Песня бабочки

– Это совершенно невозможно! Экспедиция на Солнце неосуществима, – уверенно заявил генеральный секретарь НАСА, расхохотавшись.

Идея была действительно несуразная. Экспедиция к Солнцу!

Человек, сидевший справа от секретаря, – офицер НАСА по особым поручениям – примирительно сказал:

– Надо признать, что генеральный секретарь прав. Путешествие к Солнцу невозможно. Астронавты сгорят, как только приблизятся к его поверхности.

– Земляне не знают слова «невозможно», – возразил маленький тучный человечек и полез в свой оттопыренный карман за арахисовыми орешками, которые принялся спокойно грызть. Его звали Симон Кац.

Генеральный секретарь НАСА обеспокоенно поднял бровь.

– Профессор Кац, вы хотите сказать, что действительно намерены отправить межпланетную экспедицию к Солнцу?

Симон Кац невозмутимо ответил:

– Рано или поздно это путешествие состоится. В конце концов, Солнце – это объект, который в небе видно лучше всего.

– Человечек развернул карту, на которой была обозначена траектория полета. От Земли до Солнца 150 миллионов километров, но благодаря нашим новым ядерным реакторам, мы можем оказаться там через два месяца.

– Проблема не в расстоянии, а в температуре!

– Поток высвобождаемой Солнцем энергии – 1026 калорий в секунду. От него можно защититься толстыми термическими щитами.

На этот раз такая настойчивость произвела впечатление на обоих офицеров.

– Как только подобная мысль могла прийти вам в голову! – все же рассердился один из них. – Ни один человек не может и мечтать о том, чтобы приблизиться к раскаленной топке. Отправить экспедицию на Солнце невозможно. Это настолько очевидно, что мне стыдно говорить об этом вслух. Никто никогда этого не делал, и никто этого никогда не сделает, уверяю вас.

Симон Кац, продолжавший грызть арахис, не смутился.

– Мне нравится сама идея – попытаться сделать то, что еще никто не делал. Если даже меня постигнет неудача, мы добудем информацию, необходимую для последующих экспедиций.

Секретарь стукнул по большому, красного дерева, столу зала заседаний.

– Господи, да вспомните же миф об Икаре! Тот, кто хочет приблизиться к солнцу, обжигает крылья!

Лицо Симона Каца просветлело.

– Отличная идея! Вы придумали название нашему межпланетному кораблю. В состав экспедиции на «Икаре» входило четыре человека. Двое мужчин, две женщины: Симон Кац, опытный летчик-истребитель и дипломированный астрофизик, Пьер Болонио, высокий блондин, специалист по биологии и плазменной физике, Люсиль Аджемьян, космический летчик-испытатель, и Памела Уотерс, мастер на все руки и астроном, специалист в области физики Солнца. Все они были добровольцами.

НАСА, в конце концов, сдалось. Старейшины профессии считали затею неосуществимой, но при этом решили, что программы будут более полными, если в планы исследований войдет и экспедиция на Солнце. Финансировалась же отправка зонда к каким-то сомнительным инопланетянам, ну, будет еще одной фантазией больше.

Симон и его команда получили необходимые субсидии. Сначала НАСА изо всех старалось, чтобы дело получило самую широкую огласку в прессе. Потом руководство испугалось показаться смешными.

Над НАСА будут смеяться – что может быть страшнее! Они незаметно спустили все на тормозах, но проект все же был осуществлен. Воля Симона Каца к победе была столь сильна, что преодолела все препятствия.

Ракета представляла собой гигантский холодильник. Толстый слой керамики защищал сеть водопроводных труб, охлаждаемых электрическими насосами. Корпус был покрыт асбестом и материалом с отражательными свойствами.

Двухсотметровой космический корабль «Икар» походил на огромный снаряд. Однако жилые помещения были только в кабине площадью в пятьдесят квадратных метров.

Запуск произошел под наблюдением видеокамер стран всего мира. Первые сто тысяч километров прошли относительно хорошо. Затем Симон понял, что конструкция иллюминатора оказалась не самой удачной. Солнце нещадно палило, и путешественникам пришлось изобретать многослойные фильтры. Однако тут они потерпели фиаско – солнечные лучи проникали сквозь несколько листов пластика и заливали внутреннее помещение «Икара» ослепительным светом.

Все четверо членов экипажа не снимали солнцезащитных очков. Словно они были не в полете, а на курорте. Чтобы разрядить напряжение, Симон предложил сменить рабочую форму из плотной ткани на гавайские рубашки. Он подумал и о том, чтобы всю дорогу звучала гавайская музыка, исполняемая на укулеле.

– Никто не сможет похвастаться, что у него было больше солнца в отпуске! – шутил он.

Симон умел поднять настроение своему экипажу.

Они приближались к Солнцу.

Система охлаждения работала в максимальном режиме, но жара в кабине «Икара» была невыносимой.

– По моим расчетам, – проговорила Памела, передавая тюбик с кремом Люсиль, боявшейся солнечных ожогов, – мы вошли в опасную зону. Достаточно одной солнечной вспышки, чтобы мы поджарились. – Конечно, все может случиться, – признавал Симон. – Но мы все равно первые, кто подошел к Солнцу так близко.

Они повернулись к иллюминатору. Сквозь слои фильтров были видны пятна на солнце.

– Что это за пятна? – спросил биолог.

– Чуть более холодные участки. Там температура 4000 градусов по Цельсию вместо 6000.

– Есть на чем курочку поджарить, – вздохнула Памела, вдруг погрустнев. Загар и яркая блузка сделали ее похожей на калифорнийскую туристку.

– Вы что, думаете, мы сможем подойти еще ближе? – спросил Пьер. – Я лично очень в этом сомневаюсь.

Симон, как всегда, был настроен решительно.

– Не волнуйтесь, все предусмотрено. Я захватил костюмы вулканологов, они выдерживают жар расплавленной плазмы!

– Вы собираетесь ходить по Солнцу?

– Конечно! Разумеется, недолго, но это нужно сделать хотя бы символически. Проект «Икар» намного амбициознее, чем это может показаться на первый взгляд.

Мощное электромагнитное поле Солнца нарушило радиосвязь с Землей.

– Ну что ж, – вздохнул Симон, – мы не сможем вести прямую трансляцию. Пусть так, покажем видеозаписи по возвращении. Если, конечно, они до того времени не расплавятся…

Он посмотрел в иллюминатор. На поверхности пылающей планеты произошла солнечная вспышка. Звезда выплеснула фонтан магмы, словно плюнула.

«Икар», залитый солнечными лучами, сам светился, как звезда. Между прочим, астрономы всего мира, пока не опознали «Икар», думали, что рядом с Солнцем появилась новая звезда.

Температура на борту продолжала подниматься.

Вскоре любое прикосновение ткани к телу стало нестерпимым. И члены экипажа, оставив лишь солнечные очки на носу, сбросили с себя все, словно нудисты на Лазурном Берегу. Их загар становился все темнее и темнее. К счастью, у Памелы был большой запас защитного крема.

Утром все наслаждались поджаренными тостами. Обедали шашлыками (чтобы поджарить мясо, достаточно было на мгновение поднести кусочки мяса к стенке возле иллюминатора) и норвежским омлетом, крем-брюле или блинчиками фламбэ с горячим кофе, кому что нравилось. Льдогенератор был включен на максимальную мощность.

Пьер достал большие коробки с мороженым, и это лакомство постепенно стало их основной едой.

Люсиль испробовала все способы сделать воздух в кабине прохладнее. Она советовала сосать кристаллы соли, чтобы не беречь влагу в организме.

Они страдали от жары, но знали, что участвуют в историческом событии. – Люди платят за каждый час посещения сауны, а мы сидим в ней бесплатно целыми днями, – хмыкнул Симон.

Те, у кого губы потрескались меньше, посмеялись над его шуткой.

Памела решила смастерить веера. Когда мечтаешь, чтобы стало прохладнее хотя бы на градус, ветерок от взмаха веера кажется благословенной прохладой.

Чем ближе подлетали астронавты к звезде, тем больше угнетала их жара, тем меньше они разговаривали, тем меньше двигались.

На Земле за них переживали все. Было известно, что герои еще живы, что «Икар» не сгорел, а его экипаж честолюбив настолько, что хочет попытаться ступить на поверхность огненной планеты.

Конечно, ученые долго разъясняли, что Солнце не имеет поверхности, что оно представляет собой перманентный атомный взрыв, тем не менее образ человека, выходящего из ракеты и ступающего на языки пламени, восхитил всех.

Истек двадцать третий день путешествия. Симон сам с трудом в это верил, но они все еще были живы! Сверились с картами: они уже пролетели пятьдесят миллионов километров, оставалось преодолеть еще сто миллионов.

Они пролетели мимо Венеры. Планета любви была покрыта туманами. Сквозь толщу серных паров атмосферы ее поверхность была еле видна. Белая планета осталась позади. На сорок шестой день экспедиции они проделали сто миллионов километров, и теперь от цели их отделяло всего пятьдесят.

Они пролетели мимо Меркурия и увидели, что его поверхность похожа на стекло. Огонь расплавил ее, и она была похожа на гладкий бильярдный шар.

Они приветствовали горячую планету.

– Температура на Меркурии достигает 400 градусов по Цельсию, – заметил Пьер.

– Если мы спустимся, то обуглимся, как бабочки. Они опаляют себе крылья, когда слишком близко подлетают к огню, – вспомнил Симон.

Гигантская звезда по-прежнему бросала им вызов. Уже ни одного небесного тела не осталось между ними и Солнцем. На борту было более 45 градусов. Система охлаждения работала со все большим напряжением, но экипаж начинал привыкать к страшной жаре. У астронавтов открылось второе дыхание.

До цели оставалось всего десять миллионов километров.

Пьер неотрывно смотрел в иллюминатор.

– Я мечтаю увидеть ночь, – пробормотал он. – Если я вернусь на Землю, то с нетерпением буду ждать, когда эта огромная лампа наконец погаснет. Даст хоть минуту передышки.

Он одним махом проглотил чашку кипящего кофе. Его язык уже не чувствовал ни горячего, ни холодного.

– А я никогда больше не пойду на пляж загорать, – заявила Люсиль, превратившаяся в метиску. В любом случае, этот загар продержится очень долго, – пошутила еще более темнокожая Памела.

– Слушай, у тебя ведь были прямые волосы? – спросила Люсиль.

– Да, а что?

– Ты стала кудрявой, как барашек.

Они расхохотались скупым, нервным смехом. Они посмотрели друг на друга: все четверо загорели до черноты, у них были кудрявые от горячего, сухого воздуха волосы и страшно распухшие потрескавшиеся губы. Ну и видок! Симон восхищенно смотрел на длинные ноги Памелы, стройные, бронзовые, и вдруг понял, что желает ее. Пьер пожирал глазами Люсиль. Они так давно не касались друг друга!

Когда закончился запас мороженого и воды для кубиков льда, настроение экипажа упало. До сих пор им везло, но теперь удача, казалось, решила отвернуться от них. Однажды Памела, желая устроить хотя бы небольшой сквознячок, обмахивалась веером, как вдруг он воспламенился прямо у нее в руках. А Люсиль с ужасом заметила, как плавится лак на ее ногтях, и быстро сунула пальцы в мешок с песком.

Они были уже в нескольких тысячах километров от Солнца.

Температура на борту неумолимо повышалась. Черные очки уже не спасали от такого яркого света.

Ракета неуклонно приближалась к Солнцу, Симон ввернул: – Вы не находите, что сегодня тепло? Экипаж искренне расхохотался.

Симон решил, что первые шаги по звезде они сделают в зоне одного из пятен. Пьер надел костюм вулканолога, включил портативную систему охлаждения и вышел, размахивая флагом Земли. Все пожелали ему удачи. Благодаря стальному страховочному тросу он мог вернуться в любой момент.

Через переговорное устройство его товарищи услышали исторические слова:

– Я первый человек, попирающий ногами Солнце, и я водружаю здесь знамя своей планеты.

Симон, Люси ль и Памела зааплодировали, но так, чтобы ладони не соприкасались и не разогревались еще больше.

Пьер сунул флаг в солнечную топку, и он тут же вспыхнул.

Симон спросил:

– Ты что-нибудь видишь?

– Да… Да! Это невероятно! Здесь есть жители! Треск.

– Они подходят ко мне…

Экипаж услышал протяжный вздох. Тело Пьера воспламенилось. Обезвоженные барабанные перепонки команды уловили звук, напоминавший шуршанье сухих листьев – «фшшшш».

Костюм вулканолога никогда не получит рекомендаций НАСА. Экипаж втащил обратно трос с оплавленным концом.

Люси ль перекрестилась:

– Пусть душа твоя поднимется к небу, черному и холодному. Сейчас эти слова казались ей истинно благим пожеланием.

Симон хотел было стукнуть кулаком по обшивке «Икара», но вовремя спохватился. Надо избегать любого вида трения.

– Я должен все увидеть сам, – заявил он.

Он направился к шкафу с одеждой и, стараясь прикасаться к предметам только кончиками пальцев, облачился в костюм вулканолога.

– Не ходи, – попросила Памела.

– Ты тоже погибнешь, – предупредила его Люсиль.

– Если на Солнце действительно есть обитатели, как их называть? Почему не… солнечане? Мы все время безуспешно ищем марсиан, венерян, а инопланетяне живут здесь, в самой горячей точке на небе. Солнечане! Солнечане!

Симон вошел в огонь. Он увидел огромные шквалы оранжевой магмы. Это был не газ, не жидкость, а огонь во всей своей мощи, в чистом виде. По сравнению с такой температурой жаркая кабина казалась ему теперь прохладной.

Он обливался потом. Он знал, что у него всего лишь несколько минут, чтобы отыскать жителей Солнца. Он с трудом продвигался вперед, на тросе как на поводке. Если в ближайшие три минуты ничего не произойдет, он вернется на корабль. И речи не может быть о том, чтобы обуглиться подобно Пьеру. У Симона не было ни малейшего желания стать мучеником, он просто страстно, безумно хотел провести смелый научный эксперимент. А погибший ученый – это ученый, которому эксперимент не удался.

Он с опаской посмотрел на часы. Их разорвало на множество осколков.

И в этот миг он заметил «их». Они были перед ним, похожие на фантастические завитки огня. Солнечане. Огромные бабочки с оранжевыми крыльями напоминали живые клубы магмы. Они общались телепатически.

Они говорили с Симоном не долго, чтобы он не успел загореться. Солнценавт кивнул головой и повернул к «Икару».

– Невероятно, – сказал он потом Памеле. – Эти огненные существа живут на Солнце уже миллиарды лет. У них есть язык, наука, цивилизация. Они купаются в солнечном огне без всякого вреда для себя.

– Кто они? Как они живут? Симон сделал неопределенный жест.

– Они взяли с меня обещание ничего не открывать людям. Солнце должно остаться «терра инкогнита». Мы должны защитить его от экспансии землян.

– Ты шутишь?

– Ни в коем случае. Они дают нам возможность вернуться только потому, что я поклялся сохранить в секрете все, что они поведали. И я никогда не нарушу клятву.

– Симон смотрел на пылающий огонь в занавешенном иллюминаторе. В принципе, было глупо назвать корабль «Икаром». Как называется птица, которая вечно возрождается из пепла?

– Феникс, – сказала Памела.

Да, феникс. Экспедиция «Феникс». Вот как нужно было ее назвать.

Поиск по сайту: