножаютъ трудъ (по удовлетворению ихъ), и питаютъ похоть, подобно тому, какъ пламень питается подкладываниемъ дровъ [2, 88]

6. О блуде (ч. 1, 204).

1. Воздержание пораждаетъ цъломудрие; чревоугодие же есть матерь блудной похотливости.

2. Елей питаетъ пламень светильника; обращение же съ женщинами разжигаетъ огнь сласти похотной.

3. Ударами волнъ бросается туда и сюда не нагруженный корабль,—а бдуднымъ помысломъ—невоздержный умъ.

4. Блудъ беретъ въ своинствование себе пресыщение, становится въ рядъ противниковъ ума ж до конца сражается противъ него вместе съ врагами его.

5. Любящй безмолвие бываетъ трудноуязвимъ для стрел сего врага; а вмешивающийся въ толпу непрестанныя получаетъ отъ него раны.

6. Взоръ женщины—ядовитая стрела, ранитъ душу и вливаетъ въ нее ядъ; и чемъ более застаръваетъ сия язва, большее производить повреждение.

7. Кто охраняетъ себя отъ сихъ стрелъ, тотъ не на многолюдныя собрания, не блуждаетъ разсъянно на празднествахъ. Ибо лучше спокойно оставаться дома и _{пребывать в} молитвахъ, нежели, думая почтить праздники, сделаться скорою добычею враговъ.

8. Избегай обращения съ женщинами, если хочешь быть целомудреннымъ, и никогда не давай имъ свободы смъло обращаться съ тобою; ибо въ начали онъ, или действительно имеютъ, или лицемерно оказываютъ несмелую стыдливость, а въ последствии отваживаются на все. — И бываетъ это для тебя удою, уловляющею въ смерть, хитросплетенною сетью, влекущею въ погибель. Да не введутъ они тебя и въ обманъ скромными речами; потому что и въ нихъ тоже сокрытъ злой ядъ звериный (зверя изъ бездны).

9. Подойди лучше къ горящему костру, нежели къ юной женщине, когда ты и самъ юнъ: ибо почувствовавъ боль отъ огня, когда къ нему приближишься, тотчаеъ отскочишь прочь, а разнежась женскими речами, не вдругъ отойдешь.

10. Ботеетъ трава, растущая при водъ, и страсть непотребства—въ сообществе съ женщинами.

11. Кто наполняетъ чрево и обещается быть цъдомудреннымъ, тотъ подобенъ утверждающему, что соломою остановитъ действие огня. Какъ невозможно соломою удержать стремительность разливающагося огня; такъ невозможно пресыщениемъ остановить жгучее стремление непотребства.

12. Столпъ опирается на свое основание,—и страсть блудная покоится на пресыщении.

13. Обуреваемый корабль поспешаетъ въ пристань; а целомудренная душа ищетъ пустыни. Корабль убегаетъ отъ морк^сихъ волнъ, угрожающихъ опасность а душа—отъ женскихъ лиц, причиняющихъ гибель.

14. Видъ нарядной женщины потопляетъ хуже волнъ. Изъ волнъ по любви къ жизни можно еще выплыть; видъ же женщины, прельстивъ, заставляетъ пренебречь и самою жизнию.

15. Пустынный кустъ безопасенъ отъ пламени огненнаго, и целомудренный вдали отъ женщинъ безопасенъ отъ воспламенения- страсти непотребства: ибо какъ воспоминание объ огне не сожигает мысли; так и страсть не имеет сил, когда нет для нея пищи.

16. Если помилуешь противоборца, то будетъ у тебя врагь; и если пощадишь эту страсть, то она возстанетъ на тебя.

17. Воззрение на женщину въ невоздержномъ возбуждает непотребную страсть; а целомудреннаго располагает къ прославлению Бога.

18. Если страсть похотная при обращении съ женщинами будетъ покойна, не верь обещаемому ею безстрастию. Ибо к пёсъ, окруженный толпою, машетъ хвостомъ, но, когда выйдетъ изъ ней, тотчасъ оказываетъ свойственную ему лютость.

19. Когда воспоминание о женщине станетъ безстрастно; тогда заключай, что вступилъ ты въ пределы цъломудрия. Когда же представляемый тобою образъ ея за душу тебя беретъ, тогда знай, что ты еще чуждъ этой добродетели. Но и въ первомъ случае не останавливайся на таковыхъ помыслахъ, и долго не беседуй мысленно съ женскимъ образомъ; потому что страсть сия любитъ возвращаться назадъ,—и опасность отъ ней близка.

20. Какъ соразмерное плавание очищаетъ серебро, а про­долженное сверхъ меры производитъ въ немъ утрату: такъ и целомудренный навыкъ портитъ долговременное представление въ мысляхъ женщины.

21. Не беседуй долго съ представившимся тебе лицемъ, чтобъ оно не зажгло въ тебе пламени сластолюбия, и не запалило гумна души твоей.

22. Какъ искра, на долго оставленная въ соломе, производить пламень, такъ продолжительное памятование о женщине возжигаетъ похоть.

23. Если похотствующую на духа плоть усмиришь подвижническими трудами; то за пределами сего века иметь славу, обещаемую изречениями о блаженствахъ, как победивший въ брани того, кто въ теле твоемъ противовоюетъ твоего, и пленяетъ тебя закономъ греховнымъ сущим во удехъ твоихъ (Рим. 7, 25) [1, 230].

24. Разумей, что отдельные виды блуда бываютъ совокуплены вместе,—блудъ телесный и блудъ духовный. Когда блудный помыслъ срастворяется съ духомъ твоимъ, тогда душа твоя сочетавается съ обольстителънымъ въ ней отпечатлениемъ [1, 247—8],

25. Демонъ принимаетъ на себя лице женское, чтобы обольстить душу къ смешению съ нимъ. Обликъ образа (жены) принимаетъ на себя безплотный демонъ, чтобы похотливымъ помысломъ ввести душу въ блудъ. Не увлекайся же неимеющимъ существенности призракомъ, чтобъ но сделать чего либо подобнаго и плотию. Обольщены бываютъ духомъ блуда все та-кие, не отражающие крестомъ внутренняго прелюбодеяния.

26. Наказывай помыслы скудостию питания, чтобъ думали не о блуде, а о голоде.

27. Съ молитвеннымъ бдениемъ соедини слезы, чтобы получить помощь въ настоящей брани.

28. Во время блудной брани отказывайся отъ приглашения на пиршества.

29. Демонъ непотребства на ревностнаго борца подвижническаго нападаетъ быстро, внезапно осыпая его стрелами страстной похоти, потому что не можетъ долго сносить жжения огня светоноснаго, исходящаго изъ подвижническихъ трудовъ его; а къ тому, кто отъ обольстительности сласти похотной ослабелъ въ ^строгости самообуздания, мало по малу подступаетъ на собеседование ^съ сердцемъ его, чтобъ оно, разгоревшись злыми похотениями, предалось беседе с ними, пленилось ими и совершенно отложило ненависть къ сему греху [1, 252—3].

30. Всего опаснее, если сердце погрязло въ навыке къ сластям похоти; и потребно много трудовъ, чтобы сию пажить (страстную) подсечь подъ корень.

31.Не приучай помысла входить въ собеседование с сластями похоти, потому что въ сонме страстныхъ мыслей и движений разгарается огонь (Пс.105,18). Они, разгоряча тебя, заставят думать, что трудно удержать огнь естества, что не въ силахъ ты долее делать насилие естеству, — и что хотя сего дня согрешишь но нужде, но завтра покаешься по заповеди. Ибо закон (христианский) человеколюбивъ,—легко прощаетъ грехъ кающимся. При этомъ представятъ тебе въ примерь какъ некоторые после воздержания пали, и снова покаялись придавая вероятность обольстительному совету своему, чтобъ, сокрушивъ твердость сопротивоборства этою надеждою легкаго снова обращения чрезъ покаяние, храмъ целомудрия сделать домомъ блуда [1, 253—4].

32. Смотри, человекъ воздержания, подъ предлогомъ покаяния не обольщайся неизвестными надеждами. Ибо многие, павъ, немедленно похищены смертию, а другие не въ силахъ были встать (отъ падения) привычкою къ сластямъ похотнымъ связанные, какъ закономъ. Почему знаешь ты, человекъ, будешь ли живъ, и покаешься ли, что назначаешь себе годы жизни?— Падая отъ этого, ты поблажаешь плоти своей, тогда какъ надлежало бы тебе паче предаться памятованию о смерти, чтобъ въ сердце своемъ поживее представить страшное определение суда, и темъ угасить мудрование распаленной плоти.

33. Естественный образъ жизни одинъ и тотъ же определенъ Создателемъ и намъ и животнымъ; се дахъ вамъ, говоритъ Богъ человеку, всякую траву въ поле, вамъ и звпремъ будет въ снпдъ (Быт. 1, 29. 30). Посему, получивъ общее съ безсловесными пропитание, и своими примышлениями превративъ оное въ более роскошное, не по справедливости ли должны мы быть признаны неразумнейшими безсловесныхъ, если звери остаются въ пределахъ естества, не нарушая постановленнаго Богомъ, а мы—люди, одаренные разсудкомъ, совершенно отсту­пили отъ древняго законоположения? Ибо какия лакомства у безловесныхъ? Какие хлебники и повара тысячею искуств уготовляютъ услаждение бедному чреву? Не любятъ ли о древней скудости, питаясь травой, довольствуясь темъ. случилось, и въ питие употребляя воду,—и ту иногда потому и плотскимъ удовольствиямъ предаются они воспламеняя пожеланий никакою утучняющею пищею, и не всегда зная разлиичие мужескаго и женскаго пола. Ибо чувство это даетъ имъ одно время въ году, въ которое естественный законъ средcтвомъ къ продолжению рода изобрелъ совокуплять ихъ для посеяния подобныхъ себе; въ другое же время до то­го они чуждаются другъ друга, что совершенно забываютъ о семъ пожелании. А въ людяхъ отъ дорогихъ яствъ ненасытимая похоть любодейства всеяла неистовыя пожелания, ни въ какое время не дозволяя утихнуть страсти [2, 90].

в. О сребролюбии (Ч. 1, 208).

1. Сребролюбие — корень всехъ золъ; какъ худыя ветви, питаетъ оно все прочия страсти и не даетъ засыхать тому, что отъ него процвело.

2. Желающий истребить страсти, пусть прежде исторгнетъ сей корень ихъ; пока же остается сребролюбие, не сделаешь себе пользы, отсекая ветви; потому что, если и будутъ отсечены, скоро опять выростутъ.

3. Многостяжательный монахъ — чрезмерно нагруженный корабль, легко потопляемый въ воздымающихся отъ бури волнахъ.

4. Монахъ нестяжательный—легкий путникъ, на всякомъ местe находящий себе пристанище.

5. Монахъ нестяжательный - высокопарящий орелъ, тогда только спускающийся внизъ, когда вынуждаетъ къ тому потребность пищи.

6. Таковый выше всякаго искушения, посмевается надъ всем настоящимъ и, воспаряя горе, удаляется отъ всего земнаго° и сожительствует съ горними; потому что легки крылья у необремененнаго заботами.

'7 Пришла скорбь и безъ печали оставляетъ онъ место; настала смерть,—благодушно отходитъ отселе, потому что никакими земными узами не связал душу.

8. А многостяжательный опутанъ попечениями, и какъ пёс привязан цепью; если принужденъ переселиться, то скорби воспоминание объ имуществе несетъ съ собою, какъ тяжелое безполезное бремя.

9. Если' пришла смерть, съ жалостию оставляетъ онъ стоящее; отдаетъ душу, а глазъ не спускаетъ съ того, что иметъ у себя,—и его влекутъ насильно, какъ бъглаго раба; разлучается съ теломъ, но не разлучается съ имением, потому что силънее влекущихъ удерживаетъ его страсть.

10. Море не наполняется, принимая въ себя множество рекъ, и похотение сребролюбца не насыщается собраннымъ уже имуществомъ; удвоилъ онъ его,—и удвоенное снова удвоить желаетъ; и никогда не перестаетъ удвоять, пока смерть не прекратить сего безполезнаго труда.

11, Монахъ благоразумный имеетъ въ виду только потребность тела,—и опустелое чрево наполняетъ однимъ хлебомъ и водою.

12. Не станетъ онъ ласкательствовать богатымъ, чтобъ доставить усладу чреву, не поработитъ свободнаго ума многимъ властелинамъ; потому что достаточно однихъ рукъ, чтобъ послужить телу, удовлетворяя его естественной нужде.

13. Нестяжательный монахъ — неуловимый борецъ и легкий течецъ, скоро достигающий къ почести вышняго звангя (Фил. 3, 14).

14. Монахъ многостяжательный радуется многимъ доходамъ, а нестяжательный—венцамъ за преспеяние.

15. Монахъ любостяжателъный усиленно работаетъ, а нестяжательный проводитъ время въ молитвахъ и чтений.

16. Монахъ сребролюбивый наполняетъ сокровищницы серебромъ, а нестяжательный собираетъ сокровище на небе.

17. Проклятъ, кто делаетъ идола и полагаетъ его веши (Втор. 27, 15). Но таковъ же и питающии страсть сребролюбия. Тотъ без пользы кланяется ложному богу, а этот мечту о богатстве носитъ скрытно въ сердце, какъ кумир.

18. Нестяжательный живетъ незаботливою жизнию, а у любостяжательнаго забота о богатстве — всегдашняя болезнь (I, 237]-

19. Тогда отведешь въ пленъ толпу помысловъ, когда невдашь сердца въ заботы о вещественномъ. Тогда и крестъ понесешь неразвлекаясь, когда отречешься отъ пожелания иметь собственность.

20. Помыслъ о вещественномъ стяжании предсказываетъ тебе старость и болезни, чтобы упование свое на Бога разделилъ ты съ упованиемъ на имущество.

21. Избравший жизнь подвижническую въ отречении отъ мира, да осенитъ себя верою, да укрепитъ любовию и да утвердитъ надеждою. Вера не есть оставление ни съ чемъ, но есть непоколебимое убеждение въ обладании coвершеннейшим, съ терпеливымъ упованиемъ и съ живою любовию.

22. Когда отречешься отъ всехъ вещей, внимай темнымъ помысламъ, которые станутъ укорять тебя въ обеднении, представляя тебе теперешния—скудость во всемъ, нищету и безславие, чтобъ такимъ злокознествомъ привести тебя въ раскаяние о такой славной добродетели. Но если вникнешь въ разумность такаго подвижничества, то найдешь скорее, что за то самое, въ чемъ укоряютъ тебя, соплетется тебе венецъ.

23. Оставимъ дела житейския и обратимся къ благамъ духовнымъ. Долго ли будемъ оставаться при детскихъ игрищахъ, нимало не восприемля мужескаго образа мыслей? Въ детстве¹ служатъ забавой кости, шары и подобное, - и дети бываютъ к тому пристрастны, пока не придутъ въ совершенный возрастъ. Когда же сделается кто мужемъ, бросаетъ все cie, и со усердиемъ занимается делами важными. А мы все остаёмся въ младенчестве, дивясь тому, что свойственно детству и не хотя позаботиться о лучшемъ, — о томъ, что прилично мужам. Какъ срамно глядеть, когда совершенный мужъ сидит на куче золы и чертитъ на пепле детския забавы; такъ срамно, срамно, или гораздо срамнее, видеть, что имеющие въ наслаждение вечными благами роются въ прахе земныхъ ве-щей, и несообразностью такихъ поступковъ срамятъ достоинство обета. Причиною же этаго у насъ, какъ кажется, то, что мы не представляем себе ничего важнее видимаго, не сознаемъ малоценности настоящих благъ и превосходства благъ тамошнихъ, и ослепляясь блескомъ того, что здесь почитается досточестнымъ, прилепляемся къ тому всемъ желаниемъ [2, 81].

24. Начнемъ же отрешаться отъ настоящихъ благъ, пренебрежемъ имущество и деньги, и все, что погружаетъ въ себя и потопляетъ помыслъ.

Обуреваемые выбросимъ грузъ, чтобъ могъ спастись кормчий— умъ и съ плавателями — помыслами, если плывущие моремъ во время бури не брегутъ о своихъ товарахъ и своими руками бросаютъ и дорогия вещи въ море, имущество ставя ниже жизни; то почему же мы для лучшей жизни не пренебрегаемъ того, что душу влечетъ въ бездну? Почему у насъ не столько силенъ страхъ Божий, сколько у техъ страхъ моря? Те изъ любви ко временной жизни не вы­соко цънятъ утрату того, что везутъ; а мы, говоря о себе, что вожделеваемъ вечной жизни, не пренебрегаемъ и малости, но решаемся лучше погибнуть съ ничтожнымъ грузомъ, нежели спастись, лишившись его.— Посему умоляю, совлечемся всего. Борцы не вступаютъ въ борьбу одетыми; законъ борьбы изводитъ ихъ на поприще обнаженными. Въ жаръ ли, въ холодъ ли, — такъ, они выходятъ, оставляя одежды вне поприща. Если же кто изъ нихъ откажется обнажить себя, то долженъ от­казаться и отъ борьбы. А мы, давъ обетъ подвизаться, не толь­ко не совлекаемся одежды (имуществъ), но, тысячи бременъ неся на плечахъ, вступаемъ въ подвигъ, доставляя темь противникамъ множество удобствъ схватить насъ [2, 82. 83].

25. Какъ сражаться съ духами злобы любоименному, когда чрезъ это отвсюду удобно наносятся ему удары? Какъ боротъ съ духомъ сребролюбия осыпанному деньгами? Какъ обогнать обнаженныхъ отъ всякаго попечения демоновъ, облекшемуся тысячи заботь? Божественное Пнсание говорить: нагъ побегнет в той день (Амос. 2. 16). Нагъ, кто не облеченъ въ безчис ленныя рубища заботь о делахъ житейскихъ,—нагъ, koеmу многосложные помыслы о деньгахъ к имуществе не препятствуютъ вь скорости бега; потому что нагаго трудно и даже не­возможно уловить злоумышляющимъ [2, 83, 84],

26. Бороться должно нагому, ж не только нагому, но и умащенному. Обнажение делаетъ, что борца не зачто ухватить противнику, а умащение елеемъ, если и будет онъ схваченъ, даетъ ему возможность ускользнуть изъ

рукъ схватившаго. По­чему противники стараются осыпать другъ друга землею, что­бы, пылью придавъ шероховатость гладкости елея, сделать противника удобоудержимымъ, когда будетъ схваченъ. Но что тамъ—пыль, то въ нашемь подвиге дела земныя, а что тамъ— елей, то здесь неимение попечений [2, 85].

27. Не иметь попечений свойственно душе совершенной, а сокрушать себя заботами—душе нечестивой. О совершенной душе сказано, что она як оже кринъ въ тернии (Пес. нес. 2, 2), a cиe означает душу, которая среди заботящихся о многомъ живетъ безъ попечений. Кринъ и въ Евангелии означаетъ душу не имеющую попечений; ибо сказано: не труждается, ни пря-дшъ, а паче Соломона облекается славою (Me, 6, 28). О техъ же, которые имеютъ много заботь о телесномъ, говорится: все житие нечестиваго въ попечении (1ов. 15, 20). И подлинно нече­стиво распространять попечение о телесномъ на целую жизнь,— и не оказывать никакой заботы о будущемъ [2, 86].

28. Мерою приобретения должна служить потребность. Что превышаетъ эту меру, то есть излишество, затрудняющее, а не облегчающее. Какь соразмерная сь теломъ одежда составлятъ и потребность и украшение, со всехъ же сторояъ обвислая, опутывающая ноги и влекущаяся по земле, при безобразии делае^тся препятствиемъ во всякой работе: такъ и имение, пре-вышающее телесную потребность, и для добродетели служить препятствиемъ, и подвергается великому порицанию техъ, которые въ состоянии изследовать природу вещей [2, 87].

29. Нестяжательностию называемь мы не нищету невольную, которая, приключившись по необходимости, сокрушаетъ духъ, и какъ непроизвольная, почитается несносною, но добро­вольную решимость довольствоваться малымъ, приобретаемую самовластиемъ помысла, однакожъ требующую труда, и до того именно времени, пока упражнение, обратившись въ навыкъ не соделаетъ сноснымъ того, что долгое время казалось труднымъ и нестерпимым.. Не одна телесная красота прелъщает, но и блескъ богатства не менее сильно раздражаете вожделениe,—и въ обоихъ случаяхъ потребна душа мужественная, чтобъ не уступить ихъ обольстительности.

30. По истине великими почесть и мужественными на­звать надлежитъ тъхъ, которые на поприще семъ одерживают, победу, между темъ какъ помыслы борются и состязаются, убедительными доводами, какъ бы телодвижениями, стараясь до­казать, что должно согласиться съ мнениемъ многихъ, и кажу­щееся хорошимъ признать уже действительно хорошимъ, не отказываться отъ того, что, по общему мнению, почтено достойнымъ цены, не у клониться отъ обладания даннымъ на у потреб­ление отъ Самаго Создателя, и не обличать напрасно приобретение того, что приведено въ бытие съ известною целию, а не даромъ. Подвижники сии истинно достойны одобрения, какъ неуступившие места сопротивннкамъ, не сбившиеся съ поприща и не давшиеся въ руки врагамъ. На правомъ суждении безопасно утвердивъ свои колена, не склонились они [на принятие земныхъ веществъ, жизнь неразвлеченную предпочтя жизни мя­тущейся и умъеренностию въ потребахъ приобретши себе без­мятежность [2, 99-101].

31. Древние Святые до такой степени простирали ревность о нестяжательности, что вели жизнь бездомную, безприютную, питались снеедию, какую давала природа, находили себe ложе, где и какое случалось. Не было у нихъ ни крова, ни ложа, ни трапезы, одеждою имъ служили овечьи кожи. Во всей точ­ности ревновали они следовать совету Господню: воззрите на птицы небесныя... смотрите кринъ сельныхъ... (Me. 6, 26 -28) искренно верили, что необходимое для потребности

само собою последуетъ, когда будешь благоугождать Подающему сиe Богу, и преимущественно пещись о приобрътении небеснаго царствия [2, 102—3].

32. Нашей же жизни, окруженной полнымъ во всемъ довольствомъ, куда равняться съ жизнию техъ блаженныхъ,— которыхъ не тревожили помышления о теле и телесномъ, но чистое и некое вожделение божественнаго, непрестано восхищая ихъ въ превыспреннее, убеждало забывать о томъ, что на земли почитается блистательнымъ? Они ничего не имели на земле кроме тела, которое природа удерживала долу; но и его желали бы они иметь съ собою тамъ, где пребывали умомъ, созерцая небесныя блага. И никогда не отрывались бы они отъ тамош-няго наслаждения, если бы природа не возвращала ихъ къ удовлетворению телесныхъ потребностей, благоговениемъ къ Связав­шему душу съ теломъ понуждаемыхъ заботиться и о теле, при всемъ томъ, что признавали крайне благопотребнымъ отчуждение отъ онаго [2, 104].

33. Потребность телесная быстро течетъ и проходитъ; въ прошедшемъ не имела она промышления о настоящемъ, и въ яастоящемъ не имеетъ его о будущемъ; врачуетъ одно настоя­щее. А трудъ добродетели есть семя, дающее неоскудевающий пдодъ;—и во время самаго делания радуетъ совесть ожиданиемъ насдаждения, и по переселении отсюда оказывается благолепнымнымъ и споспешествующимъ вечному веселию [2, 105].

34. Поелику путь, ведущий въ царство, имеетъ столько затруднений, будучи узокъ и со всехъ сторонъ окруженъ стрем­нинами, то какой же смыслъ, обременивъ себя грудами денегъ и другихъ имуществъ, покушаться идти симъ путемъ такъ, какъ идти невозможно? Заботы о вещественномъ разсеявая и сильно влеча долу, легкимъ делаютъ падеше особенно тамъ, где течение дълъ требуетъ остраго и трезвеннаго внимания. И при такомъ внимании шествие редко проходитъ безъ падении, по причине затруднений на узкомъ пути по стремнинамъ; а для обременившаго себя не нужною тяжестию стяжаний оно неизбежно. Да и самое стяжание есть уже падение [2, 111].-

35. Поведение наше относительно cтяжаний трояко: нестяжатеяъность высшая и средняя,— и жизнь овеществившаяся, многостяжательная. Происхождение ихъ таково.

Въ раю вотъ что предписано было первозданному: снеси траву селъную (Быт. 1, 29). Достоинство повелевшаго ручается за полную приспособленность такаго пропитания къ жизни, человеку предназначенной. Можемъ однакоже, въ пояснение сей приспособленности присказать, что оно было гораздо пригоднее всякаго другаго къ сохранению въ созданныхъ по образу Божию желанной утонченности, чтобъ мысленная сила всегда пребы­вала необремененною и трезвенность ума неомрачаемою. Когда такимъ образомъ потребное для жизни тела давалось само собою умъ не празднымъ оставался, имея все время свободнымъ oт трудовъ тълесныхъ, но непрестанно восторгался къ духовнымъ созерцаниямъ, разливавшимъ въ немъ неистощимое веселие,.сie деланie воспитывалъ въ немъ Самъ Богъ, по Своему благо-изволению приходивший къ нему каждодневно для собеседования. Такова норма свойственной человеку жизни!—Существо ея не можетъ быть изменено или отменено; но возможенъ иной образъ видимаго ея ведения,—что и необходимымъ сделало последовавшее падение.

Преступившему заповедь и изринутому изъ рая Богъ узаконяетъ другой образъ жизни, сообразно съ его падшимъ состояниемъ, повелевъ невоспользовавшемуся покоемъ, какъ должно, добывать пищу работою и трудомъ; потому что не умелъ по­стоянно пребывать въ служении Богу и въ собеседовании съ Нимъ, когда имелъ свободное время и не имелъ нужды въ телесныхъ трудахъ (въ раю). Въ пищу ему назначенъ добываемый въ поте лица, а въ одежду кожаныя ризы, положенъ пределъ любостяжателъности и суетности. Первона­чальная нестяжателъность райская заменена такимъ скромным стяжаниемъ, которое притомъ, не смотря на готовый труд, ^не отъ одного его зависело, но наипаче отъ Божия благословения. На деле раскрылись изъ сего три порядка жизни: одни

доволъствовались скромнымъ стяжаниемъ, при потовомъ трудъ в уповании на Бога; другие, углубившись въ упование на Бо­га совсемъ отреклись отъ всякаго стяжания (ревнуя возстановить райскую нестяжательность) и были питаемы Богомъ; третьи, углубившись во всякаго рода трудъ, на немъ основали свою надежду иметъ нужное, обезпечение же своей жизни основали на многоимении. Богъ забытъ: богомъ для нихъ стало любоимание. Вотъ три сказанные вида отношения нашего къ стажаниямъ [2, 116-123—сокращенно].

36. Вторымъ поставленный здесь видъ представляетъ по­ведение (преимущественно) приличествующее разумному суще­ству, именно: проводить время въ служении Богу, и должное получать изъ сокровищницы Божия Промысла; надеяться на Божию попечительность и землю иметь данницею; искренно служить Создавшему, и на нужды произвольною данию обла­гать тварь; здесь быть странникомъ, а жилищемъ почитать то, которое уготовано на небе.. Сию жизнь предписалъ Создатель въ начале, и сею жизнию, повинуясь Ему, жили все Святые. (Примеры—Илия, Елисей, сыны пророческие, Предтеча, ликъ Апостоловъ) [2, 124—129]

37. Такова нестяжательность Святыхъ— высшая. Но много иметъ полезнаго и средняя послъ оной нестяжателъность, какъ сообразная со временемъ и нуждою. Если и невозможно ей со­стязаться о первенстве и похвалиться равночестиемъ съ преимущественнымъ образомъ жизни; то ей безспорно принадлежит вторая степень чести. Первые Святые (съ совершенною нестяжательностию) жили для одной души и для Создавшаго ее Бога ни во что ставя тело; но они и безъ попечения о немъ имели все потребное, не въ житницы предварительно собираемое, но от Божия благоволения, какъ изъ сокровищницы, благовременно получаемое. Последовавшие же за ними Святые (съ совершенною нестяжательностию), заботясь о необходимомъ утешении те ла промышляя о томъ, чтобы оставленная въ небрежении жи-вотная наша часть не разрушилась противъ воли Сочетавшаго с нами, въ такой мере употребляли руки свои въ дело, в какой по неизбежной необходимости требовалось услуживать телу; большую же часть времени проводили въ попечении о душе, въ молитвахъ, богомыслии и должныхъ занятияхъ, имея въ виду преспеяние въ добрыхъ делахъ [2, 137].

38. Последние же, совершенно ставъ плотию, всецело по­святили себя на служение земному кумиру, желая иметь уже не только достаточное для телесной жизни, но и то, что пока­зывало бы ихъ не меньшими предъ отличающимися изобилиемъ. чтобы хоть чрезъ это быть у всех на виду. Этимъ явно выставляють они на позоръ свое безумие, предосудительное вменяя себе въ похвалу, и думая темъ обратить на себя внимание и заслужить удивление, за что достойны они презрения и осмеяния. Ибо какъ сообразное съ каждым званиемъ даетъ осно­вательные поводы къ одобрению, такъ неприличное званию, хо­тя въ другомъ отношении оно и недурно, весьма предосуди­тельно тамъ, где оно не свойственно [2, 138].

39. Къ которым же ближе среднге изъ сопредельныхъ съ ними по ту и другую сторону?—Конечно къ темъ, къ которъмъ более приближаются деломъ, и о средстве съ которыми провозглашаютъ темъ, что стараются быть съ ними близкими по жиз­ни. Ибо потому что составляютъ средний чинъ между теми ж другими, не одинаково уже склонны къ обоимъ, и хотя они позади предшествующих, но непосредственно за ними следуя, и юношескою стопою идя по следамъ ихъ, столько отстоятъ от последующих за ними, сколько бегущие постепенно удаляют­ся отъ идущихъ шагомъ. или остающихся на одномъ места. Съ первыми же у последнихъ ничего общаго. Кое общение у имеющихъ много вещественнаго съ нестяжательными? Кое соглacиe у мудрствующихъ плотское съ мудрствующими духовное? Какая общая часть у опутанныхъ житейскими делами с служащими безпечально Богу? Одни Апостольски оставляют все, что приобрели; другие приобретаютъ то, чего не имели! Одни пребываютъ въ безмолвии, внутренно прилагая попече о преспеянии духовномъ, другие ведутъ все роды борьбы, жаясь за деньги и имущество. Одни препираются съ духами злобы за небесныя блага; другие за земныя блага нападають да подобныхъ себе. Однимъ говоритъ Павелъ: являетеся, яко-же светила въ мгрп (Фил. 2, 15), сияя конечно славою жизни и ставъ для видящихъ виновниками добраго соревнования; а другимъ сказано: имя Мое хулится вами (Рим. 2, 24), т. е. вами, поступающими противно званию и носящими на себе _наружность, противоречащую деламъ [2, 139—40].

40. Какое же слово не возгнушается темъ, кто говоритъ, что отрекся отъ житейскаго, а наделе предавъ его развлечениямъ? Хвалится, что презрелъ миръ, и до неистовства предавъ мирскимъ деламъ? Обещался не обращать и внимания на зем­ное, а делами доказываетъ лживость обещания? Утверждает, что простился съ суетою, и не разстается съ ней? — Изшелъ ты изъ Египта, — чтоже после сего общаго у тебя с ъ плинфоделиемъ? Шествуешь пустынею, поспешая къ земле обетование, для чего же- медлишь, занимаясь суетными работами, ставъ медлителънымъ путникомъ въ дальнем странствии? Всякой тщатель­ности требуетъ предлежащий тебе путь, что блуждаешь по распутиямъ, подвергаясь опасности остаться не достигшимъ упокоения?. Возложилъ ты руку на рукоять рала, для чего же обра­щаешься вспять, делая себя неуправленнымъ въ царство не­бесное? Позади себя оставилъ ты запаление пятиградия, для че­го же озираешься, желая увидеть совершающееся тамъ? Взялъ крестъ? — последуй, же за Христомъ, оставивъ все, потому Христосъ, съ Которым ты сочетался, желаетъ быть любимъ всего [2, 141-2].

41. Не многаго утешения требуетъ тело,— попекись о семъ утешении', потому что до времени связанъ ты съ теломъ, чтобъ иметь содейственникомъ въ делании добродетели и что бы не встретило препятствия преспеяние души. А кто печется о волах, ежедневно пересчитываетъ стада овецъ, непрестанно ухаживаетъ за виноградниками, рощами, нивами и садами, что и продолжения дня недостаточно ему для сихъ работ; тот где и когда¹ будетъ иметь время вспомнить о Боге?

Когда ему заняться псалмопениемъ? Когда помолиться? Какое время

посвятить упражнению себя въ богомысленномъ созерц_ании? А если и найдет возможность изредка делать это между многихъ делъ; то какъ принесете онъ Владыке чистое молениe, когда мысль его не отрешена отъ того, о чемъ имеетъ онъ много заботы и попечения? Какъ наблюдет за движениями стра­стей, чтобы узнать вчерашнюю и сегоднешнюю разность въ перемене на лучшее или худшее? Какъ отыщетъ сплетения помысловъ, которые многообразно одни другими заменяются и самое наблюдение делаютъ труднымъ? Или не примечаешь, какъ сокрушают тебя днемъ дела, а ночью забота о нихъ, время отдыха делая временемъ мучений? Ибо тогда память,— приводя на мысль, кто нарушилъ межу, кто причинилъ вредъ плодам, кто преградилъ водотечи для орошения, кто потравилъ пастбище, кто делаете или сделалъ другую какую либо обиду, и о каждомъ, какъ онъ упорствует и споритъ,—приводитъ теме въ неистовство раздражительную силу души, воз­буждая ко мщению, не давая времени на сонъ и покой, и темъ паче на молитву, которая требует великаго безмолвия и долгаго свободнаго времени, доставляющаго отчасти и освобожденie отъ всехъ попечений [2, 142—144].

г). О гневе(ч. 1, 210 и д).

1. Гнев—неистовая страсть, легко выводитъ изъ себя да­же имеющихъ ведение, зверскою делаетъ душу и заставляетъ уклоняться отъ (дружелюбнаго) собеседования.

2. Сильный ветеръ не колеблетъ столпа, и душу негневливую не увлечетъ раздражение.

3. Вода приводится въ волнение напоромъ ветровъ, и раз­дражительный возмущается безразсуднъми помыслами.

4. Гневливый монахъ—вепрь пустынный; увидел кого- либо и точитъ зубы.

5. Увеличение тумана сгущаетъ воздухъ, и движение огрубляетъ умъ гневливаго.

6. Набежавшее облако омрачаетъ солнце, а помыслъ памяозлобия умъ.

7. Левъ въ зверинце непрестанно потрясаетъ дверные крюки, а раздражительный въ келлии перебираетъ гневливые помыслы.

8. Приятное зрелище — спокойное море, но неприятнее мирнаго устроения духа.

9. Въ тихомъ море играютъ дельфины, и въ мирномъ устроении духа возникают боголепныя помышления -

10. Долготерпеливый монахъ — тихий источникъ, всемъ доставляющий приятное питие, а умъ гневливаго всегда возмущаенъ и не даетъ воды жаждущему; если же и даетъ, то мутную и негодную,

11. У гневливаго и глаза мутны и кровавы, и обличаютъ возмущение. сердца; а лице долготерпеливаго спокойно, глаза благосклонны и смотрятъ прямо.

12. Кротость мужа поминается у Бога (Пс. 131, 1), и ду­ша негневливая делается храмомъ Святаго Духа.

13. Христосъ приклоняет главу въ долготерпеливомъ духе, и умиренный умъ бываетъ обителию Святыя Троицы.

14. Лисицы живутъ въ душе злопамятной, и звери укры­ваются въ возмущенномъ сердце.

15. Честный мужъ избегает срамнаго пристанища, и Богъ— злопамятнаго сердца.

16. Воду возмущает упавший камень, и сердце мужа — худое слово.

17. Удали гневливые помыслы изъ души своей и не давай раздражению водворяться въ сердце твоемъ,— и не будешь ты возмущаемъ во время молитвы.

18. Какъ дымъ отъ тлеющей соломы безпокоитъ глаза, такъ памятозлобие — умъ во время молитвы.

19. Помыслы гневливаго — ехиднины порождения, снедают породившее ихъ сердце.

20. Молитва раздраженнаго — мерзостное курение, псалмопение гневливаго— неприятный звукъ.

21. Даръ злопамятнаго — червивая жертва, — и да не приближается онъ къ очистителънымъ олтарямъ.

22. Возмущенные сны видитъ раздраженный, и нападения зверей мечтаются гневливымъ.

23. Мужъ долготерпеливый видитъ въ видении соборы святыхъ Ангеловъ, и не памятозлобивый упражняется въ духовныхъ словесахъ, ночью приемля разрешение таинъ.

24. Когда демоны увидятъ, что не воспламенились мы въ самомъ пылу оскорбления; тогда напавъ въ безмолвии ста­раются возбудить вдадычественное въ насъ (умъ), чтобъ заоч­но возстали мы противъ техъ, съ которыми соблюли миръ, когда они были съ нами лицемъ къ лицу [1, 229].

25. Когда мирно кончится у тебя съ братомъ споръ или размолвка по случаю какаго либо неудовольствия, себя самаго почитай погрешившимъ, чтобы на безмолвии въ сердце своемъ не найти тебе борьбы помысловъ, изъ которыхъ одни, вы­ставляя ничтожность оскорбления, будутъ укорять, что не сто­ило и останавливаться на немъ, а другие, выставляя важность его, будутъ внушать сожаление, что за него не отплачено такимъ же оскорблениемъ.

26. Когда сильное раздражение преогорчитъ какихъ-либо братий въ общежитии; тогда помыслы начинаютъ ублажать пред ними живущихъ въ уединении, чтобы, какъ лишили ихъ благодушнаго терпения, такъ удалить ихъ и отъ поприща любви.

27. Кто отражаетъ отъ себя гневъ благодушнымъ терпениемъ, и огорченние— любовию; тотъ отражаетъ двухъ звърей злыхъ, гневоборныхъ, двумя доблестями.

28. Коленонопреклонно умоляющий огорчившаго прекратить гнъвъ, за разъ обоихъ отводитъ отъ раздражения.

29. Кто примиряетъ гневающихся, тотъ побеждаетъ сами духь гнева.

30. Кто ради мира терпитъ сердитаго, тотъ воистину есть сын мира [1, 230],

31. Приуготовь себя быть кроткимъ и браннолюбивымъ, кроткимъ съ людьми, а браннолюбивымъ съ врагомъ нашимъ; ибо въ томъ и состоитъ естественное употребление гнева, чтобы враждебно противоборствовать змию (древнему) [1, 235].

32. Въ томъ и состоитъ кротость кроткаго, чтобы по люб­ви быть великодушным къ брату и вести брань съ (гневнымъ противъ него) помысломъ.

33. Кроткий да будетъ ж браннолюбивъ, не распростра­няя кротости на злохитрые помыслы в брани на ближнихъ по естеству.

34. Не обращай естественнаго употребления гнъва въ про­тивоестественное, т. е. не гневайся на брата, уподобляясь змию, и не сослагайся съ злобными помыслами, братаясь съ симъ змиемъ [1, 236].

35. Кроткий, если потерпитъ что и оскорбительное, не оставляетъ любви, но ради ея вся покрывает, милосердствуетъ и вся терпитъ (1 Кор. 13, 4. 7).

36. Если дело любви—долготерпетъ; то гневомъ воевать противъ брата—не дъло любви.

37. Гнъвъ возбуждаетъ огорчение и неприязнь; а любовь все ихъ три прогоняетъ.

38. Если твердое имеешь основание въ любви; то ей паче внимай, нежели тому, что оскорбляетъ тебя.

39. Стяжавший добродетель любви пленяетъ страсти, свойственныя недобрымъ.

40. Имеющий отъ Святыя Троицы сии три добродетели,— веру, надежду и любовь, будетъ трехстеннымъ градомъ, укреплённым, какъ бойницами, башнями добродетелей.

41 Кто уязвляется злоречиемъ другихъ, не относя его къ какъ источнику, тотъ еще более поощряетъ врага уготовлять на себя стрелы,— темъ, что душа его падаетъ, уязвля-будучи такимъ злоречиемъ [1, 251].

42. Терпя самое великое злословие или тяжкую обиду не будь злопамятенъ, но благословляй [1, 252].

43. Кто памятозлобствуетъ на демоновъ, тотъ не злопамятень на людей; но съ демонами состоитъ въ мире, кто памятозлобствуетъ на брата.

44. Гневъ и ненависть—пожаръ сердца, а души незлопамятныхъ орошаются росою духовною.

45. Огненные угли отбрасывают отъ себя искры; такъ и злопамятныя души извергаютъ изъ себя злобные помыслы.

46. Какъ укушение скорпиона производитъ самую жесто­кую боль; такъ и злопамятная душа держитъ; въ себе самый горький ядъ.

47. Поносимый Давидъ ничего не говорилъ противъ, но остановилъ даже и мстительность Авессы (2 Цар. 16, 10). И ты, подвергаясь поношению, не только не воздавай поношениемъ, но укроти и того, кто бы сталъ отомщать за тебя [1, 228].

48. Переноси терпеливо поношение, и губами заключай дверь гневу: въ этомъ для тебя преспеяние.

49. Вовсе ничего не отвечай угрожающимъ, чтобъ молчаниемъ заградить уста, дышащия пламенемъ.

50. Наложивъ узду на челюсти свои, ты причинишь чувствителънейшую боль угрожателямъ и поносителямъ своимъ.

51. Ты, молча, не будешь поглощенъ поношениемъ; а по­носитель твой сильно уязвленъ будетъ твоимъ молчаниемъ, ви­дя, какъ великодушно переносишь ты его дерзость.

Поиск по сайту: