ДЕВЯНОСТО СЕМЬ ТРАДИЦИОННЫХ БЛЮД

— Пригласите ее.

Мистер Кику внутренне весь собрался и нервно бросил последний взгляд на чайный столик. Кажется, маленькая уютная комната, предназначенная для сугубо личных переговоров, выглядит как надо. В этот момент дверь раздвинулась и на пороге показалась улыбающаяся Бетти Соренсон.

— Здравствуйте, мистер Кику. — Она непринужденно села.

— Здравствуйте, мисс Соренсон.

— Просто Бетти. Так меня зовут все мои друзья.

— Спасибо. Буду счастлив к ним принадлежать.

Посмотрев на Бетти, мистер Кику содрогнулся. Теперь она экспериментировала с новым орнаментом из широких полос, и на ее лице можно было, пожалуй, играть в шашки. К тому же она, видимо, недавно прошлась по магазинам и в результате была одета во все разномастное, причем совершенно не по возрасту. Мистер Кику был вынужден напомнить себе, что о вкусах не спорят, да к тому же они все время меняются.

— М-м… Понимаете ли, моя дорогая юная леди, мне довольно затруднительно объяснить вам цель этой встречи.

— Вы не волнуйтесь. Я совсем никуда не спешу.

— Не желаете чаю?

— Давайте я налью и себе и вам, так как-то по-свойски.

Мистер Кику не стал спорить. Взяв чашку, он откинулся на спинку кресла с видом полнейшей непринужденности, которой, говоря по правде, не ощущал.

— Надеюсь, вам понравилось в столице?

— Да, еще бы! Раньше мне никогда не доводилось вот так ходить по магазинам и не пересчитывать все время деньги. Мне кажется, что у всех должен быть такой вот счет на служебные расходы.

— Очень рад за вас. И можете быть вполне уверены, что эти затраты нисколько не отразятся на бюджете Министерства. В буквальном смысле не отразятся — все идет из особого фонда. Да, вы же, кажется, сирота?

— Сирота в юридическом смысле. Я — свободный ребенок. Мой опекун — Вествиллский Дом свободных детей. А что?

— Так значит, вы несовершеннолетняя?

— Ну, это как посмотреть. Я думаю, что совершеннолетняя, а законы говорят, что нет. В любом случае, слава тебе Господи, осталось совсем немного.

— М-м… да. Вероятно, мне нужно было бы признаться, что я все это знаю.

— Собственно, я так и думала. А из-за чего весь этот разговор?

— Пожалуй, мне надо рассказать вам небольшую историю. Вы когда-нибудь держали кроликов? Или кошек?

— У меня были кошки.

— Тут возникла некоторая трудность с хрошиа, известной под именем Ламмокс. Ничего опасного, нашему с ними договору ничто не угрожает — ведь она дала слово. Однако, м-м… скажем так, если бы мы смогли пойти навстречу Ламмокс в одном вопросе, это обеспечило бы нам лучшее ее расположение, лучшие будущие отношения.

— Наверное, правильно, если вы так считаете. А какой это «один вопрос», мистер Кику?

— М-м… И вы и я знаем, что хрошиа Ламмокс в течение длительного времени была домашним животным… ну, может, лучше сказать — питомцем Джона Томаса Стюарта.

— Конечно же. Теперь это кажется очень смешным, правда?

— Да. И что до этого Ламмокс была питомцем отца Джона Томаса, и так далее — на протяжении четырех поколений.

— Ну да, конечно. И таким прелестным — лучше и не придумаешь.

— В этом-то, собственно говоря, и дело, мисс Соренсон… Бетти. Так выглядит ситуация с точки зрения Джона Томаса и его предков. Но тут возможны как минимум две различные точки зрения. Как считает Ламмокс, она… он… не был питомцем. Совсем наоборот, это Джон Томас был ее питомцем. Ламмокс увлеклась выращиванием Джонов Томасов.

Глаза Бетти расширились, она начала было хохотать, но поперхнулась.

— Мистер Кику! Этого не может быть!

— Я абсолютно серьезно. Все зависит от точки зрения, а относительные продолжительности жизни придают особый вес ее позиции. Ламмокс вырастила несколько поколений Джонов Томасов! Это — единственное, что ее интересовало, единственное ее хобби. Ребячество, конечно же, но ведь Ламмокс была и остается ребенком.

Бетти кое-как справилась с собой и даже смогла сквозь смех произнести что-то членораздельное.

— Выращивание Джонов Томасов… А Джонни про это знает?

— Вообще-то да, но я объяснил ему ситуацию несколько иначе.

— А миссис Стюарт?

— А… Я не нашел необходимым сообщить ей об этом.

— Можно, я ей скажу? Мне хочется посмотреть на ее лицо. Это надо же — Джоны Томасы… я, кажется, умру.

— Я думаю, что было бы жестоко рассказывать ей, — немного чопорно сказал мистер Кику.

— Пожалуй, да. Ладно, не буду. Но могу же я просто помечтать?

— Мы все можем мечтать. Однако я продолжаю; это невинное хобби доставляло огромное удовольствие Ламмокс. Она намеревалась заниматься им и дальше. Именно поэтому мы и попали в забавное положение, когда хрошии не могли улететь, получив назад своего так долго разыскиваемого ребенка. Ламмокс хотела продолжать… м-м… выращивать Джонов Томасов. — Мистер Кику нерешительно замолк.

Через некоторое время Бетти сказала:

— Ну так что, мистер Кику? Продолжайте.

— М-м… а какие планы у вас, Бетти… мисс Соренсон?

— У меня? Я никогда ни с кем их не обсуждаю.

— Хм. Извините меня, пожалуйста, если мои вопросы становятся слишком личными. Видите ли, каждое предприятие требует определенных условий, и Ламмокс, как оказалось, прекрасно понимает одно их этих условий… Скажем, например, так. Если у нас есть кролик… или кошка… — он замолчал, не зная, что сказать дальше.

Бетти посмотрела в его несчастное лицо.

— Видимо, вы пытаетесь сказать, что для разведения кроликов требуется по крайней мере два кролика.

— Ну, в общем-то да. Это, и кое-что еще.

— Так в чем собственно, дело? Зачем столько времени ходить вокруг да около? Это же, кажется, известно всем. Как я понимаю, Ламмокс знает, что данное правило относится и к Джонам Томасам. Это и есть ваше «кое-что еще»?

Мистер Кику смог только молча кивнуть.

— Бедняжка, вам надо было написать мне все это в письме, так для нас было бы проще. Пожалуй, мне придется помочь вам еще немного. Вам кажется, что я могу иметь отношение к этому плану?

— Я совершенно не намеревался вторгаться… но я хотел бы знать ваши намерения.

— Собираюсь ли я выйти замуж за Джона Томаса? Ну конечно, да. У меня никогда не было иных намерений.

— Благодарю вас. — Мистер Кику облегченно вздохнул.

— Вы только не подумайте, я никогда не сделала бы этого исключительно для вашего удовольствия.

— Нет, нет! Я просто поблагодарил вас за помощь.

— Благодарите Ламми. Старый добрый Ламми. Уж его-то не проведешь.

— Значит, как я понимаю, все решено?

— Что? Вообще-то, я еще не сделала ему предложение. Но сделаю… Я просто хотела заняться этим перед самым отлетом корабля. Вы же сами знаете, какие все мужчины нервные и пугливые. Я не хотела оставлять ему времени для размышлений. Вот ваша жена — она сразу сделала вам предложение или подождала пока вы созреете?

— М-м… Понимаете, у моего народа несколько иные обычаи. Ее отец договорился с моим отцом.

— Рабство. — Бетти явно была шокирована.

— Без всяких сомнений. Однако это рабство не принесло мне несчастья. — Он встал. — Очень рад, что наш разговор завершился на такой дружественной ноте.

— Одну секунду, мистер Кику. Тут есть еще один-два вопроса. На каких, в точности, условиях летит Джон Томас?

— Э?

— Каковы условия контракта?

— А, это. С финансовой стороны все будет великолепно. Большую часть времени он посвятит собственному образованию, но я подумываю дать ему чисто номинальную должность в посольстве — специальный атташе, или помощник секретаря, или что-нибудь в этом роде.

Бетти молчала.

— Конечно, раз вы тоже летите, стоит, пожалуй, придать и вам полуофициальный статус. Ну, скажем, специального помощника, с тем же жалованьем. В результате у вас накопится вполне приличная сумма, если вы вернетесь… я хотел сказать, когда вы вернетесь.

Бетти отрицательно покачала головой.

— Джонни не честолюбив. А я честолюбива.

— Да?

— Джонни будет посол у хрошии.

Мистер Кику почти лишился дара речи. В конце концов он выдавил из себя:

— Но моя дорогая леди! Это совершенно невозможно!

— Это вы так думаете. Послушайте, ведь мистер Макклюре перетрусил и подставил вас, правда? И не надо уверток, теперь у меня есть свои связи в вашем Министерстве. Именно так он и сделал. А значит — пост посла свободен. И эта работа — как раз для Джонни.

— Но послушайте, дорогая, — растерянно сказал мистер Кику. — Такая работа никак не подходит для неопытного мальчика… Как бы высоко я ни ценил мистера Стюарта.

— Макклюре был бы чистым балластом, верно? Это же все знают. А Джонни балластом не будет. Кто знает про хрошии больше всех? Джонни.

— Моя дорогая, я охотно признаю его особые познания, и мы без всякого сомнения воспользуемся ими. Но посол? Нет.

— Да.

— Поверенный в делах. Это очень высокий ранг, однако я согласен пойти даже на это. Но послом будет мистер Гринберг. Нам нужен дипломат.

— А что тут особенно трудного — стать дипломатом? Или, если подойти к делу с другой стороны, что такое может сделать мистер Макклюре, чего мой Джонни не сделает в сто раз лучше?

Мистер Кику глубоко вздохнул.

— Вот тут вы меня поймали. Могу только сказать, что бывают ситуации, с которыми мне приходится смириться, даже зная, что я наверняка прав. И бывают такие, когда смириться меня ничто не заставит. Будь вы моей дочерью, я бы вас просто отшлепал. Одним словом, нет.

Бетти улыбнулась.

— Готова поспорить, что со мной вам не справиться. Но дело не в этом. Думаю, что вы не совсем понимаете ситуацию.

— Да?

— Конечно, не понимаете. Ведь Джонни и я очень важны для вас во всей этой штуке, правда ведь? Особенно Джонни.

— Да. Особенно Джонни. Без вас, собственно говоря, можно и обойтись даже… м-м… в деле выращивания Джонов Томасов.

— Может, хотите проверить? Вы что, думаете, Джон Томас Стюарт хоть на волосок сдвинется с этой планеты, если я буду против?

— Хм-м… Не уверен.

— Я тоже. И у меня достаточно нервов, чтобы проверить это на практике. А где будете вы, если я выиграю? Да на том же самом продуваемом ветром поле, пытаясь еще один раз выбраться из кошмарной ситуации. Только на этот раз не будет Джонни, чтобы вам помочь.

Мистер Кику подошел к окну и стал рассматривать улицу. Прошло несколько минут, прежде чем он повернулся.

— Налить вам чаю? — вежливо спросила Бетти.

— Спасибо, нет. Мисс, вы знаете, что такое чрезвычайный и полномочный посланник?

— Я слышал такой термин.

— Это тот же ранг и то же самое жалование, как и у посла, но присваивается такое звание только в особых случаях. Вот у нас и есть особый случай. Мистер Гринберг будет послом со всеми соответствующими полномочиями; для Джона Томаса будет создана эта специальная и чисто номинальная должность.

— Должность и жалование. Последнее время мне понравилось ходить по магазинам.

— И жалование, — согласился мистер Кику. — Юная леди, своей моралью вы напоминаете мне крокодила, а толстокожестью — бегемота. Хорошо, договорились. Если только вы получите согласие молодого человека.

Бетти хихикнула.

— Вот здесь-то уж трудностей не предвидится.

— Я имею в виду совсем другое. Я надеюсь, что его здравый смысл и порядочность сумеют устоять против вашей жадности. Я думаю, что он удовлетворится должностью помощника секретаря посольства. Посмотрим.

— О! Да, посмотрим. Кстати, а где он?

— Что?

— Его нет в отеле. Он здесь, у вас, правда?

— Если быть откровенным, то он здесь.

— Вот и хорошо. — Бетти подошла и похлопала мистера Кику по щеке. — Вы мне нравитесь, мистер Кику. А теперь пришлите Джонни сюда и оставьте нас одних. Мне потребуется минут двадцать. Вам совершенно не о чем беспокоиться.

— Мисс Соренсон, — задумчиво спросил мистер Кику. — А как это вышло, что вы не попросили должность посла для себя?

На свадьбе присутствовал только один инопланетянин — Ламмокс. Роль посаженого отца невесты досталась мистеру Кику. На лице Бетти на этот раз не было и следа косметики; возможно, младший секретарь посольства не была такой уж повелительницей в собственном доме.

Были традиционные девяносто семь соленых и маринованных блюд, подносили их по большей части незнакомые люди. Новобрачным надарили кучу разной дорогостоящей дребедени, которую они и не думали брать с собой, в том числе и полностью оплаченное путешествие на Гавайи, с которым вообще неизвестно что было делать. Миссис Стюарт всплакнула, сфотографировалась в плачущем виде и вообще получила огромное удовольствие от происходящего. Одним словом, свадьба удалась. Мистер Кику, тот тоже уронил несколько слез в самый момент бракосочетания, но уж кто-кто, а мистер Кику известен своей сентиментальностью.

На следующее утро он сидел, не включая свет, за своим столом. На столе лежали проспекты ферм в Кении, но он на них не смотрел. Прошлым вечером, когда детишки наконец поженились, они с доктором Фтаемлом совершили неплохой вояж по увеселительным заведениям города; мистер Кику все еще ощущал последствия этого похода — последствия приятные и расслабляющие. Голова, правда, гудела, и с координацией движений было не все ладно, но зато желудок не беспокоил совсем. Мистер Кику чувствовал себя отлично.

Он пытался собраться с мыслями и подвести итог всей этой истории. Суета, неприятности, и, главное, из-за чего: потому что сотню с лишним лет назад некий придурочный космонавт не имел достаточно здравого смысла, чтобы не вмешиваться в жизнь чужой планеты, пока не разработаны основы отношений с чужаками. Ох, люди-люди!

Поразмыслив еще, он решил, что не стоит, пожалуй, так уж предаваться праведному гневу. Возможно, что и сам он не лучше. Старина Фтаемл прошлой ночью что-то такое сказал… что-то важное… только что? Что-то, убедившее в тот момент Кику, что у хрошии нет и в помине оружия, способного нанести серьезный ущерб Земле. Конечно же, рарджиллианец не станет врать, во всяком случае — находясь в своем профессиональном качестве. Но ведь вполне возможно, что он ходил вокруг правды кругами, чтобы с успехом завершить переговоры, близившиеся к провалу. Ну что ж, раз дело обошлось без применения силы, остается только гадать. И слава Богу. Кроме того, если они даже и блефовали, в следующий раз все может оказаться всерьез. И это будет плохо.

— Мистер Кику, — донесся до него голос Милдред, — вас ждет рандавианская делегация.

— Скажи, что у меня линька.

— Сэр?

— Ладно. Скажи, что я сейчас буду. Восточная комната для совещаний.

Он вздохнул, решил проглотить хотя бы одну таблетку, затем встал и направился к двери, готовый заткнуть пальцем очередную дырку в плотине.^{22} Это вроде тяжелого камня, привязанного веревкой к шее, подумал мистер Кику. Бросить нельзя, приходится нести.

Но все-таки настроение у него было приподнятое, и мистер Кику спел кусочек из единственной песни, которую знал целиком:

Нет у этой песни морали, нет у нее и конца.

Одно из нее лишь ясно — не жди от мужчины добра.

А тем временем в космопорте новый министр космических дел провожал благородных хрошии. Ее Императорское Величество, наследная принцесса хрошианской расы, двести тринадцатая в роду, будущая единоличная правительница матриархата Семи Солнц, будущая повелительница более чем девяти миллиардов своих соплеменников, которую еще недавно называли на Земле «Ламмокс», с радостью приняла на борт имперской яхты пару своих питомцев.

Поиск по сайту: