|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Глава 10 3 страницаОна прочищает горло и делает быстрый шаг в просторную комнату, разрушая эту нашу близость. Я дышу, освобожденный пространством, что она создала между нами. Ей, кажется, неудобно, и, честно говоря, мне и самому становится неловко, я все еще пытаюсь осмыслить то, что она, и в самом деле, здесь. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что она интроверт. Кто-то, кто не привык находиться среди других людей, и уж тем более среди совершенно незнакомых ей. Она, кажется, очень похожа на меня. Одиночка, мыслитель, художник со своей собственной жизнью. И кажется, будто она боится, что я изменю ее холст, если только позволит мне слишком приблизиться. Ей не нужно беспокоиться. Это чувство взаимно. Следующие пятнадцать минут мы развешиваем номера под картинами. Я смотрю, как она записывает название каждой исповеди на листе бумаги и соотносит ее с номером. Она действует, словно делала это миллион раз. Думаю, она может быть одной из тех людей, которые хороши во всем, что делают. У нее талант к жизни. - А люди всегда приходят? - спрашивает она, когда мы возвращаемся к стойке. Мне нравится, что она не имеет ни малейшего представления о моей студии или о моем искусстве. - Иди сюда. Направляюсь к двери, улыбаясь ее наивности и любопытству. Нахлынуло ностальгическое чувство, вспомнилась та ночь, когда я впервые открылся более трех лет назад. Она вернула мне часть того волнения, и я мечтаю, чтобы так было всегда. Когда мы подходим к входной двери, я срываю одно из признаний, чтобы она могла выглянуть наружу. Вижу, как ее глаза расширяются, в то время, как она разглядывает толпу людей, которые, как я знаю, стоят у двери. Но так было не всегда. Все началось со статьи на первой странице в прошлом году, сарафанное радио увеличило поток посетителей. Мне очень повезло. - Эксклюзивность, - шепчет она, делая шаг назад. Я приклеиваю признание к окну. - Что ты имеешь в виду? - Вот почему ты так хорош. Потому что ты ограничиваешь количество дней выставки, и можешь сделать не так много картин за месяц. Это делает твое искусство более стоящим для людей. - Так значит, у меня все получается не потому, что я талантлив? - улыбаюсь я. Произношу это так, чтоб она поняла - я просто дразнюсь. Она игриво толкает меня в плечо. - Ты понимаешь, о чем я. Я хочу, чтобы она снова пихнула меня в плечо, потому что мне понравилось, как она улыбнулась, когда делала это, но вместо этого она поворачивается лицом к студии. Медленно вздыхает. Неужели все эти люди снаружи заставили ее нервничать? - Готова? Она кивает и заставляет себя улыбнуться. - Готова. Я открываю двери, и начинается наплыв посетителей. Сегодня снаружи оказалась большая толпа, и в течение первых минут, я начинаю переживать, что это может напугать ее. Но в отличии от того, какой тихой и слегка застенчивой она казалась, когда впервые появилась здесь, сейчас она - полная противоположность. Она расцвела, будто оказалась в своей стихии, хотя, скорее всего, в подобной ситуации она прежде никогда не была. Но я не узнаю об этом, просто наблюдая за ней. В первые полчаса она смешивается с гостями и обсуждает картины и некоторые признания. Я узнаю нескольких посетителей, но большинство из них - незнакомые мне люди. Она ведет себя так, словно знает каждого. Она видит, как кто-то снимает лист с пятым номером и возвращается к стойке. Номер пять соответствует картине под названием «Я отправился в Китай на две недели, не говоря никому. Когда вернулся, никто не заметил, что я отсутствовал». Она улыбается мне с другого конца комнаты, оформляя свою первую сделку. Я по-прежнему работаю с публикой, смешиваясь с ними, но все же наблюдаю за ней краем глаза. Сегодня внимание каждого сосредоточено на моем творчестве, но мое внимание приковано к ней. Она - самое интересное, что есть во всей этой комнате. - Придет ли сегодня твой отец, Оуэн? Я отвожу от нее взгляд, отвечая на вопрос судьи Корли, покачав головой. - Он сегодня вечером занят, - лгу я. Если бы я был приоритетом в его жизни, он бы пришел. - Позор, - отзывается судья Корли. - У меня в офисе косметический ремонт, и он предложил мне зайти посмотреть твои работы. В судье Корли от силы чуть больше полутора метров, но его эго раза в два выше. Мой отец - юрист, и проводит много времени в здании суда в центре города, где находится офис судьи Корли. Я знаю, что это потому, что мой отец не фанат судьи Корли, и, несмотря на показное внимание судьи Корли, я уверен, что и он не является поклонником моего отца. Я называю это «Поверхностные друзья». Когда ваша дружба - это просто фасад, а внутри - вы враги. У моего отца много поверхностных друзей. Я думаю, что это побочный эффект адвокатской деятельности. У меня нет таких друзей. И я не хочу, чтобы они были. - У тебя исключительный талант, хотя я не уверен, что твои работы вполне в моем вкусе, - изрекает судья Корли, обходя меня, чтобы увидеть другие картины. Час пролетает очень быстро. Она была занята большую часть времени, и даже когда работы не было, она находила чем заняться. Она не сидела просто за прилавком и скучала, как это делала Палиндром Ханна. Ханна довела до совершенства искусство скуки, все время подпиливая ногти в течение двух моих выставок. Я удивлен, как у нее вообще после этого остались ногти. Оберн не выглядит скучающей. Она выглядит так, словно получает удовольствие от всего этого. Всякий раз, когда она не у прилавка, то смешивается с толпой, улыбается и смеется над шутками посетителей, которые, я уверен, считает глупыми. Она видит, как судья Корли подходит к столу с номером. Она улыбается ему и говорит что-то, но он просто ворчит. Оберн смотрит на цифру, и я вижу, как кривятся ее губы, но она быстро сменяет выражение на фальшивую улыбку. Ее взгляд быстро скользит по картине с названием «Ты не существуешь, Бог...», и я сразу все понял по выражению ее лица. Судья Корли покупает картину, и она знает так же хорошо, как я, что он не заслуживает этого. Я быстро шагаю к стойке. - Произошло недоразумение. Судья Корли смотрит на меня раздраженно, а Оберн с удивлением. Я беру номер из ее рук. - Эта картина не продается. Судья Корли фыркает и указывает на бумажку с номером в моей руке. - Ну, номер висел на стене. Я думал это означает, что картина выставлена на продажу. Я засовываю номер в карман. - Продали, прежде, чем открылись, - отрезаю я. - Просто забыл снять номер. Я указываю на картину у него за спиной. Одну из немногих, что остались. - Может, вам подойдет что-нибудь из этого? Судья Корли закатывает глаза и кладет бумажник обратно в карман. - Нет, не подойдет, - фыркает он. - Мне понравился оранжевый цвет в картине. Он сочетается с кожаным диваном в моем кабинете. Она ему понравилась за оранжевый цвет. Слава Богу, я спас картину от него. Он жестом призывает женщину, стоящую в нескольких метрах, и идет к ней. - Рут, - зовет он, - давай просто заглянем завтра в Pottery Barn. Мне здесь ничего не нравится. Я смотрю, как они уходят, и поворачиваюсь лицом к Оберн. Она усмехается. - Не смог позволить ему забрать свое детище, да? Я облегченно выдыхаю: - Я бы никогда не простил себе. Она смотрит за мою спину на приближающегося человека, так что я отхожу в сторону и позволяю ей творить свою магию. Проходит еще полчаса, большинство картин уже приобретены, когда последний посетитель уходит в ночь. Я закрываю за ним дверь. Оборачиваюсь, а она все еще стоит за прилавком, расписывая продажи. У нее на лице широкая улыбка, и она даже не пытается ее скрыть. То, что ее беспокоило, когда она вошла в студию, сейчас ее совершенно не беспокоит. Прямо сейчас она счастлива, и это опьяняет. - Ты продал девятнадцать! - восклицает она, переходя практически на визг. - ОМД (О, Боже мой), Оуэн. Ты понимаешь, сколько денег только что заработал? И ты понимаешь, я просто так использовала твои инициалы в предложении? Я смеюсь, потому что да, я понимаю, сколько денег я только что заработал, и да, я понимаю, что она просто так использовала мои инициалы в предложении. И это нормально, потому что она была восхитительна. У нее, должно быть, врожденная способность вести бизнес, потому что я с уверенностью могу сказать, что никогда не продавал девятнадцать картин в течение одного вечера. - Итак? - спрашиваю я с надеждой, что это не в последний раз, когда она помогает мне. - Ты занята в следующем месяце? Она улыбается, но мое предложение работы делает ее улыбку еще шире. Она качает головой и смотрит на меня. - Я никогда не занята, когда дело доходит до ста долларов в час. Она считает деньги, разделяю счета на стопки. Она берет две сто долларовые купюры и держит их, улыбаясь. - Это мое. Она складывает их и прячет в передний карман ее (или Палиндрома Ханны) рубашки. Мое прекрасное настроение от вечера начинает исчезать, как только я понимаю, что она заканчивает работу, и я не знаю, как провести с ней еще немного времени. Я не готов расстаться с ней, пока нет, но она складывает деньги в ящик и укладывает счета в стопку на прилавке. - Уже начало десятого, - замечаю я. - Ты, наверное, умираешь с голоду. Я спрашиваю ее, чтобы узнать, хочет ли она чего-нибудь поесть, но ее глаза немедленно расширяются, и ее улыбка исчезает. - Уже начало десятого? Ее голос полон паники, она быстро поворачивается и бежит к лестнице. Я в шоке от того, как она преодолевает по две ступени за раз. Я ожидал, что она будет спускаться по лестнице с той же поспешностью, но этого не происходит, поэтому я поднимаюсь по лестнице. Когда я достигаю верхней ступеньки слышу ее голос. - Мне очень жаль, - извиняется она. - Я знаю, я знаю. Она молчит в течение нескольких секунд, а затем вздыхает. - Хорошо. Все нормально, поговорим завтра. Когда разговор подходит к концу, я заканчиваю подниматься, задаваясь вопросом, что это за телефонный разговор, который вызывает столько паники. Она спокойно сидит у бара, глядя на телефон в руках. Я вижу, как она второй раз за сегодня вытирает след от слез, и мне сразу же не нравится тот, кто был на другом конце разговора. Мне не нравится человек, который довел ее до этого состояния, когда всего лишь несколько минут назад она не могла перестать улыбаться. Она кладет телефон экраном вниз на бар и замечает, что я стою на вершине лестницы. Она не уверена, видел ли я ее слезы, но заставляет себя улыбнуться. А я видел. - Сожалею об этом, - произносит она. Она действительно хорошо умеет скрывать свои истинные эмоции. Так хорошо, что страшно. - Все нормально, - успокаиваю я. Она встает и смотрит в сторону ванной, видимо, решив, что пришло время переодеться и пойти домой. Я боюсь, если она сделает это, то я никогда ее больше не увижу. У нас одинаковые вторые имена. Это, вероятно, судьба, ты знаешь. - У меня есть традиция, - объявляю я. Я лгу, но она, кажется, тот тип девушки, которая не захочет нарушить традицию парня. - Мой лучший друг - бармен в баре через улицу. Я всегда выпиваю с ним после моих выставок. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Она еще раз смотрит в сторону ванной. Судя по ее колебаниям, я могу только сделать вывод, что она либо не часто была в барах, либо просто не уверена, что хочет отправиться туда со мной. - Они также подают еду, - добавляю я, пытаясь преуменьшить тот факт, что я только что попросил ее пойти в бар выпить. - В основном закуски, но они довольно хороши, а я умираю от голода. Кажется она голодна, потому что ее глаза загораются, при упоминании закусок. - У них есть сырные палочки? - спрашивает она. Я не уверен, есть ли у них сырные палочки, но я скажу что угодно, лишь бы провести несколько минут с ней. - Лучшие в городе. И снова, на ее лице нерешительное выражение. Она смотрит на телефон в руках, затем снова смотрит на меня. - Я…, - она кусает нижнюю губу, выдавая неуверенность. - Мне, вероятно, следует позвонить сначала своей соседке по комнате. Просто, чтобы она знала, где я. В это время я обычно дома. - Конечно. Она смотрит на свой телефон, набирает номер и ждет, когда на том конце ответят на звонок. - Эй, - говорит она в трубку. - Это я. Она улыбается мне успокаивающе. - Я буду сегодня поздно. Иду кое с кем выпить. Она делает паузу на секунду, затем смотрит на меня со странным выражением. - Хм... Да, я думаю. Он передо мной. Она протягивает телефон ко мне. - Она хочет поговорить с тобой. Я шагаю к ней и беру трубку. - Алло? - Как тебя зовут? - задает вопрос девушка на другом конце линии. - Оуэн Джентри. - Куда ты ведешь мою соседку? Допрашивает она меня монотонным, властным голосом. - В Бар Харрисона. - Когда она вернется домой? - Не знаю. Может, через пару часов? Я обращаюсь к Оберн для подтверждения, но она просто пожимает плечами. - Позаботься о ней, - приказывает девушка. - Я скажу ей условную фразу, чтобы она использовала ее, если позвонит мне, прося о помощи. И если она не позвонит мне в полночь, сообщая мне что она в целости и сохранности, я позвоню в полицию и доложу об ее убийстве. - Хм… хорошо, - веселюсь я. - Передай трубку Оберн, - отрезает она. Я передаю телефон обратно Оберн, чуть более нервной, чем раньше. По ее сбитому с толку выражению лица, могу сказать, что она слышит о правиле с секретной фразой впервые. Думаю, что она или живет вместе с соседкой не очень долго, или Оберн никуда не выходит развлекаться. - Что?! - удивляется Оберн в телефон. - Что это за фраза такая - «Карандашный член?» Она хлопает рукой по рту и извиняется: - Прости, - сокрушается она, после того, как случайно выболтала ее. Она молчит некоторое время, а затем ее лицо искажается в замешательстве. - Серьезно? Почему ты не можешь выбрать нормальные слова, вроде изюма или радуги? - она качает головой с тихим смехом. - Хорошо. Я позвоню тебе в полночь. Она заканчивает разговор и улыбается. - Эмори. Она слегка странная. Я киваю, соглашаясь частью о странности. Она указывает в ванную. - Можно я сначала переоденусь? Я согласился, радуясь, что она вернется в ту одежду, в которой я обнаружил ее. Когда она исчезает в ванной, я достаю свой телефон, чтобы написать Харрисону. Я: Иду выпить. Вы подаете сырные палочки? Харрисон: Нет. Я: Сделай одолжение. Когда я закажу сырные палочки, не говори, что не подаете их. Просто скажи, что кончились. Харрисон: Хорошо. Странная просьба, но как скажешь.
Глава 3 Оберн Жизнь странная штука Даже не представляю, как мне удалось пережить этот день, начав с работы в галерее с утра, назначенной на полдень, встречи с адвокатом, отработав вечер в художественной студии, я закончила тем, что впервые в жизни оказалась в баре. Стыдно признаться, но раньше мне не удавалось посещать такого рода заведения, и по моему замешательству у входа, Оуэн все понял. Я не знала, что представляют из себя подобные места, так как до совершеннолетия еще не дотягивала. Пришлось напомнить об этом Оуэну, но он в ответ покачал головой и попросил не упоминать сей факт при Харрисоне. А если тот вдруг попросит документы: - Просто скажи, что оставила их в студии, и я за тебя поручусь. Выглядел бар совсем не так, как я ожидала. Мне представлялись диско-шары и огромный танцпол в стиле «Лихорадки субботнего вечера». Но на самом деле, все оказалось гораздо прозаичнее. Внутри было довольно тихо, посетителей можно пересчитать по пальцам. Вместо танцевальной зоны большую часть площади занимали столики. И ни одного диско-шара. К моему большому разочарованию. Оуэну пришлось обойти несколько столиков прежде, чем подойти к плохо освещенной части бара. Он отодвинул стул, помог мне сесть, а потом присел на соседний. С другого конца барной стойки за нами наблюдал парень, готова поспорить, это и есть тот самый Харрисон. С головой покрытой рыжими кудряшками, ему не дашь и тридцати лет. А повсюду напичканная символика четырехлистного клевера в сочетании с его светлой кожей наталкивала на мысль о том, что он либо ирландец, либо хочет казаться им. Я знаю, что не должна удивляться, как настолько молодой парень может управлять собственным баром, но если все местные ребята хотя бы наполовину так же талантливы, как и Оуэн, этот город должен кишмя кишеть молодыми предпринимателями. Просто великолепно. Теперь я еще сильнее почувствовала себя не в своей тарелке. Харрисон кивнул Оуэну и коротко взглянул в мою сторону. Он недолго разглядывал меня, после чего его недоуменный взгляд снова вернулся к моему спутнику. Не знаю, отчего этот парень выглядел настолько сбитым с толку, но Оуэн, не обращая на него никакого внимания, повернулся ко мне. - Сегодня ты была великолепна, - произнес он. Положив подбородок на руку, Оуэн улыбнулся. Его комплимент заставил и меня улыбнуться, хотя может все дело в нем самом. И в его невинной, привлекательной ауре. Морщинки около глаз, делали его улыбку более искренней, чем у других людей. - Также как и ты. Мы оба просто продолжали улыбаться друг другу, когда на меня снизошло осознание того, что я наслаждаюсь этим моментам, несмотря на то, что бары не моя стихия. Я не занималась подобными вещами уже очень давно, и, если честно, просто не понимала, почему Оуэн так решительно настроился высвободить другую часть меня, но мне очень понравилось. Я также понимала, что должна сфокусироваться на более важных аспектах своей жизни, но это всего лишь одна ночь. И один напиток. Как он может повредить? Положив руку на стойку, он полностью развернулся ко мне. Я сделала то же самое, но стулья стояли слишком близко, и теперь наши ноги задевали друг друга. Он сделал так, чтобы одно мое колено оказалось межу двумя его, а его между моими. Мы сидели не слишком близко и не терлись друг о друга ногами, но наши колени определенно соприкасались, и сидеть в таком положении рядом с малознакомым парнем оказалось очень интимным занятием. Оуэн посмотрел на наши ноги. - Мы, что, флиртуем? Не спуская глаз друг с друга, мы так и не перестали ухмыляться, тогда я поняла, что с тех самых пор, как мы покинули его студию, улыбка не покидала наших лиц. Я покачала головой. - Я не умею флиртовать. Он вновь взглянул на наши ноги и уже собрался прокомментировать мои слова, когда в поле зрения попал Харрисон. Он наклонился вперед и небрежно уперся руками в барную стойку, концентрируя внимание на Оуэне. - Как все прошло? Харрисон определенно был ирландцем. Его акцент оказался настолько сильным, что я с трудом смогла разобрать его слова. Оуэн улыбнулся мне. - Просто замечательно. Харрисон кивнул, переключаясь на меня. - Ты, должно быть, Ханна, - и протянул руку. - Я Харрисон. Не глядя на Оуэна, я лишь услышала, как он прочистил горло. И взяв Харрисона за руку, пожала ее. - Очень приятно, Харрисон, но вообще-то меня зовут Оберн. Глаза Харрисона начали увеличиваться, и он посмотрел на Оуэна. - Черт, мужик, - произнес он, виновато засмеявшись. - Я за тобой не успеваю. Оуэн отмахнулся от него. - Все нормально, - успокоил он. - Оберн знает о Ханне. На самом деле все совсем не так. Осмелюсь предположить, что Ханна - это та девушка, которая бросила его. Единственное, что я знала со слов Оуэна, так это то, что посещение бара после шоу было своего рада традицией. Так что, мне стало любопытно, почему Харрисон ни разу не встречал Ханну, если она прежде работала в студии. Оуэн прочитал замешательство на моем лице. - Я никогда не приглашал ее сюда. - Оуэн никого не приглашал сюда, - добавил Харрисон. И посмотрел на Оуэна. - Что случилось с Ханной? Оуэн покачал головой, словно не хотел говорить об этом. - Как всегда. Харрисон не уточнял, что означает «как всегда», и стало понятно, он в курсе произошедшего с Ханной. Хотелось бы и мне узнать, что скрывалось за этим «как всегда». - Что тебе подать из напитков, Оберн? - поинтересовался Харрисон. Я немного испуганно посмотрела на Оуэна, не зная, что заказать. Я никогда раньше не заказывала напитки в баре, учитывая, что еще слишком мала для этого. Он понял мое выражение лица, потому быстро развернулся к Харрисону. - Принеси нам два Джека с колой, - заказывает он. - И порцию сырных палочек. Харрисон легко стукнул кулаком по барной стойке. - Сейчас все будет, - и начал отходить, но потом резко повернулся к Оуэну. - Ох, у нас же нет сырных палочек. Только подобие. Сырное фри подойдет? Я попыталась не нахмуриться, потому что надеялась на сырные палочки. Оуэн посмотрел на меня, и мне пришлось кивнуть. - Звучит здорово, - соглашаюсь я. Харрисон улыбнулся и снова начал отходить, но потом снова повернулся, только на этот раз уже ко мне. - Тебе же есть двадцать один? Я быстро кивнула, и заметила, как на мгновение на его лице вспыхнуло сомнение, но он не стал придавать этому значения и ушел, так и не спросив документы. - Ты безнадежная врунья, - засмеялся Оуэн. Я выдохнула. - Обычно я не лгу. - Понимаю, почему, - подтрунивает надо мной он. Он вернулся в исходное положение, и наши ноги снова сплелись. Улыбнулся. - Расскажешь о себе, Оберн? Приехали. Этот момент я обычно называю началом конца. - Ого, - хмыкнул он. - Что это за взгляд? Я поняла, что, скорее всего, хмурилась, когда он задавал вопрос. - Моя история такова: живу тихой жизнью, о которой стараюсь не распространяться. Он улыбнулся, чего я совсем не ожидала. - Звучит, точь-в-точь, как моя история. Харрисон вернулся с нашими напитками, спасая от несостоявшегося разговора. Мы оба одновременно сделали глоток, только Оуэну он дался гораздо легче. Несмотря на то, что я была несовершеннолетней, в прошлом, когда жила в Портленде, у нас с друзьями имелась некоторая практика с алкоголем, но этот напиток оказался очень крепким. Прикрыв рот, я закашлялась, и Оуэн, разумеется, снова заулыбался. - Ну ладно, раз никто из нас не хочет говорить о себе, может, ты хотя бы потанцуешь со мной? Он заглянул мне за спину на маленький танцпол в другой части зала. Я немедленно покачала головой. - И почему я не удивлен твоим ответом? - он встал. - Пошли. Я практически не прекращала отрицательно трясти головой, настроение сразу же изменилось. Ни за что не стану с ним танцевать, тем более медленный танец, который только что начал играть. Он схватил меня за руку, пытаясь поднять с места, но я двумя руками ухватилась за сиденье стула, готовая к борьбе, если того потребует ситуация. - Ты, правда, не хочешь танцевать? - огорчился он. - Я, правда, не хочу танцевать. Некоторое время он просто смотрел на меня, потом опустился на свой стул. Наклонившись немного вперед, он жестом попросил придвинуться ближе. Он до сих пор держал меня за руку, и его большой палец, поглаживающий мою руку, слегка отвлекал. Оуэн продолжил наклоняться до тех пор, пока его губы не оказались около моего уха. - Десять секунд, - прошептал он. - Дай мне всего десять секунд, и если ты не захочешь со мной танцевать, то сможешь уйти. По рукам, ногам и шее заструились мурашки от его нежного и убедительного тона, я почувствовала, как киваю, не осознавая во что себя втягиваю. Но десять секунд - это такая малость. С десятью секундами я справлюсь. За это время я не успею сгореть со стыда. И по истечении, смогу вернуться на свое место, спокойно сесть, освобожденная от надоеданий с танцами. Он снова встал, подталкивая меня к танцполу. Слава Богу, в зале было немноголюдно. Несмотря на то, что мы единственные, кто собирался танцевать, нам не грозило оказаться в центре внимания, так как в баре практически никого не было. Мы дошли до танцпола, и Оуэн положил руку мне на поясницу. - Один, - прошептала я. Он улыбнулся, когда понял, что я на самом деле собираюсь считать. Используя вторую руку, он закинул мои руки себе на шею. Я видела несколько танцев, так что хотя бы представляла, как нужно стоять. - Два. Он покачал головой, засмеявшись, и положил свободную руку чуть выше той, прижимая меня к себе. - Три. Он начал покачиваться, и именно в этот момент, я обычно начинала путаться. Мне не удавалось понять, какое последует движение. Я взглянула на наши ноги, пытаясь разобраться, что с ними делать. Он прислонился своим лбом к моему. - Просто повторяй за мной, - подбодрил он и опустил свои руки мне на талию, аккуратно покачивая мои бедра так, как ему было нужно. - Четыре, - считала я, двигаясь вместе с ним. Он немного расслабился, когда увидел, что я поняла принцип. Его руки снова скользнули мне за спину, прижимая еще сильнее. Неосознанно, я ослабила хватку на его шее и прижалась к его груди. От него исходил опьяняющий запах, и прежде чем я поняла, что вообще делаю, мои глаза закрылись, а нос втянул в себя его запах. От Оуэна до сих пор исходил аромат геля для душа, хотя он мылся несколько часов назад. Думаю, мне нравится танцевать. Это было естественно, словно танцы - неотъемлемая часть человеческого существования. Они очень походили на секс. Хотя в этом плане мне удалось разобраться не больше, чем в танцах, но я до сих пор прекрасно помнила каждый миг, проведенный с Адамом в мельчайших подробностях. Когда два тела (обнаженных человека), оказавшись вместе, точно знают, что нужно делать и как подстроиться друг под друга. Очень интимное времяпровождение. Я почувствовала, как ускорился пульс, и меня окатило теплой волной, долгое время мне не удавалось ощущать ничего подобного. Я задалась вопросом, что стало тому причиной танцы или Оуэн. Раньше мне не приходилось танцевать медленный танец, поэтому и сравнивать было не с чем. Единственное, в чем я могла признаться так это в том, что только Адам заставлял меня чувствовать себя таким образом. Прошло очень много времени с тех пор, как я хотела, чтобы меня поцеловали. Может быть, прошло много времени с тех пор, как я просто позволяла себе это почувствовать. Оуэн убрал руку с моей спины и положил ее на затылок, приближаясь губами к моему уху. - Десять секунд истекли, - прошептал он. - Хочешь уйти? Я легко покачала головой. Мне не видно его лица, но я знала, он улыбается. Крепче прижав меня к себе, он положил подбородок на макушку. Закрыв глаза, я снова вдохнула его запах. Мы протанцевали до конца песни, и я не знала, стоит мне отойти или инициатива должна исходить от него, но никто из нас не пошевелился. Началась другая песня, и к нашему облегчению, она тоже оказалась медленной, так что мы просто продолжили двигаться, словно не было никакого перерыва. Не помню, в какой момент Оуэн убрал руку с моей головы и начал опускать ее вдоль спины, но от этого мои руки и ноги превратились в желе. Я поймала себя на желании оказаться на его руках, а потом и в его постели. Инициалы его имени полностью соответствуют моим чувствам в данный момент. Мне хотелось шептать «О, Боже мой!» снова и снова и снова. Я оторвалась от его груди и посмотрела на лицо парня. Он не улыбался. Он буравил меня взглядом, и его глаза были гораздо темнее, чем во время нашего прихода. Расцепив руки, провела одной из них по его шее. Мне было комфортно, и я очень удивилась его реакции на мое прикосновение. Он тихонько вздохнул, кожа на его шее покрылась мурашками, глаза закрылись, а сам он прижался своим лбом к моему. - По-моему, я только что влюбился в эту песню, - поделился он. - А я ненавижу эту песню. Я усмехнулась, и он снова прижал меня, положив мою голову себе на грудь. Мы не разговаривали и не прекращали танцевать, пока и эта песня не подошла к концу. Когда началась следующая, я пришла к выводу, что танцевать под нее не смогу, та оказалась слишком быстрой. Мы поняли, что танцы закончились, сделали вдох и начали отходить друг от друга. Его лицо выдавало полную сосредоточенность, и несмотря на то, насколько мне нравилась его улыбка, это выражение лица впечатлило не меньше. Я убрала руки с его шеи, а он с моей талии, мы остались стоять посреди танцпола, и неловко смотрели друг на друга, не понимая, как дальше себя вести. - Факт о танцах, - начал он, скрестив руки на груди. - Неважно, насколько ты наслаждался им, после чувствуешь себе очень неловко. Меня затопило чувство облегчение от того, что я не единственная, кого одолевали эти сомнения. Он прикоснулся к моему плечу и повел обратно к бару. - У нас еще остались недопитые коктейли. - И недоеденное фри, - добавила я. Он больше не приглашал меня танцевать. На самом деле, после того как мы вернулись к бару, складывалось такое ощущение, что он хотел поскорее убраться отсюда. Я съела большую часть фри, пока он болтал с Харрисоном. Оуэн понял, что я не в восторге от своего напитка, так что допил его за меня. И теперь, когда мы вышли на улицу, чувство неловкости только усилилось. К концу подходила целая ночь, и я ненавидела себя за то, что оказалась не готова попрощаться с ним. Но в одном я точно уверена, ни при каких обстоятельствах не стану предлагать ему вернуться в студию. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.041 сек.) |