Особняк вдовы

Ричард Пол Эванс

Рождественская шкатулка

Рождественская шкатулка – 1

Ричард Пол Эванс

Рождественская шкатулка

Моей любимой сестре Сью, по которой я скучаю

Ни одна малышка не остановит свой мир, чтобы дождаться меня.

Натали Мерчент [1]

Глава первая

Особняк вдовы

Возможно, я старею и уже использовал больше слов, чем мне было отмерено в жизни. Возможно также, что я уже исчерпал отведенную квоту внимательных читателей. А может, я просто все сильнее устаю от скептического возраста, препарирующего мое произведение на манер школяра, который на уроке биологии терзает усыпленную лягушку в стремлении постичь то, что заставляет ее жить, и в конечном счете обрекает несчастное существо на смерть. Так или иначе, но я понимаю, что с каждым Рождеством история о рождественской шкатулке звучит все реже, а слышать ее хотят все меньше. И сейчас я записываю ее для всех грядущих поколений. Пусть сами решают, принять эту историю или отмахнуться от нее. Вот она.

Мои романтические друзья, верящие в Санта‑Клауса, высказывали предположения, что эта темно‑коричневая, украшенная затейливым орнаментом рождественская шкатулка была сделана святым Николаем из ствола самого первого рождественского дерева (вероятно, кедра), который он много‑много веков назад, холодным декабрьским днем, принес из заснеженного леса. Другие считают, что шкатулку искусно изготовили (а затем отполировали) из куска грубого растрескавшегося дерева, из которого изготовили крест, и на этом кресте распятый Господь Иисус явил свою бесконечную любовь к людям.

Моя жена Кери придерживается мнения, что магия шкатулки не имеет ничего общего с ее материальным обликом, а обусловлена исключительно содержимым – тем, что некогда хранилось внутри шкатулки, чья крышка поднимается на медных петлях в форме листьев остролиста и удерживается в закрытом состоянии застежками с серебряными пряжками. Каково бы ни было истинное происхождение этой шкатулки, более всего я дорожу тем, что нынче она пуста. А еще я дорожу памятью об одном особенном Рождестве, когда рождественская шкатулка меня нашла.

* * *

Я родился и вырос в тени увенчанного снегами хребта Уосатч, протянувшегося по восточной оконечности долины Солт‑Лейк. За два месяца до моего четырнадцатилетия отец потерял работу. Кто‑то подсказал ему попытать счастья в Южной Калифорнии. Мы продали дом и подались в теплые края, манившие благоприятными возможностями. Привычное мне белоснежное Рождество стало зеленым. Меня сильно огорчало отсутствие снега, но я все равно ждал прихода Рождества почти с тем же религиозным трепетом, что и местные розничные торговцы. Не считая кратковременного момента славы после моего участия в школьном мюзикле, где я сыграл главную роль, мои подростковые годы проходили весьма заурядно и, кроме меня, никого не интересовали. Я окончил среднюю школу и поступил в колледж, где изучал тонкости ведения бизнеса. Учеба не помешала мне постичь и тонкости жизни. Я познакомился с Кери – кареглазой студенткой дизайнерского колледжа. После не слишком долгих ухаживаний я сделал ей предложение, и мы поженились. Через пятнадцать месяцев Кери родила нашу первую дочь Дженну – очаровательное создание весом в семь фунтов и две унции.[2]

Нас с Кери никогда не манило многолюдье большого города. Когда через несколько недель после окончания колледжа мне предложили работу в родном городе, мы оба подпрыгнули от радости. Как здорово вернуться туда, где прозрачный воздух и снежные зимы! Почти все наши накопления мы вложили в новый бизнес. Первые доходы обещали кое‑что в будущем, но их размер оставлял желать лучшего. Это научило нас расчетливости и умеренности. Тяжелее всего было мириться с нашим более чем скромным жильем – двое взрослых и ребенок просто задыхались в двухкомнатной квартирке. Нашей дочери было почти четыре года, однако покупка детской кроватки означала бы изрядную дыру в семейном бюджете, поэтому Дженна по‑прежнему спала в колыбели. Но даже колыбель с трудом влезала в крошечную спальню. Между нею и нашей кроватью оставался какой‑то жалкий дюйм пространства. Мы с Кери были придавлены к стене и вылезти из кровати могли только со стороны изножья. На кухне, куда ни глянь, стояли коробки с игрушками Дженны, сундучок с портняжными принадлежностями Кери и многоэтажная конструкция из коробок с консервами. Мы шутили, что Кери может шить и готовить обед, не вставая со стула.

Месяца за два до Рождества теснота нашего жилья стала просто невыносимой. Мы лихорадочно придумывали выход. С этого‑то и началась история о рождественской шкатулке. Началась весьма буднично, за завтраком, состоявшим из вареных яиц, слегка обжаренных ломтиков хлеба и апельсинового сока.

– Взгляни‑ка вот на это, – сказала Кери, подавая мне газету, раскрытую на странице объявлений.

«Пожилая женщина, владелица просторного дома в районе Авеню, ищет супружескую пару для необременительного ухода за домом и двором и приготовления пищи. Предоставляется несколько комнат для отдельного проживания. Отдых в праздничные дни. Наличие детей (в т. ч. маленьких) приветствуется. Обращаться к миссис Паркин по телефону 445‑3983».

Я прочитал объявление и отложил газету.

– Что скажешь? – спросила Кери. – Если у этой женщины дом в районе Авеню, места в нем наверняка предостаточно. Там полно магазинов, ходить за продуктами будет несложно. И разве трудно приготовить обед еще на одного человека и вымыть лишнюю тарелку? – риторически спросила она, потом наклонилась и откусила кусочек от моего хлебца. – Ты по вечерам все равно работаешь или куда‑нибудь уходишь.

Я откинулся на спинку стула и стал думать.

– В объявлении все просто замечательно, на то оно и объявление. Но мы никогда не знаем, куда на самом деле попадем. Мой брат Марк однажды снял комнату у одного старика. Прельстился низкой платой. Это был полуподвал, но брата это не пугало. И хозяин казался тихим безобидным старичком. Все шло замечательно, пока не настала ночь. Марка разбудили крики старика. Вначале брат не понял, кого тот ругает. А ругал он свою жену, умершую около двадцати лет назад. Брат думал, что привыкнет. Не смог. Ночи превратились в кошмар. Марк лежал и ждал, когда у старика начнется очередной приступ безумия. Он выдержал дней десять и сбежал.

Кери недоверчиво посмотрела на меня.

Мне не хотелось разочаровывать жену. В конце концов, не всем же попадаются сумасшедшие старики.

– Несколько комнат для отдельного проживания – это здорово, – сказал я.

– Учти: зима на носу. Сквозняки здесь так и гуляют. Представляешь, сколько денег придется выложить за отопление? Ума не приложу, откуда нам взять дополнительные средства. А так мы бы сэкономили…

Против такой логики не поспоришь, да я и не видел причин спорить. Как и Кери, я радовался любой возможности выбраться из тесноты и холода нашего нынешнего жилища. Через несколько минут Кери позвонила по указанному номеру и спросила, остается ли предложение в силе. Ей ответили, что да. Кери поинтересовалась, когда можно прийти для разговора. Хозяйка особняка согласилась увидеться с нами тем же вечером. Я сумел пораньше уйти с работы. У кого‑то из соседей по дому Кери узнала дорогу. Мы проехали по весело освещенному центру и выбрались на широкую, обсаженную деревьями улицу, что вела в сторону Авеню.

Дом миссис Паркин оказался великолепным особняком Викторианской эпохи. Он был сложен из красного кирпича и снаружи отделан затейливыми деревянными панелями кремового и малинового цвета. Мне понравилась темно‑зеленая черепичная крыша. Эркер на западной стороне служил опорой просторному крытому балкону второго этажа. Балкон, как и крыльцо, украшали большие круглые столбы и декоративный фриз, увитый позолоченными листьями. Чувствовалось, что за домом хорошо ухаживают: все деревянные части были недавно покрашены. Посередине крыши, над деревянными и чугунными шпилями и башенками, возвышалась массивная кирпичная труба. Дом окаймляли аккуратно подстриженные вечнозеленые кустарники. В просветах между ними виднелось чугунное кружево невысокой решетки, протянувшейся вдоль массивных глыб фундамента. От ворот к крыльцу вела мощеная дорога. В одном месте она огибала черный мраморный фонтан. Фонтан окружала заснеженная подпорная стенка.

Я затормозил почти у самого крыльца. Мы поднялись по ступеням и оказались возле двойных дверей. Внешние двери со стеклянными филенками почему‑то были открыты. Их стекла украшал цветочный орнамент.

Я позвонил. Внутренняя дверь приоткрылась.

– Добрый вечер. Должно быть, вы и есть Эвансы?

– Да, это мы.

– Мэрианн вас ждет. Пожалуйста, входите.

Мы прошли через вторые двери, не менее великолепные, чем первые, и очутились в вестибюле с мраморным полом. Я давно заметил, что старые дома отличаются не только особым убранством, но и особым запахом. Не всегда этот запах бывает приятен, однако нос его сразу же улавливает. Особняк миссис Паркин не явился исключением. В нем пахло довольно приятно – корицей и керосином. Мы прошли по широкому коридору с матовыми, отделанными «морозным» узором стенами. С них свисали керосиновые светильники, переделанные под электричество. Лампочки не были слишком яркими; вероятно, хозяйке нравилась некоторая сумрачность коридора.

– Мэрианн в задней гостиной, – сообщил наш провожатый.

Коридор оканчивался небольшим тамбуром и изящной дверью из вишневого дерева. Когда мы вошли, навстречу нам поднялась миловидная седовласая женщина. За ее спиной виднелся стол из палисандрового дерева с круглой мраморной столешницей. Вид хозяйки вполне сочетался с убранством в стиле рококо.

– Здравствуйте, – сердечно приветствовала она нас. – Меня зовут Мэрианн Паркин. Рада вашему приходу. Пожалуйста, располагайтесь.

Мы уселись. Наше внимание притягивала красивая и богатая обстановка гостиной.

– Вы позволите предложить вам мятного чая? – спросила миссис Паркин.

Перед ней на серебряном подносе стоял чайник в виде груши. Чайник тоже был из серебра, причем высшей пробы. Его украшал гравированный узор – переплетение птичьих перьев. Носик чайника изгибался наподобие журавлиной шеи и заканчивался птичьим клювом.

– Спасибо. Я, пожалуй, откажусь, – ответил я.

– А я с удовольствием выпью, – сказала Кери.

Седовласая женщина подала ей чашку и налила чая почти до краев.

– Вы родом из этого города? – спросила миссис Паркин.

– Я здесь родился и вырос, – сообщил я. – Мы сравнительно недавно вернулись из Калифорнии.

– Мой муж был родом из Калифорнии. Из окрестностей Санта‑Розы.

Хозяйка внимательно смотрела нам в глаза, ловя искорки понимания. Мы бывали в Санта‑Розе.

– Вот уже четырнадцать лет, как мой муж покинул этот мир.

– Печально это слышать, – тоном благовоспитанной девочки ответила Кери.

– Я постепенно свыклась с его уходом. Четырнадцать лет – большой срок. Я научилась жить одна.

Она поставила чашку на стол и выпрямилась, опершись о плюшевую спинку полукруглого кресла.

– Прежде чем мы начнем разговор, мне бы хотелось обсудить особенности моего предложения. Есть круг обязанностей… назовем их постоянными. Здесь я принципиальна и буду требовать неукоснительного их соблюдения. Мне нужен человек, чтобы готовить пищу. – Миссис Паркин повернулась к Кери. – Поскольку у вас есть семья, готовить вы умеете.

Моя жена кивнула.

– Ранние завтраки не нужны, но к одиннадцати часам утра должен быть готов поздний завтрак, а к шести вечера – обед. Мою одежду необходимо стирать дважды в неделю, желательно по вторникам и пятницам. Стирка постельного белья – не реже одного раза в неделю. Во все остальное время, когда вы не заняты стиркой моих вещей, вы можете свободно пользоваться прачечной и всем ее оборудованием для ваших нужд.

Теперь взгляд миссис Паркин устремился на меня.

– Что касается мужской работы. Лужайку необходимо подстригать раз в неделю, за исключением того времени, когда она покрыта снегом. В снежное время нужно очищать все дорожки и проезд и посыпать их солью. Для всех прочих работ внутри и снаружи дома я нанимаю других людей, об этом вы можете не беспокоиться. За оказываемые мне услуги я отдаю в ваше полное распоряжение восточное крыло дома. Я же беру на себя оплату счетов за электричество, отопление и прочие расходы по дому. От вас обоих требуется внимательное отношение к обязанностям, о которых я только что рассказала. Если мои требования не кажутся вам чрезмерными и у вас нет возражений, мы можем продолжать.

Мы с Кери утвердительно кивнули.

– Отлично. А теперь, с вашего позволения, я задам вам ряд вопросов.

– Мы готовы отвечать, – сказала Кери.

– Начнем с главных.

Миссис Паркин надела бифокальные очки в серебряной оправе, взяла со стола листок, по‑видимому исписанный ее рукой, и начала задавать вопросы.

– Кто‑нибудь из вас курит?

– Нет, – ответила за нас обоих Кери.

– Хорошо. Я не позволяю курить в доме. Табачный дым портит обивку мебели и портьеры… Вы позволяете себе выпить лишнее? – спросила она меня.

– Нет.

– У вас есть дети?

– Да. У нас дочь. Ей почти четыре года, – ответила Кери.

– Прекрасно. В распоряжении вашей малютки будет весь дом, за исключением этой гостиной. Возможно, я излишне беспокоюсь насчет собранного здесь фарфора, но он мне дорог, – с теплой улыбкой добавила миссис Паркин.

За ее спиной я увидел черную этажерку из орехового дерева, и на каждой из пяти полок стояло по изящной фарфоровой фигурке.

– Вы любите громкую музыку?

Вопрос и взгляд хозяйки снова были обращены в мою сторону.

– Нет, – коротко и честно ответил я, уловив в ее тоне деликатное предостережение.

– Поскольку, как вы поняли, работа не предполагает денежного вознаграждения, я вынуждена спросить: чем вы зарабатываете на жизнь для себя и семьи?

– Я недавно окончил колледж, получил диплом в сфере экономики. В Солт‑Лейк‑Сити мы приехали с целью организовать и наладить прокат одежды для торжественных случаев.

– Фраки, смокинги и все такое? – спросила она.

– Совершенно верно.

Миссис Паркин мысленно отметила это и одобрительно кивнула.

– Теперь что касается рекомендаций. – Она взглянула на нас из‑под очков. – Я могу где‑либо и у кого‑либо справиться о вас?

– Конечно. Вы можете обратиться вот к этим людям.

Кери достала из сумочки сложенный вдвое лист, где ее размашистым почерком были написаны фамилии и телефоны наших прежних квартирных хозяев и работодателей. Миссис Паркин скрупулезно просмотрела весь список и отодвинула лист на край стола. Похоже, наша подготовленность к разговору ей понравилась.

– Отлично. Если отзывы будут благоприятны, мы сможем заключить соглашение. Думаю, правильнее всего установить испытательный срок в полтора месяца, после чего мы, к обоюдному удовольствию, закрепим это в официальном порядке. Вы согласны с таким предложением?

– Да, мэм, – ответил я.

– Можете называть меня Мэри. Мое полное имя Мэрианн, но друзья зовут меня Мэри.

– Благодарю вас, Мэри, – сказал я.

– У меня вопросов больше нет. Теперь я готова ответить на ваши.

– Нам бы хотелось осмотреть комнаты, которые вы нам предоставите, – сказала Кери.

– Разумеется. Ваши комнаты в восточном крыле, на втором этаже. Стив вас туда проводит. Они не заперты. Думаю, обстановка придется вам по душе.

– У нас есть кое‑что из своей мебели, – сказал я. – Здесь она нам не понадобится. У вас найдется место, где ее можно оставить?

– В конце коридора второго этажа есть лестница на чердак. Там достаточно места. Полагаю, вашей мебели там понравится.

Я взял крекер с серебряного подноса.

– Скажите, а это ваш сын встретил нас у дверей и проводил сюда? – спросил я.

Миссис Паркин сделала несколько глотков мятного чая.

– У меня нет детей. Стив – мой сосед и давний друг. Он живет напротив. Я нанимаю его, когда нужно что‑нибудь починить.

Она умолкла, будто о чем‑то задумалась. Потом снова глотнула чая.

– Когда вы сможете переехать? – спросила Мэрианн, явно желая сменить тему разговора.

– Обычно нужно уведомлять хозяина за две недели, но у нас с ним хорошие отношения. Полагаю, он не будет возражать.

– Ну и отлично. Как приятно, что мне не придется встречать выходные в одиночестве.

Поиск по сайту: