|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Глава 10 6 страницаЕго плечи поднимаются со вздохом, он качает головой, но делает то, что я прошу. И это хорошо, потому что, как только он заканчивает делать мой второй коктейль, я заказываю третий. Потому что могу. Потому что это - мой день рождения. Потому что я в полном одиночестве. Ведь Портленд на самом верху страны, а я здесь, внизу, по сути, на дне. И Оуэн Мейсон Джентри - безграничный мудак! А Лидия - сука.
Глава 8 Оуэн - У меня тут кое-что твое. У меня занимает несколько секунд, чтобы собраться, отвечая на полуночный телефонный звонок. Сажусь в кровати и протираю глаза. - Харрисон? - Ты спишь? - звучит шокировано его голос. - Сейчас даже не час ночи. Я свешиваю ноги с края кровати и прижимаю ладонь ко лбу. - Была трудная неделя. Я практически не спал. Встаю и ищу свои джинсы. - Почему ты звонишь? Пауза. Слышу грохот с другого конца разговора. - Нет! Нельзя это трогать! Сядь! Я оттягиваю телефон от уха, стараясь спасти барабанную перепонку. - Оуэн, тебе лучше притащить свою задницу сюда. Я закрываюсь через пятнадцать минут, а она не в состоянии звонить. - О чем ты говоришь? О ком ты говоришь? И тогда меня осеняет. Оберн. - Черт. Скоро буду. Харрисон вешает трубку, не попрощавшись, я натягиваю футболку через голову и бегу вниз. Почему ты там, Оберн? И почему одна? Открываю входную дверью, разбрасывая некоторые из признаний, скопившихся перед ней. В будни их обычно около десятка, но их количество возрастает втрое по субботам. Я обычно сбрасываю их все в кучу и не читаю, прежде чем не приходит желание писать новую картину, но одна из исповедей на полу бросается мне в глаза. Я заметил ее, потому что на ней стоит мое имя. Подбираю ее. Я встретила этого действительно отличного парня, три недели назад. Он научил меня танцевать, напомнил мне как ощущается флирт, проводил меня домой, заставил меня улыбаться. А теперь, ТЫ - МУДАК, ОУЭН! PS: Твои инициалы ужасно дурацкие. Признания должны быть анонимными, Оберн. А это - не анонимно. И несмотря на то, что мне хочется смеяться, я вспоминаю, как сильно ее обидел и подвел. Вероятно, я - последний человек, чью помощь она захочет принять или захочет видеть в этом баре. Но я все равно пересекаю улицу и, открыв дверь, сразу же приступаю к ее поискам. Заметив, как я иду к нему, Харрисон кивает головой в сторону уборной. - Она прячется от тебя. Я хватаюсь за затылок и смотрю в сторону туалетов. - Что она здесь делает? Харрисон пожимает плечами. - Празднует свой день рождения, думаю. Он, должно быть, шутит! Разве можно почувствовать себя более дерьмово? - Сегодня ее день рождения? - начинаю пробираться в сторону уборных. - Почему ты не позвонил мне раньше? - Она заставила меня поклясться, что я не стану этого делать. Стучу в дверь туалета, но не получаю ответа. Медленно толкаю ее, открываю и, сразу же, замечаю ее ноги на полу, выглядывающие из последней кабинки. Черт, Оберн. Я устремляюсь туда, но быстро останавливаюсь, увидев, что она не потеряла сознание. На самом деле, она только проснулась. Кажется, ей очень комфортно, особенно для того, кто растянулся в туалете бара. Она прислонила голову к стене кабинки и смотрит на меня. Я не удивлен, когда вижу гнев в глазах. Я, вероятно, сам бы не захотел разговаривать со мной прямо сейчас. На самом деле, я даже не собираюсь заставлять ее говорить со мной. Просто сажусь рядом с ней на полу. Она наблюдает, как я захожу в кабинку и занимаю место прямо напротив нее. Я притягиваю колени, обхватываю их руками, затем склоняю голову к стене. Она не отворачивается от меня, но и не говорит ничего, и не улыбается. Она просто медленно вдыхает и разочарованно делает головой еле заметное движение. - Дерьмово выглядишь, Оуэн. Я улыбаюсь, потому что она не настолько пьяна, насколько я опасался. Но она, вероятно, права. Я не смотрелся в зеркало в течение трех дней. Так происходит, когда я погружаюсь в свою работу. Я не брился, так что у меня, скорее всего, приличная щетина. Сама она не выглядит дерьмово, возможно, мне следует произнести это вслух. Она выглядит грустной и немного пьяной, но для девушки, растянувшейся на полу туалета, выглядит чертовски привлекательно. Я знаю, что должен извиниться перед ней за то, что сделал. Знаю, это единственное, что должно сейчас прозвучать, но я боюсь, если я попрошу прощения, то она начнет задавать вопросы, а я не готов говорить ей правду. Лучше пусть она будет разочарована мной от того, что я бросил ее, чем узнает истинную причину того, что произошло. - Ты в порядке? Она закатывает глаза и смотрит в потолок, и я вижу ее попытки сморгнуть слезы. Она подносит руки к лицу и трет ими вверх-вниз, пытаясь отрезвить себя, или, может быть, потому что разочарована тем, что я здесь. Наверное, и то и другое. - Меня сегодня продинамили. Она продолжает смотреть в потолок. Не знаю, что должен бы чувствовать от ее признания, потому что моя первая реакция - ревность, и я уверен, что это не справедливо. Мне просто не нравится мысль, что она расстроилась из-за кого-то, кроме меня, хотя по сути, это - не мое дело. - Тебя бросил парень и поэтому ты провела полночи в баре, напиваясь? Не похоже на тебя. Ее подбородок сразу опускается к груди, она смотрит на меня сквозь ресницы. - Меня не бросал парень, Оуэн. Слишком самонадеянно с твоей стороны. И к твоему сведению, как оказалось, мне нравится выпивка. Просто не та, что ты мне предлагал в прошлый раз. Я не должен концентрироваться на том единственном в ее предложении, но… - Тебя бросила девушка? Я ничего не имею против лесбиянок, но, пожалуйста, только не это. Не так я себе представлял окончание наших отношений - И не девушка, - рычит она. - Меня кинула сука. Большая, хренова, эгоистичная сука. Не могу остановить улыбку, не из-за сказанных слов, нет. В этой ситуации нет ничего смешного, но то, как она морщит нос, во время оскорблений - очень мило. Выпрямляю ноги, расположив их по обе стороны от нее. Она выглядит такой же разбитой, каким я себя чувствую. Мы - идеальная пара. Мне так хочется сказать ей правду, но я знаю, что истина не улучшит наше положение по сравнению с тем, что есть сейчас. В правде меньше смысла, чем во лжи. Я не знаю, что мне делать дальше. Единственное, что я знаю, будь она безумная или счастливая, грустная или возбужденная, она излучает успокаивающую энергию. Каждый день моей жизни я словно карабкаюсь вверх по эскалатору, идущему вниз. И независимо, насколько быстро или насколько сильно я бегу, пытаясь достичь вершины, я остаюсь на том же самом месте. Мой бег ни к чему не приводит. Но когда я рядом с ней, то не чувствую, что нахожусь на этом эскалаторе. Кажется, будто я на беговой дорожке, и с легкостью двигаюсь по ней. Словно могу, наконец, расслабиться и дышать, не чувствуя необходимости постоянно бежать в надежде не упасть глубоко вниз. Ее присутствие успокаивает меня, расслабляет и заставляет чувствовать себя так, будто и без нее окружающий мир не такой уж и сложный. Поэтому независимо от того, насколько жалко мы выглядим сейчас, сидя на полу в женском туалете, я не променяю это ни на что другое. - ОБожеМой, - морщится она, наклоняется вперед и тянет меня за волосы. Лицо нахмуренное, нервное, и я не могу понять, чем ей не угодили мои волосы. - Мы должны что-то сделать с этим дерьмом, - бормочет она. Она кладет одну руку на стену, а другую мне на плечо и отталкивается. Приняв стоячее положение, тянет мне руку: - Давай, Оуэн. Я собираюсь исправить твое дерьмо. Честно сказать, совсем не уверен, достаточно ли она трезвая, чтобы что-то исправлять. Но я спокоен, чувствую себя очень правильно и с легкостью последую за ней, куда бы она меня не повела. - Давай вымоем руки, Оуэн. Пол грязный. Она идет к раковине и выпрыскивает мыло на мои ладони. Смотрит на меня в зеркало и переводит взгляд вниз на мою руку. - Вот немного мыла, - произносит она, втирая его мне в руку. Мне нечего сказать ей. Не знаю сколько она выпила, но это не то, что я ожидал сегодняшним вечером. Особенно после прочтения ее признания. Мы моем руки в тишине. Она отрывает два бумажных полотенца и протягивает мне одно. - Вытри руки, Оуэн. Беру бумажное полотенце и делаю, как она велит. Она сейчас уверена в себе и выглядит ответственной, и думаю, что лучше бы она такой и оставалась. Пока я не выясню уровень ее трезвости, не хочу ничего делать такого, что может вызвать у нее другую реакцию. Иду к двери и открываю ее. Она отходит от раковины, и я вижу, как она слегка спотыкается, но удерживается, хватаясь за стену. Она сразу же переводит взгляд на свои туфли. - Чертовы каблуки, - возмущается она. Только у нее нет каблуков. На ней черные балетки, но она все равно обвиняет их в случившемся. Мы возвращаемся обратно в бар, где Харрисон уже закрылся и даже выключил часть светильников. Он поднимает бровь, когда мы проходим мимо него. - Харрисон? - обращается она, указывая на него пальцем. - Оберн, - ровно отзывается он. Она виляет пальцем, и я могу с уверенностью сказать, что Харрисон хочет засмеяться, но сдерживается. - Запишешь эти прекрасные напитки на мой счет, ладно? Он качает головой: - Мы закрываем все счета к концу ночи. Она кладет руки на бедра и надувает губы: - Но у меня нет никаких денег. Я потеряла кошелек. Харрисон наклоняется и достает ее кошелек из-за стойки. - Ты не теряла его. Он подталкивает его через бар, и она смотрит на кошелек так, словно расстроена, что не потеряла его. - Вот дерьмо. Теперь я должна тебе заплатить. Она шагает вперед и открывает сумочку. - Заплачу только за один напиток, потому что я даже не уверена, добавил ли ты алкоголь во второй. Харрисон смотрит на меня, закатывает глаза и отталкивает протянутые деньги. - За счет заведения. С Днем Рождения. И на всякий случай, ты выпила три коктейля. Все с алкоголем, - заявляет он. Она перебрасывает свою сумочку через плечо. - Спасибо. Ты единственный человек во всем штате Техас, который поздравил меня сегодня с днем рождения. Разве можно возненавидеть себя больше, чем я сделал это три недели назад? Да, однозначно.. Она поворачивается ко мне и гордо поднимает подбородок, увидев выражение моего лица. - Что это ты выглядишь таким грустным, Оуэн? Мы собираемся пойти и исправить твое дерьмо, помнишь? Она делает шаг ко мне и хватает меня за руку. - Пока, Харрисон. Я ненавижу тебя за то, что ты позвонил Оуэну. Харрисон улыбается и посылает мне тревожный взгляд, будто молча говоря «Удачи». Я пожимаю плечами и позволяю ей тянуть меня за собой, направляясь к выходу. - Я получила подарки из Портленда сегодня, - бросает она, приближаясь к выходу. - Меня любят в Портленде. Мои мама и папа. Мои брат и сестры. Я толкаю дверь и пропускаю ее вперед. Сегодня - первый день сентября, С Днем Рождения, и в Техасе, как назло, холодно этой ночью. - А как много людей из Техаса, утверждающих, что любят меня подарили мне подарок? Угадай. Я действительно не хочу гадать. Ответ очевиден, и я хочу исправить тот факт, что никто в Техасе не поздравил ее. Я бы сказал, что мы должны пойти и приобрести его прямо сейчас, но не когда она пьяна и сердита. Вижу, как она простирает руки вверх, обнажая кожу, и смотрит в небо. - Я ненавижу погоду твоего Техаса, Оуэн. Она идиотская. Днем жарко, ночью холодно, а в остальное время она просто непредсказуема. Я хочу отметить, что день и ночь вместе практически не оставляют места для «остального времени». Но не думаю, что сейчас хорошее время, чтобы вдаваться в подробности. Она продолжает тянуть меня в другом от моей студии направлении, что значит не в мою квартиру. - Куда мы идем? Она бросает мою руку и замедляется, пока мы не идем рядом друг с другом. Хочу придержать ее рукой, чтобы она не споткнулась из-за «каблуков», но думаю, что к ней, вероятно, медленно приходит отрезвление, а я очень жду, что в ближайшее время она придет в чувство. Сомневаюсь, что она хочет, чтобы я шел рядом с ней, и уж тем более, с моей рукой на талии. - Мы уже почти пришли, - сообщает она, роясь в сумочке. Она спотыкается несколько раз, и каждый раз, мои руки взлетают, готовясь прервать ее падение, но почему-то ей всегда удается восстановить равновесие. Она вытягивает руку из кошелька и держит, покачивая, набор ключей близко к моему лицу так, что они касаются носа. - Ключи, - изрекает она. - Нашла их. Она улыбается, гордясь собой, я тоже улыбаюсь в ответ. Она прижимает руку к моей груди, и я перестаю двигаться. Она указывает на салон красоты перед нами, и моя рука сразу хватается за волосы в защитной реакции. Она вставляет ключ в замок и, к сожалению, дверь открывается с легкостью. Она толкает ее и пропускает меня вперед. - Свет слева от двери, - сообщает она. Я поворачиваюсь налево, и она стонет: - Нет, Оуэн. Другое лево. Сдерживаю улыбку, тянусь направо и включаю свет. Смотрю, как она целенаправленно шагает к одной из стоек, роняет кошелек на прилавок, затем хватает кресло за спинку и поворачивает ко мне. - Садись. Это так ужасно. Какой парень позволит пьяной девушке подойти к нему с ножницами? Парень, который бросил эту пьяную девушку и чувствует себя очень виноватым. Я нервно выдыхаю и занимаю место. Она поворачивает кресло, пока я не оказываюсь лицом к зеркалу. Ее рука замирает, выбирая из набора расчесок и ножниц, словно она - хирург, решающий каким инструментом меня разрезать. - Если честно, ты можешь уйти, - предупреждает она, берет гребень, становится передо мной и концентрируется на моих волосах, начиная расчесывать их. - Ты вообще принимаешь душ? Я пожимаю плечами: - Время от времени. Она разочарованно качает головой и тянется за ножницами. Ее лицо сосредоточено, ее внимание на мне. Как только ножницы начинают приближаться ко мне, я паникую и пытаюсь встать. - Оуэн, прекрати, - приказывает она, нажимая на плечи, усаживая обратно. Я стараюсь мягко отодвинуть ее в сторону так, чтобы встать, но она снова толкает меня в кресло. Ножницы по-прежнему в левой руке, я знаю, что это непреднамеренно, но они слишком близко к моему горлу. Что весьма дискомфортно. Она прижимает свои руки к моей груди, и могу сказать, что только что разгневал ее своей неудачной попыткой побега. - Тебе нужно постричься, Оуэн, - заявляет она. - Все нормально. Я не буду брать за это плату. Мне нужна практика. Она поднимает одну ногу вверх и кладет ее на мое бедро, затем делает то же самое другой ногой. - Не двигайся. Теперь, фактически привязав меня к креслу, она приподнимается и начинает возиться с моими волосами. Ей теперь не приходится беспокоиться о моей попытке к бегству, ведь она у меня на коленях. Ничего не произойдет. Ее грудь прямо передо мной, и хотя, ее расстегнутая пуговица на рубашке вовсе не предоставляет обзора, то, что я нахожусь так близко к такой интимной части ее тела, заставляет меня просто приклеиться к креслу. Я осторожно поднимаю руки к талии, чтобы помочь ей держаться ровно. Когда я касаюсь ее, она делает паузу и смотрит на меня сверху вниз. Мы оба молчим, но я знаю, что она это тоже чувствует. Я слишком близко к ее груди, чтобы не заметить ее реакцию. Ее дыхание прерывается, как мое. Она нервно отводит взгляд в сторону после зрительного контакта, и начинает отрезать мне волосы. Могу сказать честно, так мне еще не стригли волосы. В парикмахерских не настолько услужливы. Чувствую, как ножницы пилят мои волосы, и она фыркает. - У тебя очень густые волосы, Оуэн. Она произносит это так, словно это моя вина и это ее раздражает. - Разве ты не должна намочить их сначала? Ее руки застывают в моих волосах, как только я задаю этот вопрос. Она расслабляется и оседает, ее бедра прижимаются к моим. Сейчас мы смотрим друг другу в глаза. Мои руки все еще находятся на ее талии, она по-прежнему на моих коленях, и я наслаждаюсь способом этой спонтанной стрижки, но по ее внезапно трепещущей нижней губе, вижу, что я - единственный, кому это нравится. Ее руки безвольно опадают, она бросает ножницы и расческу на пол. Я вижу наворачивающиеся слезы и не знаю, что делать, чтобы остановить их, так как не понимаю, что стало их причиной. - Я забыла намочить их, - огорчается она побеждено и начинает трясти головой. - Я - худший парикмахер во всем мире, Оуэн. И теперь, она плачет. Закрывает лицо руками, пытаясь скрыть слезы или смущение, или то и другое. Я наклоняюсь и оттягиваю ее руки в стороны от лица. - Оберн. Она открывает глаза и смотрит на меня. Сидит с опущенной головой и трясет ею, отказываясь отвечать. - Оберн, - повторяю я, на этот раз, обхватывая руками ее щеки. Я держу ее лицо в руках и поражаюсь насколько она мягкая на ощупь. Словно в ладонях сочетание шелка, атласа и греха. Боже, я ненавижу, что так жестко с ней обошелся! Я ненавижу, что не знаю, как это исправить. Притягиваю ее к себе и, на удивление, она мне это позволяет. Ее руки все еще висят по бокам, а лицо покоится на моей шее. Ну почему я просрал все, Оберн? Кладу руку ей на затылок и приближаю губы к ее уху. Мне нужно, чтобы она простила меня, но не уверен, сможет ли она, без объяснения причин. Проблема в том, что я тот, кто читает признания. Не тот, кто их пишет, и уж точно не тот, кто говорит их вслух. Мне нужно, чтоб она знала, как я хочу, чтобы то, что сейчас происходит было по-другому. Я хочу, чтобы все было по-другому и три недели назад. Я крепко держусь за нее, давая ей почувствовать искренность моих слов. - Я очень жалею, что не появился тогда. Она сразу же застывает в моих руках, как будто мое извинение отрезвило ее. Не знаю, хорошо это или плохо. Внимательно слежу, как она медленно отстраняется. Я жду ответа, хоть какой-то реакции, но она замыкается. Я не виню ее. Она мне ничего не должна. Она поворачивает голову влево, тем самым сбрасывая мою руку со своего затылка. Я убираю ее. Схватившись за подлокотники, она отталкивается и встает. - Ты получил мою исповедь, Оуэн? Голос жесткий, несмотря на недавние слезы. Она встает, вытирая влагу под глазами пальцами. - Да. Она кивает, сжав губы. Находит взглядом свой кошелек, хватает его и свои ключи. - Это хорошо. Она идет в сторону двери. Я медленно встаю, боясь взглянуть в зеркало на неоконченную стрижку. К счастью, гаснет свет, мне не предоставляется шанс увидеть себя. - Я иду домой, - чеканит она, удерживая дверь открытой. - Я себя плохо чувствую
Глава 9 Оберн У меня есть родные братья и сестры в возрасте от шести до двенадцати лет. Когда я появилась на этот свет, мои родители еще учились в старшей школе, после этого они еще очень нескоро решились родить детей. Ни мама, ни папа так и не пошли в колледж, отец с восемнадцати лет работает на промышленную компанию. И потому мы экономили. Очень сильно экономили. Так, что не могли спать с включенным кондиционером. «Для этого существуют окна», говорил мой отец, когда кто-нибудь начинал жаловаться. Возможно, я и переняла его привычку экономить, но она пригодилась мне при переезде к Эмори. Она была на грани выселения, когда ее предыдущая соседка не смогла вовремя внести свою половину арендной платы, а посему такие вещи, как кондиционер не имели никакого значения. Он считался непозволительной роскошью. В Портленде мне было хорошо, а переменчивая погода Техаса нарушила мой режим сна, который я пыталась наладить вот уже месяц. Вместо того, чтобы использовать одеяло, я укрывалась несколькими простынями. И если посреди ночи вдруг становилось жарко, просто сбрасывала одну или сразу несколько на пол. Принимая это во внимание, я не могла понять, почему в данную минуту мне так холодно. И почему я закутана во что-то отдаленно напоминающее пуховое одеяло? Каждый раз, когда я пыталась открыть глаза и проснуться, чтобы отправиться на поиски ответов, я снова проваливалась в сон от того, что чувствовала себя невероятно уютно. Мне казалось, что я маленький ангелочек-херувим, который мирно отдыхает на облачке. Погодите. Я не должна ощущать себя ангелочком. Я же не умерла? Сев в кровати и открыв глаза, я была в замешательстве и слишком напугана, чтобы начать двигаться. Стараясь не особенно шевелить головой, я медленно осмотрела комнату. В поле зрения попали: кухня, закрытая дверь ванной комнаты и лестница, ведущая вниз, в студию. Что я делаю у Оуэна? Что я делаю в его огромной и очень удобной кровати? Резко развернувшись, я посмотрела на другую половину кровати, и, слава Богу, она оказалась пуста, самого Оуэна там не было. Следующим по списку стала проверка одежды. И, спасибо Господи, она на месте. Думай, думай, думай. Что ты здесь делаешь, Оберн? Почему голова болит так, словно кто-то прыгал на ней всю ночь? Память начала медленно возвращаться. Вот меня кинули. Стерва. Вот я встретила Харрисона. И сбежала в туалет из-за его предательства и звонка Оуэну. Ненавижу тебя, Харрисон. Также всплыло воспоминание о салоне… Боже. Серьезно, Оберн? Я сидела у него на коленях. Стригла его чертовы волосы, сидя у него на коленях. Я прижала ладонь ко лбу. Все, с меня хватит. Больше никогда не стану пить. Алкоголь толкает людей на глупые поступки. Самым лучшим для меня стало бы поскорее убраться отсюда, что на самом деле отстойно, так как не представлялось никакой возможности взять с собой эту кровать. Я тихонько выскользнула из нее и направилась в уборную. Закрыв за собой дверь, стала рыться в шкафчиках в поисках неиспользованной зубной щетки, но осталась с пустыми руками. В итоге, намазала палец зубной пастой и прополоскала рот огромным количеством жидкости для полоскания рта. Да, у Оуэна прекрасный вкус на ванные принадлежности. Кстати, где он? Закончив приводить себя в порядок, я отправилась на поиски своей обувки, обнаружив их около кровати. Могу поклясться, что вчера на мне были каблуки. Точно, больше ни глотка. Я направилась к лестнице, в надежде, что Оуэна совсем не окажется в студии. Ему не хотелось меня видеть, так что, возможно, потому сейчас и избегал меня. Он же нашел веские причины не вернуться ко мне, думаю, с тех пор ничего не изменилось. Для меня это идеальная возможность выбраться отсюда и никогда не возвращаться. - Ты не можешь и дальше меня игнорировать, Оуэн. Нам необходимо все выяснить до понедельника. Я затормозила около лестницы и прижалась спиной к стене. Черт, Оуэн все еще здесь, и у него гости. Почему? Почему? Почему? Я же просто хочу уйти. - Я знаю, что у меня есть выбор, пап. Папа? Просто замечательно. Последнее, что мне было нужно прямо сейчас, так это опозориться перед его проклятым отцом. Не очень хорошо. Раздались шаги, и я сразу начала подниматься по лестнице, но шаги исчезли также быстро, как появились. Я замерла, но потом шаги снова повторились. Взобралась еще на несколько ступенек, но все стихло. Кто-то просто ходил туда-сюда по комнате. И после нескольких повторений, остановился. - Мне нужно подготовить студию к закрытию, - произнес Оуэн. - Возможно, я снова смогу открыть ее только через несколько месяцев, так что мне бы хотелось сейчас сфокусироваться именно на этом. Закрыть студию? Я поймала себя за тем, что снова крадусь вниз по лестнице, пытаясь подслушать большую часть разговора. Обычно подобное любопытство свойственно не мне, а Эмори. - Последнее, что должно тебя волновать, это твоя студия, - зло бросил его отец. Шаги опять возобновились. - Это единственное, что меня сейчас волнует, - Оуэн повысил голос. Он звучал еще злее, чем его отец. Ходьба прекратилась. Его отец дышал настолько громко, что, готова поклясться, этот звук разносился по всей студии. - У тебя есть выбор, Оуэн. И я пытаюсь тебе помочь. Мне не следовало подслушивать. Я не тот человек, который вторгается в чужое личное пространство, и теперь меня снедало чувство вины. Но хоть убейте, я никак не могла заставить себя подняться по лестнице. - Пытаешься помочь мне? - засмеялся Оуэн, в отвращении. Он определенно не оценил то, что сказал его отец. Либо просто не захотел принимать эти слова. - Я хочу, чтобы ты ушел, пап. Мое сердце пропустило удар. И скакануло в горло. Интуиция подсказывала, что мне следует искать другой путь отступления. - Оуэн. - Уходи! Я зажмурилась, пытаясь понять, кого стоит больше пожалеть, Оуэна или его отца. Я не знаю, в чем заключался их спор, меня, в принципе, это не касалось, но если я собиралась столкнуться с Оуэном лицом к лицу, то мне следовало подготовиться к любому его настроению. Шаги. Снова раздались шаги, только одни из них приближались, а другие удалялись и… Я медленно приоткрыла сначала один глаз, а затем и второй. Попыталась улыбнуться, так как Оуэн стоял внизу лестницы с побежденным выражением лица и смотрел на меня. Он приподнял синюю бейсболку с головы и снова надел ее задом наперед, предварительно проведя рукой по волосам. Он погладил свой затылок и выдохнул. До этого момента я никогда не видела его в головном уборе, но кепка ему очень шла. Сложно представить художника, носившего бейсболку, по вполне ясным причинам. Но Оуэн - художник, и выглядел он впечатляюще. Оуэн уже был не настолько злым, как минуту назад, но все еще напряженным. Сейчас он совсем не походил на того парня с огромными глазищами, которого я встретила три недели назад. - Прости, - начала я, пытаясь придумать достойное объяснение тому, почему стою здесь и подслушиваю. - Я хотела уйти, но потом услышала тебя… Он поднялся на две ступеньки, сокращая расстояние между нами, и я замолчала. - Почему ты захотела уйти? Он пытался поймать мой взгляд, выглядев при этом разочарованно. Я совсем запуталась. Я была уверена, что он желает моего ухода. И честно говоря, просто не понимаю, его негативной реакции на мой ответ, учитывая, что он даже не пытался связаться со мной в течение трех недель. Он не имел права ожидать от меня, что я захочу провести с ним день. Я пожала плечами, не знаю, что ответить. - Я просто… я проснулась и… захотела уйти. Оуэн положил свою руку мне на поясницу и подтолкнул вверх по лестнице. - Ты никуда не пойдешь, - отрезал он. Он попытался вести меня по лестнице вместе с собой, но я скинула его руку. По моему лицу он легко мог догадаться, что я не намерена выполнять его приказы. Я уже открыла рот, но он меня опередил. - Не уйдешь, пока не исправишь мою прическу, - уточнил он. Ох. Он стянул с головы кепку и запустил руку в неровные волосы. - Надеюсь, что с похмелья ты стрижешь лучше. Я прикрыла рот ладонью, пытаясь скрыть смешок. В его волосах не хватало двух огромных клоков волос. Спереди и по центру. - Мне очень жаль. Я могла бы сказать, что теперь мы квиты. Порча его замечательных волос определенно приравнивалась к его скотскому поступку трехнедельной давности. Если бы у меня только была возможность добраться до волос Лидии, мне бы стало еще лучше. Он надел бейсболку обратно на голову и начал подниматься по лестнице. - Теперь мы можем пойти? Сегодня у меня выходной, поэтому есть свободное время, чтобы исправить нанесенный мной ущерб, но мне не хотелось идти в салон в нерабочее время. Эмори выделила мне выходные, так как вчера был мой день рождения. И она, судя по всему, думала, что я собиралась провести этот день, как типичная девушка двадцати одного года. Мы живем вместе уже месяц, и если она до сих пор не заметила, то скоро точно узнает, что как таковой жизни у меня нет, потому нет нужды и в «дополнительных выходных». Я поняла, что все еще стою посреди лестницы, хотя Оуэн уже поднялся к себе в квартиру, и я решила последовать за ним. Но достигнув верхней ступеньки, замерла на месте. Он оказался посреди процесса переодевания. Стоя ко мне спиной, он стягивал испачканную краской футболку через голову. Мышцы на его плечах перекатывались, и я задалась вопросом, рисовал ли он когда-нибудь свой портрет. Я бы его купила. Он поймал меня за подглядыванием, когда потянулся за другой футболкой. Я быстро отвела взгляд, сделав это еще более очевидным, и уставилась на пустую стену, чувствуя, как он до сих пор смотрит на меня и, ох, подумать только, мне просто хотелось уйти отсюда. - Все в порядке? - спросил он, вновь привлекая мое внимание. - Что в порядке? - быстро переспросила я, расслабившись от звучания наших голосов, в которых в данный момент сквозила неловкость, грозившая накрыть меня с головой. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.033 сек.) |