Когнитивная наука и когнитивная лингвистика

РЕФЕРАТ

Американская когнитивная лингвистика: история становления и основные направления

Выполнил:

аспирант ФилФ, кафедры

общего, славяно-русского

языкознания и классической

филологии,

Ю.В. Серышева

Проверил:

научный руководитель

доцент, канд. филол. наук,

Ю.В. Филь

Томск 2010

План:

Введение 3

1.Когнитивная наука и когнитивная лингвистика 4

2.Основные направления в когнитивной лингвистике 10

2.1. Исследование процессов производства и понимания естественного

языка 11

2.2. Исследование принципов языковой категоризации 11

2.3. Исследование типов понятийных структур и их языковых

соответствий 12

2.4. Исследование когнитивно-семантических суперкатегорий 12

2.5. Исследование пространственных отношений и типов концептуализации движения в языке 12

2.6. Исследования телесного базиса человеческого сознания и языка 12

2.7. Исследование метафорических и метонимических отношений в языке 13

3. Фундаментальные положения когнитивной лингвистики 14

4. О перспективах когнитивного направления в языкознании 16

Список используемой литературы 19

Введение

Когнитивная лингвистика прочно заняла свое место в парадигме концепций современного мирового языкознания. Именно ее возникновение и бурное развитие на современном этапе являются характерной чертой языкознания рубежа веков. Более того, когнитивизм как взгляд на понимание процессов человеческого мировидения, их связи с языком и другими выразителями когниции стал определяющим для приоритетного большинства гуманитарных наук. Целый блок дисциплин (психология, социология, теория познания, лингвистика и др.) создают на данном этапе когнитивную науку в целом, определяют ход междисциплинарных исследований современности.

Когнитивная наука и когнитивная лингвистика

По определению В. 3. Демьянкова и Е. С. Кубряковой, когнитивная лингвистика изучает язык как когнитивный механизм, играющий роль в кодировании и трансформировании информации [Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., С. 53-55]. В центре внимания когнитивной лингвистики находятся те аспекты структуры и функционирования языка, которые связаны с усвоением, обработкой, организацией, хранением и использованием человеком знаний об окружающем его мире. Отсюда – неизбежная междисциплинарность когнитивной лингвистики, ее «открытость», выражающаяся в активном привлечении самых разнообразных сведений о мышлении и мозге (данных философии, логики, нейрофизиологии, психологии, антропологии, теории искусственного интеллекта и т.д.). Объяснение и описание тех или иных языковых фактов, с точки зрения когнитивной лингвистики, должно согласовываться с эмпирическими данными других наук – так звучит сформулированное Дж. Лакоффом когнитивное обязательство [Дж. Лакофф, С. 40].

Зарождение когнитивного подхода в языкознании обычно связывают с выходом в свет знаменитой книги Дж. Миллера и Ф. Джонсон-Лэрда «Язык и восприятие» [Скребцова Т.Г., С. 3], ставшей классической для представителей данного направления. Окончательное же становление когнитивной лингвистики как особого научного течения, по-видимому, следует датировать второй половиной 1980-х годов – именно на этот период пришелся «всплеск» работ, выполненных в рамках соответствующей идеологии. Тогда же произошло организационное оформление когнитивной лингвистики: весной 1989 г. в Дуйсбурге (Германия) состоялся очередной Международный лингвистический симпозиум, ставший одновременно Первой международной конференцией по когнитивной лингвистике. Участниками симпозиума была создана Международная Ассоциация когнитивной лингвистики (International Cognitive Linguistics Association), основан журнал Cognitive Linguistics и задумана серия монографий Cognitive Linguistics Research (в качестве первого тома этой серии вышла книга Р. Лангакера).

Когнитивную лингвистику можно рассматривать как одну из компонент так называемой когнитивной науки (cognitive science; в публикациях на русском языке встречаются также термины когнитология и когитология). Пытаясь определить предмет последней, Е. С. Кубрякова отмечает, что это наука «...о знании и познании, о результатах восприятия мира и предметно-познавательной деятельности людей, накопленных в виде осмысленных и приведенных в определенную систему данных, которые каким-то образом репрезентированы нашему сознанию и составляют основу ментальных, или когнитивных процессов. Большинством принимается определение когнитивной науки, согласно которому она представляет собой науку о системах репрезентации знаний и обработке информации, приходящей к человеку по разным каналам». Собственно под когнитологией подразумевается не столько единая наука, сколько некий их комплекс («федерация наук»), объединяемый общей междисциплинарной программой изучения процессов, связанных со знанием и информацией [Кубрякова Е.С.,С. 35].

Когнитивной лингвистике принадлежит особая роль в этом комплексе: в отличие от представителей других когнитивных наук (прежде всего, психологов), интересующихся преимущественно общими вопросами строения человеческого мозга (как, например, Найссер), когнитивные лингвисты уделяют основное внимание его концептуальному содержанию. Чтó люди знают о себе и о мире, откуда они знают то, что они знают, и как организовано это знание – вот центральные вопросы, которые ставит когнитивная лингвистика и ответы на которые она ищет в анализе языковых фактов. Сама возможность такого перехода от данных языка к выводам относительно когнитивных структур и механизмов зиждется на программном тезисе когнитивной лингвистики о том, что когнитивные способности человека и усвоенные им модели познания находят непосредственное и регулярное выражение в языке, а, следовательно, языковые структуры являются важным источником сведений о базовых ментальных представлениях [Лангакер Р., С.1]. Целый ряд предложенных в рамках когнитивной лингвистики теоретических конструктов имеют несомненную ценность для когнитивной науки в целом – динамика сил (Л. Талми), образ-схема (М. Джонсон и Дж. Лакофф), субъективное/объективное конструирование (Р. Лангакер ), когнитивные области для концептуальной метафоры (Дж. Лакофф и М. Джонсон), ментальные пространства (Ж. Фоконье).

Когнитивная лингвистика имеет несколько источников, и в нее ведет несколько путей. Ниже они по необходимости перечисляются в некотором порядке, который, однако, не означает ранжирования этих источников по степени их важности.

1. Прежде всего, когнитивная лингвистика продолжает насчитывающую как минимум более столетия (о «психологизме в языкознании» говорят, вспоминая классиков 19 в. – А.А.Потебню, Г.Штейнталя, В.Вундта) историю непростых взаимоотношений науки о языке с наукой о человеческой психике. С тем, что функционирование языка опирается на какие-то психологические механизмы, никто никогда не спорил, однако взаимодействие лингвистов и психологов наталкивается на серьезные преграды: трудно найти две гуманитарных науки, различающиеся по своей методологии столь же сильно, как лингвистика, входящая в своего рода «семиотический цикл» дисциплин (к которому, кстати, принадлежит и математика), и тяготеющая к «физическому» циклу наук психология. Лежащий в основе современной теоретической лингвистики экспериментальный подход, обоснованный в свое время Л.В.Щербой и сводящийся к оценке правильности/приемлемости тех или иных языковых выражений на основании языковой интуиции, не имеет почти ничего общего (кроме самой идеи экспериментальной проверки гипотез) с психологическим экспериментом. Исследовательские принципы когнитивной грамматики фактически предстают как инверсия традиционной программы психолингвистики. Последняя представляет собой выяснение психологической реальности лингвистических гипотез, их психологическое обоснование; иначе говоря, это применение психологической методологии к лингвистической теории, т.е. психолингвистика, по крайней мере в методическом отношении, предстает как экспериментальная психология. Когнитивная лингвистика устроена скорее противоположным образом: это выяснение лингвистической реальности психологических гипотез, их лингвистическое обоснование. Гипотезы могут заимствоваться из психологии (на которую в таком случае возлагается теоретическая ответственность) или же строиться непосредственно лингвистом (как это делал Чейф, подчеркивавший независимость его построений от психологических теорий памяти), но строятся они сугубо для объяснения лингвистических фактов, и критерием оценки психологических гипотез служит именно их адекватность фактам языка, т.е. языковой интуиции.

Дополнительной сложностью во взаимодействии лингвистики и психологии является распространенная точка зрения, в соответствии с которой объект предопределяет природу исследования, и любое исследование, так или иначе обращающееся к ментальным категориям, относится к сфере психологии. Для партнерства в таком случае просто не остается места. Результатом является то, что среди исследователей, имена которых достаточно устойчиво ассоциируются с когнитивной лингвистикой, людей с психологическим или хотя бы психолингвистическим прошлым мало (исключение составляют Э.Рош и отчасти Д.Слобин). При этом несомненно, что ряд психологических результатов оказал несомненное влияние на когнитивную лингвистику (например, идеи гештальт-психологии), но влияние это имело место постольку, поскольку данные результаты были восприняты и адаптированы лингвистами (прежде всего, Дж. Лакоффом).

2. Вторым источником когнитивной лингвистики является лингвистическая семантика. Собственно говоря, когнитивную лингвистику можно определить как «сверхглубинную семантику» и рассматривать как совершенно естественное развитие семантических идей: попытку увидеть за категориями языковой семантики (прежде всего грамматической) некоторые более общие понятийные категории, которые естественно рассматривать как результат освоения мира человеческим познанием. В наиболее явном виде путь от лингвистической семантики к когнитивной грамматике представлен работами американских лингвистов Л.Талми и Р.Лангакера (Лэнекера). Например, Талми ввел в рассмотрение ряд концептуальных суперкатегорий, к которым могут быть сведены самые разнообразные грамматические явления. Так, для описания смысловых отношений в таких различных парах, как

(4)а. Мяч катился по траве

б. Мяч продолжал катиться по траве

(5)а. Она вежлива с ним

б. Она корректна с ним

(6)а. Ей пришлось сходить в театр

б. Ей удалось сходить в театр

и еще множества других случаев им была предложена универсальная понятийная схема, названная «динамикой сил»: в этих парах предложений представлены различные реализации общей ситуации, компонентами которой являются агонист, могущий иметь тенденцию либо к сохранению исходного состояния, либо к его изменению, и противостоящий ему антагонист; в зависимости от баланса их сил изменение может происходить либо не происходить. Конкретные ситуации могут относиться к физическому (4), психологическому (5), социальному (6) взаимодействию и описываться множеством разнообразных языковых средств; Талми полагает, что когнитивно-семантическая категория динамики сил позволяет обобщить ряд традиционных грамматических категорий, в том числе модальность и каузацию. В примере (4а) агонист имеет тенденцию к изменению состояния (движению), и никакого антагониста в рассмотрение не вводится, тогда как в (4б) сообщается о том, что тенденция к движению оказывается сильнее противодействия антагониста (здесь силы трения). В (5а) об антагонисте тоже ничего не говорится, а вот в (5б) сообщается о том, что тенденция к изменению (желанию быть невежливой) успешно преодолена. В (6а) говорится о том, как была преодолена тенденция к покою, а в (6б) – о том, как взяла верх над какими-то обстоятельствами тенденция к изменению.

В сфере методов здесь налицо непосредственная преемственность, если не тождество: представители когнитивной лингвистики практикуют именно лингвистический эксперимент в понимании Л.В.Щербы, т.е. их исследования опираются на интроспекцию и суждения информанта, обычно самого исследователя, относительно приемлемости/неприемлемости тех или иных языковых форм – как можно и как нельзя сказать. Эмпирическим материалом являются авторские примеры (т.е. лингвистическая интуиция авторов), размеченные по степени их приемлемости (в частности, грамматичности). Например, у того же Талми возможность сказать Она оделась за 8 минут при невозможности *Она поспала за 8 мин является аргументом в пользу введения противопоставления ограниченных и неограниченных концептуальных сущностей в рамках понятийной категории конфигурационной структуры.

Естественная сосредоточенность когнитивной лингвистики на семантической проблематике и методологическая близость ее к лингвистической семантике объясняет стремление ряда авторов, особенно в России, говорить именно о когнитивной семантике, а не о когнитивной лингвистике или грамматике. Следует заметить, кроме того, что некоторые авторы в отечественной лингвистике (Т.В.Булыгина, М.Я.Гловинская, А.П.Володин, В.С.Храковский) давно высказывались о возможности постулирования понятийных суперкатегорий.

Именно из семантики пришли в когнитивную лингвистику наиболее яркие ее представители. Однако ограничиться такой констатацией, что иногда делается, было бы недостаточно, прежде всего, потому, что некоторые результаты, полученные в когнитивной лингвистике, применимы не только к семантике языка (его плану содержания), но и к плану выражения, т.е. собственно формальным закономерностям языка. Так, разработанное в когнитивной лингвистике понятие прототипа применимо также в фонологии, морфологии, диалектологии и т.д.

3. У когнитивной лингвистики имеется еще один, причем исторически очень существенный источник. Как уже отмечалось выше, ее формирование происходило почти одновременно (с отставанием на 2–3 года) с возникновением так называемой когнитивной науки (англ. cognitive science), называемой также когнитологией или когитологией. Предметом когнитивной науки является устройство и функционирование человеческих знаний, а сформировалась она в результате развития инженерной дисциплины, известной как искусственный интеллект.

На рубеже 1960–1970-х годов в искусственном интеллекте возникло понимание того, что интеллектуальные процессы человека, моделированием которого занимается искусственный интеллект, не могут быть сведены, как первоначально казалось, к «универсальным законам человеческого мышления»: большинство интеллектуальных задач решаются человеком не в вакууме и не с чистого листа, а с опорой на имеющиеся знания. Более того, даже такие, казалось бы, управляемые универсальными простыми правилами виды интеллектуальной деятельности, как шахматная игра, на практике предполагают использование огромного объема накопленных знаний; некоторые же важнейшие интеллектуальные задачи, в частности распознавание образов и понимание естественноязыкового текста, без опоры на знания вообще не решаются. Например, человек, не знающий положения дел в легкой атлетике, принципиально не в состоянии адекватно понять предложение Иван пробежал стометровку за 9,5 секунды. На повестку дня встала задача разработки каких-то средств оперирования со знаниями (их представления, хранения, поиска, переработки, получения от экспертов и использования в компьютерных программах).

В рамках когнитивной науки уже в 1970-е годы были разработаны так называемые языки представления знаний и принципы оперирования с ними (правила концептуального вывода). Поскольку многие исследования в области когнитивной науки велись с целью построения компьютерных моделей понимания естественного языка, ряд лингвистов пристально следили за ними или даже непосредственно в них участвовали. Результатом этого стало ощущение того, что давняя потребность как-то соотнести языковой материал с данными о мыслительных процессах может быть удовлетворена с неожиданной стороны: не неудобными психологами, а «интеллектуально близкими» специалистами по вычислительной технике и информатике, мыслившими вполне семиотическими категориями. В искусственном интеллекте в 1970-е годы господствовала семиотическая парадигма «символьной обработки информации» (symbolic processing) А.Ньюэлла и Г.Саймона, а директор Лаборатории искусственного интеллекта Массачусетского технологического института П.Уинстон говорил, что заставить вычислительную машину понимать естественный язык – это все равно, что создать интеллект. На таком фоне и с оглядкой на модели человеческой мыслительной способности, разработанные в когнитивной науке, и формировалась когнитивная лингвистика.

Реально импульсы, под влиянием которых она возникла, к трем перечисленным не сводятся: свою роль сыграли данные лингвистической типологии и этнолингвистики, позволявшие лучше понимать, что в структуре языка универсально, и подталкивавшие к поиску внеязыковых причин универсалий и разнообразия (неслучайно Л.Талми является одновременно выдающимся типологом, Дж.Лакофф активно использовал материал австралийского языка дьирбал, отмеченного многими необычными особенностями, а П.Кэй, соавтор одного из наиболее фундаментальных этнолингвистических результатов последних десятилетий – книги Базовые названия цветов, написанной с Б.Берлином, в последние годы совместно с Ч.Филлмором строит когнитивную модель синтаксиса – конструкционную грамматику); наблюдения над когнитивными особенностями человеческой культуры; даже накопленные в сравнительно-историческом языкознании сведения об развитии значения слов (показательно, что такие специалисты по когнитивной лингвистике, как Е.Свитцер и Б.Хайне, активно занимались исторической лингвистикой). Наконец, в чисто внешнем плане известную роль сыграло то, что Дж.Лакофф, фактический основоположник когнитивной грамматики, во второй половине 1970-х годов нашел в лице авторов наиболее известных в это время компьютерных моделей естественноязыкового общения, Р.Шенка и Т.Винограда, союзников в своем давнем противостоянии с Н. Хомским [Скребцова Т.Г., С. 4].

Этапы формирования когнитивной лингвистики в общих чертах таковы. В 1975 термин «когнитивная грамматика» впервые был введен в статье Дж.Лакоффа и Г.Томпсона Представляем когнитивную грамматику. В 1985 когнитивная грамматика была представлена отечественному читателю в очень удачном, хотя, конечно, уже сильно устаревшем обзоре В.И.Герасимова; тогда же вышло из печати первое английское издание книги Ж.Фоконье Ментальные пространства (французское – годом раньше), «погрузившего» в когнитивную среду традиционную логико-прагматическую проблематику. В 1987 были опубликованы первый том Оснований когнитивной грамматики Р.Лангакера (второй – в 1991), а также этапные для данного направления книги Женщины, огонь и опасные предметы Дж.Лакоффа и Тело в мышлении (англ. The Body in the Mind) М.Джонсона, а также положившая начало целой серии монографий Р.Джэкендоффа его книга Сознание и вычислительное мышление. Джэкендоффу в 1990-е годы удалось создать преемственный по отношению к генеративизму, а не противостоящий ему вариант когнитивной грамматики. В 1988 в СССР появился посвященный когнитивным аспектам языка XXIII том в серии Новое в зарубежной лингвистике, а в известном издательстве «Бенджаминс» увидел свет первый крупный и представительный сборник статей Проблемы когнитивной лингвистики под ред. Б.Рудзки-Остын. В 1995 появился сборник переводов Язык и интеллект. С 1990 издается журнал Когнитивная лингвистика, что можно считать началом институционализации направления как академической дисциплины. Не менее важными этапами развития когнитивной грамматики были статьи Л.Талми 1980-х годов, Ч.Филлмора и У.Чейфа (интегрированные в книгу 1994 Дискурс, сознание и время). В середине 1990-х годов в Европе вышли первые учебники по когнитивной лингвистике: Введение в когнитивную лингвистику (1996, авторы – Ф.Унгерер и Х.-Й.Шмидт) и Когнитивные основания грамматики (Б.Хайне, 1997). Для формирования интереса к когнитивной проблематике у отечественных языковедов важную роль сыграли также публикации работ по моделированию понимания естественного языка: русских переводов книг Т.Винограда Программа, понимающая естественный язык (1976, оригинал 1972) и Р.Шенка с коллегами Обработка концептуальной информации (1980, оригинал 1975), а также XII тома Нового в зарубежной лингвистике, специально посвященного данной тематике [Скребцова Т.Г., С. 7].

Поиск по сайту: