АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Что такое санньяса?

Читайте также:
  1. Dutching на бирже Betfair и в букмекерских конторах. Что такое Dutching, как расчитать датчинг, датчинг калькулятор, dutching ставки на скачки и футбол.
  2. Re: Что такое психотерапия?
  3. А ЧТО ТАКОЕ – “ИНТЕРНАЦИОНАЛ”?
  4. Б) Видя такое пагубное состояние, Бог и Ангелы сожалели о падшем.
  5. Беседа первая. Эстрада. Что это такое?
  6. Беседа «Что такое улица и по каким правилам она живет?»
  7. В последнее время я сталкиваюсь с непониманием – либо двое не понимают что такое любовь, либо не понимают до какой степени это хрупкая субстанция.
  8. Вкратце, так что же такое ХАСИДИЗМ?
  9. Вопрос 5. Что такое индекс поезда?
  10. Вот такое кино
  11. Глава 8. Что такое тюремная медицина
  12. Заметки, на полях. Что такое монтаж?

ОШО

ЗАГАДКА САННЬЯСЫ И МАЛЫ

 

«КНИГИ ОШО ПО ЦЕНЕ НИЖЕ СЕБЕСТОИМОСТИ»

Эта прекрасная книга издана Ошо Тапобаном в рамках специального проекта «Книги Ошо по цене ниже себестоимости». Наша миссия — сделать книги Ошо более доступными для всех. Мы издаем книги, несущие послание Ошо и ориентированные на медитацию. Наши цены на книги намного ниже себестоимости для того чтобы удивительная мудрость Мастера была в пределах досягаемости для каждого. На следующем этапе данной программы, специальная машина будет развозить наши публикации по отдаленным деревням по всей территории Непала.

Публикация лекций Ошо — это глубоко религиозный и священный труд, делающий слова Ошо доступными для всех людей. Сам Ошо хотел, чтобы его книги продавались по себестоимости, так чтобы каждый смог себе позволить купить эти книги и читать их. Раз за разом, Ошо настаивал на этом по возвращении из Раджнишпурама, его коммуны в Орегоне, США.

Дабы осуществить желания Ошо, Ошо Тапобан основал очень интересную публикацию и программу доставки, чтобы убедиться, что у каждого есть доступ к вдохновенным словам Мастера! Наша программа уделяет особое внимание студентам, испытывающим финансовые затруднения, и людям, проживающим в отдаленных районах, заботясь о том, чтобы и они смогли приобрести книги Ошо!

Ошо Тапобан предлагает вам посодействовать успеху этой ценной программы, внеся пожертвование от всего сердца, большое или маленькое. Мы с благодарностью подтвердим донорские имена, фотографии и суммы в печати. Так что, пожалуйста, поддержите эту чудесную программу, служащую на благо всех и всего, молодых и старых, настоящего и будущего! Мы ценим вас!

Свами Дхиан Ятри

Издательство Ошо Тапобан

Содержание

Что такое санньяса

Что такое инициация

Значение малы

 

Что такое санньяса?

ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ ОШО,

ПОЧЕМУ ТЫ ПОСВЕЩАЕШЬ В САННЬЯСУ ПОЧТИ ВСЕХ, КТО ПРИХОДИТ К ТЕБЕ? КАК ТЫ ПОНИМАЕШЬ САННЬЯСУ? С КАКИМИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМИ ОНА СОПРЯЖЕНА?

Для меня санньяса не является чем-то серьезным. Сама по себе жизнь не очень-то серьезна, а тот, кто всегда серьезен — мертв.

Жизнь — это всего лишь бесцельный неудержимый поток энергии, и по моему мнению, санньяса означает проживать жизнь не ставя целей. Проживайте жизнь как игру, а не как работу. Так называемый серьезный ум, будучи нездоровым, превратит любую игру в работу. Санньясины же делают прямо противоположное — они превращают работу в игру. Если вы можете воспринимать всю эту жизнь как мечту, воображаемое действо, то вы санньясин. Человек, воспринимающий жизнь как мечту, отрекся.

Отречение не означает уход из мира, это всего лишь перемена своего отношения. Намерение изменить мир — это серьезно. Именно поэтому я так легко инициирую любого в санньясу. Для меня, сама инициация — это игра. Я не требую никаких квалификаций, подходите вы или нет, потому что квалификация требуется для каких-то серьезных дел. Так что любой, просто существуя, уже имеет достаточную квалификацию для участия в игре. Он может играть, и даже если он не подходит, разницы никакой нет, потому что все это всего лишь игра. Именно поэтому я не требую никаких квалификаций.

И моя санньяса не сопряжена ни с какими обязательствами — как только вы становитесь санньясином, вы абсолютно свободны. Это означает, что вы приняли решение, и это ваше последнее решение. Теперь вам больше не придется принимать решений, вы приняли свое последнее решение — жить в мире без решений, жить в свободе.

Тот, кто живет решительно, не может быть свободен. Он всегда ограничен своим прошлым, потому что решение было принято в прошлом. Вы не можете принять решение на будущее, так как будущее неизвестно, и какое бы решение вы не приняли, оно обусловлено прошлым. Как только вы принимаете санньясу, вы принимаете неизведанное, незапланированное будущее. Теперь вы больше не привязаны к прошлому. Вы свободны жить, а это значит — действовать, играть и быть тем, что с вами происходит, это небезопасность.

Отречение от имени, отречение от имущества еще не есть небезопасность, это очень поверхностная небезопасность. Ум остается прежним, тот ум, что воспринимал имущество как безопасность. Имущество не обеспечивает вас никакой безопасностью, вы умрете со всем своим имуществом. Даже дом не обеспечивает вас надежностью, вы умрете в нем. Ложное представление, что дом, имущество, друзья и семья обеспечивают вашу безопасность, все еще преобладает в уме, который думает: «Я отрекся, теперь я в ненадежной ситуации».

Только тот ум, только тот человек, что не привязан к прошлому, живет в небезопасности. Небезопасность означает отсутствие привязки к прошлому, и имеет множество значений, ведь все, что вы знаете, происходит из прошлого. Даже ваш ум принадлежит прошлому.

Тот, кто отрекается от знаний, действительно оставляет что-то. Вы сами происходите из прошлого, вы не что иное, как накопленный опыт. Поэтому тот, кто отрекается от себя, действительно отрекается от чего-то. Все ваши желания, все ваши надежды и все ваши ожидания — все они подтверждают прошлое. Тот, кто отрекается от прошлого, отрекается от своих желаний, надежд, ожиданий.

Теперь вы словно пустота, ничто, никто. Санньяса означает отбросить все претензии на то, что вы кем-то являетесь. Теперь вы погружаетесь в отсутствие идентичностей, в ничто. Поэтому это последнее решение, принятое вашим умом, с которым прошлое закрывается. Идентичность ломается, непрерывности нет. Вы обновляетесь, вы перерождаетесь.

Любой из живущих способен жить в неопределенности. Если кто-то хочет действительно жить, он должен жить в неопределенности. Любая надежность является отвержением жизни. Чем в большей вы надежности, тем меньше вы живете. Чем более вы мертвы, тем в большей надежности вы находитесь, и наоборот. Например, мертвый не может умереть еще раз, он смертеустойчив. Мертвый не может заболеть, он болезнестоек. Мертвец находится в такой безопасности, что те, кто продолжает жить, могут показаться ему дураками — ведь они живут в небезопасности.

Если вы вообще живы, то вы в ненадежности. Чем в большей ненадежности вы находитесь, тем живее вы есть. Так что, санньясин, по моему мнению, это человек, решивший жить на пределе, по-максимуму; это все равно, что пламя, разгорающееся с обоих полюсов.

Нет обязательств, нет долга, вы вообще не связаны какой-либо дисциплиной. Если же вы хотите ненадежность назвать дисциплиной, то это уже совсем другое дело. Конечно, это внутренняя дисциплина. Вы не станете анархистами, конечно нет! Я когда-либо вообще говорил, что вы станете анархистами? Анархия всегда тесно сопряжена с порядком, с системой. Если вы отвергаете порядок — вы не сможете стать беспорядочными. Это не отрицание порядка, это всего лишь отвержение, а отвержение означает, что теперь вы в порядке! Это просто действие, пьеса, разыгранная ради других. Вы не будете относится к этому серьезно, это просто роль в пьесе. Вы идете налево или направо ради остальных, но в этом нет ни капли серьезности, в этом нет ничего серьезного.

Так что санньясин не будет в беспорядке. По его собственному мнению, по мнению его внутреннего сознания — порядка больше не будет, но это не означает, что будет беспорядок, так как беспорядок всегда является частью порядка. Когда нет порядка, нет и беспорядка, так как есть спонтанность. Вы живете от момента к моменту, от момента к моменту вы играете. Каждый момент сам по себе завершен. Вы не решаете за него, вы не участвуете в решении как играть, момент приходит к вам — и вы играете. Нет предопределения, нет заранее подготовленного плана.

Момент приходит к вам, вы случаетесь в этом моменте, и что бы ни произошло — позвольте этому произойти. Все острее и острее вы будете ощущать нарастающую в вас дисциплину — дисциплину от момента к моменту. Это абсолютно другой способ измерения, поэтому важно понимать его ясно. Когда вы заранее решаете, что делать — это происходит оттого, что вы не уверены в том, что достаточно осознанны, чтобы действовать в моменте, спонтанно. Вы не уверены в себе, именно поэтому вы принимаете решения заранее.

И вы до сих пор решаете. Вы не можете действовать в моменте, так как же вы сможете решать заранее? Теперь у вас меньше опыта. Вы приобретете больше опыта, когда наступит момент. Если я не способен верить в завтрашнее «Я», как могу я верить в сегодняшнее «Я»? И когда я пытаюсь принять решение заранее, оно не несет никакого смысла, оно просто разрушительно.

Я решаю сегодня, а действую завтра. Все изменилось, все новое, а решение старо. И если я не действую в соответствие с моментом, я испытываю чувство вины. Все те люди, что учат принимать решения заранее, создают чувство вины. Я не действую, поэтому испытываю чувство вины, а если я действую, то действую неадекватно, и за этим неизменно следует разочарование.

Поэтому я говорю, что вы не должны обязывать себя какими — либо решениями, и вы освободитесь. Позвольте каждому моменту действовать, происходить с вами, и позвольте всей вашей сущности решить...в этот самый момент. Позвольте решению прийти, словно проявлению счастья, никогда не позволяйте ему предупреждать действие, иначе действие никогда не будет тотально.

Вам следует знать, что если вы решаете заранее, значит, вы решаете интеллектуально. В этом нет всего вашего существа, так как момент еще не настал. Если я люблю кого-то, и я решаю, что, когда я встречу ее или его в следующий раз, я буду действовать так-то и так-то, скажу то-то, сделаю это, но не буду делать того — все это может быть только умственным, воображаемым. Это никогда не может быть тотальным, потому что момент еще не настал. Все ваше существо еще не было вызвано на поединок, так как же оно может начать действовать?

И когда я решаю заранее и наступает момент — сущность не сможет начать действовать, так как решение уже принято. Поэтому я буду только имитировать, копировать, следовать прошлым опытам. Я буду лжецом, я не буду настоящим, потому что не буду тотальным, я буду действовать по шаблону. И снова, это действие ума, а не вашей сущности, поэтому одержите ли вы успех, или с треском провалитесь — проиграете вы в обоих случаях, ведь ваша сущность не присутствовала в вашем действии, вы не будете испытывать любви.

Позвольте моменту прийти, позвольте моменту испытать вас, и позвольте всему своему существу действовать, тогда действие будет тотальным. Вся ваша сущность приходит в действие. Только так вы тотально погружаетесь в момент! И лучшее из возможного произойдет из этой тотальности, и никогда из решений. Так что санньяса означает жизнь момент за моментом, не связанная с прошлым.

Если я даю вам малу и если я даю вам робу — это только для того, чтобы вы помнили, что теперь вам ничего не надо решать. Это только для того, чтобы вы помнили, что теперь вы не прежний. Когда эта осознанность становится столь глубока, что вам больше не требуется о ней помнить — тогда отбросьте робу, отбросьте малу. Если вы чувствуете, что вам нужно их отбросить, не делайте это вашим решением, не делайте это из чувства обязанности мне. Если вы так чувствуете, тогда отбросьте их, но только в том случае, если осознанность ваша стала настолько глубока, что и вы сне вы помните о том, что вы санньясин.

Даже когда эта охровая роба приходит к вам во сне, отбросьте ее. Она не имеет значения. Если даже бессознательно вы помните, ни при каких условиях вы не можете забыть, что вы санньясин, то никакой нужды в них нет. Это всего лишь приспособление, призванное помочь вам двигаться в сторону вашей истинной сути, вашего тотального действия.

Я буду продолжать давать санньясу любому, кто окажется рядом со мной даже совсем ненадолго, потому что, как я уже говорил, я не знаю, что будет завтра, поэтому не могу ждать. Если вы приходите, то все, что должно произойти, должно произойти. В этот момент я не могу ждать. Я не знаю, что будет завтра, что произойдет, и я не могу строить планы. Поэтому, как только наступает момент, когда вы приходите ко мне, то, что делается, должно быть сделано в тот же момент. Это нельзя откладывать, так у меня нет будущего.

И эта санньяса не имеет ничего общего со старой санньясой. Это абсолютно новое представление, или же самое древнее, о котором давно забыли — называйте ее как хотите. Она и новейшая и старейшая одновременно, так как когда бы ни существовала санньяса, она всегда была такой. Но всегда были и подражатели, и

о них нельзя забывать — они есть. Подражатели есть, и всегда будут, и они все превращают в дисциплину, так как только дисциплине можно подражать.

Санньяса же — это что-то, что невозможно имитировать. Свободу нельзя имитировать, поэтому и санньясу невозможно имитировать. Но подражатели, что могут они сделать? Они создадут систему, они всегда создают системы. Ничему, кроме санньясы, они не могут нанести столь ощутимый вред, потому что жизнь как она есть сама является лишь имитацией. Имитация продолжается, весь мир лишь притворяется. Все ваше воспитание проходило через подражание — в языке, в морали, в обществе, в культуре, все происходит через подражание, все усваивается через имитацию.

И имитации успешны повсюду, кроме санньясы. Она многое уничтожает в ней. Больше она нигде не может нанести такого ущерба, так как имитация является нормой. Вы не можете своевольничать с языком, вы обязаны имитировать. Вы не можете своевольничать с социальной системой, вы должны подражать ей. Имитаторы везде успешны. Только проявление абсолютной свободы в санньясе это что-то, что делает имитацию разрушительной. Имитация разрушает свободу. Иисусу подражают, существует имитация Христа. Когда бы санньясу не имитировали, санньясы в этом не остается. Поэтому, когда я говорю, что не должно быть обязательств, я имею в виду то, что не должно быть имитаций.

Вы абсолютно свободны, я выброшу вас в открытость — вот, что имеется в виду под инициацией. Она не сужает вас, она дает вам открытое небо, она просто подталкивает вас к полету в открытом небе. Конечно, нет никаких проторенных дорог и карт, и не может быть. В небе не может быть дорог, поэтому вы должны лететь в одиночестве, вы должны зависеть только от себя одного, ваше существование будет вашим единственным спутником.

Жизнь подобна небу. Нет ничего схожего с дорогами на земле, которым вы можете следовать. В небе вы не можете следовать. Вы должны быть в одиночестве. Инициация означает, что теперь я подталкиваю вас к единственности. Вы становитесь абсолютно одни, не зависящие ни от кого, даже от меня. Для этого требуется храбрость. Имитировать легко, следовать легко, зависеть легко, но остаться абсолютно одному без карты, без дисциплины, без системы — требует большой храбрости. А санньясин — это то, кто храбр. Храбрость невозможно имитировать, ее можно только развить через жизнь.

Вы будете совершать ошибки, вы будете сбиваться с пути, но все это присуще санньясе. Совершая ошибки — вы будете учиться, сбиваясь с пути — вы найдете правильный, а другого пути и нет. Вам необходимо пройти через трудности. Этот одинокий путь, этот одинокий полет. Вам необходимо пройти через всю эту суровость. А эта санньяса отличается не только этим, так как старая санньяса, так называемая санньяса более известная, является не духовным отречением, а скорее социальным. Даже ее социальная структура более физиологическая, менее духовная.

Санньяса по своей сути духовна. Вы можете принять её где бы вы ни были, в любом месте. Она требует вовлеченности — внутренней, глубинной, духовной. И, как я вижу, чем более вы физиологически вовлечены, тем меньше становится возможность погрузиться глубже, потому что однажды вовлекшись физиологически, вы больше никогда не сможете от этого освободиться. Вы не вырветесь из этого, так как, если кто-то старается превзойти свои желания, что невозможно, ведь желания естественны. Ваше тело не может существовать без желаний. Так что вы продолжите цепляться за тело, а желания останутся — не столь явные, конечно, но все же останутся. И чем слабее тело, тем меньше вы будете ощущать желаний. Вы можете продолжать слабеть, но ваше тело будет испытывать желания вплоть до вашей смерти.

Помимо желаний, существуют еще и потребности. Потребности нужно удовлетворять, и чем лучше они удовлетворены, тем меньше они беспокоят, тем меньше требуют, тем меньше на них расходуется времени. Так что если вы боретесь с вашими физиологическими потребностями, вы просто тратите вашу жизнь впустую. Весь этот процесс, вся старая санньяса, негативна, постоянно борется с чем-то. Конечно, она усиливает эго. Если есть борьба, эго усиливается. Если вы можете одержать победу над желаниями, значит, вы можете стать более эгоистичными. Если вы можете отказать вашему телу в удовлетворении какой-либо потребности, вы становитесь эгоистичнее. Борьба, какой бы она ни была, всегда усиливает и удовлетворяет эго.

Для меня, санньяса — это что-то позитивное, а не негативное. Она не должна отвергать потребности вашего тела. Она не должна отвергать ваши основные потребности, она должна развиваться, расти в вашей истинной сущности. Она не подразумевает борьбу против чего-либо, она подразумевает направление всей вашей энергии на внутренний рост. Ваша сущность должна расти и зреть. Чем активнее рост вашей сущности, тем меньше эго. И как только ваша сущность выросла, вы начинаете понимать, что такое потребность, и что такое желание. Иначе узнать вы не сможете, вы не сможете отличить потребность от желания.

Желание всегда безумно, потребность всегда разумна. Если вы отрицаете свои потребности, значит, вы суицидальны. Если вы продолжаете усиливать свои желания, вы, опять же, суицидальны. Если вы продолжаете отрицать свои потребности, тем самым, вы совершаете самоубийство. Если вы продолжаете усиливать свои желания, тем самым, вы также совершаете самоубийство, но другим образом.

Если желаний становится слишком много, если желания всеохватывающи, вы становитесь сумасшедшими. Напряжение будет невыносимо. Если вы отрицаете свои потребности, тем самым вы создаете напряжение, которое, со временем, станет невыносимо. Таким образом, существует два типа суицидальных умов: первый продолжает отрицать свои потребности, второй продолжает трансформировать свои потребности в желания. И провести между ними внешнее различие невозможно. Никто не сможет решить за вас, что есть потребность, а что есть желание. Только ваша осознанность сможет дать ответ, так как то, что для одного потребность, для другого — желание. Готового ответа нет.

Можно сказать только следующее: единственное определение, которое можно дать потребности — это то, без чего вы не можете существовать. Но истинное определение способна дать только осознанность, и то, оно не может быть вечным, так как то, что сегодня является вашей потребностью, завтра может стать вашим желанием. В один момент это потребность, а в другой момент — это уже желание. Как только в вас возникает позитивная осознанность, вы начинаете осознавать свой ум, хитрые и разрушительные способы, которые он выбирает; как только вы осознаете свое эго, его методы самоусиления, его методы питания, вы узнаете разницу.

Я не негативен. Санньяса, нео-санньяса, абсолютно позитивна. Она призвана взрастить в вас что-то. Я хочу создать в вас позитивное отношение к своей сущности, не негативное отношение. Вы ничего не должны отрицать. Конечно, вы можете отрицать многое — не сами, но автоматически. По мере вашего продвижения вглубь себя, вас станет меньше снаружи. Чем меньше ваша внутренняя сущность, тем больше необходимость возмещать это вовне. И вы будете продолжать расширяться.

Но не боритесь с расширяющимся, внешним собой. Боритесь со скоростью, которой вы являетесь, которая может вырасти до таких пределов, что этот внешний абсурд отпадет сам собой. Как только вы познаете внутренние богатства, ничто из внешнего мира больше не сможет с этим сравниться. Как только вы узнаете о внутренней благодати, наслаждение покажется дурачеством, и все, что делается во имя развлечения станет дурачеством, глупостью. Как только вы познаете внутренний экстаз, все лишнее отпадает. Все, что вы знали как счастье и радость, окажется не более чем обманом, но не ранее. До тех пор, пока вы не познали внутреннее счастье, вы не сможете это утверждать, и если вы так делаете, значит, вы находитесь в еще большем заблуждении.

Позитивное отношение к санньясе означает абсолютно новый взгляд. Вы можете оставаться там, где вы есть, вы можете продолжать делать то, что делаете — от вас не требуется никаких резких внешних перемен. Перемены, конечно же, будут, но они произойдут сами собой. Когда перемены придут, позвольте им происходить, но не пытайтесь, не прилагайте каких-либо усилий, не принуждайте их происходить. И для позитивной санньясы, для позитивного отречения, я вижу больше возможностей в грядущем мире.

Негативное представление об отрицании самого себя ранее было возможно по многим причинам. Одной из них является структура общества. Любое агрикультурное общество могло позволить некоторым людям не работать. Но чем индустриальнее становится общество, тем меньше остается возможность существования семей, в которых женатые дети остаются жить вместе с родителями. Чем больше индивидуальности, тем меньше возможность существования больших семей. Свободная экономическая структура позволяла больше подобных семей, но чем продуманнее экономика, тем меньше шансов на возникновение таких семей. Те, кто были садху и монахами кажутся эксплуататорами. Теперь они больше не могут пользоваться уважением, теперь они больше не могут существовать. И, по моему мнению, каждый должен делать то, что может, каждый должен вносить свой вклад в общество, в котором существует. Никто не должен оставаться эксплуататором. Людям не следует быть эксплуататорами, а религиозные просто не могут быть эксплуататорами. А если религиозный человек может эксплуатировать, то мы не можем ожидать, что другие также не начнут эксплуатировать.

Для меня, санньясин — это не эксплуататор. Он будет зарабатывать себе на жизнь. Он будет производить, а не только потреблять, а концепт продуктивности сочетается с позитивным. Старое представление о непродуктивных монахах было крепко связано с негативным отношением. У позитивного отношения больше результатов. Например, старое понимание санньясы отрицало очень многое. Оно отрицало семью, секс, любовь. Оно отрицало все, что причастно к счастью общества, что может внести свой вклад в личное счастье каждого. Оно отрицало — я не буду отрицать.

Это не означает, что я позволяю. Когда я говорю, что не буду отрицать, это означает только то, что может настать момент, когда человек станет абсолютно трансцендентальным — например, по отношению к сексу. Это еще одна вещь, являющаяся не требованием, а следствием. Это не требуется для санньясы, это приходит после нее. И я не стану никого винить, если это не придет. Старое понимание очень жестоко, оно садистское и мазохистское одновременно. Секс был под запретом, так как он позволял вкусить счастья.

Так много религий позволяют секс без счастья. Вы можете просто использовать его для размножения, но не должны получать от него удовольствия. Только в этом случае секс не является грехом. Так что, на самом деле, секс не такой уж и грех, но «вы не должны быть счастливыми; быть счастливым — вот настоящий грех». Я считаю, что все, что дается человеку, нельзя отрицать, нельзя подавлять. Позвольте сначала внутреннему цветению произойти — и тогда вы увидите, как энергетические каналы меняют свой курс, и разница будет велика.

Если вы отрицаете секс, тогда вы отрицаете и любовь тоже. Те санньясины, которые отрицают, остаются без любви. Они говорят о любви, но ее у них нет. Они говорят о «вселенской любви». Всегда проще говорить о вселенской любви, чем любить одного единственного человека — это сложнее, а любить всю вселенную так просто, это ничего не требует. И тот, кто думает с точки зрения отрицания, будет говорить о вселенской любви и продолжит отрицать и искоренять индивидуальные чувства.

Религия, отрицающая секс — отрицает и любовь, потому что, когда есть любовь, секс последует почти наверняка. Я вижу это так: если секс не отрицается, но трансформируется вашим позитивным ростом, то нет необходимости отрицать любовь, вы можете быть любящими. И до тех пор, пока вы не стали любящими, энергия, которая может к вам придти не через сексуальный канал, не сможет быть использована. Она станет деструктивной. По моему мнению, растущая любовь является единственной возможностью выхода за пределы секса.

Любовь должна расти. Она должна восходить к вселенной, но не должна брать там свое начало, любовь не может быть так далека. А тот, кто думает, что должен начинать издалека, просто обманывает себя. Любое путешествие должно начинаться с ближайшей точки. Первый шаг не может быть сделан издалека. Человек должен быть любящим. И чем глубже уходит любовь, тем меньше в человеке сексуальности, и тем больше он дарит любви.

Поэтому я не буду ничего отрицать, так как блаженство нужно найти. Каждый ищет блаженства. Счастья не нужно отрицать, но когда вы испытаете вспышку блаженства, вы поймете, что все, что вы понимали под счастьем, было обманом. Но вы еще не можете отказаться от этого, сначала, позвольте блаженству придти. Вот что имеется в виду под позитивным ростом. Позвольте чему-то произойти внутри вас, чему-то большему, только тогда более мелкое отсеется. И ваше эго не будет усиливаться этим, потому что когда вы избавляетесь от этого, вы избавляетесь от чего-то бесполезного, нестоящего.

Все те, кто рассказывает о своем отречении, говорят, что они оставили то и это. Тем самым они показывают, что не достигли ничего великого. А то, от чего они отреклись, все еще остается значимым. Оно там, в их памяти, все еще часть ума, они все еще владельцы. Конечно, они отреклись, но как человек может отречься от того, чего не имеет? Если вы продолжаете думать об отречении, вы все еще владеете. В негативном смысле, вы владелец.

Но как только вы познаете великое явление — блаженство, счастье — тогда вы больше не отрекаетесь от вещей. Они просто сами отпадают, словно сухие листья с деревьев. Никто не знает, никто не слышит, сухие литья просто падают. Дерево остается в неведении, и никаких ран не остается. Всему свое время, время созревания. Человек должен созреть, иначе, он будет бродить бесцельно, изнурять себя и уничтожать. Человек должен созреть, тогда возможность появляется сама собой.

Отречение должно происходить через позитивный рост. Вот, что я имею в виду под санньясой — отречение через позитивный рост. Нет абсолютно никакой негативности, отрицания, подавления.

Я принимаю людей такими, какие они есть, конечно, — у него большой потенциал, и человека нельзя осуждать за то, какой он есть. Осуждать вообще нечего. Он — это зерно, и если вы забракуете зерно, как вы сможете одобрить дерево? Я принимаю человека таким, какой он есть — тотально, без отрицания. Только я не говорю, что это все, чем он может быть, что это конец. Я говорю, что это только начало. Человек являет собой зерно, способное вырасти в большое дерево, но пока, как он есть — он всего лишь зерно. Зерно нужно оберегать, зерно нужно любить, и зерну нужно предоставлять любую возможность вырасти.

Санньяса означает, что вы начали осознавать, что вы зерно, потенциал. Это не конец, это всего лишь начало, и теперь вы должны решиться погрузиться в этот рост. Этот рост приходит через свободу, это рост приходит через неизвестность. Посмотрите на зерно — оно в безопасности, дерево же — нет. Зерно закрыто, абсолютно закрыто. Как только зерно прекращает свое существование, и дерево начинает расти, активизируется потенциал. На пути будет множество опасностей — неизвестность, возможность уничтожения, это очень деликатная задача — бороться против всей вселенной. Но пока что вы всего лишь зерно, вам ничто не угрожает.

Быть санньясином означает, что вы выбираете расти. И это ваш последний выбор. Теперь вам придется бороться, теперь нет защиты, вам будут встречаться опасности, вам придется сражаться с ними и сталкиваться с ними ежемоментно. Эти ежемоментный бой и сражение, это схватка в неизвестности, схватка за неизвестность, жизнь в неизвестности — и есть настоящее отречение.

Принять решение расти — это великое отречение, отречение от безопасности, дарованной зерну, отречение от единства, дарованного зерну, но эта безопасность имеет очень высокую цену. Зерно мертво, оно только потенциально может жить. Оно может жить, или же остаться мертвым. Если оно не растет, не становиться деревом, значит, оно мертво. И насколько я знаю, люди, до тех пор пока не примут решение расти, прыгнуть в неизвестность — они словно зерна, мертвы, закрыты.

Быть санньясином — значит принять решение расти, встретить опасности лицом к лицу, жить, больше не принимая никаких решений. Кажется, что это парадокс, но это не так. Человек должен откуда-то начать, и даже для того, чтобы начать жить, не принимая решений, в определенный момент он должен принять решение. Даже движение в неизвестность — это движение

куда-то, и кто-то должен это решить. Эта нео-санньяса способна проникнуть в самое сердце мира. Она может дотянуться до каждого, ведь ей не нужно ничего особенного — только понимание.

Еще я хотел бы объяснить то, что санньяса не связана с какой-либо религией. На этой планете, любой тип санньясы всегда был неотъемлемой частью какой-либо определенной религии, определенной секты. Это также является предосторожностью. Вы отрекаетесь, и все же вы принадлежите. Вы говорите: «Я покинул общество», и тем не менее вы принадлежите к секте. Вы продолжаете быть индуистом, мусульманином или сикхом, вы продолжаете быть кем-то.

В действительности же, санньяса означает религиозность, а не связь с определенной религией, ведь это большой прыжок в неизвестность. Религии знакомы, но религия — это неизвестность. В секте есть система, в религии нет систем. У сект есть священные писания, у религии есть только существование, никаких манускриптов. Эта санньяса экзистенциальна, религиозна, не связана ни с какими сектами.

Это не значит, что санньяса отрицает магометанское магометанство, или христианское христианство — нет! Это значит, в действительности, прямо противоположное. Это значит, что она даст христианам истинное христианство. Она даст индуистам истинный индуизм, так как чем глубже вы погружаетесь в религию индуистов, в конце концов, вы увидите, что индуизм растворяется, оставляя только чистую религиозность. Чем глубже вы погружаетесь в христианство, тем меньше оно будет похоже на христианство, и тем больше — на религиозность. Тот час же вы достигаете центра религии.

Так что, когда я говорю, что становясь санньясином, вы перестаете принадлежать какой-либо религии, я не имею в виду, что вы начинаете отрицать христианство, индуизм или джайнизм. Вы отрицаете только ту мертвую часть, которая стала отягощать религию. Вы отрицаете только омертвевшую традицию, и открываете и раскрываете снова и снова живой поток, живой поток, скрывающийся за всем омертвевшим — традициями, писаниями, церквями, гурудомами.

Вы открываете живой поток. Он был там всегда, но каждый раз его приходится открывать заново, каждому необходимо открыть его снова. Его невозможно переместить, его невозможно передать. Никто не может вам его дать. Все, что было вам дано, мертво. Вам придется отыскать его глубоко в себе, иначе вы никогда не сможете его найти. Я не даю вам религию, я даю вам только толчок к поиску живого потока. Это будет ваше собственное открытие, оно не может быть ничьим другим. Я вам ничего не передаю.

Есть одна притча...

Однажды, Будда приходит, держа в руке цветок. Он должен проповедовать, но продолжает молчать. Пришедшие послушать его, задаются вопросом: что же он делает? Время идет. Раньше такого никогда не происходило, что же он делает? Они волнуются, заговорит он или нет. И наконец, кто-то спрашивает: «Что ты делаешь? Забыл ли ты, что мы пришли сюда, чтобы тебя послушать?»

Будда отвечает: «Я говорил вам о чем-то. Я говорил вам о том, что не может быть сказано словами. Услышали ли вы, или нет?»

Никто не слышал. Но один ученик, никому неизвестный ученик, упоминающийся здесь впервые, буддистский монах (бхику) по имени Махакашиапа — искренне рассмеялся. Будда сказал: «Махакашиапа, подойди ко мне. Я отдаю тебе этот цветок, и я заявляю, что все то, что может быть передано с помощью слов, я передал вам всем. А то, что действительно имеет значение, то, что не может быть передано словами, я даю Махакашиапе».

Традиция Дзен спрашивала снова и снова, что же было передано Махакашиапе? — передано без слов. Что сказал Будда? Что услышал Махакашиапа? И когда бы ни появлялся тот, что знает ответ, он просто смеется, и история продолжает хранить свою тайну. Когда кто-то понимает, он смеется. Исследователи и ученые, люди, которые много знают и не знают ничего, обсуждают, что же было сказано, и заявляют, что было услышано. Но тот, кто действительно знает, смеется.

Банкей, великий мастер Дзен, сказал: «Будда ничего не сказал. Махакашиапа ничего не услышал».

Как-то его спросили: «Так Будда ничего не сказал?»

«Да», — ответил Банкей. «Да, ничего не было сказано, ничего не было услышано. Это было сказано, и это было услышано. Я тому свидетель».

Кто-то сказал: «Но ведь тебя там не было».

Банкей ответил: «Мне и не нужно было быть там. Когда ничего не сообщается, тогда и свидетели не нужны. Меня там не было, и тем не менее я свидетель». Кто-то рассмеялся, и Банкей сказал: «Он также был свидетелем».

Живой поток невозможно передать. Он всегда есть, но вам нужно к нему придти. Он близко, прямо на углу. Он в вас, вы и есть живой поток. Но вас там никогда не было. Ваше внимание всегда было вовне, вы всегда были ориентированы вовне. Вы закостенели. Ваш фокус омертвел и замер, поэтому вы не можете постичь, что это значит — быть внутри. Даже когда вы пытаетесь попасть внутрь, вы просто закрываете глаза и остаетесь снаружи.

Быть внутри означает пребывание в таком состоянии ума, когда нет ни внутренности, ни наружности. Быть внутри — означает отсутствие границ между вами и всем. Когда снаружи ничего нет, только тогда вы приходите к своему внутреннему потоку. И как только вам удается увидеть хотя бы проблеск, вы трансформируетесь. Вы знаете что-то, что непостижимо, вы знаете что-то, что ум не в состоянии постичь, вы знаете что-то, что ум не в состоянии передать.

Но все же кому-то приходится попытаться — даже с помощью цветка, даже с помощью смеха. Разницы нет, это жесты. Имеет ли значение, использую ли я свои губы, или же руки с цветком? Просто жест непривычен, поэтому он выводит вас из равновесия. По сути же это такой же жест, как и движение губ. Я издаю звук, это жест. Я храню молчание, это жест. Но жест новый, незнакомый вам, поэтому вам кажется, что что-то изменилось. Ничто не изменилось. Живой поток невозможно передать словами, и все же о нем необходимо сообщить — как-то обозначить, как-то показать.

Как только человек понимает, что готов принять санньясу, это становится его решением отправиться на великие поиски, и это жест, сообщающий мне, что он готов совершить прыжок. И когда кто-то готов измениться, утратить былую идентичность, переродиться в новой сущности...Когда кто-то готов, ему не требуется соответствовать каким-либо требованиям, разницы нет. Его готовность и есть единственное требование к нему. Когда кто-то готов, я готов дать толчок. Он необязательно должен достигнуть, но понятно, что ему стоит сделать первый шаг.

Смысл не в том — смысл вообще не в достижении. Но человек начинает, и это начало являет собой нечто великое. Достижение не столь велико. Начинание значимо, так как, когда человек достигает чего-то, значит он на это способен. Но когда человек начинает, он не способен. Вы понимаете меня? Когда человек начинает, он неспособен, поэтому начинание — это чудо.

Будда не есть чудо. Он способен, поэтому он достигает. Это так математически, нет никакого чуда. Но когда кто-то приходит ко мне со всеми своими желаниями, со всеми своими надеждами, со всеми своими ограничениями, и думает начать — это чудо. И если бы мне нужно было выбрать между Буддой и ним, я выбрал бы его. Он — чудо, такой неспособный и такой храбрый.

Меня абсолютно не волнует, к какому завершению вы придете. Меня волнует только начало. Вы начинаете, и я знаю, что если есть начало, значит, завершение уже наполовину в ваших руках. Все дело в начинании. Если только есть начало, вы будете продолжать расти.

Это не вопрос одного или двух дней, это не вопрос времени. Это может произойти в следующее мгновение, это может не происходить несколько жизней, но как только вы начали, вы больше не будете прежним. Это самое решение о принятии санньясы такое чудо перемены. На протяжении жизней вы можете не достичь, но вы не будете прежним. Это будет приходить и возвращаться снова и снова.

Это воспоминание о принятом решении свободы будет с вами всегда, в вашем рабстве и в ваших ограничениях. Ваше решение быть свободным, эта жажда свободы, жажда выйти за пределы, всегда будет с вами, в ожидании своего шанса. Так как же могу я отказать кому-либо в начале? И кого должен я спросить, подходит он или нет? Если сам Бог дарует вам существование, жизнь, и никогда не спрашивает вас: «Вы соответствуете требованиям?», кто я такой, чтобы спрашивать?

Я не даю вам жизнь, я не даю вам существование, я даю вам только превращение. Когда бог готов дать вам жизнь, должно быть, вы соответсвуете со всеми своими ограничениями и слабостями. Он позволяет вам существовать. Должно быть, вы совршенны, даже в глазах божественного — вы совершенны. Так что кто я такой, чтобы отказать вам в начале? Но иногда гуру становятся мудрее самого Бога. Они выбирают, кто подходит, а кто нет. Даже приди к ним сам Бог — они будут решать, подходит он или нет. И когда бы кто бы ни приходил, это приходит сам Бог. Так что не смейтесь: когда бы кто бы ни приходил, это приходит сам Бог, потому что никто больше не может придти.

Кто я такой, чтобы отказать тому, кто ко мне приходит? Он может не знать, он может не осознавать, но я знаю — Бог в поисках себя. Поэтому я не могу отказать ему, я могу только радоваться его начинанию. Именно поэтому нет никаких разделений, никаких требований. И такая санньяса на данный момент необходима всему человечеству. Все человечество нуждается в ней. Мы перестали осознавать живой поток, мы престали осознавать божественное внутри и снаружи, каждому необходимо осознать. Иначе, ситуация уже стала почти безнадежной, и может случиться так, что поправить ее будет невозможно еще в течение века. Она продолжалась и продолжается до сих пор.

Дарвин считал, что мы были животными; теперь считается, что мы автоматы. У животных по крайней мере есть душа! И у нас была; теперь нет. И вскоре мы перестанем быть также и хорошими автоматами, компьютеры и механизмы нас превзойдут; вы будете не просто машиной, но еще и очень посредственной.

Это убеждение — это не знание — насаждалось на человеческий ум на протяжении трех веков. Теперь оно бросается в глаза. Это такое же убеждение, как и любое другое убеждение. Даже не смотря на то, что его поддерживает наука, оно остается убеждением. И как только человечество в него поверит, будет очень сложно оживить человеческие души.

Грядущие дни, оставшаяся часть века, станут определяющими. Оставшаяся часть века решит судьбу последующих веков. Она станет определяющей, в том смысле, что убеждение в том, что люди являются не более, чем машинами, естественными механическими устройствами, станет общепринятым. И когда оно станет общепринятым, станет очень сложно вновь обрести потерянный затаенный поток. И будет становиться все сложнее и сложнее; это не просто уже сегодня. На свете так мало людей, которые действительно знакомы с живым потоком — их можно пересчитать по пальцам.

Все те, что говорят, просто болтают. Очень немногие действительно знают, и с каждым днем их количестыо сокращается. Тех, кто знает, невозможно заменить. С каждым днем людей, которые знают о живом потоке, о реальности позади всего, о сознании, о божественном, становится все меньше.

Этот век, его оставшаяся часть, станет решающим. Так что тех, кто более или менее готов начать, я инициирую. Если десять тысяч инициированы, и хотя бы один из них достигнет цели, оно того стоит. И всех тех, кто знает хоть что-то о внутреннем мире, я попрошу пойти и стучать в каждую дверь, и встать на крыши, и объявить о том, что божественное, бессмертное, блаженное — есть.

Будьте свидетелем, пойдите и станьте тому свидетелем; иначе, механическое убеждение станет общепринятым. Легче проверить сейчас, будет непросто возместить это потом. И ум по-своему пластичен, более пластичен сегодня — готов лечь под любой трафарет. Так как все старые верования былы отняты, ум свободен, и жаждет принадлежать хоть чему-то — будь то хотя бы механическое убеждение. Любой абсурд, способный дать вам ощущение принадлежности, способный убедить вас в том, что вы знаете, что такое реальность, поймает ваш ум в ловушку. И ваш ум будет пленен им.

Так что нельзя тратить ни секунды. Тем, кто знает хотя бы немного, тем, кто увидел хотя бы мельком, следует рассказать об этом другим. И оставшаяся часть века не так мала, как кажется. Она велика, и даже по-своему больше, чем века. Так как скорость перемен так высока, и эти тридцать лет подобны тридцати векам. То, что было невозможно сделать за тридцать веков, можно выполнить за тридцать лет, три десятилетия. Стремительность перемен столь велика, что время, кажущееся маленьким, на самом деле таковым не является.

Существует три убеждения, которые убьют, уничтожат последний мост между человечеством и божественными неявными силами. Первое заключается в том, что ум — это всего лишь машина. Второе — коммунизм, уверяющий в том, что человек и его отношение к обществу есть не более, чем экономическое явление. Тогда нет сердца, тогда человек ничего не решает — все решает экономика. Человек оказывается в руках экономической силы, слепой силы. Сознание ничего не решает, а социальная структура решает все. Маркс говорит, что не сознание определяет общество, а общество определяет сознание. Сознание — ничто. Если оно ничего не решает, значит, его нет.

Третье заключается в понятии об иррациональности. Их три: дарвинистское представление, обратившееся убеждением в том, что человек — это машина; марксистское представление, обратившее сознание в форму проявления физиологических процессов, эпифеноменализм экономической силы; и фрейдистское представление об иррациональности, уверяющее в том, что человек находится во власти природных сил, инстинктов. Он должен делать то, что делает, и сознания нет, есть только иллюзия того, что сознательны.

В этих трех концептах, религии не превалируют. Ни магометанизм, ни христианство, ни индуизм, ни буддизм. Будда не является больше пророком, так же как и Махавира, Магомет, Христос. Современными пророками являются Фрейд, Дарвин и Маркс. И все три против свободы, и все три против бессмертия.

Я буду продолжать подталкивать всех к внутреннему миру, надеясь, конечно, надеясь вопреки всему, что кто-то все-таки обнаружит живой поток, сатчитананда, и сможет выразить его всем своим существом — жить им. Даже если только несколько людей живут им сегодня, все грядущее человечество будет другим. Но это может произойти только не через учение, а через проживание. Именно поэтому я настаиваю на санньясе, это начало жизни.

Но есть и другая причина. Вы можете сказать: «Если никаких внешних изменений не требуется, то к чему одевать робу, к чему менять имя?». Я хочу, чтобы санньяса стала заразительной. Вам это помогает не забывать. Для других это может стать отправной точкой, откуда они начнут думать об этом. Они могут быть за или против, но не могут остаться безразличны. Как только кто-то увидит вашу цветную робу, он будет либо за, либо против; никто не останется безразличен. Они будут думать об этом; а если не будут, то просто посмеются. Они либо подумают, что кто-то отрекся, либо, что кто-то сошел с ума, но они начнут думать. И если эти робы будут продолжать поражать, если людям придется сталкиваться с ними ежедневно, часто, робы станут заразительными. Люди не смогут продолжать пренебрегать ими. Им придется что-то по этому поводу решить.

Я хочу, чтобы религия стала действующим диалогом. А ведь она совсем таковой не является. Никто не говорит о ней. Все говорят о политике; никто не говорит о религии. Если кто-то о ней говорит, другим просто приходится терпеть ради приличия. Они проповедуют, слушают или внемлют только из чувства социального долга. Никого не заботит, что происходит с его душой. Так что религию необходимо сделать горячей темой, диалогом. Должно быть использовано любое средство, она должна стать живым символом.

Куда бы вы ни шли, вы распространяете волны мыслей, волны эмоций. Даже проходя мимо, просто проходя мимо, вы пускаете волну, атмосферу, ситуацию. Именно поэтому я настаиваю на переменах. Но есть и другие причины. Цвет охры помогает многими путями, так как любой цвет обладает своей длинной волны, любой цвет обладает определенной поглощающей способностью. Вы не сможете быть одинаковыми в робах разного цвета. Вы будете разными.

Когда вы в белой робе, вы отличаетесь от себя, одетого в черную робу. В черном вы будете ощущать грусть, поглащающую вас. Вы бессознательно станете грустными. В этом мире, в этом существовании, все имеет значение, все несет свой смысл. Все заключает в себе определенную атмосферу.

Охровый цвет выбран по многим причинам. Во-первых, в нем вы чувствуете себя, словно утренняя заря; это цвет восходящего солнца. Вся атмосфера оживает, она стоит того, чтобы на нее смотреть. Все оживает. Утренние лучи окрашены в охровый цвет. Они создают живую атмосферу — живую и вибрирующую. Так что цвет этот был выбран для того, чтобы вы вибрировали божественным. Ожили от божественности. Никакая грусть не будет способна скрыться в вас, никакому горю не будет позволено найти укрытие в вас.

Вы должны быть в настроении танцевать двадцать четыре часа в сутки — это танцующий цвет. Он сохранит ту же атмосферу, что была утром, вокруг вашего тела. Сохранит на весь день. Если вы можете почувствовать это, взаимодействовать с этим, вы поймете разницу. И когда один человек носит охру, это одно; а когда тысячи одеты в этот цвет, результат абсолютно другой. Количество переходит в качество.

Будда придет в город, где есть десять тысяч бикху, одетых в охровый цвет. Весь город будет окружен новой атмосферой, это мощная атака! Весь день селение сохраняет утреннюю свежесть, везде цвет охры. Ежемоментно, каждый помнит. Охра обладает психологической ассоциацией.

Вы знаете, что полицейский становится обычным гражданином, когда не одет в свою униформу. Вы увидите даже как переминилось его лицо — он такой обыкновенный. А когда он в униформе, он становится кем-то другим — совсем другим человеком. Он больше не тот человек, все его поведение будет отличаться. Он будет стоять по-другому, и идти по-другому.

Охровый цвет стали ассоциировать с санньясой. Его использовали на протяжении тысяч и тысяч лет. Он стал частью коллективного ума. И вам следует знать, что санньяса изначально — понятие восточное; оно рассвело в восточном уме. На протяжении по крайней мере десяти тысяч лет, Восток использовал охровый цвет. Во многих ваших жизнях, в охровый цвет окрашивали робы санньясинов. Это часть вашего коллективного ума, вашего коллективного бессознательного. Это сильная ассоциация.

Так что, как только вы оденете его, весь ваш древний коллективный ум вновь оживет. Ваши воспоминания вновь придут и окружат вас. Они изменят вашу личность, они изменят вас. Они изменят внутреннюю структуру вашего ума. Использовать другой цвет можно, но создать столь же мощную ассоциацию теперь будет очень сложно, а времени мало и момент решающий.

Многие спрашивали меня, почему охра? Почему не новый цвет? Новый цвет можно было использовать, но он не был бы так полезен. Если бы я располагал десятью тысячами лет, тогда я бы изменил цвет, но времени мало, момент решающий и критический, грядет великий кризис. Поэтому я использую опыт ваших прошлых жизней.

Если вы думаете, что если кто-то придет ко мне, я просто дам ему санньясу, вы ошибаетесь. Я могу сказать, что давал санньясу любому, кто ко мне приходил, но все не так просто. Это выглядит так, но это не так. Как только кто-то приходит ко мне, я многое про него узнаю, даже то, что он сам про себя не знает.

Вчера, кто-то подошел ко мне утром, и я сказал ей принять санньясу. Она была в замешательстве. Она попросила время на раздумья и принятие решения, по крайней мере два дня. Я сказал ей: «Кто знает, что будет через два дня? Ты слишком многого просишь...прими сейчас, в этот же момент». Но она была в нерешительности, поэтому я дал ей два дня. На следующий день она пришла и приняла ее. Она не использовала два дня, только один. Я спросил у нее: «Почему? У тебя было два дня, почему ты вернулась так рано?». Она ответила: «В три часа ночи, я неожиданно проснулась, и что-то глубоко во мне сказало «Прими санньясу». Это не она приняла решение, оно было принято ее глубинным сознанием. Но в первую секунду, как только она зашла в комнату, я знал ее, я знал это сознание, о котором она узнала только двадцать часов спустя.

Поэтому когда я говорю, примите санньясу, для этого существует множество причин внутри людей, которым я это говорю. Либо они были санньясинами в прошлой жизни, либо где-то на протяжении длинного пути, они были санньясинами.

Вчера я дал ей одно имя, но сегодня мне пришлось его изменить, так как то имя я дал ей в ее нерешительности. Сегодня я даю ей другое имя, которое ей поможет. Когда она пришла этим утром, она была решительна. То, другое имя уже было не нужно. И я назвал ее Ма Йога Вивек, потому что решение пришло через ее вивек — ее осознанность, ее сознание.

Ма Йога Дао здесь, например. Она трижды была санньясинкой. Я назвал ее Дао, потому что в прошлой жизни она была китайцем и даосским монахом. Она может не знать об этом, но я назвал ее Дао. Однажды она вспомнит, и тогда она поймет, почему я дал ей китайское имя. Сейчас это неважно, но как только она вспомнит, что была даосским монахом, она поймет, почему получила такое имя. Все имеет значение. Это может быть не столь очевидно, и может быть невозможно вам это объяснить. Очень многое останется необъясненным еще долгое время, но чем чувствительнее вы будете становиться, тем больше я смогу объяснить. Чем глубже ваша способность сочувствовать, тем глубже истина, которую можно открыть. Чем рациональнее обсуждение, тем меньше правды может открыться, так как только незначительным истинам можно дать объяснение и найти причину. Глубинной истине невозможно найти объяснение.

До тех пор, пока я не почувствую, что вы настолько сочувственны, что причины и объяснения не нужны, я не смогу сказать вам. Мне приходится о многом молчать — не потому я что-то от вас скрываю, а потому что вам это не поможет, а наоборот, может навредить.

- Ошо, Яврата

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.025 сек.)