Что еще вы хотите сказать мне?

Разумеется, значение непосредственного контакта в отношениях между врачом и пациентом недооценивать нельзя. Мы делаем все возможное, чтобы помочь студентам-медикам понять топологию этого ландшафта и не бежать от нее в испуге: она содержит и собственные их эмоции, и необходимость внимательно выслушать пациента, обращаясь с ним как с личностью, а не как с курьезным случаем из практики и объектом врачебного приговора и контроля. Как много можно сделать путем непосредственных контактов! Многим врачам недостает формальной подготовки именно в этой области. Им неведома крайняя необходимость и эффективность внимательного общения и обращения в сфере того, что называется охраной здоровья пациента, которая чаще всего сводится просто к лечению заболевания. Лечения, даже успешного, далеко не достаточно, если из поля зрения выпал сам человек.

Возмущенная невозможностью отыскать врача, готового серьезно отнестись к ее жалобам, моя мать рассказала о попытке посетить ортопеда после перенесенной операции. Она с трудом передвигалась, испытывала острую боль, а хирург-ортопед, поставивший ей искусственное бедро, изучил рентгеновский снимок, отметил, как тот хорош (“просто великолепен”, — объявил он), и даже попытки не сделал осмотреть ее собственные, живые бедро и ногу. Более того, он не выслушал ее жалоб, хотя она настойчиво повторяла их. Жалобы значения не имели: снимок вполне убедил врача, что болей быть не должно. Но ведь они были.

Порой сам врач прячется за механикой действий, инструментами, медицинскими анализами и научными словами. Он не хочет и боится входить в слишком тесный контакт с личностью пациента, его печалями и опасениями, ценностями, заботами и вопросами, высказанными и невысказанными. Он не уверен, что вообще способен на это. Неизученность территории повергает его в ужас. Причина отчасти может быть в отсутствии привычки признавать собственные страхи и мысли, ценности, заботы и сомнения. Именно поэтому так страшат чужие. А может, врачи думают, что не располагают временем, чтобы открыть эти существующие где-то шлюзы. Или просто сомневаются, что сумеют адекватно вести себя. Однако большинству пациентов в первую очередь нужны внимание, присутствие, серьезное отношение не к заболеванию, а к самому человеку.

С этой целью мы среди прочего обучаем студентов-медиков по окончании осмотра искренне задавать пациенту вопрос: “А что еще вы хотите сказать мне?” Мы учим их не торопиться и давать пациентам время на то, чтобы те объяснили, в чем видят проблемы, а возможно, раскрыли и истинную цель своего прихода. Это, как правило, не те проблемы, что незамедлительно обсуждаются в первую очередь. Они могут и не всплыть, если врач на это не настроен или если он спешит.

Однажды на занятиях по обмену опытом специалисты из другого учреждения представляли свою методику обучения ведению приема, включавшую видеозаписи приемов, которые дают возможность студенту со стороны увидеть собственную манеру работать с пациентом. В определенный момент нам показали ряд очень коротких фрагментов, содержащих запись лишь тех моментов, когда каждый студент задавал заключительный вопрос: “Что еще вы хотите сказать мне?” Перед показом фрагментов мы получили задание внимательно смотреть и разобраться, в чем, собственно, дело.

К концу третьего я со смеху только что по полу не катался. К моему удивлению, многие лица отражали непонимание, хотя кое-кто быстро сообразил, в чем тут дело. От фрагмента к фрагменту повторялось одно и то же, и это было так очевидно, что оставалось незамеченным, собственно, как и многое, что творится у нас под носом.

Практически во всех отрывках каждый студент, задавая, как учили, заключительный вопрос, то есть “А что еще вы хотите мне сказать?”, совершенно отчетливо качал головой, молчаливо упрашивая: “Ну, пожалуйста, хватит!”

Поиск по сайту: