И. Дроздов. Размышления над письмами читателей

В 1978 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла книга Ф. УГЛОВА «Человек среди людей». А ещё раньше книга печаталась в журнале «Наш современник». Отдельные главы из неё передавались по Всесоюзному радио. С тех пор на имя автора поступали и продолжают поступать письма-отклики. Эти письма — дыхание живой жизни, мысли и чувства наших советских людей, их отношение к добру и злу, их понятие чести, подлости, благородства, низости — словом, ум и душа народа.

Писем много, их тысячи, и каждое представляет интерес. Но мы остановим своё внимание лишь на немногих, наиболее характерных.

В письмах содержатся лестные отзывы в адрес автора и редакторов; но мы умышленно пройдём мимо комплиментов, хотя в них не только слова благодарности в адрес автора, но и в адрес врачей, всех тружеников здравоохранения, — наконец, в адрес нашего социалистического государства, которое неустанно заботится об охране здоровья трудящихся.

Обратимся к вопросам этическим, моральным, нравственным, которые затрагивают читатели, а следовательно, и автор книги.

Письма читателей — естественное продолжение разговора, поднятого академиком Угловым.

«Вы ответили на многие жизненные вопросы, которые возникли у меня. Я поняла: в жизни надо прежде всего быть человеком и оставаться им всегда. Ещё раз спасибо за то, что дали возможность поверить в себя.

Еремина Татьяна».

Автор письма, живущая в Барнауле по улице Паровозная, не написала о своём возрасте, о роде занятий, но, наверное, Татьяна — человек молодой, может быть, школьница, или студентка, или молодой специалист, недавно окончивший вуз; одно несомненно: она думает о жизни, о своём месте среди людей, о том, как ей стать настоящим Человеком.

Вот на этот главный вопрос: как быть Человеком? — и стремится ответить в своей книге «Человек среди людей» Фёдор Григорьевич Углов. Впрочем, слово «ответить» не совсем отражает смысл и строй записок врача. Автор не ставил перед собой такой задачи. Да и ни один автор литературного произведения — в том числе авторы романов, повестей — пожалуй, не осмелится поставить перед собой цель научить читателя, как ему стать Человеком. И если Татьяна Еремина всё-таки написала: «Вы ответили на многие жизненные вопросы», — то это ещё говорит и о том, что она много думала над этими вопросами, она подготовлена к пониманию их и книга лишь явилась толчком для окончательного созревания её жизненной позиции в каких-то главных, основополагающих направлениях.

Однако и сыграть роль последнего импульса в формировании личности, подвинуть всякого, кто прочтёт книгу, хотя бы на один шаг к благородству — это будет уже большая заслуга автора.

Книгу свою Ф. Углов адресовал молодёжи. И конечно же, наибольший резонанс она нашла прежде всего среди молодых людей.

Вот из Челябинска автору пишет курсант военного училища штурманов Игорь Мещеряков:

«Недавно ко мне приезжал отец, и привез книгу «Человек среди людей», и посоветовал её почитать... Когда я её читал, то часто посматривал, когда она кончится, мне очень не хотелось, чтобы она кончалась. Когда меня отрывали от чтения, я ждал, когда наступит час и я начну читать снова. Читал Ваши записки и находил мои ошибки в жизни. Например, о курении. А я три недели назад бросил курить и уже сожалел об этом. Смотрю, многие курят — и мне хочется. А тут Ваша книга. Она укрепила меня в моем решении. Теперь-то уж я курить не начну. Точка. Навеки! И ещё меня интересует вопрос: как Вы, человек такой работы, такого возраста, и знаете столько о молодёжи! Желательно, чтобы больше написали о нас, парнях. Ведь сколько девушек страдает из-за плохого поведения парней, сколько их становится женщинами в очень раннем возрасте. А потом, брошенная, отворачивается от других, начинает бояться хороших ребят. А другие понаслышке, начиная дружить с парнем, уже думают о плохом. Вот я, к примеру, дружу с девушкой, мы с ней-любим друг друга, но когда мы с ней познакомились, она тоже была осторожна. И это правильно. И под военной формой есть, извините за выражение, подлецы».

В письме слышится тревога сердца — не за себя, за других. Хоть и не прямо, но косвенно выражается мысль: берегите человека. Не обидьте, не зашибите грубым словом, дурным поступком — мысль, проходящая красной нитью через всю книгу.

Пишет М. Любомищенко из Рязани: «Ведь сколько говорится о коммунизме, прогрессе, о высокой морали, а многие ещё сами не научились относиться бережно к самим себе, к родным, сотрудникам, людям, с которыми мы встречаемся в метро, на улице, в магазине... Ваши записки наглядно показывают людям, как не надо себя вести, показывают печальные результаты дурных взаимоотношений».

Доброта! Речь о ней — о её врачующей, исцеляющей роли; свойство души, без которого не мыслится человек вообще и в особенности люди нашего социалистического мира.

Один читатель сделал выписки из книги. Они тоже в основном о доброте.

«Если пуля, выпущенная врагом, может повредить часть тела, то грубое слово попадает в сердце и нередко валит человека наповал».

«Если придерживаться правила разговаривать с санитаром или уборщицей с таким же уважением, как ты; говоришь с министром или академиком, тебе никогда не будет стыдно за своё отношение к людям».

«Почти всегда скромность пропорциональна талантливости».

Да, скромность — это тоже доброта, это стремление оставаться в тени и проявлять интерес и внимание к другому.

И наоборот: грубость — это отсутствие доброты; бездушие, бессердечие, нежелание думать о другом, пощадить, пожалеть.

Целый ряд этических, нравственных, социальных и философских проблем затронул, а иногда и принципиально поставил в своей книге академик Углов. И говорит он о них не как сторонний наблюдатель или кабинетный учёный, а как патриот, активный участник преобразования жизни на отчей земле. Он потому и не оставляет равнодушным каждого, кто прочтёт книгу.

«Первый раз читаю книгу, где всё так тесно сплетается и освещено с точки зрения медицины и жизни... Ваши рассуждения о пьянстве многих заставляют задуматься.

Кацман И. Р. Минск».

Читателя привлекает личность автора, его жизненный путь, его нравственный кодекс, помогающий ему овладевать вершинами своей профессии, принёсший ему мировое признание, любовь и благодарность больных и всех, кто его знает. В этом кодексе нет ничего нового и тем более удивительного — в нём всё та же, знакомая каждому со школьной скамьи основа, которая и составляет понятие: высокая нравственность, любовь к людям, трудолюбие, честность, принципиальность.

Ещё в предыдущей своей книге «Сердце хирурга» Ф. Углов как бы обобщает свои представления о типе человека, который ему привлекателен, которому он бы хотел подражать. Приведены слова офицера российского флота, первого исследователя Аральского моря о свойствах и типических чертах русского человека: «...он сметлив, расторопен, послушен, терпелив и любит приключения — мудрено обескуражить его, он смеётся над лишениями, и опасности имеют в глазах его особую прелесть».

Вдумчивый читатель многие из этих качеств находит и в самом авторе книг «Сердце хирурга» и «Человек среди людей».

Фёдор Углов вступил в науку уже опытным хирургом, проработавшим много лет в Сибири, где ему приходилось срочно, не откладывая и не надеясь на столичных светил, от которых его больницу отделяли тысячи километров, делать самые различные, иногда неожиданные и головоломные операции — вплоть до вскрытия грудной клетки, черепной коробки и т. д. Но, попав в клинику академика Н. Н. Петрова, он как бы овладевал всем заново, трудился как одержимый. Зная, как важно ловко завязывать узел где-то в глубине организма при сложной операции, он таскал с собой моток ниток и всюду, где только можно, завязывал узлы. И так быстро научился их завязывать, что однажды во время операции Николай Николаевич Петров, посмотрев на него, сказал: «Ну и зол ты, Углов, узлы завязывать!» В другой раз учитель отметил другую черту в своём ученике: «Опять ты, Углов, ходишь за мной как тень отца Гамлета! Узнаю, папенька, твою настойчивость».

Очень скоро молодой доктор из Сибири стал ассистентом академика Петрова.

В клинике Н. Н. Петрова в те годы производились операции настолько сложные, новаторские, что их не делали не только в нашей стране, но и ни в какой другой стране мира. Из всех других ассистентов и помощников академика Петрова молодой ассистент из Сибири выделялся каким-то особым, неистовым трудолюбием. Петров, бывало, производя операцию или наблюдая за тем, как её делает его ассистент, тронет Углова за плечо, мягко проговорит: «Отдохни, папенька, отдохни. С кровотечением справились, страшное позади».

В другой раз заметит: «Досталась тебе эта операция, папенька. Вот гляжу и не могу определить, кто хуже выглядит: больной или хирург!»

Николай Николаевич Петров, искуснейший хирург своего времени, учёный, основавший школу отечественной онкологии, занятый уймой дел, подолгу потом не замечал своего ученика, но затем, производя совместно с ассистентами операцию, вдруг скажет главному ассистенту, профессору или операционной сестре: «А Федя-то действительно неплохой хирург...»

И уже потом, в блокадные дни Ленинграда, когда Николай Николаевич часто болел — у него была то пневмония, то приступы бронхиальной астмы, академик Петров скажет своей дочери Анне Николаевне: «Позови Углова, пусть он меня полечит».

Однажды Углов нашёл своего учителя в бессознательном состоянии. Уролог сделал ему операцию, и у больного началось общее заражение крови. Углов ввёл ему внутривенно однопроцентный хлористый кальций, проделал другие процедуры — применил метод борьбы с сепсисом, разработанный, кстати, самим Николаем Николаевичем. Сделал перевязку, обеспечил лучшее опорожнение раны.

И ездил к нему регулярно, до полного выздоровления пациента.

Петров в обычной своей шутливой манере скажет Углову: «Отпугнул ты, папенька, белых ангелов от меня. А я уже видел их. Летают, такие маленькие, с недоразвитыми крылышками».

Много лет спустя, когда Николая Николаевича уже не будет в живых, а ученик его Федя станет и сам академиком, лауреатом Ленинской премии, почётным доктором многих зарубежных институтов и колледжей, Фёдор Григорьевич в своих воспоминаниях напишет об учителе: «Я любил его с той застенчивой нежностью и преданностью, что бывает, наверно, лишь при сыновней любви. Мало кто из учеников Николая Николаевича был так часто и так подолгу с ним, не уставая по многу раз слушать его лекции и беседы, сопровождать при палатных обходах, как я. И чем больше узнавал учителя, тем сильнее крепла моя привязанность к нему, тем ближе моему сердцу становился он».

Как самое дорогое, заветное чувство несёт через всю свою жизнь Фёдор Григорьевич любовь к учителю. И может быть, эта верность как нельзя лучше характеризует с положительной стороны благодарного ученика. Способный помнить добро способен и его творить.

Как-то в беседе со мной ученик Углова Сергей Сергеевич Соколов, ныне сам известный хирург, руководитель клиники сердечных болезней в Москве, сказал мне: «Если бы Фёдор Григорьевич не сделал в своей жизни ничего другого, а только разработал методику операций при раке лёгкого, он и тогда бы заслужил благодарность соотечественников. Но Углов был одним из пионеров хирургии сердца, желудочно-кишечного тракта, печени, сосудов. И в каждом разделе сумел сказать своё веское слово. Его книга «Рак лёгкого» стала учебным пособием едва ли ни во всех медицинских вузах мира, а совсем недавно издан фундаментальный труд Ф. Г. Углова о природе и характере неспецифических заболеваний лёгких и о методах лечения пневмонии. И ко всему этому — тысячи и тысячи операций, сделанных Угловым, спасённые им люди, осчастливленные семьи. Я, знаете ли, когда думаю о таких людях, как Углов, то мне невольно приходит в голову мысль: как многое может сделать один человек!»

А вот как характеризуют его иностранные коллеги.

У него в клинике и в институте побывал президент секции США Международной корпорации хирургов Гарольд Холстранд. Вернувшись на родину, он поместил в журнале статью, где, между прочим, есть и такие слова: «12 мая... приглашён на первое научное заседание, которое было открыто докладом профессора Углова Ф. Г. об оригинальных работах по пневмонии.

На следующий день... мы имели честь наблюдать, как профессор Углов резецировал аневризму левого желудочка под искусственным кровообращением. Техника и оборудование были высшего калибра, а руки профессора Углова были сказочно мягки».

Аттестация, делающая честь не одному только хирургу Углову — всей системе нашего здравоохранения, нашей Советской Родине.

А вот как о себе пишет в книге Ф. Г. Углов: «Меня воспитал мой великий и великодушный народ, простые русские люди — крестьяне, рабочие. Несмотря на то, что в период моей юности они были на девяносто процентов неграмотными, они привили мне чувство человеческого достоинства, национальной гордости, глубокого уважения к простому человеку любой национальности и любой профессии. Они воспитали во мне презрение ко всякой грубости, подлости, пошлости, зазнайству. И я всегда испытывал истинное чувство гордости за мой народ и считал, что мой сыновний долг перед ним не оплачен, что, сколько бы я ни отдавал сил служению Родине и народу, я останусь всегда перед ними должником, как каждый сын перед родителями и ученик — перед учителями. И мне хотелось бы посоветовать моим читателям: берегите себя, своё сердце, свою душу — своё здоровье. Ваша жизнь нужна Родине, народу. Только здоровый человек, полный нравственных сил, физического здоровья и творческого вдохновения, может возвеличить Родину и приумножить её прогресс своими руками.

Физическая и нравственная крепость советских людей — это в конечном счёте залог непобедимости нашего государства».

И снова — даже тогда, когда автор говорит о себе, — он не преминет напомнить: наш «сыновний долг перед ним (Отечеством) не оплачен». И тут слышится святая неудовлетворенность собой, тревога за себя и за других; слышится все то же предостережение: «берегите себя, своё сердце, свою душу...»

Масштаб личности автора даёт ему моральное право судить и осуждать, горячо утверждать и протестовать... В книге встречаются суждения резкие, подчас безапелляционные, но — странное дело: они не вызывают естественного в подобных случаях протеста. В письмах встречаются — впрочем, очень редко — несогласия по частным местам; например, по трактовке чувства ревности, но по вопросам принципиальным читатели не возражают, всё принимают как должное и близко сердцу.

В книге «Человек среди людей» органично сплавились три компонента: содержание, форма изложения и личность автора. При чтении её страниц невольно возникает мысль: а было ли бы всё это так просто, естественно и убедительно, если бы это же написал другой человек — ну, скажем, профессиональный литератор, учёный-социолог или педагог?.. Пожалуй, нет. Было бы всё то же, и так же убедительно звучали примеры, авторские рассуждения, но не было бы того элемента доверия к автору, неожиданности и того радостного удивления, которое испытывают многие читатели при чтении записок врача. В самом деле: хирург — и такие, казалось бы, далекие от его профессиональных интересов вопросы: дружба, любовь, верность, честность, грубость, подлость, предательство...

Видно, уж сильно болит под сердцем, коль за перо взялся!

Видно, уж время приспело и дальше терпеть нельзя!..

Впрочем, правомерна и другая схема рассуждений: он — врач, свидетель тысяч драматических историй, кому же, как не ему, заговорить в полный голос о вопросах нравственности и морали.

И третья схема: человек прожил большую жизнь, многого добился — имеет моральное право...

Возьмем на веру любую схему — может быть, и все три, приведённые нами, — в любом случае налицо органическое и удачное соединение всего того, что говорится в книге, с тем, кто это всё говорит.

Как написала группа пенсионеров из Калуги: «...книга написана не только велением разума, долгого жизненного опыта, но и горячим, гуманнейшим сердцем Человека с большой буквы, через сердце которого проходят, тревожа и волнуя его, «все трещины мира», все неполадки нашей жизни».

Святым беспокойством за то, что мы ещё не всё сделали, что в нашей жизни ещё не всё совершенно, проникнут весь разговор автора с читателями; и потому, что эта тревога зовёт людей вперёд, напоминает им об их высоком жизненном предначертании, именно потому книга находит живой отклик в сердце читателей. И как всегда, доверительность, искренность собеседника побуждает к откровению, так и в этом случае книга вызвала поток читательских писем. Авторы их как бы продолжают мысли автора, стараются развить их, проиллюстрировать примерами из жизни. И почти в каждом письме видна активная патриотическая позиция — тот самый высокий гражданский дух, который так свойствен советским людям.

«Если бы все учёные, — пишет из Ялты З. Крюковченко, — так доходчиво и убедительно рассказывали и доказывали о вреде курения, пьянства и пр., то, может, и сдвинулось бы с места всё то, что мешает нам работать и жить. Вот Сочи добился того, что город стал городом некурящих, а Ялта как кочегарка, и почти все врачи курят. Как же им будут верить больные, что курить вредно? Почему-то Швеция взяла на себя обязательство в течение 25 лет стать страной некурящих. Идёт борьба за оздоровление нации, а у нас многие курят, и девушки, и даже дети».

С течением времени, с внедрением в нашу жизнь новейших достижений науки и технического прогресса, наконец, с повсеместным улучшением всех сторон быта и повышением культуры люди все нетерпимее относятся к изъянам в человеческих отношениях, к проявлениям низменных эгоистических страстей.

Вот что написал автору известный в Закавказье хирург, профессор Габибли: «По существу, всё, о чём Вы пишете, известно многим. Об этом, как правило, говорят между собой при неофициальных встречах и беседах. Очень часто эти темы обсуждаются после возвращения с кладбища, похорон, когда в людях на какое-то время просыпается Человек с большой буквы. Всё дело в том, что Вы обнажили многие недостатки, затронули вопросы о взаимоотношениях людей... Сделали попытку, пользуясь живыми примерами, определить способы излечения этой тяжёлой, коварной болезни.

Я убеждён, что если каждый твёрдо уяснит, что вслед за хамством, грубостью непременно и немедленно последует осуждение, то тогда только воцарится порядок во взаимоотношениях. Если та кассирша магазина, которая обидела приезжую учительницу, знала бы, что за неё, учительницу, сразу вступятся люди из очереди, она бы вела себя иначе.

Равнодушие окружающих — особое оружие, стимулятор хамства, хулиганства и всего низменного. Не помню, где-то я прочёл такие слова: «Если есть у вас друг, не бойтесь его, в худшем случае он вас предаст. Если у вас есть враг, не бойтесь его — в худшем случае он вас убьёт. Бойтесь равнодушных, с молчаливого согласия которых вас и предадут и убьют».

Берегите человека!.. Если бы эти слова стояли эпиграфом к книге, они были бы уместны и оправданы. О чём бы ни говорил автор, какую бы проблему ни затронул — всюду слышится забота о здоровье человека, о нравственной крепости общества, о силе государства, которая, между прочим, во многом зависит от морального и духовного единства живущих в нём граждан.

В одном из писем читаем:

«Нас около пятидесяти человек, объединённых общественной работой, мы посещаем инвалидов, дежурим в приёмные дни, устраиваем одиноких в дома-интернаты, слушаем, а иногда сами читаем лекции по самым разным вопросам, отмечаем коллективно праздники, выезжаем в наш чудесный городской бор... Да, есть у нас такая Раиса Захаровна Андреева — ленинградка; между прочим, она родилась в 1888 году. Её мы очень бережём...»

Пишут отовсюду, подчас не сообщая ни возраста, ни рода занятий, иногда забывая поставить подпись. Одно общее во всех письмах: высокий гуманизм и гражданский пафос.

Время изменяет многие критерии, меняется отношение к профессиям; с одних слетает ореол новизны, другие теряют привлекательность, лишаются романтической окраски, в моду входят новые профессии, таинственно будоражат сердца вступающих в жизнь поколений.

Может быть, в последнее время в какой-то мере поубавилась и престижность профессии врача. Книги, подобные «Человеку среди людей», создают старой профессии новую славу.

Об этом хорошо сказала в письме автору известная наша певица Муи Гасанова — народная артистка РСФСР:

«Да, мы, люди искусства, даже и не подозревали, какая может быть адски трудная работа у хирурга, Хирурга с большой буквы. Вы дали нам возможность понять и оценить труд врача».

А вот письмо студентов Новосибирского государственного медицинского института:

«Нас в группе 12 человек, у всех нас разные характеры, взгляды, но нас глубоко тронула Ваша откровенность, желание воспитать настоящего врача, Человека... На нашем курсе состоялся диспут, среди всех присутствующих не было ни одного, который бы остался равнодушным в обсуждении вопросов, которые Вы ставите. Каждый из нас испытывает гордость за выбранную нами профессию».

Взволнованный разговор ведут читатели о глубоко укоренившихся дурных привычках — пьянстве и курении. «Моя трудовая деятельность, — пишет москвич А. Смирнов, — связана с материальным производством, где люди в основном морально и нравственно стоят на высоком уровне. Однако и здесь наблюдаётся значительное влияние пьянства и сквернословия».

На двадцать шестом съезде партии было заявлено: пьянство у нас стало серьёзной проблемой. Автор «Человека среди людей» — сторонник полного отказа от употребления спиртного. На одной из страниц книги читаем: «Наша жизнь так интересна, так красива и коротка, что, право, не стоит заливать себе глаза водкой и смотреть на жизнь затуманенным взором».

В печати мы встречаем много статей, посвящённых борьбе с пьянством. На эту тему читаются лекции, проводятся беседы — и, несомненно, просветительская работа приносит обществу большую пользу, многих удерживает от употребления алкоголя.

Уже давно вносит свою посильную лепту в эту чрезвычайно полезную деятельность Фёдор Григорьевич Углов. Его статьи в центральных и местных газетах, выступления на радио и телевидении надолго остаются в памяти читателей и слушателей, они отличаются какой-то скульптурой, зримой доказательностью, бескомпромиссностью суждений и выводов. Он в этих беседах как бы продолжает бой за жизнь и здоровье человека — бой, который вот уже полстолетия со скальпелем в руках ведёт у операционного стола.

Доводы хирурга насчёт алкогольного отравления не оставляют ни сомнений, ни оптимизма.

Обратимся к методу его доказательств:

«Мне как врачу приходилось наблюдать трагедии, явившиеся в результате употребления алкоголя, особенно в юношеском возрасте.

К нам в клинику поступил Сергей Н. Ему едва перевалило за двадцать, а у него уже был цирроз печени с тяжелейшим желудочным кровотечением. Он рано начал употреблять спиртные напитки. По-видимому, именно у молодых печень легче подвергается тяжёлому отравлению, и как следствие этого — гепатит, то есть воспаление печени с исходом в цирроз, когда печёночные клетки заменяются рубцом...»

А вот другое место в книге:

«Есть люди, которые рассуждают примерно так: «Плохо, если человек не умеет пить, если он напивается до свинства, но если пить понемногу и не часто — это ничего. Есть же пословица: «Пей, да дело разумей». Или: «Пьяный проспится, дурак — никогда». Да, такие пословицы есть, и родились они, очевидно, в ту пору, когда народ не знал всей пагубы, заложенной в спиртных напитках. С тех пор далеко шагнуло и сознание народа и наши сведения о вреде алкоголя. Ратовать в наше время за умеренное, «культурное пьянство» равносильно призыву «культурно употреблять морфий или гашиш». Ныне наукой доказано, что алкоголь такой же наркотик, только с более медленным инкубационным периодом».

Едва ли не каждый день доктор Углов встречает человеческую драму, а то и трагедию, содеянную алкоголем. Однажды он сказал: «Каждое четвёртое сердце, которое я держал в руках, было разрушено или подорвано спиртными напитками». И как человек, принимающий близко к своему собственному сердцу чужие беды и боли, он ещё с молодых лет стал активным борцом за абсолютную трезвость. Он часто говорит: «Чтобы бороться, надо знать противника». И он изучает все исследования алкогольной пагубы, проводящиеся как в нашей стране, так и за рубежом. Собрал огромный научный и статистический материал. Написал десятки собственных исследований — с одними выступал в газетах, другие опубликовал в книгах, журналах. И естественно, что эта сторона деятельности Углова нашла горячий отклик среди людей, которых волнуют эти вопросы. Людей таких тысячи и тысячи.

«Вы описываете пьянство и алкоголизм, — пишет одна читательница, — словно все берёте из моей жизни. Вот уже семь лет, как я разошлась с мужем-пьяницей и живу с сыном, которому 15 лет. Мне иногда говорят, что напрасно я так сделала, что сейчас многие пьют и начальство, и рабочие. Вот и будешь жить одна, а так бы всё-таки был муж. Но мне всё время кажется, что я не сделала ошибки. А прочитав Вашу книгу, нашла подтверждение своим мыслям, что некоторые женщины предпочитают одиночество ежедневным оскорблениям. И это мне тем приятнее, что Вы мужчина, совершенно мне незнакомый, правильно оценили моё решение... Я медсестра. 20 лет работаю в кабинете функциональной диагностики. За это время столько насмотрелась алкогольной травмы... А сколько за ними требуется ухода! Сколько тратится дорогостоящего лекарства, а если травма, то вызывают к ним специалистов, производят операции. И что же мы, персонал, испытываем от таких пациентов? Одно отвращение и гадливость».

Писем много. И все от души, от той самой бескомпромиссной искренности, с которой ведёт разговор с читателем и сам автор.

Ну а возражения?.. Желание поспорить, опровергнуть — встречается ли такое в письмах?..

Да, встречается. Но редко. Пожалуй, на тысячу писем одно.

Например:

«Вот... место, с которым я не согласен. Вы, Фёдор Григорьевич, в своей книге пишете: «Если и является ревность проявлением любви, то любви сугубо эгоистичной, собственнической, скорее животной. Ревность является ярким свидетельством низкой культуры, отсутствия самовоспитания и внутренних тормозов, чрезмерно развитого эгоизма и себялюбия...»

Это, на мой взгляд, не совсем верно. Ревность — чувство естественное, биологически оправданное. Ревность — тень любви. Нет ревности — значит, нет и любви... Ревность — это боязнь потерять любимую (любимого), которая дороже всего на свете».

Впрочем, автор письма замечает:

«Как мне кажется, спор наш — из-за терминологической неточности».

Автор письма обнаруживает не только стремление иметь собственную точку зрения, но и способность глубоко проникать в суть деликатнейшего этического вопроса, рассуждать о нормах поведения людей современных, воспитанных в условиях небывалого роста культуры и условий социалистического общежития.

В самом деле: что же такое ревность? Как она проявляется в наше время? Как должна проявляться?..

Вопросы не праздные. И простого ответа на них не найдёшь.

Вообще, с точки зрения социологии или истории культуры, письма читателей представляют собой примечательное явление. Едва ли не каждое из них свидетельствует о высокой культуре советских людей, их образованности, способности иногда встать вровень с автором и рассуждать с ним на равных. Иные читатели стремятся дать научное обоснование книге автора, определить метод повествования, жанр произведения.

«Хотя все написанное Вами названо «Записки врача», я всё же считаю это произведением, но не приравниваю к тому, что пишут писатели... Тут нет вымысла, это не роман, не повесть... но — всё рассказанное жизненно, правдиво, документально, наполнено глубоким человеческим переживанием... Я глубоко тронута Вашим отношением не только к человеческим несчастьям... но и проникновенным пониманием духовного мира людей, встретившихся Вам.

Людмила Одинцова, г. Дзержинск».

Тут новое дыхание читательских интересов, новый уровень людей, к которым адресуется ныне любой автор. Разумеется, он не отрицает важности классических образцов литературного жанра — романа, повести, рассказа; не умаляет их значения и в наше время, но требует одного непременного условия: все рассказанное должно быть жизненным и правдивым.

Не того ли требовал от русских писателей великий наш критик Белинский и вся демократическая литературная критика? Не потому ли и поднялась на такую высоту русская литература, что все лучшие произведения её были жизненными и правдивыми?..

Письма-отклики на книгу Ф. Углова «Человек среди людей» — а их, повторяем, много — могли бы и сами по себе составить книгу, и это была бы очень трогательная, очень волнующая книга, где главным героем был бы наш современник, наш беспокойный, всегда ищущий и готовый чутко откликнуться на всё возвышенное, благородное Советский Человек.

Поиск по сайту: