Взгляды Тимура на устройство мира

О Тамерлане мы знаем как о дерзком воине и полководце, а не как о мудром государственном деятеле. Виной всему расхожее мнение о его неграмотности.

Многочисленные историографы Тимура описали все стороны его жизни. Они уделяли ему столько внимания, что собирали о нем любые сведения, даже самые нелепые. Поэтому многие сохранившиеся свидетельства не просто противоречивы – они подчас приводят в полное недоумение. Так, средневековые биографы и мемуаристы отмечают феноменальную память Тимура, владение турецким и персидским языками, говорят о том, что его знание многочисленных историй из жизни великих завоевателей и героев помогало ему воодушевлять воинов перед битвой. И вместе с тем те же источники утверждают, что Тамербек был неграмотным.[12] Как же могло так случиться, чтобы человек, знавший несколько языков, не умел читать, обладая при этом феноменальной памятью? Зачем ему тогда было нужно держать при себе личных чтецов, если они не могли научить читать Тамербека? Как же он тогда управлял своей великой империей, руководил армией, определял численность своих войск, количество оставшегося фуража? Скорее всего, Тимур не мог бегло читать, а разбирать тексты по складам в присутствии подчиненных было бы и несолидно, и неразумно. Поэтому чтецы читают, а Тимур слушает, думает, решает.

Тимур не раз признавался в отвращении к усобицам мелких тиранов, которые сполна пережил в молодости. Он считал, что «благоразумие завоевывает царства, не поддающиеся даже мечу» и «не должно прибегать к оружию в деле, требующем разумной политики»[7, С.41]. Но поскольку вовсе не обойтись без войны, полагал он, невозможно, боевые действия следует свести к минимуму: поступать по принципу древнекитайского полководца Сунь-цзы, который говорил, что воевать и побеждать можно не сражаясь. Это учение было известно еще Чингисхану, но Тимур его творчески усовершенствовал.

В стратегии Тимура нет ставки на силу, которую он умеет демонстрировать виртуозно и сколь угодно устрашающе: победа для него – понятие не физическое, а психологическое. До сих пор в должной мере не оценено геополитическое учение Тимура: ни его теоретическое высоты, ни практические результаты.

А ведь в «Уложении» Тимура написано: «жалок правитель, авторитет которого слабее кнута». [Там же С.29] Цель политики Тимура, которой он никогда не скрывал, - устранять таких горе - правителей в любом досягаемом районе мира. Достичь этого заведомо легче не силой, а умом и умением, используя заветные желания, устремления и побуждения людей. В них-то и нацелены, по признанию Тимура, «стрелы» в его «луке».

Государство должно богатеть, армия — служить ему опорой. Растрачивать же в сражениях оба этих потенциала просто глупо. Но уж если приходится воевать, то действовать надо как на учениях, по схеме "задача - исполнение - результат". Тамерлан располагает, бесспорно, сильнейшей и совершеннейшей армией на рубеже XIV-XV веков. Но эта армия лишь "обслуживает" политику, её действия предельно осторожны и сведены к минимуму. Кредо Тимура-полководца: "безрассудная храбрость — дочь бесов", а "хороший план стоит ста тысяч воинов".[7,С.35] Тимур, как правило, начинает с детального изучения противника. Сведения отлично налаженной разведки дают обильную пищу для "размышлений в тиши покоев": обдумывая свою геополитику, Тимур, по его же словам, садится играть в шахматы не с противником — с самим роком истории.

Стратегия Тимура известна своей изощрённостью, но насилие никогда не было её самоцелью.

Следуя идее Сунь-цзы о борьбе за души противника, Тамерлан стремится изучить не только отдельные личности, но особенности целых народов. Об этом он прямо говорит в своём "Уложении", то же подчёркивает в "Зафар-намэ" ("Книге побед", посвящённой жизни Тимура) её автор Шараф ад-Дин Йезди. Как и Макиавелли, Тамерлан считает, что история наполовину в руках божьих, наполовину — в человеческих. Быть "тенью Аллаха" — значит понимать свершившееся и уметь предвидеть новые исторические перемены. Как "тень Аллаха" Тамерлан весьма преуспел в умении малыми силами добиваться несоразмерно многого (чуть ли не с двумя сотнями воинов побеждать 12 тысяч противников и т.п.). Однако символ его необычной стратегии — взятие крепости Карши начинающим полководцем Тимуром. Он намеренно показал врагу, что отряд его мал и всерьёз его принимать не стоит. Гарнизон Карши завалил ворота землёй и спокойно лёг спать. Тихо, чтобы не разбудить неприятеля, воины Тимура пробрались в крепость и затрубили прямо в уши безмятежно спящих.

Тимур не устаёт напоминать, что распространяет в Азии порядки и заповеди ислама, однако, сам (как и его воины) далёк от чисто исламского правоверия. Его подданные — люди разных вероисповеданий и культур. Но Тимур, безусловно, знает положение "Правил для государей" ат-Тиктаки: "Мир может удержаться на неверии, но не может — на несправедливости".[13]Тем более известно ему изречение пророка Мухаммада, что именно» справедливость – весы Аллаха на земле». Потому Тамерлан великодушен к пленным противникам, верным своему долгу (либо берёт их к себе на службу, либо отпускает на свободу). Предателей, напротив, презирает и лишь использует как товар, разменную монету в своей политике. Известно, что Тамерлан был чужд мстительности и предостерегал от неё других в своих поучениях. Как ни покажется удивительным, но завоевательная политика Тамерлана нацелена на мироустроение, внесение покоя в жизнь стран и народов. Государства, неустроенные и пораженные беззаконием, он решает нужным завоевывать. Но чаще не оружием, а более тонким политическим влиянием сильного в среде слабых. Выросший в хаосе мелких тираний, он постоянно ведёт с ними "партизанскую войну».

Самой же неоднозначной интерпретацией историков является попытка представить Тимура в образе беспощадного мясника, который истребляет своих противников, вырезая целые города. Если верить этой версии, то получается, сто Тамербек – не великий воин, а зверь в образе человеческом. В 1387 году во время похода в Иран якобы по его приказу было обезглавлено 70 000 мирных жителей города Исфагана, из голов которых при помощи речной глины была сложена огромная пирамида или несколько пирамид. В 1389 году в хорасанском городе Себзеваре Тимур якобы приказал своим воинам закладывать битым кирпичом и известью брошенных в канавы живых людей, возводя, таким образом, стонущие стены. В 1398 году во время похода в Индию Тимур якобы приказал истребить 100 000 пленников, так как их было трудно довести в Среднюю Азию. В 1401 году в один день (!) при взятии Багдада было якобы убито 90 000 человек, и из их голов было сооружено чуть ли не 120 башен. Говорят, что при взятии египетского города Халеб Тимур обещал не пролить ни капли мусульманской крови. Свое обещание он якобы «сдержал» — все христиане были перерезаны, а все мусульмане заживо зарыты в землю.[13]

О «живодерстве» Тимура историк В. Бартольд в «Энциклопедии Брокгауза и Ефрона» пишет следующее: «В жестокостях Тимура, кроме холодного расчета (как у Чингисхана), проявляется болезненное, утонченное зверство, что, может быть, следует объяснить физическими страданиями, которые он переносил всю жизнь (после раны, полученной в Сеистане)».[12] Бартольд не одинок. Многие исследователи говорят о том, что «жестокость Тимура можно объяснить участившимися болями в ноге и руке».[13] Но у нас до сих пор нет реальных доказательств тех зверств, которые приписывают Тимуру. Археологи не нашли ни одного подтверждения. Не найден ни один значительный фрагмент, ни одной из башен, сооруженных из «отрубленных голов».

Не следует забывать, что люди тогда были обыкновенной добычей, которую можно было выгодно перепродать. Рабы — это деньги. Кто же будет своими руками уничтожать свое имущество? Зачем Тимуру было резать мирных жителей, если он всегда их мог продать?

Поиск по сайту: