Руководитель

Римский ветеран как социально-психологический тип

(по сочинениям Тацита и Светония)

Доклад

студентки I курса д/о 1091 группы

Веринчук Ксении Дмитриевны

Руководитель

к.и.н., преп.

Дурново Максим Владимирович

Москва, 2012

Оглавление

Введение…………………………………………………………………………2

Источники……………………………………………………………………….3

1. Светоний………………………………………………………………….3

2. Тацит………………………………………………………………………5

Историография…………………………………………………………………..7

Римский ветеран как социально-психологический тип

1. Общие положения…………………………………………………………9

2. Образ римского легионера……………………………………………….10

3. Социальная роль…………………………………………………………..10

4. Политическая роль………………………………………………………..13

5. Отставка и поселение……………………………………………………..15

Заключение……………………………………………………………………….17

Библиография…………………………………………………………………….19

Введение

История Древнего Рима – тема настолько известная и популярная, что говорить о ее значимости и акутальности не приходится. На протяжении веков она интересовала писателей, ученых и просто любопытных людей, и в этом нет особого секрета. Величие древности, обаяние римского благородного духа, триумфы и трагедии – все это привлекает и современного человека.

Мощь Рима нераздельно связана с его масштабными военными кампаниями. Многие ученые изучали римскую армию с целью выяснить, что составляло ее силу и обеспечивало победу, и нельзя сказать, чтобы они не приблизились к разгадке. Но благодаря появлению новых материалов и развитию самой исторической науки поле для исследований продолжает расширяться, предоставляя больший простор для постановки и решения научных задач.

Изучение ментальности, социальных типов – явление сравнительно новое. Исследования подобного типа в отношении истории Древнего Рима и особенно римской армии представляются нам актуальными, поскольку способствуют более глубокому изучению предмета. В самом деле, структура армии, вооружение, коммуникации, правовые основы службы – все это было изучено довольно хорошо, в отличие от связей в войске, солдатского менталитета, социальных типов. Поэтому тема нашей работы представляется нам акутальной и в какой-то степени новаторской.

Но что же имеется в виду под «социально-психологическим типом»? Для ответа на этот вопрос приведем следующий отрывок из монографии Г.С. Кнабе: «Соответственно и исторические закономерности воплощены в столкновениях этих конкретных живых людей, их страстей, убеждений и интересов, их привязанностей и антипатий, а их сознание и страсть, воля и фантазия, любовь и ненависть, направленные на достижение общественной цели и преломленные в конкретной, исторически и социально определенной человеческой судьбе, реализуются в характерных для данного времени общественно значимых типах личности. Каждый такой тип представляет собой конкретную форму, в которой осуществляется взаимодействие устойчивых объективных факторов исторического развития и повседневного общественного поведения: он обусловлен в конечном счете социально-классовой принадлежностью, он связан с идейно-политической позицией, но прямо и непосредственно и та и другая выражаются в общественных реакциях, в привязанностях и отвращениях, вкусах и привычках, т. е. в типе человека»[1].

Итак, цель нашего исследования – всесторонне характеризовать римского ветерана как социально-психологический тип. Для этого следует, внимательно изучив источники, выявить отличительные черты римского ветерана, его социальную, политическую роль, жизненную позицию и т.п. Хронологические рамки определены источниками – от диктатуры Цезаря до правления Домициана.

Источники

§ 1. Светоний

Наиболее значительный труд римского писателя-энциклопедиста Гая Светония Транквилла – «Жизнь двенадцати цезарей» (De vita caesarum). Благодаря своей популярности в средние века он сохранился во многих списках, которые восходят к одной античной рукописи и делятся на четыре группы. В 1470 году в Риме вышло первое печатное издание этого текста, в последующих изданиях разделенного на книги и главы.[2]

Об авторе известно очень немногое. Он упоминает, что был юношей, когда в 88-89 году объявился лже-Нерон (Suet. Nero. 57), из чего заключают, что Светоний родился в начале 70х годов I в. н.э. Сын легионного трибуна из всаднического рода, он не пошел по стопам отца и отказался от военной карьеры. При Адриане он служит при дворе и, получив доступ к государственным архивам, начинает работу над жизнеописаниями двенадцати цезарей, посвятив их префекту претория Гаю Септицию Клару. Придворная карьера Светония была короткой; он был уволен в возрасте около 50 лет, и о дальнейшей его жизни нам ничего не известно.

«Жизнь двенадцати цезарей» - сборник биографий Юлия Цезаря и 11 первых римских принцепсов, дошедший до нас почти целиком, не считая первых страниц. Своеобразная подача материала отличает это произведение от других этого же жанра - соблюдается не хронологическая, а тематическая последовательность: сначала рассказывается о ранних годах императора, затем о его общественной, частной жизни (достоинствах и пороках) и, наконец, о смерти. В повествовании для автора важна не последовательность, а дробность, выдержанная логическая схема, созданная именно для оценки и сравнени. Собирая многочисленные факты, легенды и анекдоты о жизни цезарей, он дает подробную оценочную характеристику каждому из двенадцати. Уверенный в основополагающей роли правителей в истории, Светоний часто больше внимания уделяет привычкам и характеру описываемого императора, чем важным политическим событиям правления.

«Светонию не повезло во мнении филологов и историков, - пишет М.Л. Гаспаров. – Как историка его всегда заслонял Тацит, как биографа – Плутарх»[3]. Но при всех недостатках светониевских жизнеописаний, их увлекательность и живость продолжали заинтересовывать читателя на протяжении веков.

§ 2. Тацит

Исторические труды Публия Корнелия Тацита – одни из самых известных в римской историографии. В нашем исследовании мы рассматриваем его «Историю» (Historiae), «Анналы» (Annales) и «Жизнеописание Агриколы» (De vita Iulii Agricolae).

«Жизнеописание Агриколы» - первое из дошеших до нас сочинение Тацита, созданное в 97-98 гг., чтобы увековечить память Юлия Агриколы, знаменитого полководца, на дочери которого был женат писатель. Оно открывает связанный одними идеями цикл произведений автора. «В «Агриколе» — исток всей рассказанной Тацитом эпопеи»[4], - пишет Г.С. Кнабе.

«История» и «Анналы» составляют единое целое – историю Рима от 14 до 96 г., состоявшее из 30 книг. До нас дошло около половины всего труда [5].

«История», создававшаяся в первом десятилетии II в., представляет собой рассказ о событиях 69-96 гг. в Римской империи. Из этого труда сохранились первые четыре книги и фрагмент пятой, повествующие о правлении Гальбы, борьбе Отона с Вителлием и Вителлия с Веспасианом, о восстании германцев и галлов и о войне с Иудеей. Но «История» не является простым рассказом о прошлом, у нее своя тема и цель. Еще в «Жизнеописании Агриколы» автор заявляет: «я не пожалею труда для написания сочинения, в котором пусть неискусным и необработанным языком — расскажу о былом нашем рабстве и о нынешнем благоденствии» (Agr. 3). Реализуя это намерение, Тацит повествует об эпохе Флавиев как о «о временах, исполненных несчастий, изобилующих жестокими битвами, смутами и распрями, о временах диких и неистовых даже в мирную пору». (Hist. I.2). «История», как и последовавшие за ней «Анналы», проникнуты горечью, сожалением о падении нравов, ужасающем равнодушии, которое, по мнению автора, охватило общество (Hist. III.83). «Тем, кто решил неколебимо держаться истины, следует вести свое повествование, не поддаваясь любви и не зная ненависти», - заявляет автор во введении (Hist. I.1), однако при таком отношении к описываемому периоду автору не всегда удается оставаться беспристрастным.

«Анналы» создавались во втором десятилетии II в. Из этого труда, охватывающего период с 14 по 69 гг., целиком до нас дошли I-IV и XII-XV книги, V, VI, XI и XVI с пропусками или в отрывках, а VII-X были утеряны[6]. Слово «анналы» означает погодные записи событий, летопись. Это название сочинение получило позже, Тацит же озаглавил его Ab excessu divi Augusti – «От кончины божественного Августа». Рассказывая о правлении первых римских императоров, он добавляет сообщения различного характера – об происшествиях, предзнаменованиях, судьбах людей - которые кажутся ему важными и интересными. Это, по словам Г.С. Кнабе, «сообщает «Анналам» характер старинной городской хроники, хроники жизни»[7]. Однако эта хроника имеет вполне определенную цель – «сохранить память о проявлениях добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве» (Ann. III.65). Подобная постановка цели роднит Тацита с философами-стоиками.

Хотя Тацит противопоставляет себя предшествующим историкам ранней Империи, придерживаясь традиций республиканской историографии, его сочинения лишены героического пафоса, который вдохновлял писателей прошлого. Напротив, его тексты носят мрачный характер. «Атмосфера развертывающейся трагедии разлита по обоим историческим произведениям Тацита и определяет их художественное задание»[8], - пишет об этом Тронский. Ауэрбах называет писателя «большим художником»[9], а Кнабе пишет следующее: «Тацит был последним писателем завершившейся эпохи и должен был чувствовать то же, что чувствовали и другие «последние» - Цицерон при Цезаре или Боэций при Теодорихе: как кончается мир - единственный свой мир, как разрежается воздух, как нечем жить»[10].

Тацит, в отличие от Светония, из-за сложного стиля (и, возможно, критики христиан) был непопулярен в последующие века и известен только ученым, поэтому «Анналы» и «Малые произведения» сохранились в единственных экземплярах рукописей IX века. Интерес к ним возродился в XV, и особенно XVI-XVII веках[11]. Во время роста европейского абсолютизма труды Тацита имели значение в дискуссии о политическом строе и образе правителя. Кроме того, сюжеты «Анналов» вдохновляли Расина, Корнеля и других знаменитых писателей эпохи классицизма.

Некоторые различные черты в сочинениях Тацита и Светония метко определяет Крюков: «Для Светония минувший век – это биографии принцепсов, для Тацита – биография принципата <…> Цель Светония – развлечь читателя. Цель Тацита – увлечь, научить и отвратить от действительности»[12].

Историография

Отечественная историография, к сожалению, не богата исследованиями древнеримской армии и ее солдат. Как справедливо замечает А.В. Колобов, «история римской армии – это не только история сражений и справедливо войн, но и история важного инструмента внутренней и внешней политики, особого социального организма. Невозможно оценить сильные и слабые сторны принципата, не имея представления о роли армии в формировании структуры имперского общества, его экономики»[13]. Советские ученые уделяли больше внимания социальной и экономической истории, и только в последнее время стали появляться работы по военной истории. Достойны упоминания работы А.C. Колобова[14] и особенно исследования солдатского менталитета А.В. Махлаюка[15].

Напротив, в зарубежной историографии римская армия – популярный предмет исследований. Среди общих работ примечателен труд L. Keppie[16], прослеживающий формирование войска в переходный период от республики к империи, книги A. Goldsworthy[17] и Ле Боэка[18], представляющие собой фундаментальный произведения обзорного характера. Последний труд примечателен исследованием культурного аспекта римской армии.

В исследованиях, непосредственно посвященных римским ветеранам, основное внимание уделяется их жизнь после отставки и расселение в колониях. В отечественной историографии известна статья Ю.А. Кулаковского[19], в зарубежной среди многих работ выделяется диссертация J. C. Mann[20] и статья E. Birley[21].

В целом же тему приходится признать неразработанной. В данный момент социальные связи внутри армии, солдатская ментальность представляют собой перспективные темы для изучения.

Что касается работ, посвященных Тациту, Светонию и их сочинениям, то в них нет недостатка. Работая с источником, мы опирались на статью М.Л. Гаспарова[22], монографии Г.С. Кнабе[23] и Крюкова[24], а также на отрывок из масштабного исследования Ауэрбаха[25], посвященный прозе Тацита.

Римский ветеран как социально-психологический тип

§1. Общие положения

Ветеран римской армии в узком смысле слова – это каждый легионер, отслуживший положенный срок. Сам термин veteranus появился в середине I века до н.э.[26] При Августе срок службы солдат был впервые ограничен сначала шестнадцатью, затем двадцатью годами (Suet. Div. Aug. 49). В теории после этого следовала отставка с выплатой денежной премии или наделением землей, но на практике их не сразу увольняли, а переводили в особые ветеранские подразделения (vexilla veteranorum). Они могли быть прикреплены к легиону или действовать самостоятельно. Их несколько раз упоминает Тацит, говоря о Батавском восстании 69-70 гг, упоминает «подразделения ветеранов, состоявшие из пеших и конных солдат» (Hist. IV.70). Формально резервисты, вексилларии продолжали нести обычную солдатскую службу (Tac. Ann. I.17). Из-за частых войн и постоянной нехватки рекрутов ветеранов часто удерживали на протяжении многих лет, это стало причиной масштабных мятежей 14 г. в Паннонии и Германии (Tac. Ann. I.36), в результате которых срок службы был сокращен до 16 лет (с оставлением в рядах вексиллариев на 4 года), впрочем, эта уступка вскоре была отменена (Tac. Ann. I.78).

Однако ветеранами называются и просто старослужащие, необязательно вексилларии, когда они противопоставляются новобранцам (Suet. Galb. 6, Tac. Ann. 42), и те, кто уже вышел в отставку на поселение (Tac. Agr. V, Tac. Ann. I, 10). Таким образом, характерный признак ветерана – многолетняя служба, и, как правило, наличие большого военного опыта.

Что же представляет из себя ветеран в социально-психологическом отношении? Какова его политическая роль, имеет ли он влияние в армии и обществе? Попробуем ответить на эти вопросы.

§2. Образ римского легионера

Но перед тем, как описывать черты, характерные исключительно для ветерана, хотелось бы поговорить о том, что было общего у всех римских солдат. Заметим, что мы говорим не столько о реальном типаже, сколько об образе, создаваемом источниками. Светоний и Тацит, верные аристократическому мировоззрению, относятся к солдатской массе с некоторым пренебрежением.

Образ римского солдата амбивалентен. С одной стороны, есть солдатская толпа, чернь, презираемая Тацитом (Ann. I.16, 44, 55), которая колеблется «между мятежным своеволием и тупой покорностью» (Hist. IV.27). Он обвиняет солдат в лени и тупости, переменчивости и недисциплинированности. «Армия теряла силы в распутстве и наслаждениях и все больше забывала древнюю дисциплину, установления предков, при которых Римское государство стояло твердо, ибо зиждилось на доблести, а не на богатстве», - пишет автор (Hist. II.69). Но, как замечает Махлаюк, «все эти характеристики в устах Тацита вполне закономерны и в силу его идеологичесих позиций, и потому, что относятся к солдатам времен гражданских войн или мятежей»[27]. С другой стороны, легионеры способны не только испытывать стыд и раскаяние (Tac. Ann. I.41, Hist. I.81), призвать к восстановлению дисциплины, но и совершать героические поступки. Например, рядовые солдаты до конца защищали Вителлия, оставаясь верными присяге (Tac. Hist. III.61).

Все эти черты были свойственны как новобранцам, так и опытным воинам. Посмотрим теперь, в чем заключалась разница между последними и первыми и что составляло отличительную характеристику ветеранов.

§3. Социальная роль ветерана

Ветераны не случайно всегда упоминаются отдельно от новобранцев. Они представляют собой две противоположные, но тесно взаимодействующие социальные группы внутри армии. Старослужащие, как правило, привычны к тяжелой легионерской службе и обладают большѝм военным опытом. Бывали и исключения, но они описываются, как нечто из ряда вон выходящее: «Хорошо известно, что в этом войске не были редкостью ветераны, ни разу не побывавшие в боевом охранении или ночном дозоре, разглядывавшие лагерные вал и ров как нечто невиданное и диковинное, отслужившие свой срок в городах, не надевая ни шлемов, ни панцирей, щеголеватые и падкие до наживы» (Tac. Ann. XII.35). Они делятся опытом с молодыми легионерами, наставляя их, как в следующем отрывке: «Самые старые принялись сетовать на свою опрометчивость и объяснять более молодым, какая опасность нависнет над ними, если Цецина со своей армией здесь, в чистом поле, окружит их несколько когорт» (Tac. Hist. I.19). Естественно, что новобранцы прислушивались к словам видавших виды легионеров и уважали их.

Очевидно, что ветераны, и особенно вексилларии, с их долгим сроком службы были значимой частью армии благодаря своей высокой беспособности (мы, конечно, не говорим о совсем старых военных, от которых было немного проку (Tac. Hist. II. 57)). Это видно на примере следующих отрывков из Тацита: «После того как когорты ветеранов присоединились к Цивилису, в его распоряжении оказалась настоящая армия» (Hist. IV.21); «В те дни Британия была охвачена смутою и положение в ней было тревожным как никогда: ветераны перебиты, колонии сожжены, воинские части разгромлены» (Agr. 5).

Год за годом проводившие в лагере, часто утратившие связи с семьей и родиной, они привыкли считать легион своим домом. «Город принадлежит сенату и римскому народу, храмы — богам, но честь солдата — в лагере: там его родина, там его дом», - говорят флавианцы, собираясь штурмом взять крепость вителлианцев (Tac. Hist. III.83). Долгая совместная служба сплочала ветеранов, делала их хранителями корпоративного духа римской армии. На практике поддержание этого духа имело значение. Например, во время восстания 69-70 гг. подразделения ветеранов перешли на сторону галлов, и даже выступили против соотечественников, «но когда увидели, что на них движется во главе со своими полководцами римская армия, вернулись к исполнению своего долга»(Tac. Hist. IV.70). Воины поддерживали друг друга в самых разных ситуациях, даже вопреки приказам: «Арестованные, сопротивляясь, стали обнимать колени окружающих и призывать на помощь то поименно своих товарищей, то центурию, в какой они состояли, то когорту, то легион и кричали, что то же самое угрожает и всем остальным. Вместе с тем они осыпают бранью легата, взывают к небу и богам, не упускают ничего, что могло бы возбудить ненависть, сострадание, страх и гнев. Отовсюду сбегаются воины и, взломав темницу, освобождают их от оков и укрывают дезертиров и осужденных за уголовные преступления» (Tac. Ann. I.21).

Яркий пример социальной активности ветеранов – мятеж войск после смерти Августа в Паннонии и Германии, о котором подробно рассказывает Тацит в первой книге «Анналов». Зачинщик бунта Перценний аппелирует именно к ним: «Довольно они столь долгие годы потворствовали своей нерешительностью тому, чтобы их, уже совсем одряхлевших, и притом очень многих с изувеченным ранами телом, заставляли служить по тридцати, а то и по сорока лет. Но и уволенные в отставку не освобождаются от несения службы: перечисленные в разряд вексиллариев, они под другим названием претерпевают те же лишения и невзгоды. А если кто, несмотря на столько превратностей, все-таки выживет, его гонят к тому же чуть ли не на край света, где под видом земельных угодий он получает болотистую трясину или бесплодные камни в горах» (Ann. I.17). Требовавшие ограничения срока службы шестнадцатью годами и своевременного увольнения, ветераны становятся движущей силой восстания. Когда к мятежным легионам прибывает Германик, среди слушавших его речь «громче всего шумели в рядах ветеранов» (Ann. I.35). Бунтовщики сумели добиться своего, заставив полководца пойти на уступки.

На основании всего вышесказанного мы можем сделать вывод, что роль ветерана в армии как социуме была велика. Его мнение, как опытного воина, имело вес, хотя он и был всего лишь рядовым, и управлять этим мнением было довольно легко. Его высокая боеспособность делала его ценным кадром в легионе. Проведя в армии бòльшую часть жизни, он чувствовал себя в лагере более уверенно и свободно, чем кто-либо другой.

§4. Политическая роль ветеранов

Ветераны участвуют в политической жизни, выражая настроения войска, которые становятся особенно важны в эпоху принципата, так как именно на армию (и преторианскую гвардию) опирался принцепс. Большое внимание этому уделял еще Юлий Цезарь, заботясь о воинах, сопровождавших его из похода в поход. Светоний пишет, что «своим старым легионерам он выдал из добычи по двадцать четыре тысячи сестерциев, не считая двух тысяч, выплаченных еще при начале междоусобной войны, и выделил им землю» (Suet. Div. Iul. 38). Это очень крупная сумма, учитывая, что при Августе вознаграждение ветерана составило двенадцать тысяч сестерциев, то есть в два раза меньше. Подобная щедрость диктатора была важной, хотя и не единственной причиной, почему он был столь любим легионерами. На привязанности ветеранов к полководцу, под началом которого они прослужили столько лет и вместе с которым выиграли столько сражений, легко было сыграть. Особенно ярко она проявилась в следующем эпизоде, описанном Светонием: «А когда солдаты десятого легиона в Риме с буйными угрозами потребовали увольнения и наград, несмотря на еще пылавшую в Африке войну, и уже столица была в опасности, тогда Цезарь, не слушая отговоров друзей, без колебания вышел к солдатам и дал им увольнение; а потом, обратившись к ним «граждане!» вместо обычного «воины!», он одним этим словом изменил их настроение и склонил их к себе: они наперебой закричали, что они — его воины, и добровольно последовали за ним в Африку, хоть он и отказывался их брать» (Div. Iul. 70).

Правителям необходима была поддержка опытных воинов, и они были готовы приобретать ее деньгами, обещаниями почетной отставки, заботой о войсках. Тацит, передавая точку зрения тех, кто упрекал Августа во властолюбии, замечает, что «из жажды власти он привлек ветеранов щедрыми раздачами» (Tac. Ann. I.10). Известно, что Вителлий никогда не скупился на подарки и обещания соладатам, все время им потакая. Когда галлы присоединяются к восстанию батавов, их вождь Тутор, собирая армию, «угрозами или посулами переманил на свою сторону» ветеранов (Ann. Hist. IV.70).

За услуги солдаты платили преданностью своим благодетелям. Нерон, посылая солдат расправиться с Пизоном, главой заговора, опасается отправлять ветеранов, так как они были привязаны к нему и вполне могли за него вступиться (Tac. Ann. XV.59). Такие опасения не были беспочвенными: например, германские ветераны в 69 г. пытались спасти Гальбу, «благодарные за недавнюю заботу об их больных и слабых» (Suet. Galba. 20). Многие из воинов Вителлия упорно поддерживали его, оставаясь верными до конца (Tac. Hist. III.86, III.61, III.84). Вот что ответили они Цивилису, который пытался переманить их на свою сторону: «Мы не принимаем советов ни от изменников, ни от врагов. У нас есть один принцепс — Вителлий. Ему мы останемся верны, за него будем биться до последнего вздоха» (Tac. Hist. IV.21).

Тацит, не особенно симпатизируя легионерам, тем не менее уделяет внимание их настроению: «Ветераны долго колебались, а когда, наконец, согласились присягнуть новому императору, то всем своим видом показывали, что делают это, лишь подчиняясь приказам Гордеония и настояниям трибунов. Они отчетливо выговаривали слова присяги, пока не доходили до имени Веспасиана, — тут одни бормотали вполголоса, другие и вовсе молчали», - еще один пример значимости их мнения (Hist. IV.31).

Таким образом, мы видим, что влияние ветерана в армии позволяло ему влиять на ход событий в государстве, поскольку принцепсы опирались на свои легионы. Конечно, не стоит преувеличивать это влияние, но и недооценивать – тоже, ведь поддержка разными легионами разных кандидатов на престол привела к гражданской войне и «году четырех императоров».

§5. Ветеран в отставке

При отставке легионер получал денежную премию или земельный надел и возвращался к частной жизни, от которой совершенно отвык за десятки лет. Расселение ветеранов и их колонии изучены довольно хорошо, и мы не будем подробно ее освещать.

Мы рассматриваем ветерана прежде всего как часть армейского социума. Оставался ли он таковой и после увольнения? В какой-то мере, определенно. Во-первых, распределенные по колониям отставные солдаты оставались резервом армии. В чрезвычайных обстоятельствах они могли быть вновь призваны под знамена; такие легионеры назывались evocati. Во-вторых, до Нерона легионы выводились на поселения в полном составе и сохраняли единство: «каждый воин вместе со своими товарищами составляли общину, живущую в добром согласии» (Tac. Ann. XIV.27). При такой практике коллективный опыт передавался из поколения в поколение; солдатские семьи были постоянным источником рекрутов. Корпоративный дух армии сохранялся и вне лагерных стен.

Но, если ветеран выводился на поселение с незнакомыми ему людьми, или принимал денежное вознаграждение и оказывался среди штатских, вряд ли адаптация была легкой. Трудно после стольких лет вернуться к мирным занятиям, еще труднее наладить контакт с окружающими. Насколько разными были легионер и мирный житель, показывает следующий эпизод у Тацита: «Несколько человек из простонародья придумали нелепую шутку: они потихоньку срезали портупеи у ничего не подозревавших солдат, а потом спрашивали, где их оружие. Воины, не привыкшие сносить насмешки, возмутились и с обнаженными мечами бросились на безоружную толпу» (Hist. II.88). Там же он пишет: «Непривычные к городской жизни, они то попадали в самую гущу толпы и никак не могли выбраться, то скользили на мостовой, падали, если кто-нибудь с ними сталкивался, тут же разражались руганью, лезли в драку и, наконец, хватались за оружие».

Кроме того, многое зависело и от качества земли. Ветераны, конечно, давно забыли о навыках земледелия, но это все равно имело значение. Многие мечтали поселиться там же, где несли службу[28], или получить плодородный кусочек в самой Италии, но никак не «болотистую трясину или бесплодные камни в горах» (Tac. Ann. I.17), на что жалуются мятежные легионеры в 14 г.

Не будем забывать и о том, что ветеран мог получить не надел, а деньги. Если ему удавалось распорядиться ими достойным образом, открыть свое дело, то его старость была обеспечена. Но велика вероятность того, что, получив на руки такую большую сумму, ветеран мог легко промотать ее и остаться без средств к существованию.

Итак, судьба ветерана, дожившего до отставки, могла сложиться по-разному. К сожалению, тут наши источники дают нам немного материала для более точных выводов. Он мог поселиться в колонии со своими командирами и сослуживцами, за долгие годы ставшими ему братьями, и прожить остаток жизнь на покое, отдыхая от тягот службы, а мог оказаться оторван от всего, что было ему родным, как это уже случилось с ним однажды, когда он стал рекрутом. Ветеран мог адаптироваться к мирной жизни, научиться вставать с криком петуха, а не со звуком трубы, а мог и не пережить перемены, уйти в мир теней.

Заключение

Какие выводы можно сделать по итогам всего вышесказанного? Ветеран – социально значимый и активный тип римлянина, носитель воинского духа, того самого этоса, который «не в меньшей, наверное, степени, чем вооружение, тактическое искусство, организационные структуры, обсловливал эффективность римской военной машины»[29]. Не будет большим преувеличением сказать, что матерый, испытанный в боях и видавший виды легионер, возможно, являлся квинтэссенцией армии, вряд ли ее основой, но существенной, неотъемлемой частью. Можно представить себе ветерана как носителя особой армейской культуры, передающего свой опыт молодым. Ветеран – человек, проживший долгую и тяжелую жизнь: «И право же, побои и раны, суровые зимы, изнуряющее трудами лето, беспощадная война и не приносящий им никаких выгод мир — вот их вечный удел», - говорит Перцонний в многократно цитировавшемся нами отрывке (Tac. Ann. I.17).

Ветеран – человек, заплативший полную цену за величие Рима, смену императоров, победу над варварами. А вот ему платили далеко не всегда.

В данном исследовании мы не претендовали на исчерпывающее раскрытие темы, которое станет возможно только с привлечением большего числа источников, но попытались дать общий портрет, насколько его можно восстановить по сочинениям римских классиков.

Библиография

Источники

1. Светоний Транквилл, Гай (ок. 70-ок. 140): Жизнь двенадцати цезарей [пер. с лат., предисл. и примеч. М. Л. Гаспарова] – М., 2007. — 605 с.

2. Тацит, Корнелий (ок. 58-ок. 117): Анналы: Малые произведения [пер. с лат. А. С. Бобовича под ред. Я. М. Боровского и М. Е. Сергеенко]. – М., 2010. — 505 с.

3. Тацит, Корнелий: История [Вступ. ст. И.М. Тронского; Пер. с лат. и коммент. Г.С. Кнабе]. - М., 2001. — 393 с.

Используемая литература

1. Birley, E. Veterans of the roman army in Britain and elsewhere // AncSoc. 1982-1983. – p. 265-276.

2. Goldsworthy A. The complete Roman Army. - London, 2003. - 204 p.

3. Mann J.C. The settlement of veterans in the Roman Empire: PhD thesis - London, 1956. - 378 p.

4. Ауэрбах, Э. Мимесис. Подражание действительности в западноевропейской литературе. – Спб., 2000 – 510 с.

5. Кнабе Г.С. Корнелий Тацит: Время. Жизнь. Книги. - М., 1981. - 206 с.

6. Кован Р. Римские легионеры, 58 г. до н. э.-69 г. н. э. - М., 2005. – 69 с.

7. Крюков А.С. Летопись первого века: Историческая проза Тацита. - Воронеж, 1997. – 203 c.

8. Колобов, А.В. Римские легионы вне полей сражений: (Эпоха ран. Империи) - Пермь, 1999. - 127 с.

9. Ле Боэк, Ян. Римская армия эпохи Ранней Империи. - М., 2001. – 398 c.

10. Махлаюк А.В. Армия Римской империи: очерки традиций и ментальности - Нижний Новгород, 2000. - 235 с.

11. Парфенов В.Н. Император Цезарь Август: Армия. Война. Политика. - Спб, 2001. - 278 с.

[1] Кнабе Г.С. Корнелий Тацит. М., 1981. – С. 16.

[2] Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей [пер. с лат., предисл. и примеч. М. Л. Гаспарова]

[3] Гаспаров М.Л. – Указ. соч. – С.4.

[4] Кнабе Г.С. – Указ. соч. – С.40.

[5] Тронский И.М. Корнелий Тацит / Корнелий Тацит. История [Вступ. ст. И.М. Тронского; Пер. с лат. и коммент. Г.С. Кнабе] - М, 2001 – С.22

[6] Кнабе Г.С. – Указ. соч. – С. 120.

[7] Кнабе Г.С. – Указ. соч. – С.162.

[8] Тронский И.М. – Указ. соч. – С.25.

[9] Ауэрбах Э. – Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. – Спб.,2000 – С. 36

[10] Кнабе Г.С. – Указ. соч. – С.

[11] Тронский И.М. – Указ. соч. – С. 41.

[12] Крюков А.С. Летопись первого века: Историческая проза Тацита. - Воронеж, 1997. – С. 193.

[13] Колобов А.С. Римские легионы вне полей сражений. – Пермь, 1999. – С. 4.

[14] Колобов А.С. – Указ. соч.

[15] Махлаюк А.В. Армия Римской империи: очерки традиций и ментальности. – Н. Новгород, 2000. – 235 с.

[16] Keppie L. The making of the roman army. – Oklahoma, 1998. – 272 p.

[17] Goldsworthy A. The complete roman army. – London, 2003. – 204 p.

[18] Ле Боэк Я. Римская армия эпохи Ранней Империи. - М., 2001. – 398 c.

[19] Кулаковский Ю.А. Надел ветеранов землей и военные поселения в Римской империи. – Киев, 1881. – 45 с.

[20] Mann J.C. The settlement of veterans in the Roman Empire. - London, 1956. - 378 p.

[21] Birley E. Veterans of the roman army in Britain and elsewhere // AncSoc. 1982-1983.

[22] Гаспаров М.Л. Светоний и его книга / Светоний Транквилл, Гай (ок. 70-ок. 140): Жизнь двенадцати цезарей [пер. с лат., предисл. и примеч. М. Л. Гаспарова] – М., 2007. — 605 с

[23] Кнабе Г.С. – Указ.соч.

[24] Крюков А.С. – Указ. соч.

[25] Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. – Спб, 2000. – 500 с.

[26] Колобов А.С. – Указ. соч. – С.31.

[27] Махлаюк А.В. – Указ. соч. – С. 141.

[28] Mann J. C. – Указ. соч. – P. 344.

[29] Махлаюк А.В. – Указ. соч. – С.6.

Поиск по сайту: