Покрытый инеем листок

Меня часто спрашивают – что там, за гранью смерти? Считается, что Взывающий должен знать такие вещи. В ответ я только загадочно улыбаюсь и молчу. Знаю, конечно знаю, но молчу. Потому что правда выглядит настолько неприятно, что я не могу даже соврать; молчание – мой бесценный дар тем безумцам, которые осмеливаются задавать такие вопросы. Впрочем, в этот раз им выпал шанс самим найти ответ – хотя они наверняка предпочли бы оставаться в счастливом неведении.

Квартал числился заброшенным, и в обычной ситуации мы бы сюда даже не сунулись. Но Рован клялся нам, что в полуистлевших записях он нашел упоминание о лавке артефактов, которые нам бы весьма пригодились. И мы решили рискнуть, забыв о главном правиле Города: излишняя инициатива редко ведет к победе, и куда чаще – к могиле.

Войти в дом оказалось проще, чем мы думали: двери были гостеприимно открыты. Уже в тот момент нам стоило задуматься, что все идет слишком хорошо, но мы решили, что нам наконец повезло. Глупцы… везение в Городе – лишь признак того, что он подготовил для тебя что-то особенное. В этот раз его подарок заключался в том, что двери и окна гостеприимного дома захлопнулись за нами в тот момент, когда мы оказались внутри.

Мы сидим тут третий день. Наверху, в спальне, лежат два неплохо сохранившихся трупа. Судя по ранам, один их них убил второго в ходе странного ритуала. Когда ритуал не сработал, первый начал объедать тело товарища, а потом окончательно свихнулся и перерезал себя глотку. Мы обыскали всю лавку в поисках выхода, но единственное, что нашли – надпись на потоке: «Отсюда не выйдет ни живой, ни мертвый». Да, Город любит загадывать загадки. Говорят, что при этом он всегда оставляет шанс на спасение. Может, ему нравится оставлять людям иллюзию надежды; или так выглядит справедливость в его представлении. Меня это не особенно волнует. Все, что я хочу – выбраться отсюда.

Я сказал Ровану, что могу вытащить нас всех с его помощью – правда, для этого ему придется умереть. Я обещал, что потом смогу вернуть его к жизни. Соврал, конечно: для него обратной дороги уже не будет. Но Ровану об этом знать не обязательно. Он умрет в любом случае, а для нас это шанс на спасение. Думаю, это справедливо: кто, как не он, завел нас в эту ловушку?

Воспоминания о происходящем слишком быстро покидают мой разум. Мне нужно успеть записать то, что я еще помню.

Я прошу Рована смотреть мне прямо в глаза. Ловлю его взгляд и больше не отпускаю. Не знаю, что он видит в глубине моих глаз, но его лицо бледнеет, а дыхание прерывается. Значит, все идет правильно. Я связываю наши души и медленно начинаю умирать, контролируя каждую веху, отделяющую меня от мира живых. Рован умирает вместе со мной, и на Грани мы оказываемся одновременно. Но в отличие от Рована я знаю, что нужно делать. И пока он пытается понять, что произошло, я возвращаю свое сознание обратно в тело. Даю остальным знак не мешать и с размаху всаживаю кинжал в неподвижно раскинувшееся тело Рована – гарантия того, что он не вернется обратно. Его душа на короткое время превращается в якорь, который помогает мне удерживаться между жизнью и смертью. Остается самое сложное: выйти из этого проклятого дома.

Я сделал это. Дом выпустил меня, и ловушка оказалась разрушена. Следом за мной вышли и остальные. Труп Рована остался в доме, а его душа сделалась добычей вечно голодных обитателей Грани. Что же, это не самая большая цена за спасение наших жизней. Зато теперь он наконец получил ответ на свой вопрос, хотя и не смог пройти дальше Грани.

Поиск по сайту: