Комментарии. ОА -- Остафьевский архив князей Вяземских

ОА -- Остафьевский архив князей Вяземских. Т. 1--5. СПб., 1899--1913

Сын Отечества. 1822. Ч. 82. N 49 (выход в свет 11 дек.). С. 115-126. С незначительной стилистической правкой и авторскими примечаниями вошло в Полн. собр. соч. П. А. Вяземского (СПб., 1878. Т. 1. С. 73-78).

Петр Андреевич Вяземский (1792-1878) - один из наиболее значительных критиков в ближайшем пушкинском окружении. В лицейские годы Пушкина Вяземский, уже авторитетный литератор, наряду с Жуковским, В. Л. Пушкиным, Батюшковым, позднее Карамзиным с энтузиазмом поддерживал новое дарование, возлагая на него особые надежды. Критическая и полемическая деятельность Вяземского, развернувшаяся уже в "Арзамасе", достигает большой интенсивности в начале 1820-х гг., когда он выступает с рядом статей, где ставит проблемы народности и общественной сущности литературы и обосновывает принципы романтической эстетики, опираясь, в частности, на сочинения г-жи де Сталь, Шатобриана, А. и Ф. Шлегелей. Вместе с тем Вяземский сохраняет прочные связи с рационалистической просветительской традицией. Более публицист, чем теоретик, Вяземский был человеком партии, "сектатором", по определению Пушкина; его статьи, парадоксальные и темпераментные, всегда имеют полемический адрес; он ведет борьбу с противниками Карамзина и его реформы (М. Т. Каченовским, "архаистами" разных генераций, в том числе и П. А. Катениным), защищает литературный авторитет И. И. Дмитриева и В. А. Озерова (статьи Вяземского "Известие о жизни и стихотворениях И. И. Дмитриева" (1823) и "О жизни и сочинениях В. А. Озерова" (1817) вызвали принципиальные возражения Пушкина), наконец, утверждает либеральную общественную программу. По своей социальной позиции Вяземский в начале 1820-х гг. в целом близок к умеренно-конституционалистскому крылу декабристского движения и в ряде случаев высказывает радикальные взгляды; не будучи членом тайного общества, он настроен оппозиционно к правительству и уже после разгрома восстания 14 декабря в своих дневниковых записях оправдывает заговорщиков и адресует резкую инвективу их судьям.

Разбор "Кавказского пленника" - первая статья Вяземского, посвященная Пушкину, и одна из значительнейших в его критическом наследии. Вяземский ставит акцент на социальном аспекте характера Пленника, подчеркивая его связь с передовой общественной психологией; этому служат как прямые иносказания-аллюзии (указания на "тюремные" мотивы в современной поэзии, намек на цензурные купюры - "пропуски", мешающие "совершеннейшему изображению" Пленника), так и последовательно проведенные аналогии с "Чайльд-Гарольдом" Байрона (Байрон воспринимается в русском обществе как поэт политической оппозиции). Рассматривая поэму Пушкина как выдающееся достижение новой романтической школы, Вяземский начинает борьбу с "классиками" "Вестника Европы" и "Благонамеренного", получившую затем продолжение в его статьях о "Бахчисарайском фонтане" (см. с. 152 и след. наст. изд..); в понимании Вяземского "романтизм" также в значительной мере явление общественное, связанное с прогрессивными социальными движениями. Наконец, Вяземский подчеркивает национальный характер пушкинской поэмы, выражающей именно русскую общественную психологию 1820-х гг., и ставит вопрос о создании поэмы из русской национальной истории (см.: Мордовченко. С. 174-182, 297-298; Томашевский. Т. 2. С. 45-48; Гиллельсон М. И. П. А. Вяземский: Жизнь и творчество. Л., 1969. С. 76-83; Вяземский П. А. Эстетика и литературная критика. М., 1984. С. 392-394).

Вяземский следил за работой Пушкина над поэмой. Сразу же по ее окончании Пушкин уведомил об этом Вяземского (ЛН. Т. 58. С. 36). Однако с текстом "Кавказского пленника" критик познакомился несколько позднее своих петербургских друзей. Рукопись поэмы была послана Пушкиным Н. И. Гнедичу для издания и получена в Петербурге в середине мая 1822 г.; Одними из первых читателей ее были А. И. Тургенев и В. А. Жуковский (Летопись. С. 308-310); 9 июня А. И. Тургенев писал Вяземскому: "Попрошу Гнедича, чтобы послал к тебе единственный экземпляр "Пленника" с тем, чтобы ты по первой же почте возвратил. Прелесть, хотя и есть повторения, и жаль, что из предисловия должно вычеркнуть все то, где он говорит о клевете и гонениях на него: и неправда, и неблагородно. Оттого и стихи сии нехороши" (ОА. Т. 2. С. 260). 13 июня Карамзин в письме к Вяземскому также дает оценку поэмы: "...слог жив, черты резкие, а сочинение плохо; как в его душе, так и в стихотворении нет порядка" (Старина и новизна. СПб., 1897. Кн. 1. С. 131). Критический отзыв Карамзина был в известной степени учтен Вяземским. Из-за спешки с изданием Вяземский не мог получить рукопись поэмы; 12 июля Гнедич сообщил ему, что "Кавказский пленник" "вышел из цензуры, как обыкновенно выходят из когтей, не без царапин", печатается и появится в августе (ЛН. Т. 58. С. 37). Книга вышла 14 августа, но стала известна в Москве только в сентябре; 19 сентября В. Л. Пушкин передавал Вяземскому отзыв о ней И. И. Дмитриева в письме к Карамзину: "Вчера я прочитал одним духом "Кавказского пленника" и от всего сердца пожелал молодому поэту долгих лет! Какая надежда! при самом начале уже две собственные поэмы, и какая сладость стихов! Все живопись, чувство и остроумие!" (Цит. по: Летопись. С. 323. Рукопись в РГАЛИ, ф.195, оп.1, ед. хр. 2611, л. 136). В ответном письме Карамзин соглашается с этой общей оценкой: "В поэме либерала Пушкина "Кавказский пленник" слог живописен; я недоволен только любовным похождением. Талант действительно прекрасный; жаль, что нет устройства и мира в душе, а в голове ни малейшего благоразумия" (Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву. СПб., 1866. С. 337). К этому времени Вяземский уже получил печатный экземпляр и сразу же начал писать статью. 27 сентября он сообщает А. И. Тургеневу: "Я написал кое-что о "Кавказском пленнике"; скоро пришлю". Далее в том же письме он критикует эпилог поэмы: "Мне жаль, что Пушкин окровавил последние стихи своей повести. Что за герой Котляревский, Ермолов? Что тут хорошего, что он,

Как черная зараза,

Губил, ничтожил племена?

От такой славы кровь стынет в жилах, и волосы дыбом становятся. Если мы просвещали бы племена, то было бы что воспеть. Поэзия не союзница палачей; политике они могут быть нужны, и тогда суду истории решить, можно ли ее оправдывать или нет; но гимны поэта не должны быть никогда славословием резни. Мне досадно на Пушкина: такой восторг - настоящий анахронизм. Досадно и то, что, разумеется, мне даже о том и намекнуть нельзя будет в моей статье. Человеколюбивое и нравственное чувство мое покажется движением мятежническим и бесовским внушением в глазах наших христолюбивых ценсоров" (ОА. Т. 2. С. 274-275). Того же мнения, что и Вяземский, был и М. Ф. Орлов, писавший ему 9 ноября: ""Кавказский пленник" в некоторых местах прелестен, и хотя последние стихи похожи несколько на сочинение поэта-лауреата (laureat), можно их простить за красоты общего" (Орлов М. Ф. Капитуляция Парижа. Политические сочинения. Письма. М., 1963. С. 236). В ответном письме Вяземскому от 3 октября Тургенев дает более мягкий отзыв: "Замечания твои об анахронизмах Пушкина почти справедливы. Но я соглашусь, однако ж, скорее пустить их в поэму, чем в историю; ибо там исказить, хотя и украшением, еще менее позволено, а нам нужны герои" (ОА. Т. 2. С. 275). 13 октября Вяземский посылает Тургеневу уже готовую статью с просьбой перечитать в "дружеском ареопаге" (т. е. с Жуковским, возможно, Д. В. Дашковым и др.), но не слишком "обтесывать" правкой и затем передать Гречу для "Сына отечества" (Там же. С. 276). 31 октября Греч писал ему: "Признаюсь, мне и для пользы литературы, и для выгод журнала, и для А. Пушкина желалось бы видеть вашу статью в "Сыне отечества"" (ЛН. Т. 58. С. 37). 18 ноября Вяземский просит Тургенева исключить из статьи критические выпады против П. А. Катенина, высланного из Петербурга (ОА. Т. 2. С. 280); Тургенев выполнил эту просьбу, но мнительный Катенин все же принял на свой счет пассаж о трагедии Корнеля и Расина, названных Вяземским "бледными" (см.: Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину. СПб., 1911. С. 32). Помимо автоцензуры статья подверглась и цензурной правке; А. Я. Булгаков сообщал К. Я. Булгакову 18 декабря, что "Вяземский очень недоволен цензурою, которая многое конфисковала в статье его о "Кавказском пленнике"" (РА. 1901. N 3. С. 468).

Проблем, поставленных в статье Вяземского, Пушкин коснулся в письме ему от 6 февраля 1823 г.: "Благодарю тебя, милый Вяземский! пусть утешит тебя Бог за то, что ты меня утешил. Ты не можешь себе представить, как приятно читать о себе суждение умного человека. До сих пор, читая рецензии Воейкова, Каченовского и проч., мне казалось, что подслушиваю у калитки литературные толки приятельниц Варюшки и Буянова. Все, что ты говоришь о романтической поэзии, прелестно, ты хорошо сделал, что первый возвысил за нее голос - французская болезнь умертвила б нашу отроческую словесность" (XIII, 57). Отметив ряд положений статьи Вяземского и оспорив некоторые из них (см. ниже), Пушкин особо остановился на характере Пленника, противопоставив почти общему суждению о нем мнение Чаадаева, высказанное в несохранившемся письме к нему; "Он вымыл мне голову за пленника, он находит, что он недовольно blase <пресыщен (фр.). - Ред.>; Чедаев по несчастию знаток по этой части <...>. Еще слово об Кавк.<азском> Пле.<ннике>. Ты говоришь, душа моя, что он сукин сын за то, что не горюет о Черкешенке, но что говорить ему - все понял он выражает все; мысль об ней должна была овладеть его душою и соединиться со всеми его мыслями - это разумеется - иначе быть нельзя; не надобно все высказывать - это есть тайна занимательности. Другим досадно, что Плен.<ник> не кинулся в реку вытаскивать мою Черкешенку - да сунься-ка; я плавал в кавказских реках, - тут утонешь сам, а ни чорта не сыщешь; мой пленник умный человек, рассудительный, он не влюблен в Черкешенку - он прав, что не утопился" (XIII, 58).

До появления статьи Вяземского в "Сыне отечества" было помещено объявление о выходе в свет "Кавказского пленника" (1822. N 35. С. 80-83; выход в свет 2 сентября), где говорилось: "Певец Руслана и Людмилы дарит нас новым прекрасным произведением легкого, пламенного, красноречивого пера своего. Пребывание поэта в пиитической стране, видевшей страдания Прометея и прибытие аргонавтов греческих, в стране и ныне отличной воинственными, романтическими нравами жителей, побудило его воспеть дикие красоты ее и оживить картину Кавказских гор повестию о происшествиях, какие нередко случаются в тех местах. Любители истинной поэзии найдут в сем небольшом, изящном стихотворении приятную для себя пищу" (С. 81; далее был выписан эпилог поэмы).

1 Поэма Байрона "Шильонский узник" в переводе Жуковского с посвящением Вяземскому вышла в свет летом 1822 г. Поэма Байрона "Шильонский узник" в переводе Жуковского с посвящением Вяземскому вышла в свет летом 1822 г.

2 Выпад против критиков романтической поэзии, подвизавшихся в "Вестнике Европы" и "Благонамеренном". См., например, в эпиграмме Н. Ф. Остолопова:

Скажи мне, Клит, зачем все модные поэты

Летят в туманну даль, ко брегам светлой Леты,

И что-то скрытное в раздранных облаках,

И что-то тайное им слышится в мечтах?

Вопрос мне твой мудрен и, молвить между нами,

Едва ль его решить поэты могут сами (Вестник Европы. 1821. N 3. С. 192).

3 Румянцев Николай Петрович (1754-1826) - государственный деятель, библиофил, собиратель рукописей, нумизмат. В 1815-1818 гг. на средства Румянцева была снаряжена экспедиция на судне "Рюрик" под предводительством капитана О. Е. Коцебу. Результатом явилось открытие 399 островов в Тихом Океане.

4 Геркулесовы столпы. Древние греки считали, что скалы по берегам Гибралтарского пролива воздвигнуты Гераклом в память о его десятом подвиге - похищение коров Гериона. Считалось, что этими столпами отмечен предел земли.

5 Взгляды Вяземского на значение творчества Сумарокова, Княжнина и Озерова для развития русской драматургии подробно изложены в его статье 1817 г. "О жизни и сочинениях В. А. Озерова".

6 Подразумевается В. А. Озеров. В письме от 6 февраля 1823 г. Пушкин оспорил мнение Вяземского о романтизме Озерова: "У нас нет театра, опыты Озерова ознаменованы поэтическим слогом - и то не точным и заржавым; впрочем, где он не следовал жеманным правилам французского театра? Знаю, за что полагаешь его поэтом романтическим: за мечтательный монолог Фингала - нет! песнями никогда надгробным я не внемлю, но вся трагедия написана по всем правилам парнасского православия; а романтический трагик принимает за правило одно вдохновение - признайся: все это одно упрямство" (XIII, 57). В 1876 г. Вяземский сделал приписку к статье об Озерове, в которой вернулся к этому спору и вновь попытался сформулировать свое понимание романтизма: "Под заголовком романтизма может приютиться каждая художественная литературная новизна, новые приемы, новые воззрения, протест против обычаев, узаконений, авторитета, всего того, что входило в уложение так называемого классицизма" (Цит. по: Вяземский П. А. Соч.: В 2 т. М., 1982. Т. 2. С. 40).

7 В основу первых двух песней "Паломничества Чайльд-Гарольда" легли впечатления от путешествия, совершенного Байроном в 1809-1811 гг.

8 По поводу этого места статьи Пушкин писал Вяземскому 6 февраля 1823 г.: "Благодарю за щелчок цензуре, но она и не этого стоит: стыдно, что благороднейший класс народа, класс мыслящий как бы то ни было, подвержен самовольной расправе трусливого дурака" (XIII, 57). В первом издании поэмы отсутствовали строки посвящения, в которых говорится о постигших поэта гонениях; из первой части был исключен следующий фрагмент:

Свобода! он одной тебя

Еще искал в пустынном мире.

Страстями чувства истребя,

Охолодев к мечтам и к лире,

С волненьем песни он внимал,

Одушевленные тобою,

И с верой, пламенной мольбою

Твой гордый идол обнимал.

Был также сделан ряд более мелких купюр, но в целом Пушкин был вполне удовлетворен умеренностью требований цензуры относительно "Кавказского пленника". 27 июня 1822 г. он писал Гнедичу: "Но какова наша цензура? признаюсь, никак не ожидал от нее таких больших успехов в эстетике. Ее критика приносит честь ее вкусу. Принужден с нею согласиться во всем: Небесный пламень слишком обыкновенно, долгий поцелуй поставленно слишком на выдержку (trop hasarde). Его томительную негу / вкусила тут она вполне - дурно, очень дурно - и потому осмеливаюсь заменить этот киргиз-кайсацкий стишок следующими: какой угодно поцелуй разлуки

Союз любви запечатлел" (XIII, 39).

В общем спокойное отношение к требованиям цензуры звучит и в письме к Гнедичу от 27 сентября 1822 г.: "...признаюсь, что я думал увидеть знаки роковых ее когтей в других местах и беспокоился - например, если б она переменила стих, простите, вольные станицы, то мне было бы жаль" (XIII, 48).

9 Реминисценция из стихотворения Жуковского "Голос с того света" (1815; опубл. 1818): "О друг, я все земное совершила; Я на земле любила и жила".

10 Эгерия - нимфа источника, наделенная даром прорицания. В древнеримской поэзии отождествлялась с музами.

11 Подразумевается эпическая поэма М. М. Хераскова "Владимир Возрожденный" (1785), повествующая о принятии Русью христианства.

12 Позднейшее примечание Вяземского: "Жуковский намеревался написать эту поэму". Замысел ее изложен в послании Жуковского "К Воейкову" (1814).

Поиск по сайту: