Притчи и истории

Причины долгой истории неправильного толкования притч можно проследить до слов Самого Иисуса, записанных в Мк. 4,10-12 (и параллельно Мф. 13,10-13; Лк. 8,9-10). Когда Иисуса спросили о цели притч, Он, кажется, предложил, что они содержат тайну для тех, кто посвящен, но бессмысленны и ожесточают остальных. Поскольку Он дальше стал “толковать” притчу о Сеятеле в полу-аллегорическом смысле, это рассматривалось как разрешение на бесконечные теории и аллегорические толкования. Притчи считались простыми историями для тех, кто был “снаружи”, для кого “настоящие значения”, “тайны” были скрыты; принадлежали они только церкви и могли быть раскрыты с помощью аллегории.

Такой великий и блестящий ученый как Августин предлагает следующее толкование притчи о милосердном Самарянине:

Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон = Адам

Иерусалим = небесный город мира, откуда пал Адам

Иерихон = луна, т.о. обозначает смертность Адама

разбойники = дьявол и его ангелы

сняли одежду = лишили бессмертия

изранили его = склоняя к греху

оставили его едва живым = как человек он живет, но он умер духовно,

следовательно “полумертв”

священник и левит = духовенство и проповедники Ветхого Завета

самарянин = означает Хранителя, подразумевается сам Христос

перевязал ему раны = означает сдерживание греха

масло = утешение доброй надежды

вино = призыв к работе с пылким преданным духом

осел = плоть воплощения Христа

гостиница = церковь

на другой день = после воскресенья

два динария = обещание этой жизни и грядущей

содержатель гостиницы Павел.

Каким бы новым и интересным все это ни было, можно быть уверенным в том, что все это не то, что имел в виду Иисус. В конце концов, контекст ясно призывает к пониманию человеческих взаимоотношений (“А кто мой ближний?”), а не божественных и человеческих; и нет причин думать, что Иисус предсказывал церковь и Павла таким бестолковым образом!

Действительно, чрезвычайно сомнительно, чтобы большинство притч были предназначены только лишь для внутреннего круга. По крайней мере в трех примерах Лука особо подчеркивает, что Иисус рассказывал притчи людям (15,3; 18,9; 19,11) и что они были поняты ими. К тому же, законник, которому Иисус рассказал эту притчу, так же как и первосвященники и фарисеи поняли притчу о виноградарях (Мф. 21,45).

Если же у нас иногда возникают проблемы с пониманием притч, это не от того, что они являются аллегориями, для которых нужны особые толковательные ключи. Скорее, это связано с тем, о чем мы говорили в предыдущей главе по Евангелиям. Один из ключей для понимания их лежит в обнаружении оригинальной аудитории, которой они и рассказывались; как мы уже отмечали, большей частью они пришли к евангелистам без контекста.

Если притчи не являются аллегорическими тайнами для церкви, что же имел в виду Иисус в Мк. 4,10-12 под тайнами Царствия и их связью с притчами? Похоже, что ключ к этому высказыванию лежит в игре слов на родном языке Иисуса – арамейском. Слово methal, переведенное на греческий как parabole, использовалось для целого ряда риторических фигур (троп) в категории загадок, головоломок, иносказаний, а не только для того, что называется (в английском) “притча”. Возможно ст. 11, означал, что суть служения Иисуса (секрет Царствия) не могла быть понятна людьми со стороны, она была для них как methal, загадка. Следовательно, речь Его в mathelin (притчах) была частью methal (загадки) всего Его служения им. Они смотрели, но не видели; слышали – и даже понимали – притчи, но не оценивали всей силы проповеди Иисуса.

Наша экзегеза притч должна начинаться с тех же предложений, что и у любого другого жанра. Иисус не пытался выглядеть глупым; Он целиком и полностью хотел быть понятым. Наша задача, прежде всего, – попытаться услышать то, что слышали они. Но прежде чем мы сможем это адекватно сделать, нужно начать с вопроса “Что такое притча?”.

Поиск по сайту: