ВОСПОМИНАНИЯ О НАЧАЛЕ ПАРТИИ

Из речи перед руководителями местных организаций в замке Фогельзанг 17 ноября 1936 г.

Когда я вижу вас перед собой — 8.000 руководителей местных организаций — и думаю о том, что по всей стране есть сотни тысяч политических руководителей — я непроизвольно возвращаюсь мыслью к тому времени, когда появился первый руководитель Движения.

Это было в 1920 году. Ефрейтор Адольф Гитлер только что стал товарищем Адольфом Гитлером и искал человека, который бы за плату выполнил определённые работы в небольшом бюро. Это ужасало всю остальную партию из нескольких десятков человек, потому что эти люди были убеждены, что он — более или менее сумасшедий, или внедренец масонов, или других тёмных сил, задание которого — окончательно развалить небольшую партию. Правда, он не хотел поставить этого человека во главе центрального бюро, настолько легковерным Адольф Гитлер не был. Но этот человек должен был каждые два дня приходить на два часа в бюро и там в одиночку делать всё, что делаете вы теперь у себя в области с распределением на множество отдельных обязанностей. Он выполнял, прежде всего, должность казначея: должен был сохранять в порядке кассу. Сейфа у него не было, а была коробка из-под сигарет. Он должен был позаботиться о том, чтобы все новые члены движения регулярно платили взносы, делая отметки не в картотеке, а в школьной тетради, так как бывало, что в партию за одну неделю вступали несколько человек. У него было ещё одно преимущество: он имел пишущую машинку. Все были убеждены, что доверие к партии неслыханно возрастёт, если она будет рассылать письма, не написанные от руки, а напечатанные на настоящей пишущей машинке.

Бюро находилось в очень маленькой скромной комнате в пивной Штернэккер; может быть, кое-кто из вас помнит эту комнатку... Стены выглядели довольно своеобразно. Хозяин содрал обшивку, прежде чем решился сдать это бюро нам, потому что не знал, станет ли это объединение по старому солдатскому обычаю использовать дорогую сосновую облицовку как топливо... Там, в пивной Штернэккер, я впервые в жизни увидел Гитлера. Рядом с бюро, в небольшом помещении, проходил вечер партии и он выступал там с речью — это была его первая речь, которую я слышал. Один бедолага внёс предложение создать комитет, который контролировал бы руководство партии. Это была благодатная тема для Вождя и, смею вас уверить, подобное предложение никто больше никогда не вносил!

В этой пивной ежедневно собиралась почти вся партия — не в большом зале, а в небольшой комнате, которую члены партии целиком заполняли, чтобы вместе пообедать. Это не были разгульные пиршества. Каждый сначала внимательно изучал меню, что сколько стоит, и обычно выбирали т. н. «тирольское жаркое» — здесь это блюдо, кажется, называется «хоппель-поппель». Но так проходила лишь часть месяца; к концу месяца наши ряды редели и многие возвращались на народную кухню, чтобы поесть там за 10–20 пфеннигов, и Вождь вместе с ними.

Вечерами вся партия под руководством Адольфа Гитлера шла на улицы в тёмные кварталы Мюнхена, чтобы разбросать там листовки и расклеить плакаты. Один носил горшок с клеем, другие стояли на стрёме на концах улицы. Когда появлялся какой-нибудь подозрительный — а подозрительными были все, кто не принадлежал к партии: прежде всего, представители государственной власти — все старались делать как можно более невинные лица, и обычно это удавалось... Больше всего мешал горшок с клеем. Он был очень тяжёлый и представителю власти сразу становилось ясно, зачем человек носит горшок с клеем, особенно если вблизи красовались пахнущие свежим клеем плакаты.

Хотя мы и утверждали, что каждый гражданин имеет право носить с собой горшок с клеем когда и где хочет, к несчастью, карманы наших шинелей подозрительно оттопыривались и при ближайшем изучении оказывалось, что они набиты листовками, частично кровожадного, частично умеренного характера. Это не были листовки НСДАП — у нас тогда не было денег, чтобы печатать свои листовки, — а листовки «Союза обороны и нападения» или небольшого антисемитского еженедельника под названием «Фёлькишер Беобахтер», который издавал Бог весть кто. Только со временем нам удалось найти в Мюнхене человека, который так же, как и мы, был не вполне согласен с тогдашним правительством и отличался от нас лишь одним: у него было больше денег, чем у нас. К нашему удивлению, он действительно дал нам деньги на печатание собственных листовок.

Потом они печатались в изобилии. Вождь набрасывал эскизы листовок; они были одного типа — такими он их делал на протяжении всего периода борьбы. Мы изобрели совершенно новые методы распространения этих листовок. Мы садились, например, по одному на трамвай с пачкой листовок в кармане и разбрасывали их потом на ходу.

Мы были убеждены, что полицейские не смогут нас поймать, так как мы на следующей остановке исчезнем в толпе. Одному хитрецу пришла мысль разбросать листовки на октябрьском празднике, т. н. «празднике лугов», с карусели; он только не учёл, что карусель через какое-то время

остановится, и, сойдя с коня, попался на глаза стражу порядка, который отвёл его в кутузку. Со временем мы все познакомились с мюнхенской кутузкой, но это было не самое худшее. Хуже было то, что мюнхенские полицейские стали узнавать нас в лицо, так что нам незачем было показывать паспорт. Сегодня нас тоже знают в лицо, но тогда последствия этого были не столь приятными, как теперь. Однажды Вождя внезапно арестовали по пути в бюро. Остальная партия собралась и решила, что настал момент силами 12-14 активистов совершить государственный переворот и свергнуть правительство. По крайней мере, мы хотели взять штурмом полицей-президиум и освободить Адольфа Гитлера. До попытки переворота дело не дошло, потому что Вождь раньше вышел на свободу, благодаря Пенеру и Фрику, которые тогда работали в полицейском управлении. Я думаю, если бы мы тогда предприняли попытку переворота, это нанесло бы большой вред тогдашней «огромной партии».

Я охотно возвращаюсь время от времени к этим воспоминаниям и делюсь ими с вами, потому что я думаю, что, только вернувшись мысленно к этим временам, можно вполне понять значение того, что Адольф Гитлер — тогда вождь небольшой, преследуемой группировки — стоит во главе государства.

Поиск по сайту: