Находка

Получив от Карнакки привычную открытку с приглашением отобедать, я поторопился отправиться на Чейни Бок, где нашел пришедших ранее Аркрайта, Тейлора и Джессопа, и по прошествии нескольких минут мы уже сидели вокруг обеденного стола.

Мы, как всегда, хорошо отобедали, и, следуя негласному обыкновению, принятому на наших собраниях, Карнакки говорил буквально обо всем на свете, но только не о том, чего ждали мы от него. И лишь когда все мы удобно разместились в креслах, он начал рассказ, уютно попыхивая трубкой.

— Дело вышло очень простое, требовавшее минимального умственного анализа. Я как-то разговорился с Джонсом из издательства «Малбри и Джонс», выпускающего «Библиофила» и «Книжный стол», и он упомянул, что натолкнулся на книгу, носящую название «Акростихи Дампли».

Единственный известный ныне экземпляр этой книги находится в Кайленском музее. И эта вторая копия, найденная мистером Людвигом оказалась подлинной. Малбри и Джонс вынесли такое заключение, и всякий человек, знакомый с их репутацией, охотно примет их вердикт.

Я услышал о книге от своего старого приятеля Ван Дилла, голландца, обедавшего в нашем клубе.

— Что вам известно о книге, называющейся «Акростихи Дампли?» — спросил я его.

— С тем же успехом, друг мой, вы можете спросить меня, что мне известно о вашем Лондоне, — ответил он. — Знаю все, что положено знать, то есть очень немногое. Был напечатан только один экземпляр этой замечательной книги, и сейчас он находится в Кайленском музее.

— Именно так я и полагал, — проговорил я.

— Книгу эту написал Джон Дампли, — продолжил он, — презентовавший ее королеве Елизавете по случаю сорокалетия. Они испытывала страсть к словесным играм подобного рода… однако Дампли вознес эту литературную гимнастику на чрезвычайную высоту, пересказывая непристойные сплетни двора с ехидным остроумием, притворной невинностью и непревзойденным мастерством в области злословия.

Набор рассыпали, а рукопись сожгли сразу же, после того как был отпечатан предназначенный для королевы экземпляр. Книгу ей поднес лорд Вельбек, каждый год выплачивавший Джону Дампли двадцать английских гиней и двенадцать овец, а также двенадцать бочонков пива Миллер Эббот — чтобы держал язык за зубами. Он хотел, чтобы его считали автором книги и потому, вне сомнения, снабдил Дампли самыми скандальными и интимными подробностями жизни видных представителей двора, о которых написана эта книга. Имя лорда поместили на обложке вместо имени Дампли; хотя в те времена умение хорошо писать не ставилось в заслугу человеку знатного происхождения, однако присущее «Акростихам» остроумие высоко ценилось при дворе.

— А я и не знал, что книга была настолько известной, — проговорил я.

— Она пользовалась истинной славой в узком кругу, — продолжил Ван Дилл, — благодаря своей уникальности и ценности — исторической и литературной. Сегодня найдутся коллекционеры, готовые запродать душу дьяволу ради второго ее экземпляра. Однако найти ее невозможно.

— Случается, что происходит и невозможное, — возразил я. — Мистер Людвиг предложил на продажу второй экземпляр. Меня просили исследовать этот вопрос. Отсюда и мой интерес к книге.

Ван Дилл взорвался негодованием:

— Это невозможно! Еще один обман!

Тут я прибег к своему оружию:

— Господа Малбри и Джонс признали ее несомненно подлинной, а их мнение, как вам известно, является в высшей степени авторитетным. Не вызывает сомнений и рассказ мистера Людвига о том, как он купил эту книгу у старьевщика на Черинг-Кросс-род. Он купил эту книгу у Бентлоуза, и я только что побывал у него. Мистер Бентлоуз утверждает, что подобное приобретение вполне возможно, хотя и едва ли вероятно. В любом случае он находится в глубокой тоске — по вполне понятным причинам!

Ван Дилл поднялся на ноги.

— Поехали к Малбри и Джонсу, — проговорил он взволнованным тоном, и мы отправились прямиком в контору знаменитых библиофилов, где Дилла прекрасно знали.

— Что здесь происходит? — провозгласил он уже на самом пороге кабинета издателей. — Что это еще за ерунда с «Акростихами» Дампли? Покажите мне эту книгу. Где она?

— Профессор интересуется недавно обнаруженным экземпляром «Акростихов», — объяснил я находившемуся за своим столом мистеру Малбри. — Он несколько расстроен полученным от меня известием о находке.

Наверное, во всей Англии не нашлось бы другого человека, которому Малбри показал бы эту книгу по столь короткой рекомендации, кроме, разве что ее законного владельца. Однако Ван Дилл относится к числу великих специалистов книжного дела, и Малбри просто повернулся в своем кресле и отпер дверцу большого сейфа. Достав из нее завернутый в бумагу том, он встал и церемонно вручил его профессору Диллу.

Буквально выхватив книгу у него из рук, Ван Дилл сорвал с нее обертку и подбежал к окну, чтобы иметь больше света. И там почти что час рассматривал ее, с помощью увеличительного стекла изучая шрифт, бумагу и переплет.

Наконец опустившись в кресло, он потер лоб ладонью.

— Что скажете? — спросили мы все.

— Похоже, что подлинная, — проговорил он. — Но прежде чем вынести окончательное суждение, я должен иметь возможность сравнить этот экземпляр с хранящимся в Кайленском музее.

Мистер Малбри поднялся со своего места и закрыл стол.

— Буду рад сопровождать вас, профессор, — проговорил он. — И мы охотно опубликуем ваше мнение в следующем номере «Библиофила», который мы специально посвящаем Дампли — учитывая тот колоссальный интерес, который как мы ожидаем, вызовет эта находка в среде любителей книги.

Когда мы прибыли в музей, Ван Дилл послал свою карточку старшему библиотекарю, и нас пригласили в его кабинет. Здесь профессор изложил факты и представил книгу, которую принес с собой. Библиотекарь проявил колоссальный интерес и, бегло осмотрев наш экземпляр, сказал, что считает его подлинным, однако должен сравнить с хранящимся в музее.

Он велел принести музейную книгу, и все три эксперта примерно на час погрузились в исследование, в то время как я внимательно прислушивался к их разговору и время от времени записывал в записной книжке собственные выводы.

Наконец все трое пришли к единодушному заключению о том, что найденный экземпляр «Акростихов», вне сомнения, является подлинным и напечатанным в то же самое время и тем же шрифтом, что и хранящийся в музее.

— Джентльмены, — спросил я, — могу ли я задать вам пару вопросов как лицо, представляющее интересы мистеров Малбри и Джонса? Во-первых, мне хотелось бы спросить у директора библиотеки о том, выдавался ли когда-нибудь его экземпляр за пределы музея?

— Конечно, нет, — ответил библиотекарь. — Редкие книги никогда не выносятся из музея, и просмотр их, как правило, производится в присутствии нашего сотрудника.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Это очень важное соображение. Еще мне хотелось бы знать, почему вы все так уверены в том, что существовал только один экземпляр книги?

— Дело в том, — сказал библиотекарь, — что, как могли бы сказать вам мистер Малбри и профессор Дилл, лорд Вельбек в своих личных мемуарах пишет, что им был отпечатан всего лишь один экземпляр. Он делает на это упор — стремясь тем самым подчеркнуть уникальность преподнесенного им королеве подарка. Он явным образом утверждает, что был отпечатан всего один экземпляр, и что работа эта была выполнена в его присутствии в доме печатников Пеннивеллов на Лампри-корт. Их имя можно видеть в начале книги. Кроме того, он утверждает, что лично присматривал за тем, как рассыпали набор, и что собственными руками сжег рукопись и пробные отпечатки. Его утверждения об этом носят столь непререкаемый и окончательный характер, что я отказался бы считать подлинным любой найденный экземпляр, если бы он не прошел самой строгой проверки, которую выдержала эта вот книга. Она лежит сейчас перед нами, — продолжил он, — и поскольку является подлинной, нам приходится доверять скорее собственным чувствам, чем утверждению лорда Вельбека. Находка этой книги поразит мир собирателей книг подобием громового удара. Если я не ошибаюсь, она сотрясет все литературные голубятни!

— А не могли бы вы оценить ее примерную стоимость? — спросил я.

Он пожал плечами:

— Трудно сказать. Если бы я был богатым человеком, то не пожалел бы за нее и тысячи фунтов. Находящийся здесь профессор Дилл, к счастью, в большей мере, чем я, наделен мирскими богатствами и, вероятно, предложит за эту книгу и большую цену! Полагаю, что если мистеры Малбри и Джонс не купят ее, она вскоре отправится за океан, в Америку, следом за уже уехавшей туда половиной земных богатств.

После этого мы расстались и направились каждый своим путем. Я вернулся сюда, выпил чашку чая и надолго погрузился в раздумья, поскольку совершенно не был убежден в том, что в этом деле все настолько чисто и ясно, как могло показаться.

— Итак, — сказал я себе, — изложим свои аргументы ясным и непредубежденным образом, и посмотрим, что из этого получится. Начнем с неопровержимого утверждения, содержащегося в мемуарах лорда Вельбека о том, что был напечатан лишь один экземпляр «Акростихов». Этот титулованный джентльмен явно приложил чрезвычайные усилия для того, чтобы не было напечатано второго экземпляра… потом он сжег даже пробные отпечатки. Найденный вновь экземпляр не представляет собой переплетенных гранок, все три эксперта начисто отвергли такую идею. Все указывает на то, что я назвал бы установленным фактом номер один: был отпечатан только один экземпляр.

Теперь делаем следующий шаг: сегодня было доказано, что существует и вторая копия книги. Это следует считать установленным фактом номер два. И оба этих факта противоречат друг другу, что является явным парадоксом. Поэтому, хотя из двух утверждений я в конечном счете вынужден буду принять второе, тем не менее, нельзя полностью отвергнуть и недвусмысленное утверждение, сделанное лордом Вельбеком в его мемуарах. В нем должно крыться нечто большее, чем открывается взгляду.

Карнакки на несколько минут обратил все свое внимание к трубке, прежде чем продолжил рассказ.

— За следующие несколько дней, — продолжил он, — прибегнув к простейшей дедукции и полученным с ее помощью выводам, я сумел разоблачить одно из наиболее хитроумных и глубоких по замыслу преступлений из всех, с какими мне приходилось встречаться.

Я связался со Скотленд-Ярдом, моими клиентами, мистерами Малбри и Джонсом, владельцем найденной книги Ральфом Людвигом и библиотекарем мистером Ноттсом. Детективу из Скотленд-Ярда была назначена встреча со всеми нами в помещении «Библиофила» и «Книжного стола», и я сумел уговорить Ноттса принести с собой музейный экземпляр «Акростихов».

В известном смысле я срежиссировал сцену, пригласив все заинтересованные персонажи в маленькую контору почтенного в свои сто лет «Еженедельника коллекционера».

Собрание наше было назначено на три часа дня, и когда собрались все приглашенные, я предложил всем выслушать мою короткую речь.

— Джентльмены, — обратился я к ним, — мне бы хотелось, чтобы вы проследили вместе со мной ту линию рассуждений, которую я хочу предложить вашему вниманию. Два дня назад мистер Людвиг принес в это помещение книгу, предположительно существовавшую в единственном экземпляре. Исследование этой находки тремя экспертами, тремя самыми авторитетными специалистами во всей Англии, показало, что книга является подлинной. Это факт — номер один. Факт номер два состоит в том, что существовала весьма веская причина для предположения о том, что двух оригинальных экземпляров этой книги просто не могло существовать.

Итак, благодаря заключению экспертов, мы вынуждены считать первый факт не подлежащим сомнению. Однако теперь остается объяснить второй факт, то есть найти ту причину, благодаря которой принято считать, что первоначально был отпечатан только один экземпляр книги.

Я обнаружил, что хотя мне приходится признать факт существования второго экземпляра, тем не менее, мне не удается найти упомянутую причину. Поэтому, не считая себя удовлетворенным, я решил последовать по той линии расследования, которая могла указать мне на возможную причину. Я отправился в Кайленский музей и начал задавать вопросы.

Мне уже было известно от мистера Ноттса, что редкие издания никогда не выдаются на сторону из музея. Изучение регистрационного журнала показало мне, что за последние два года «Акростихи» выдавались для просмотра только три раза, трем различным людям и каждый раз при этом находился сотрудник библиотеки. Это как будто бы служило доказательством того, что я гонюсь за чем-то несуществующим; однако разум мой настаивал на том, что многое остается еще необъясненным. Поэтому я отправился домой и вновь погрузился в размышления.

Однако все отданные размышлениям часы привели меня только к одному выводу. Он гласил, что разгадку мне следует искать только в личностях троих людей, получавших книгу для ознакомления за последние два года. Я выяснил их имена — Чарльз, Нобл и Уотерфилд. Цепь моих размышлений потребовала помощи эксперта-графолога, и мы вдвоем посетили музей, причем визит этот позволил мне установить, что размышления направили меня по верному пути. Эксперт заявил, что почерки троих находящихся под вопросом личностей соответствуют одному и тому же человеку.

Мой следующий шаг был совсем простым. Я явился сюда, в контору, и попросил, чтобы мне, если это возможно, предоставили образец почерка мистера Ральфа Людвига. Таковая возможность нашлась, и эксперт уверил меня в том, что именно мистеру Людвигу принадлежат все три подписи, оставленные в регистрационном журнале музея.

Следующий шаг моих размышлений направил меня по тому пути, которым, возможно, шел мистер Людвиг. Могу только предположить, что в руки его каким-то образом попал макет томика «Акростихов», оказавшийся в какой-нибудь связке, приобретенной им на распродаже у Бентлоуза. Этот макет с чистыми страницами мог быть изготовлен издателем или переплетчиком, чтобы показать лорду Вельбеку внешний облик его заказа. Этим методом, как вам известно, часто пользуются в издательском деле. Переплет может представлять собой точную копию законченной книги, однако внутри переплета находится только белая чистая бумага, той же толщины и качества, что и в готовой книге. Таким образом издатель сможет заранее увидеть, как будет выглядеть его книга.

Я совершенно уверен в том, что описываю первый этап реализации хитроумного замысла мистера Людвига. Он нанес только три визита в музей, и как вы увидите через минуту, если бы он не располагал факсимильной копией издания «Акростихов» уже при первом посещении, он не сумел бы реализовать свой замысел. Более того, если я правильно понимаю психологическую подоплеку случившегося, именно попавший в его руки макет навел нашего героя на весь замысел. Не так ли, мистер Людвиг? — спросил я его. Однако он отказался отвечать на этот вопрос и погрузился в глубокое уныние.

— Остальное, джентльмены, — продолжил я, — очевидно без дополнительных рассуждений. Явившись в музей в первый раз, чтобы изучить хранившийся там экземпляр, он ловко подменил его принесенным с собой макетом. Библиотекарь принял от него эту вещицу, внешне совершенно идентичную оригиналу и поместил ее в картонку. Этот этап, конечно, представлял собой единственный крупный риск в маленьком приключении мистера Людвига. Меньший риск заключался в том, что кто-то может заказать «Акростихи» до того, как он вновь подменит его оригиналом, как это и предполагалось заранее, пересняв на фотопленку каждую его страницу. Не так ли, мистер Людвиг? — спросил я его, однако он вновь отказался открыть рот.

— Это, — продолжил я, — и послужило причиной его второго визита, когда он возвратил оригинал и начал печатать на ручном станке подготовленные им по фотоснимкам страницы. Располагая полным отпечатанным текстом он переплел его в обложку макета, вновь посетил музей и подменил экземпляры, на сей раз взяв с собой принадлежащий музею и оставив вместо него свою превосходную копию. Каждый раз, как вы понимаете, он пользовался новым именем, старался изменять почерк и, вероятно, прибегал к какой-нибудь маскировке, потому что никак не мог позволить себе оставить какие-то следы в музее. Это все, что я хочу сказать вам; однако не думаю, чтобы мистер Людвиг стал опровергать мою историю, а, мистер Людвиг?

Закончив свою историю, Карнакки принялся выколачивать трубку.

— Не могу представить, зачем он украл эту книгу, — проговорил Аркрайт. — Не мог же он надеяться продать ее.

— Не совсем так, — ответил Карнакки. — Во всяком случае, действуя не на легальном рынке, он продал бы ее какому-нибудь беспринципному коллекционеру, который, зная, что книга украдена, заплатил бы мистеру Людвигу какие-то гроши и в конечном счете мог бы даже передать его полиции. Но разве вы не понимаете, что в том случае, если музейный экземпляр оставался на своем месте, он мог бы без страха продать свою книгу на аукционе тому, кто предложит наивысшую цену, как обнаружившийся подлинный второй экземпляр. Ему хватило здравого смысла, чтобы понять, что его экземпляр подвергнется безжалостному исследованию и проверке, и поэтому предпринял свою третью подмену, оставив свою изготовленную с максимальным качеством копию в музее, взяв взамен нее подлинный экземпляр.

— Но ведь обе книги должны были подвергнуться сравнению, — возразил я.

— Совершенно верно, однако экземпляр музея не был бы подвергнут такому строгому досмотру. Все сочли бы эту книгу стоящей вне всяких подозрений. И если бы три эксперта уже в музее уделили столько же внимания поддельному оригиналу, сколько и подлинной копии, не думаю, чтобы этот случай дал мне повод для этого небольшого рассказа. Вы услышали неплохой пример влияния предвзятого мнения. А теперь убирайтесь! — С привычной любезностью он выставил нас из своего дома.

И через несколько минут все мы уже оказались на набережной.

[1]Приблизительно 10 метров.

[2]Один дюйм примерно равен 2,5 см.

Поиск по сайту: