ОТ РЕВОЛЮЦИИ К СТРОИТЕЛЬСТВУ

Речь на Эссенской областной партийной конференции 25 июня 1934

года, переданная по немецкому радио.

Национал-социалисты! Немецкие соплеменники!

Я говорю с вами сегодня не как рейхсминистр, а как национал-социалист, который, как мало кто другой, знает, что прежде всего волнует старых соратников. Я знаю это лучше других, потому что сам имею честь причислять себя к самым старым партийцам начального периода Движения, примкнувшим к Вождю в 1920 году, когда с ним были всего несколько человек.

Я сохранил до сих пор прекрасные воспоминания о том времени, когда я вместе с Вождём терпел нужду ради идеи, во имя которой мы жили. Я вспоминаю о неописуемо трудных битвах, которые пришлось выдержать первым борцам за новую идею.

Я стоял перед Фюрером среди первой дюжины штурмовиков Движения. Во время первой стычки штурмовиков с врагами я упал к ногам моего Вождя, истекая кровью. Одним из первых руководителей СА я принёс присягу верности Адольфу Гитлеру. 8 ноября 1923 года я ворвался вместе с моим Вождём в Бюргербройкеллер. Я провёл вместе с ним семь с половиной месяцев в тюрьме. Я помогал Адольфу Гитлеру в, казалось, безнадёжной ситуации создавать новое Движение. В последующие долгие годы до завоевания власти я каждый день был рядом с ним. Я сопровождал его на чреватые опасностями собрания по всей территории Германского Рейха. Я вместе с ним пережил все тяготы, когда почти все силы, враждебные Германии, объединились против него! Я разделял вместе с ним его страдания, его надежды, его веру и радость победы.

Я должен сказать всё это вам, мои товарищи и соплеменники, потому, что вы поймёте тогда, что я знаю Вождя и его самые глубинные мысли как никто другой! Но я должен сказать вам это ещё и потому, что вы лучше поймёте тогда, что каждый, кто пережил эту невероятно тяжелую борьбу почти с первого дня Движения, остаётся тем, кем он был: национал-социалистом в первоначальном значении этого слова.

И я говорю с вами как хранитель традиции одновременно политического Вождя и руководителя СА.

Здесь, на Рейне и Руре, в рабочем сердце Германии, наша борьба из-за плотности населения и тягот его труда была некогда самой тяжёлой во всём Рейхе. Я знаю, что и сегодня большинству здешних трудящихся приходится зарабатывать свой хлеб в самых тяжёлых условиях. И тот факт, что, несмотря на это, именно среди рабочих Адольф Гитлер имеет самых верных сторонников, доказывает, что Вождю удалось сделать верными слова: Германия станет самой богатой страной тогда, когда самый бедный её сын станет её самым верным сыном. Этот факт представляет собой фундамент для строительства нового Рейха, равно как трудящийся человек является фундаментом национал-социализма. Если, несмотря на тяжесть борьбы за существование и несмотря на то, что национал-социализм в материальном отношении пока ещё мало что смог дать рабочим, они стоят на стороне национал-социализма — это доказывает их здравый взгляд на действительность, на то, что возможно при восстановлении Рейха и его находящейся на грани краха экономики. Это доказывает, что они понимают, что оздоровление не может за год или за несколько месяцев существенно изменить жизнь каждого человека, что мы должны быть счастливы тем, что за столь короткое время уже снова дали работу и хлеб миллионам наших соплеменников, тогда как Фюрер обязался за четыре года покончить с безработицей.

Рабочий знает, что, отказываясь от более высокой зарплаты, он приносит жертву в пользу тех, для кого создаются новые рабочие места. Именно тот, кто сам был безработным, знает, как безнадёжно тянутся дни без работы, и он знает, что значит снова принимать какое-то участие в созидании, пусть даже создаваемые ценности принесут плоды позже или только нашим детям.

Работа — это подъём, безработица — это упадок.

Рабочие знают сегодня также, что политическое объединение — уничтожение организаций, к которым они некогда сами принадлежали, — предпосылка оздоровления экономики.

Я могу лишь повторить то, что я недавно сказал рабочим одного рудника на границе Верхней Силезии: Вождь, который сам некогдаработал в ваших рядах, лучше всех знает ваши нужды. Вождь — ваш лучший товарищ! Он работает ради вас! Он один хочет и может вместе с вами добиться улучшения вашей жизни! Это одна из главных целей его жизни, и он её достигнет, как и других своих целей, как он уже достиг в трудной и, казалось бы, безнадёжной многолетней борьбе своей первой цели — завоевания власти.

Имея в своих руках политическую власть, Адольф Гитлер строит теперь ваше государство. И обязанность каждого — всеми силами содействовать этой работе. Мы знаем, что немецкий народ после завоевания нами власти делал это с неслыханным до сих пор единством. Практический результат его содействия столь же впечатляет, как и итоги референдума в ноябре 1933 года, не имеющего равных в истории. Что значат по сравнению с этим те немногие, которые тогда оставались в стороне, и те немногие, которые уклоняются от общего дела и сегодня? Эти люди ничему не научились, они остаются в плену своих прежних партийных идей. Они сами могут исключить себя

из борьбы за будущее своего народа, но мы должны их предупредить: если они попытаются вредить посредством тихого саботажа, да помилует их Бог!

Мы чуем — то там, то тут — работу саботажников. Скрываются они в экономической сфере или среди чиновничества — всё равно: в один прекрасный день мы их обнаружим, и тогда они узнают, что такое национал-социализм!

Всё можно простить — но только не преступления против своего народа!

Поскольку национал-социализм не прощает такие преступления, он со свойственной ему решительностью ведёт борьбу и против саботажников, которые сегодня полагают, будто могут нанести вред национал-социалистическому строительству посредством злостного критиканства.

Я не принадлежу к числу тех, кто приравнивает любую критику к преступлению. Я знаю также, что есть много поводов для обоснованной критики. С тем большей непримиримостью я выступаю против тех, кто неизбежные при столь глубоком перевороте, вызванном движением миллионов, недостатки использует как повод для того, чтобы сеять недоверие и смуту и обделывать свои собственные политические делишки.

Все, кто знает человеческие слабости и несовершенства, могут оценить величие результатов, достигнутых за столь короткое время. Что значит по сравнению с этим недостаток красоты! Со временем мы устраним и этот недостаток.

Сравним теперь, что было в Германии раньше и что мы имеем сегодня.

До завоевания власти национал-социалистами 30 партий настолько запутали политическую жизнь Германии, что каждые 30 немцев относились друг к другу как к политическим врагам. Хотя ни одна из этих партий не могла достичь монопольной власти в Германии, все они сражались против НСДАП в соотношении 29:1. И в таком же соотношении заражали они немецкий народ той ненавистью, тем недоверием и той трусостью, которые сделали Рейх внешне беззащитным и поставили его в зависимость от любых капризов Лиги наций или иностранных правительств.

А сегодня? Германией правит не одна партия в старом смысле слова, а национал-социалистическое Движение. Выражая здравый немецкий рассудок, оно задаёт тон всей политической жизни.

Единые цели, ради которых сегодня можно использовать объединённые силы немецкого народа, будут достигнуты усилием воли.

В области внешней политики Германия снова стала государством, которое начинает играть роль, достойную великого народа. С гордостью ощутили мы разницу с прежними временами при встрече Вождя с Муссолини в Венеции. Если в прошлые годы Ноябрьской республики Германию представляли делегаты парламентского большинства, которое на следующий день могло быть свергнуто, то на этот раз Вождь объединённой немецкой нации встречался с Вождём созданной им фашистской Италии.

Мы, национал-социалисты, имеем право гордиться тем, что Адольфу Гитлеру удалось вернуть немецкому народу честь перед самим собой и перед миром.

Раньше даже благие намерения правительства оставались неосуществлёнными из-за открытой оппозиции правительств земель.

Сегодня центральная власть национал-социалистического правительства никем не оспаривается — его приказам подчиняется вся Германия.

Ни в одной области общественной жизни — ни в искусстве, ни в экономике, ни в науке, ни в политике всех оттенков, вплоть до социальной политики, — не господствовала раньше чёткая политическая линия. Не было ни воли, ни цели ни в отдельных областях, ни в стремлении к их гармоничному взаимодействию. Ни один творческий человек в Германии не знал, к чему он стремится, для чего работает, и на какую великую линию немецкой судьбы он может ориентировать свои цели. Каждый в духовном плане влачил растительную жизнь. Каждый пытался на один день утвердить своё право и был мелким и незначительным по сравнению с Судьбой, именуемой Германией, поскольку он сам внутренне ощущал бессмысленность своих действий.

Только когда немногочисленные первые борцы национал-социализма указали путь в будущее немецкой нации, история Германии снова обрела смысл.

Сегодня художник снова осознаёт великий долг перед своим народом, его творчество снова уходит корнями в его народ, и он может творить со счастливым убеждением, что его труд плодотворен для Германии.

Учёные и хозяйственники, которые инстинктивно поняли суть национал-социализма, могут снова осознавать, в чём смысл их работы. Отдельный человек больше не бьётся в одиночку со своим личными заботами и не обсуждает политические новости: он чувствует, что его жизнь снова направлена на великие цели.

Фюрер снова вернул немцам смысл жизни.

Но что произошло бы, если бы национал-социализм не смог победить в борьбе за власть, если бы Судьба не избрала Вождя для того, чтобы воскресить немецкий народ и снова объединить немцев в нацию?

Что произошло бы, если бы увенчалась успехом попытка иностранных государств с помощью экономического бойкота уничтожить национал-социализм в Германии? Если бы действительно произошло то, что планировалось в Доме Карла Либкнехта? Лучшие сыны нашего народа окончили бы свою жизнь в тюрьмах! Правительство Германии, если таковое вообще можно было бы создать, формировалось бы уполномоченными иностранных государств. Были бы разрушены армия и экономика — основы жизни народа. Немецкая молодёжь, полный надежд идеализм которой сегодня — наше счастье, стала бы жертвой азиатского мятежа. Там, где сегодня из тысяч зародышей снова пробуждается немецкая жизнь, тлел бы последний огонь разрушения европейской культурной нации, который перекинулся бы через границы, чтобы уничтожить организмы и других народов Европы. Как видимый знак такого упадка, иностранные войска довели бы на немецкой земле до кровавого конца борьбу других наций за власть.

Мы твёрдо уверены, что такова была бы судьба Германии, если бы Адольф Гитлер не взял 30 января 1933 года бразды правления в свои руки.

Если бы после этого мы взялись только за проблему безработицы и на сегодняшний день не достигли бы ничего, кроме включения миллионов соплеменников в круг работающих немцев, то одним этим национал-социализм уже доказал бы, что он призван к власти.

Если бы сегодня возник только единый внутренний фронт борьбы — в коричневой форме СА и политических руководителей, в чёрной форме СС и в серо-зелёной форме Трудового фронта — то одним этим национал-социализм уже доказал бы свою миссию.

И если бы мы только вложили в сердца миллионов наших немецких юношей и девушек новую веру в себя и свой народ, направили их волю к определению судьбы Германии своими силами на путь истинный, то одним этим мы могли бы доказать, насколько целенаправленным был наш путь до 30 января.

Во множестве достигнутых после завоевания власти успехов сказывается сила немецкого народа, в которую мы всегда верили и будем верить.

Немецкий народ сейчас приступает к строительству больших автострад, которые и столетия спустя будут напоминать грядущим поколениям об эпохе Гитлера, как в наши дни дороги, проложенные римлянами, напоминают об эпохе Римской империи.

Немецкий народ в эти годы нужды отвоёвывает у суши и моря новые плодородные земли. Он стремится сохранить в области техники такие же ведущие позиции в мире, как в области науки и искусства.

Благодаря своему стремлению к сохранению семьи, к расовой чистоте, путём ограждения грядущих поколений от влияния чужой крови, а вместе с тем и чужого духа, он хочет снова стать образцовым народом человечества, как предназначено ему природой и верой.

Я не буду дальше вдаваться в детали преобразования Германии национал-социализмом. В принципе это преобразование знаменует собой начало преодоления чисто материалистического мышления. То, что мы уничтожили марксистские организации, как рассадники материалистического мышления, было революционным шагом, показавшим внешнюю силу нашего Движения. Но то, что после этих организаций мы смогли убить и дух материализма в ещё живущих сегодня носителях марксизма, является доказательством убеждающей внутренней силы гитлеровского Движения.

Сколь смешными выглядят по сравнению со всем этим те, кто вечно брюзжит! Они видят нечто великое, чего не могут понять, не могут осмыслить его масштабы. Прошлые времена отняли у них внутренние критерии, необходимые для понимания происходящего в наши дни.

Критиканы, товарищи, должны быть, ибо куда могли деться все те, за счёт критиканства которых некогда жили 30 партий? Если тогда 30 немцев, каждый организованный в свою партию, жили критиканством, то какое же чудо должно произойти, если мы сегодня имеем на 30 немцев всего одного критикана?

Те, кто всегда знает, «как лучше», просто не могут идти в ногу с нами. Сколь жалкой выглядит запиваемая пивом критика обывателей и реакционеров, которых зло берёт, что они опоздали на поезд. Считаться с ними не имеет смысла, так как они умрут раньше, чем мы с ними покончим. Просто для многих из них ни один убеждённый человек ещё не объяснил достаточно чётко, что их политическая смерть уже свершилась. В отличие от них, мы совершили немецкую революцию в весёлом настроении. Мы сознаём свою силу и знаем, что эти бабы в мужских пиджаках, которые плачутся публично, потому что им нечего сказать дома — не достойные нас противники.

Мы говорим сегодня новым языком, говорим и действуем по-новому. Будем снисходительны к тем, кто обречён стоять в стороне, ничего не понимать и ничего не мочь, и направим силу всей нашей борьбы против тех, кто не хочет понимать по злому умыслу.

От имени какого идейного мира и каким языком говорят эти люди, показывают нам их газеты, выходящие в эмиграции. Для нас единственная ценность этих газет заключается в том, что они напоминают нам о том способе, каким в прежней Германии делалась политика, о тогдашних оргиях лжи и фраз. Они говорят и критикуют на чуждом для нас немецком языке, употребляют понятия, которые утратили для народа свой смысл, и аргументы, которые народ смешат. Каждый раз, когда я беру в руки такой листок в надежде найти хоть какую-то критику, которую я бы мог признать правильной, я испытываю при прочтении чувство напрасно потерянного времени. У нас есть сегодня дела получше, чем заниматься этим словесным поносом и выслушивать порой просто истерические вопли. Природа дала нам прекрасный дар забвения тех, кто из-за рубежа критикует ту страну, которую они эксплуатировали и обманывали и которую покинули, потому что их вытолкнула из неё их нечистая совесть.

Мы не хотим спорить с такими критиками, но, с другой стороны, любая деловая критика, соответствующая сущности национал-социализма, допустима, если она идёт правильным путём. Этот путь ведёт через нервные волокна партии, живое связующее звено между Вождём и народом. Но никто не смеет выступать с такой критикой на улицах и рыночных площадях перед кем попало на радость всем врагам новой Германии. Каждый, кто критикует публично или за столиком в пивной, должен сознавать, что он тем самым оказывает помощь врагам своего народа, а часто пересказывает то, что злонамеренно распространяют среди народа агенты и провокаторы.

Но в тем большей мере настоящие национал-социалистические вожди должны заботиться о том, чтобы справедливая критика давала возможность производить улучшения. Я ожидаю от вождей национал-социализма, что они будут ходить по доверенному им участку с открытыми глазами и сообщать обо всём, что заслуживает критики и может быть изменено благодаря критике, наверх, причём они не должны забывать и о трезвой самокритике.

В тем большей мере, те, кто имеет честь давно принадлежать к Движению Вождя, должны быть снисходительны к человеческим слабостям вождей национал-социализма, если им сопутствуют большие достижения. В отличие от критиканов, мы должны прощать мелкие слабости при больших достижениях.

Мы, национал-социалисты, — одна большая немецкая семья, а в каждой семье бывают и дурно воспитанные дети.

Товарищи и соплеменники, я далёк от того, чтобы представлять себе совершенными всех национал-социалистов. Многомиллионная организация с одними лишь совершенными вождями немыслима в этом мире. Отсюда следует, что критика действий многих руководителей низшего звена может быть не только оправданной, но и необходимой. Никого нельзя обижать за справедливую критику по инстанции, если этот человек принадлежит к Движению и выполняет свою работу для Движения.

Я понимаю, что в любом массовом движении какой-нибудь руководитель низшего звена может оказаться не на своём месте — разумеется, в таких случаях мы должны вмешиваться.

Но тем товарищам, которые где-нибудь в Германии действительно страдают от такого руководителя, я хочу напомнить: никогда не забывайте, чем стала Германия благодаря национал-социализму! Что значат те тяготы, которые вы испытываете из-за плохого руководителя, по сравнению с тем бременем, которое вы несли в Германии времён бесчестия и упадка?

Мы с гордостью видим, что только один человек не подлежит никакой критике — это Вождь. Каждый чувствует и знает: он всегда был прав и всегда будет прав. В не допускающей критики верности, в преданности Вождю, не задающей в отдельных случаях вопрос: «Почему?», в молчаливом выполнении его приказов — вся сила нашего национал-социализма. Мы верим в то, что Вождь призван свыше определить судьбу Германии. И эта вера критике не подлежит.

В политической области мы должны требовать от критиков, затрагивающих большие проблемы, чтобы они были в состоянии действительно предложить нечто лучшее. Тот, кто этого не может, пусть лучше молчит, иначе он рискует быть отнесённым к числу тех, кто критикует отдельные явления, которые он раздувает и искажает, чтобы скрыть озлобленность успехами национал-социалистического Движения. Это — самый частый мотив отрицателей и критиков: они злятся из-за

того, что мы смогли сделать.

Мы ожидаем от каждого соплеменника, что он хочет только лучшего для народа и Отечества, независимо от того, состоит он в партии или нет. Мы рады каждому, кто честно хочет нам помочь в восстановлении страны. Но мы против критики со стороны тех, кто занимал высокие посты, на которых они могли доказать, что они умеют решать проблемы лучше нас, но они оказались несостоятельными — они не смогли остановить упадок. Если мы сегодня берёмся за решение этих больших проблем, то нам нужны сотрудники, а не критики.

Если НСДАП, не воспринимая критику, как таковую, трагически, повела, тем не менее, решительную борьбу против критиканов, то она ведёт её в соответствии с национал-социалистическим принципом: если бьёшь, то бей сильно! Этот принцип тысячекратно проверен за 14 лет борьбы.

И именно иностранные наблюдатели должны знать этот принцип поведения НСДАП — идти к цели, используя все методы борьбы и всю боевую силу Движения, — если они хотят дать оценку нашей борьбе против критиканства.

За рубежом не должны питать обманчивую надежду на то, что настроения в Германии в какой-то степени изменились. Сегодня, как и в ноябре 1933 года, национал-социалистическое руководство может, если сочтёт необходимым, спросить немецкий народ, поддерживает Германия национал-социализм или нет. И наши противники испытают сегодня как минимум такое же разочарование, как при тогдашнем референдуме, которому они пророчили печальный результат.

Иностранные государства, которые являются нашими противниками, не должны заблуждаться: их надежда, что с национал-социализмом ещё можно покончить, — опасная надежда и её осуществление было бы смертельным для них самих.

Уход национал-социализма с политической сцены немецкого народа не только вновь поставил бы Германию в зависимость от любых пожеланий правительств других держав; итогом развития в

этом направлении стал бы Европейский хаос.

Большевизм вступил бы в Германию с новой жестокостью и в формах, радикализм которых вряд ли кто-либо до сих пор мог бы себе представить. Эта жестокость была бы обусловлена отсутствием вождей у большого народа, теснящегося на небольшом пространстве, и голодным отчаянием народа, привыкшего к отрегулированной индустриальной экономике. Немецкий большевизм нельзя приравнивать к большевистской революции в аграрной России.

Вспомним, как в Мюнхене в течение четырёх недель большевистского господства мужчин и женщин истребляли как заложников только за то, что они распространяли антисемитские листовки! Вспомним о неслыханных жестокостях и пытках, о массовых убийствах, которыми повергла в ужас весь цивилизованный мир еврейская советская власть Белы Куна в Венгрии!

Следствием большевизации Германии было бы дальнейшее разрушение экономических связей во всём мире и связанное с этим усиление восприимчивости промышленных стран к марксистско-хаотической чуме.

Эту картину должен иметь перед глазами каждый политик, играющий с идеей преодоления национал-социализма в Германии. Критическое положение США и ряда европейских стран, где тлеет большевистская опасность, должно послужить достаточным предостережением.

Учитывая, что для Германии свержение национал-социализма было бы равнозначно природной катастрофе, можно лишь смеяться над «вечно позавчерашними», которые думают, будто национал-социализм могли бы сменить монархия или руководство «испытанных консервативных сил».

Чтобы ни «испытанные консерваторы», ни полные надежд монархисты, ни коммунисты, делающие ставку на подпольную работу, не смогли обрести значение, мы и проводим нынешнюю акцию против критиканов.

К особой осторожности я хотел бы призвать и тех легковерных идеалистов из числа моих товарищей по партии, которые, вспоминая о героизме и прекрасном товариществе боевых времён Движения, склонны прислушиваться к провокаторам, которые пытаются стравить немцев между собой и скрывают преступную игру под почётным именем «второй революции»[1].

Мы знаем, что на протяжении долгой немецкой истории иностранные державы постоянно пытались победить Германию руками немцев. Это исторический факт, что переворот 1918 года финансировался из-за рубежа и был организован зарубежными агентами. Напрашивается мысль, что противники нынешней Германии пытаются победить её теми же методами и под именем второй революции инсценировать мятеж против национал-социалистической революции.

Они не учли только, что сегодня им противостоит политически образованный народ. Одного лишь указания на подобную опасность достаточно для такого народа, чтобы он обрёл иммунитет против неё и, более того, чтобы он с невиданной до сих пор сплочённостью выступил против провокаторов и тех, кем они злоупотребляли как своими орудиями.

Истинные вожди Движения не потерпят, чтобы злоупотребляли теми, кто страстно предан идеям революции и кому из-за революционного энтузиазма кажется, будто мы недостаточно быстро движемся к революционной цели. Истинные, ответственные национал-социалисты должны воспрепятствовать тому, чтобы нашему народу и настоящим революционерам был нанесён тяжелейший ущерб. А он будет нанесён, если фантазёры с шорами на глазах займутся революционными играми. Революции в государствах со сложной современной экономикой, от которой зависит жизнь народов, не могут совершаться по образцам XVIII века или ежегодных революций в мелких экзотических республиках.

Я думаю, Фюрер тоже мог бы повести кровавую игру в этом направлении без учета её практической эффективности — кто бы ему помешал? Но Вождь в данном случае, как и всегда во времена противостояния, во всех своих действиях руководствуется глубочайшим чувством ответственности и потому предотвращает катастрофы, которые легкомысленные игроки от революции видят лишь после того, как оказываются беспомощными на развалинах разрушенного ими

самими здания.

Фюрер сделал нас, его старых последователей, созревшими для конструктивной работы для того, чтобы в настоящее время преобразовать нашу революционную волю в повседневную созидательную работу для спокойного государственного строительства. То, что сегодня Фюрер должен и может требовать от нас, старых борцов, он может требовать и ото всех членов партии, ибо он-то знает, как трудно удерживать в узде страстное сердце.

И когда мы только шли к национал-социалистической революции, было достаточно товарищей, которые своим ограниченным умом думали, будто они могут сделать лучше, чем Фюрер. Все они потом одумались, все они вынуждены были признать, что Вождь — орудие высших сил и что он бессознательно или сознательно идёт правильным путём. Так было и так остаётся до сих пор: только он один может закончить то, что он начал, только он один может дать нам то, чего все мы страстно желаем.

Может быть, Адольф Гитлер однажды сочтёт необходимым снова продолжить развитие революционными средствами. Но всегда речь может идти только о революции под его руководством. Мы ждём его приказа и верим, что он позовёт своих старых революционеров, если сочтёт нужным, и знает, когда это будет нужно. Мы непоколебимо верим в него, и нам всё равно, позовёт он нас через месяц или через годы.

Силу имеет только приказ Вождя, которому мы поклялись в верности. Горе тому, кто нарушит эту клятву, думая, будто он мятежом сможет послужить революции. Жалки те, кто считает себя избранным для того, чтобы с помощью агитации «снизу» помочь Вождю быть революционером. Вождь — революционер величайшего стиля и остаётся им. Ему не нужны костыли.

Адольф Гитлер — великий стратег революции, он знает пределы достижимого с помощью конкретных средств и при конкретных обстоятельствах. Он холодно взвешивает всё и потом действует — часто кажется, будто лишь под влиянием момента, однако он смотрит далеко вперёд, имея в виду дальние цели революции.

Горе тому, кто неуклюже путается в тонких нитях его стратегических планов, воображая, будто может сделать это быстрей: он — враг революции, даже если он действует из лучших побуждений. Выгоду извлекут противники революции — либо из лагеря реакции, либо из лагеря коммунизма.

Фюрер — главный страж своей революции. Разве может быть иначе? Ведь революция — его собственное дитя, ради неё он сражался, трудился, грустил, рисковал своей жизнью и влачил свой жребий за тюремными стенами.

Мы, люди из его ближайшего окружения, которые сражались и страдали вместе с ним, знаем его непреклонную волю и вместе с ним следим за ходом революции. Мы знаем, что достигли неслыханных успехов во многих областях на протяжении столь короткого времени, что раньше это казалось нам просто невозможным. Но мы знаем так же хорошо, как и сам Вождь, сколь многое сегодня ещё недоделано, представляет собой лишь зародыш того, к чему мы стремимся, и в него ещё надо вдохнуть дух национал-социализма.

Я считаю своим особым долгом на той почётной должности, которую доверил мне Вождь как своему Заместителю в руководстве Движением, всегда иметь перед глазами в целом и в деталях революционные цели национал-социализма и видеть их за всеми повседневными нуждами и компромиссами, к которым вынуждает нас жестокая действительность в настоящий момент. Я считаю это честью для себя, пусть даже я не говорю постоянно о революционном духе и не поступаю так, будто я его монополизировал. Оставаться революционером в душе и жить согласно принципам национал-социалистической революции — вот о чём речь!

Во всех наших жизненных проявлениях сказывается — и таково требование к нам, истинным революционерам, — новый, присущий нам и нашей эпохе стиль. Мы не должны подражать воззрениям прошлой эпохи. Но мы не должны принимать и любую бездумную новинку какого-нибудь истерика за продукт национал-социалистической эпохи. Национал-социалистический дух давно стал

понятием «в себе», которое само включает в себя свою правильную форму.

Одни произносят революционные речи, но дела других — тех, кто, тихо работая за скромную зарплату, придаёт видимое выражение национал-социалистической воле — гораздо больше. Те, например, кто планирует автострады, рассчитанные на века, и строит их, больше дают немецкой революции, чем те, кто за кровожадными речами пытается скрыть свою импотенцию.

Национал-социалистическая революция была нужна не ради её самой: она была нужна ради дел, которые родились из неё и родятся в будущем.

Национал-социализм возник на фронте, и из фронтовой жизни выросла наша мировоззренческая идея, которая сегодня господствует в Германии. Кровь павших за неё товарищей облагородила Движение фронтового солдата Адольфа Гитлера. Вера в него — это вера в победу!

Я приветствую Фюрера как вождя фронтового поколения, первого солдата немецкой революции, хранителя Рейха!

Поиск по сайту: