Дикая охота

И дня не прошло, а Локи уже успел пожалеть о своём опрометчивом решении – скрыться от Мачете за широкой спиной капитана Одинссона. Если раньше назойливый швед только смотрел и улыбался, то теперь норовил при каждом удобном случае распустить свои огромные лапищи, взять «юную графиню» за руку, приобнять за талию и ненароком прижаться, доказывая свою любовь и симпатию. Локи даже через несколько слоёв шёлковых юбок чувствовал внушительный размер этой самой симпатии, от чего нервничал и злился ещё больше. А когда ненавистный капитан попытался поцеловать «прекрасную донну», Серпенте не сдержался и залепил ему такую неслабую оплеуху, что сеньор Одинссон даже слегка удивился, до чего же тяжёлая рука у донны Лоренции. Обиднее всего было то, что проблема с графским телохранителем решилась достаточно легко. Когда Локи сообщил подельницам об угрозах Мачете, разобраться с этой неприятностью взялась Ангербода. Всю ночь она убеждала недоверчивого телохранителя в чистоте помыслов графского сына, приводя в дискуссии «неопровержимые доводы» и «железные аргументы». На следующее утро Мачете заметно подобрел и даже, о чудо, несколько раз улыбнулся, а ловкая Брукса с тех пор частенько ночевала у грозного охранника. Локи попытался применить тот же метод с капитаном Одинссоном, подослав к нему Сигюн, но затея с треском провалилась - бравый вояка в упор не замечал белокурую красотку.

После неудачной попытки поцелуя капитан Одинссон решил сменить тактику. Он вновь продолжил издеваться над португальской поэзией и теперь каждый день читал «прекрасной донне» стихи о гроздьях душистой акации, белоснежных полях маргариток и ночных трелях цикад, от чего Локи тихо стервенел.

В конце концов, даже дон Гуштаву заметил плохое настроение сына и, чтобы развеять его тоску, предложил устроить охоту. Но не успел Серпенте порадоваться возможности удовлетворить свою жажду крови, как выяснились сразу два неприятных обстоятельства. Во-первых, к графской охоте присоединились десять офицеров гарнизона, в том числе, ненавистный Одинссон, а во-вторых, ехать предстояло в дамском седле.

С трудом балансируя на такой ненадёжной конструкции, Локи проклинал его изобретателя до десятого колена и желал ему всех мук ада. К счастью, никто кроме Ангербоды и Сигюн не заметил испытываемых «донной Лоренцией» неудобств, а когда вдали затрубили ловчие, охотники подстёгиваемые азартом, ускакали вперёд, оставив Локи в гордом одиночестве. Серпенте радовало только одно – наконец-то можно отдохнуть от общества назойливого капитана. Локи перешёл с рыси на шаг и, покачиваясь в ненавистном седле, рассматривал окрестности. Серпенте заметил в зарослях орешника какое-то движение и замер. Через пару минут на поляну вышел вепрь*, его бурая щетина отливала на солнце золотом, а размеры просто впечатляли, делая его похожим на чудовище из древних легенд.

Зверь, немного прихрамывая, направился к следующему кустарнику, и лицо Локи озарила мстительная улыбка. Он прицелился, под ногой лошади хрустнула ветка, вепрь мгновенно развернулся, лошадь дернулась, Локи промахнулся. Матёрый вепрь в бешенстве уставился на своего обидчика, взревел и бросился вперёд. Лошадь закусила удила и рванула прочь.

Серпенте был неплохим наездником, но он прекрасно осознавал, что удержаться в дамском седле на мчащейся во весь опор лошади не сможет. Сбоку мелькнула какая-то тень, и Локи обречённо подумал: «Только бы не вепрь». Наперерез ему выскочил всадник и схватил взбесившуюся лошадь под уздцы. От резкой остановки Локи всё-таки вылетел из седла и, на своё счастье, упал прямо в пышные кусты терновника. Несколько мгновений он приходил в себя, а потом попробовал пошевелиться и сразу же об этом пожалел – острые шипы принялись немилосердно колоться и царапаться. Локи собрался с силами, и несмотря на опасные колючки, вознамерился вылезти из проклятого кустарника, но в этот момент ветви терновника раздвинулись, и над Серпенте склонился обеспокоенный капитан Одинссон. Это стало апофеозом неудач, свалившихся на Локи за последнее время. Между тем бравый воин, пользуясь замешательством «юной графини», бережно вытащил её из колючих зарослей, уложил на траву и стал аккуратно ощупывать.

- Донна Лоренция, Вы целы? – прохрипел он.

- Да, - наконец-то вышел из прострации Локи. – И уберите уже от меня свои руки! Как Вам не стыдно!

- Я просто проверял, всё ли с Вами в порядке, - стал оправдываться капитан.

- Как видите, всё, - раздражённо сказал Серпенте, поднимаясь на ноги и пытаясь привести в порядок порванное платье, сползающее с плеча**.

Тор засмотрелся на столь соблазнительную картину, потом хитро улыбнулся и пошел к лошадям. Успокоившаяся было лошадь графини внезапно испуганно заржала и ускакала прочь.

- О, какая досада! – радостно воскликнул капитан. – Донна Лоренция, Ваша лошадь сбежала.

- Я вижу, - сердито сказал Серпенте.

- Мне очень жаль, - без всякого сожаления в голосе продолжил Одинссон, - но до стоянки охотников нам придётся добираться на моём коне.

С этими словами капитан Одинссон легко запрыгнул в седло, подхватил не успевшую возразить «графиню» за талию и посадил впереди себя.

Всю дорогу до стоянки Локи вынужден был терпеть крепкие объятья ненавистного капитана и слушать его сосредоточенное сопение над свои ухом.

Серпенте мечтал только об одном – быстрее добраться до привала охотников, но Одинссон как будто специально выбирал самую длинную дорогу. Когда же они наконец-то добрались до места назначения, Локи ждал ещё один неприятный сюрприз – дон Гуштаву так обрадовался геройскому поступку капитана Одинссона, что пригласил спасителя своей «дочери» на семейный ужин. Локи едва не застонал от досады.

Вечерняя трапеза в кругу семьи превратилась для Локи в настоящую пытку. Почётный гость, решив показать себя во всей красе, сыпал тупыми армейскими шутками, над которыми сам же громче всех смеялся, и рассказывал о своих военных подвигах. В конце концов Серпенте не выдержал и, сославшись на усталость, попросил разрешения удалиться. Проклятый Одинссон как будто только этого и ждал, тут же вызвавшись проводить «графиню» до её покоев.

Когда до спасительной двери оставалось несколько шагов, Одинссон неожиданно прижал «графиню» к стене и жарко зашептал:

- Донна Лоренция, неужели Вы не хотите отблагодарить своего спасителя? Один поцелуй, и Вы сделаете меня самым счастливым человеком, - продолжал капитан, поглаживая плечи «графини».

Локи дураком не был и прекрасно понимал, что при таком раскладе одним поцелуем дело не закончится. Он представил себе лицо капитана, внезапно узнавшего о его маленькой семейной тайне, окинул его мрачным взглядом и процедил сквозь зубы:

- Я тебя поцелую. Потом… если захочешь.***

И пока Одинссон приходил в себя от долгожданного обещания, Серпенте ловко вывернулся из его объятий и захлопнул дверь перед носом пылкого поклонника.

Поиск по сайту: