Дополнительные соображения. Истерические личности живут в псевдореальности, и мы можем выявить это в различных областях

Истерические личности живут в псевдореальности, и мы можем выявить это в различных областях. Вопрос подлинности представляет для них центральную проблему, так как является внутренним отражением их бегства от реальности в «роль». Религия воспринимается ими легко, при этом вера для них необязательна и они посещают церковь из чистого прагматизма, потому что так принято. Для них показное важнее истинного, им достаточно соблюдать внешнюю форму. Мысль о том, что раскаяние и исповедь избавляют от грехов и поэтому можно снова стать невинным, как новорожденный, кажется им прекрасной. Для них характерно представление о своем, персональном Боге, который в их понимании является любящим отцом, который иногда дает указания. Они во многом остаются по-детски незрелыми, наивными и верящими в чудеса, обольщаются различными предсказаниями и обещаниями выздоровления. Они готовы оказать помощь другим, если это не требует какого-либо напряжения и серьезных усилий с их стороны. Они становятся приверженцами различных сект, удовлетворяющих их потребности в сенсациях. Как пациенты психотерапевта они отдают предпочтение гипнозу, который в мгновение ока разрешает их трудности без приложения их собственных усилий. Касательно этики они имеют сходные наивно-необязательные установки. Возможность найти «козла отпущения» и свалить свою вину на другого используется ими очень широко. Из-за того, что им не свойственны самостоятельность суждений и самокритика, они редко учатся на своих ошибках. В какой-то степени истерическая конституция свойственна всем людям как проявление частичной фиксации на ранних фазах развития с новыми для данной личности задачами и страхами. Об этом напоминают нам подобные детским процессы проецирования собственных или коллективных недостатков и чувства вины на других, что может приобретать большое значение. Здесь особенно хорошо работает проекция по типу «поиска врага», так как враги способствуют уменьшению или снятию собственной вины. Каждый народ, религиозная община и раса проявляют тенденцию проецировать на других то, что они признают неподходящим для себя. Бессовестные властители раздувают эту готовность к проекции и используют ее в политических и идеологических целях. Такая неконтролируемая тенденция является ничем иным, как психодинамической основой разжигания и окончательного развязывания войн, расовой ненависти и религиозной вражды. Стремление освободиться от прошлого, отягощенного чувством вины, есть всеобщая человеческая потребность. В противоположность депрессивным личностям, склонным винить во всем себя, истерики забывают или отрицают свою вину. Своеобразие немецкого языка состоит в обозначении преступления (проступка) как чего-то временного (vergehen – «проходить», sichvergehen gegen – «нарушать законы», das Vergehen – «проступок, преступление»). Не означает ли это в нравственном смысле преходящий характер наших поступков? Во всяком случае, для истериков такое истолкование весьма приемлемо. Как родители и воспитатели личности с истерическим развитием отличаются восторженностью и увлеченностью, они обладают большой суггестивной силой, что придает их детям чувство того, что жизнь прекрасна и бесценна. В своих эмоциональных симпатиях они скорее спонтанны, чем гармоничны. Дети считают, что родители любят их, гордятся и восторгаются ими; родительский дом отличается атмосферой гостеприимства, дети, по крайней мере, до той поры, пока они не распознают того, что таится за внешне благополучным фасадом, считают, что многие им завидуют. При истерической структуре личности родителей трудности заключаются в недостатке последовательности в воспитании; баловство и запреты резко сменяют друг друга, что затрудняет для ребенка ориентацию в окружающем. Он не знает, с какими замечаниями он должен считаться, ибо поведение взрослых больше обусловлено настроением, а не объективными факторами. Он вовлекают детей в атмосферу «апрельского климата», что хаотизирует их и вызывает у них неуверенность. Часто такие родители пробуждают в детях ложные или несбыточные ожидания. Когда они проявляют недовольство ребенком или запрещают ему что-либо, то одновременно дают неопределенное обещание исполнить его желания в будущем, «когда ты станешь немного старше»; их отказы и запреты не сопровождаются необходимыми разъяснениями и непонятны для ребенка; каждый отказ или запрет в таких случаях связан для ребенка с ожиданием вознаграждения. Они пробуждают в детях опасные ожидания удивительного, сказочного будущего, поддерживают в них иллюзорные желания и представления вместо того, чтобы направлять их на реальное восприятие действительности. Они не дают детям правильного руководства и умений для дальнейшего жизненного пути, благоразумных наставлений и необходимого опыта, и позже это приводит к жизненным разочарованиям. С одной стороны, они привязывают к себе ребенка, с другой – внезапно отталкивают его от себя. Когда им предъявляют претензии, они ссылаются на жизненные трудности и призывают к ответственности, когда требуется понимание проблем ребенка, они оставляют его одного, не понимая, что доброе слово, сказанное во время, стоит больше последующих клятв в любви. Они не переносят, когда их критикуют дети, принимая это как личную обиду и лишь увеличивая тем самым число совершаемых ими ошибок. В отличие от лиц с навязчивым развитием, они действуют, руководствуясь не претензиями на власть и собственную непогрешимость, а тщеславием и уязвленным самолюбием. Если они призывают детей к ответу, то при этом говорят не столько о проступке ребенка, сколько о том, как они жертвуют собой ради ребенка, как о нем заботятся, так что дети испытывают вину за свою неблагодарность. Опасной является их склонность воспитывать в детях демонстративность: дети должны все делать для того, чтобы прославить родителей, и не вправе разочаровывать их даже тогда, когда их лишают родительской любви. При этом возрастает опасность того, что ребенок начнет злоупотреблять навязанной ему ролью. Отчасти это связано с тем, что ребенок начинает злоупотреблять впечатлением, которое он производит, а также заменяет собственные неудовлетворенные желания выполнением желаний других (при этом я вспоминаю приведенный выше пример с манекенщицей). В политике истерические личности охотно представляют либеральные или революционные партии не в последнюю очередь из-за жажды сенсаций, а также в связи с некоторой неудовлетворенностью и неопределенными ожиданиями будущего. Они, однако, отнюдь не такие жестокие и бескомпромиссные революционеры, как шизоиды. Истерики иногда очень наивно верят в прогресс, надеясь, что новое уже тем хорошо, что оно отличается от настоящего. Этим они отличаются от лиц с навязчивым развитием, которые держатся за старое только потому, что оно известно и апробировано. Таким политиком истерического формата, по представлению Андре Моруа, был Бенджамин Дизраэли. Будучи политиками, они являются также вдохновенными, увлекающимися ораторами, которые много и охотно обещают своим слушателям. Среди них часто встречаются натуры, склонные к лидерству, имеющие новые подходы и намечающие новые пути, но пренебрегающие рутинной, мелочной работой для претворения в жизнь своих идей. Они могут соблазнять и совращать своих избирателей, используя их для выполнения своих тайных желаний. В основе этих «высоких игр» лежит принцип «после нас хоть потоп». Они не жалеют о том, что произошло, часто напоминая игроков, ставящих ва-банк. Рискуя, они не разочаровываются при проигрыше и все начинают сначала, напоминая «ваньку-встаньку». В социальных областях им подходят все профессии, которые требуют персонифицированного отношения, гибкого реагирования, мгновенной оценки ситуации, маневренности, умения наладить доброжелательные контакты, способности приспособиться к быстро меняющимся обстоятельствам – короче говоря, они предупредительны и любезны там, где могут быть быстро реализованы их желания. Сюда относятся все виды деятельности, где они могут представительствовать, где сан и звание предпочтительнее должности, так как символизируют почет и награды; причем они идентифицируют себя с высоким саном и званием. При этом сан и должность для них связаны не столько с исполнением обязанностей и долгом, как у навязчивых личностей, сколько с теми возможностями, которые могут возвысить их личность и сделать ее блистательной. Особенно их привлекают ордена и титулы. Им подходит любая деятельность, при которой их способность к установлению контактов и потребность в межчеловеческих отношениях соответствуют задаче удивить и обрадовать публику. Будучи представителями фирмы или продавцами, они обладают большой силой внушения и сбывают покупателю залежалый товар, представляя это как необыкновенно удачную покупку и заставляя покупателя приобрести, к примеру, галстук, как будто это главная часть одежды. Они всегда занимают то место, где могут поразить окружающих своей привлекательностью, представительностью, ловкостью и показной целеустремленностью. Их привлекают все профессии, которые соответствуют их неопределенным упованиям на то, чтобы попасть в высший свет, и которым сопутствует рек лама и упоминания об их достоинствах: фотомодели, манекенщицы, мастера по украшениям и украшательству, организаторы гостиничного обслуживания – все это подходящие для истериков занятия. В своей работе они проявляют больше персональных, чем деловых качеств, и там, где их личные качества востребованы, они справляются со своими обязанностями. При соответствующей одаренности они могут сублимировать в искусство, прежде всего изобразительное и хореографическое, свои задатки и свойства, свои фантазии и желания, силу своего воображения, способность к самовыражению и радость от перевоплощения. Старость и смерть, в конечном итоге, являются неизбежной реальностью нашей жизни, которую мы не можем отодвинуть надолго. Из-за неумения воспринимать реальность и склонять голову перед необходимостью истерические личности склонны как можно более длительное время закрывать глаза на эту реальность. Старость и смерть совершенно естественны, от них нельзя уклониться – с этим они согласны, но относят, по преимуществу, к другим, а не к самим себе. В связи с этим они пытаются, по возможности, поддерживать иллюзию вечной молодости и считают, что перед ними простирается безграничное будущее, богатое неожиданными возможностями. Особенно чувствительны они к тем методикам и практическим советам, которые соответствуют их стремлению остаться молодыми, и к учениям, касающимся продолжения жизни после смерти и дальнейшего существования их личности. Наиболее частым следствием их попыток ускользнуть от собственной смерти является несвоевременное составление завещания и беспорядок в делах, что часто приводит к хаосу. В старости под давлением приближающейся смерти у них нередко наступает внезапное, кажущееся радикальным изменение поведения, напоминающее о выражении «Junge Hure, alte Betschwester» («В юности – блудница, в старости – святоша»). Правда, при глубоком рассмотрении оказывается, что такие изменения вряд ли подлинны. Они с трудом понимают достоинства и преимущества возраста и к тому же имеют способность переосмысливать свое прошлое и жить воспоминаниями, реконструируя их желательным для себя образом – так, чтобы играть в них главную роль. Некоторые из них, однако, находят в себе силы придать своему уходу с жизненной сцены характер впечатляющего зрелища величия смерти. Искусство во всех его формах является преимущественным увлечением истерических личностей. Их творчество, несомненно, носит черты их личности. Иногда они склонны к настоящему эксгибиционизму; они пишут прекрасные письма и автобиографии, в которых с пылкостью приукрашают себя. Красочность, оригинальность и живость являются их сильными сторонами. Формальная сторона дела для них часто не имеет значения. Им свойственно грезить наяву, что может представлять для них угрозу, так как их фантазии не находят применения в реальной жизни. Скорее напротив. Мир фантазий и желаний отдаляет их от действительности, и только деятели искусства в своем творчестве стремятся изобразить этот мир и тем установить связь с реальностью. Сновидения истериков, отражая их структурно-специфическую проблематику, представляют часто наивную форму исполнения желаний и носят в чем-то иллюзионистский характер, поскольку в них происходит пренебрежение законами реальности, так что они близки к сказкам. Потенциальное разрешение существующих проблем реализуется во сне – спасаясь от безысходной ситуации, здесь можно улететь или, обретя магические способности, внезапно погрузиться в воду и избежать катастрофы. Вытесненный в глубину подсознания страх нередко выявляется в сновидениях, когда земля внезапно проваливается под ногами или человек вдруг оказывается перед пропастью (ситуация, отраженная в картине, изображающей всадника на дне моря). Их сны большей частью цветные, подвижные, полные событий; многие из них запоминаются. Достаточно часто во сне решаются сложные задачи, державшие долгое время в напряжении или возлагавшиеся ранее на других. Попытка определить линию возрастания истерических личностных особенностей от здоровых людей с отдельными истерическими чертами характера до легких и тяжелых расстройств этой структуры дает следующие градации: жизнерадостно-импульсивные, эгоистичные и напористые – люди с нарциссическими потребностями к самоутверждению и желанием быть в центре внимания – лица с чрезмерной напористостью и влечением к контактам – папенькины доченьки и маменькины сыночки, которые никак не могут оторваться от «семейного романа» – истерическая лживость – театральность и бегство от реальности вплоть до афер – «вечные подростки» – лица без четкой женской или мужской личностной структуры, не воспринявшие своей половой роли, нередко с гомосексуальными склонностями – так называемые «кастраты»: женщины с деструктивными тенденциями мужененавистничества и мужчины типа «донжуанов», чье поведение определяется жаждой мести женщинам – фобии – тяжелые истерические картины болезни с психотической и соматической симптоматикой, которая не может быть связана с поражением каких-либо органов или систем – лица с предпочтительно экстремальными проявлениями (признаки истерического паралича). Здоровые люди с истерическими чертами в личностной структуре с радостью идут на риск, предприимчивы, всегда готовы к восприятию нового; они гибки, пластичны, жизнерадостны, блестящи, увлекают других своим жизнелюбием и спонтанностью, готовы все испытать и склонны к импровизации. Они заводилы в компаниях, никогда не скучают, им всегда «чего-то не хватает», они любят все начинания и полны оптимистических ожиданий и представлений о жизни. Каждое начало содержит для них все шансы на успех, таит в себе волшебство, как упомянуто в эпиграфе к этой главе. Они во все привносят движение, сотрясают застоялые, устаревшие догмы, преодолевая их с помощью большой силы убеждения и сознательно используя свою привлекательность. Они ничего не воспринимают серьезно, за исключением, быть может, самих себя, потому что "Я" для них – единственная реальность в жизни. Им свойственны сильные импульсы самоутверждения, и они более способны вносить в ситуацию динамическое начало, нежели терпеливо, планомерно и выносливо добиваться результата. Однако именно их нетерпеливость, их любопытство и неотягощенность прошлым иногда дают им шанс видеть и охватывать то, что недоступно другим, и тем самым расширять границы нашего познания и наших возможностей. Они смотрят на жизнь с отвагой и своенравием авантюристов, и смысл жизни для них заключается в том, чтобы она была богатой, интенсивной и изобильной.

Поиск по сайту: