Краткий обзор представлений прошлого о связи души и мозга

Павел Берснев

Мозг и религиозный опыт

Аннотация

Что представляет собой мистический опыт? Каков механизм вхождения в транс? Как взаимосвязана деятельность головного мозга и способность перехода в измененные состояния сознания? Возможен ли выход сознания за пределы мозга и физического тела? До недавнего времени ответов на эти вопросы не было. Но многое изменилось, когда объединились такие передовые науки как нейробиология, психофизиология, психофармакология, биосоциология, зоопсихология и религиоведение, Этот подход в изучении религиозного феномена можно назвать нейропсихологией религии. Теперь у нас есть возможность узнать, как настроить мозг таким образом, чтобы встреча с неведомым, священным миром стала действительно возможной.

Автор книги — талантливый петербургский ученый, ученик и последователь профессора Е.А.Торчинова.

Павел Берснев

Мозг и религиозный опыт

Вступление

Религиоведение — наука, появившаяся сравнительно недавно. Эта дисциплина возникла лишь в начале XIX веке (т. н. «Вторая Тюбингенская школа»). Первоначально религиоведение занималось сравнительным анализом различных религий. Но по мере развития других дисциплин (психология, психиатрия, психоанализ социология, герменевтика и т. д.) возникали новые направления религиоведения — социология религии, психология религии, философия религии. Однако в связи с серьезным развитием естественных и точных наук, а также в связи с возникновением новых (например, кибернетика[1], синергетика[2], психофармакология[3]), предпринимаются новые истолкования религиозного феномена с использованием последних научных моделей. Так на Западе возникло целое научное направление, занимающееся исследованием религиозного опыта в связи с процессами, происходящими в теле человека, в особенности связанными с сердечно-сосудистой системой и мозгом. Ученые, которые пытаются понять, как ведет себя нервная система во время глубоких религиозных переживаний, даже окрестили такое направление науки «нейротеологией».

В отечественном религиоведении практически не освещалась роль центральной нервной системы (ЦНС) в религиозном опыте, если, конечно, не считать тенденциозных материалистических толкований данного вопроса. Использование данных нейрологии (нейропсихологии, нейрофизиологии, нейробиологии и т. д.), этологии, психофармакологии[4], электрофизиологии позволяет по-новому взглянуть на религиозные феномены, такие, например, как шаманские посвящения и способы вхождения в транс, мистерии и ритуалы перехода, йогические практики и другие психотехники. Недавно в отечественном религиоведении был осуществлен серьезный анализ религиозного опыта как особой психологической реальности (монография Е. А. Торчинова «Религии мира. Опыт запредельного»), где религиозные феномены были классифицированы в соответствии с выделенными С. Грофом базовыми пренатальными матрицами (о базовых пренатальных матрицах см. ниже). Акцент делался именно на психологической стороне религиозного опыта.

Интересно было бы также выяснить и то, какое отношение к религиозному опыту[5]играет человеческий мозг? Иными словами, существуют ли объективные[6]методы исследования субъективных переживаний? И что нам могут дать результаты таких объективных методов исследования для анализа религиозного опыта?

С одной стороны, несмотря на глубокие перемены в религиозной обстановке в нашей стране, в большинстве естественнонаучных учебников, освещающих физиологию высшей нервной деятельности, продолжает доминировать материалистическая позиция. Само собой разумеющимся считается восприятие мозга как эпифеномена высокоорганизованной материи, т. е. центральной нервной системы (ЦНС). С другой стороны в философии, религиоведении и прочих гуманитарных науках материалистическая позиция в настоящее время считается в целом изжившей себя (заодно со старой советской системой). Религиоведение и нейрология в России продолжают жить как бы в параллельных мирах и в целом предпочитают не сталкиваться между собой. Хотя правды ради следует отметить, что нейронаука со своей стороны делает попытки изучения религиозных феноменов. Об этом, например, свидетельствуют эксперименты и исследования, проводимые в Институт мозга человека РАН (ИМЧ РАН) — научном и практическом центре по исследованию мозга человека. В ИМЧ РАН проводится изучение мозговой физиологической организации мышления, эмоций, творчества и сознания. Для регистрации и анализа физиологических процессов в мозге и их корреляции с психическими процессами используется специально разработанный комплекс аппаратурно-программных средств.

Но к сожалению ученым, занимающимся точными и естественнонаучными науками, зачастую недостает знаний в области религиоведения, что приводит к односторонним, а порой и к неверным истолкованиям получаемых ими результатов. Религиоведы же, неискушенные в премудростях нейрологии, в основном предпочитают игнорировать проблему «Мозг — религиозный опыт».

Цель данной работы как раз и состоит в преодолении дистанции между гуманитарным и естественнонаучным подходом в разрешении проблемы сознания и в особенности — сознания религиозного. Сама по себе тема функционирования мозга и его связи с сознанием на сегодняшний день таит в себе массу белых пятен. Человечество освоило практически все территории земного шара, но освоение территории головного мозга пока дело будущего. В настоящее время человек остается для себя самой большой загадкой. По преданию, изречение «познай самого себя» было начертано на фронтоне храма Аполлона в Дельфах и принадлежало Фалесу. Человек на протяжении своей сознательной истории неоднократно предпринимал попытки самоосвоения, стараясь определить себя в бытии или, напротив, разрушить эти пределы.

Конечно, мы можем изучать мозг лишь как некое физическое явление в ряду других физических явлений. С другой стороны мы можем игнорировать роль мозга в процессе формирования нашего опыта, наших чувств и нашего мышления. Мы можем пускаться в пространные рассуждения о природе сущего, не обращая внимания на то, что сама речь, мышление и чувства тесно связаны с функционированием головного мозга.

Но если мы все же попытаемся интегрировать знания гуманитарных и естественнонаучных наук, сможем проанализировать имеющиеся у нас данные, возможно многое откроется нам в другом свете. В данной работе выражено стремление наметить такой интегральный подход к изучению целостного человека в его наивысших, т. е. религиозных состояниях, и разобраться какое к этому имеет отношение совершеннейшее из известных нам творений Природы — человеческий мозг. Такой подход в изучении религиозного феномена с привлечением достижений нейрологии можно назвать нейрологией или нейропсихологией религии.

Краткий обзор представлений прошлого о связи души и мозга

С древнейших времен душу связывали с различными «материальными носителями». Например, у греков словом «френ» обозначали грудобрюшную перегородку, диафрагму, но вместе с тем и дух, душу, ум. Скорее всего, причиной тому было наблюдение, что с прекращением дыхания из тела уходит и жизнь (следовательно, душа связывалась с частью тела, от которой зависело дыхание). Вполне понятным было также «одушевление» жизненно важных органов. Китайцы связывали с сознанием сердце[7]. А вот Алкмеон из Кротоне, близкий к пифагорейцем, основатель Кротонской медицинской школы, считал что «все ощущения соединяются некоторым образом в мозгу»; для него «мозг — переводчик разума». Мозг и психическую активность связывал между собой и Гиппократ. С помощью мозга, считал он, мы думаем, видим, слышим, отличаем уродливое от прекрасного, плохое от хорошего, приятное от неприятного. В отношении же сознания, полагал Гиппократ, мозг является передатчиком. По представлениям Гиппократа пневма, содержащаяся в воздухе, извлекается из него легкими; часть пневмы поступает прямо в мозг, а другая часть направляется в живот и легкие, а из легких добирается до сердца. Мозгу Гиппократ отводил роль железы, удаляющей из организма избыток жидкости (что «очевидно», например, при насморке).

О том, какую роль в отношении мышления и сознания играет мозг, задумывался и Платон. «Чем мы мыслим — кровью, воздухом или огнем? Или же ни тем, ни другим и ни третьим, а это наш мозг вызывает чувство слуха, и зрения, и обоняния, а из них возникают память и представление, а из памяти и представления, когда они приобретут устойчивость, возникает знание?» — устами Сократа размышляет Платон[8].

Аристотель не захотел помещать душу в мозг, считая его влажным, холодным, бескровным и нечувствительным телом, и смеялся над теми философами, которые считали мозг центром ощущений. По его представлениям мозг — лишь холодильник для слишком жаркого сердца. А сердце и есть седалище души, откуда последняя осуществляет управление телом.

Герофил, ученый и личный врач Птолемея II, снова «вернул» душу в мозг и даже указал ее точное местоположение — четвертый желудочек. Он первым обратил внимание на связь мозга с периферическими нервами. Последователь Герофила Эразистрат первым понял связь извилин поверхности больших полушарий мозга с умственными способностями животных и человека.

Клавдий Гален, предопределивший представления в области анатомии и физиологии на несколько столетий вперед, считал, что душа человека — это часть мировой души, первичной пневмы, которая вдыхается с воздухом и попадает в сердце. Там в пламени сердечного жара первичная пневма превращается в жизненную пневму, которая отвечает за единство всего организма. Попав с кровью в печень, жизненная пневма становится физической. В мозге же жизненная пневма превращается в психическую. Из мозга высшая психическая пневма поступает во все органы, осуществляя управление произвольными процессами и обеспечивая перенос ощущений в обратном направлении.

Увы, но догматизм, предрассудки, нетерпимость к иным точкам зрения надолго остановили развитие науки в средневековой Европе. Лишь ученые эпохи Возрождения сумели преодолеть многие взгляды средневековья. Однако вместе с тем представления о мозге практически не претерпели существенных изменений. Например, Андрей Везалий, обнаруживший 200 мест, где мнения Галена расходились с действительностью, полагал, что жизненный дух находится в желудочках мозга и, смешиваясь с воздухом, превращается в душу — «животный дух».

Даже в XVIII веке ученые рассуждали о мозге как о железе, вырабатывающей особый «драгоценный флюид», или «нервный сок». Продолжался активный поиск места, где обитает душа, Декарт, например, помещал душу в шишковидную железу (особый вырост между большими полушариями практически в центре мозга). Другие ученые и мыслители находили место для души в полосатом и мозолистом теле мозга, в белом веществе больших полушарий и т. д. Со временем разные аспекты психики стали отождествлять с различными зонами мозга. Так немецкий анатом И. Х. Майер предполагал, что кора головного мозга заведует памятью, белое вещество полушарий — воображением и суждениями, а в базальных областях мозга находится воля и осуществляется связь новых восприятий с предшествующим опытом. Координацию совместной деятельности различных областей мозга, считал Майер, осуществляет мозолистое тело и мозжечок.

А вот австрийский врач и анатом Франц Иосиф Галль (1758–1828) считал, что специфическая психическая активность влечет за собой соответствующие морфологические изменения: психическая активность увеличивает мозговые шишки, а те в свою очередь вызывают особые выпуклости черепа. Науку, изучающую воздействие души на форму черепа и «мозговые шишки», назвали френологией, что буквально означало — «наука о душе. Галль и его последователи выделили 37 психических способностей и соответствующее количество шишек. В числе таких шишек были такие, как зрительная и слуховая память, ориентация в пространстве, чувство времени и инстинкт продолжения рода, были шишки смелости, честолюбия, остроумия, скрытности, осторожности, самооценки, утонченности, надежды, любознательности, самолюбия, независимости, исполнительности, агрессивности, верности, податливости воспитанию, любви к жизни и даже любви к животным. Несмотря на то, что сегодня подобные представления могут вызвать смех, но для своего времени Галль сделал серьезный шаг в вопросе о локализации сенсорных (чувствительных) и моторных (двигательных) зон мозга.

Французский физиолог и врач М. Флуранс, осуществивший ряд выдающихся открытий во время экспериментов на голубях и курах, при этом считал „резиденцией“ души, или „управляющего духа“ серое вещество поверхности полушарий.

Решающую роль в сближении психологии и естествознания сыграл выдающийся немецкий ученый — физиолог, психолог, врач, философ и языковед Вильгельм Вундт (1832–1920). Ученик физиолога И. Мюллера (1801–1858), Вундт сформулировал основной психофизический закон, который устанавливал четкую количественную зависимость между параметрами раздражителя и интенсивностью ощущений человека. Кстати сказать, что в числе первых, кто прошел стажировку у Вундта был блестящий российский нейрофизиолог, нейроанатом, психиатр, невропатолог и основоположник отечественной психологии В. М. Бехтерев (1857–1927).

Первыми учеными, которые попытались объяснить все функции мозга на основе законов химии и физики, были ученики знаменитого И. Мюллера Эмиль Дю Буа-Реймон (1818–1896) и Г. Гельмгольц (1821–1894). Они поклялись изучать физиологию с позиций физики и химии и скрепили эту клятву кровью. Однако оба ученых столкнулись с непреодолимыми трудностями. Г. Гельмгольц, развивая философские позиции Мюллера, отрицал соответствие наших ощущений реально существующей действительности („теория символов“). А Эмиль Дю Буа-Реймон в конце жизни утверждал, что у познаний имеются пределы. К непознаваемым явлениям он относил и психические. Ему принадлежит знаменитое высказывание — ignoramus et ignorabimus (не знаем и не узнаем).

Среди выпускников западных лабораторий был и „отец русской физиологии“ И. М. Сеченов (1829–1905). После написания статьи „Попытка ввести физиологические основы в психические процессы“, в которой высказывалась мысль о рефлекторной природе психических явлений, против ученого было возбуждено уголовное дело. Такие идеи были несовместимы с религиозно-моральными принципами того времени. В итоге лишь в узковедомственном медицинском издании была опубликована статья Сеченова „Рефлексы головного мозга“.

Но в конце концов, как пишет Б. Сергеев, „ученые конца XVIII — начала XIX века подорвали веру в существование непознаваемой души и поставили на очередь вопрос об изучении деятельности мозга, который уже нельзя было рассматривать как седалище нашей психики, каким его до того считали, — он получил статус творца“[9].

Сознание все чаще стало рассматриваться как продукт высокоорганизованной материи, т. е. центральной нервной системы, как эпифеномен физиологических процессов в головном мозге.

Каждая эпоха имеет свои метафоры и аналогии. Если во времена Галена главным достижением своего времени был водопровод и канализация, то и мозг, как полагал Гален, функционирует как система каналов и его основная функция выполняется не веществом, а заполненными жидкостью полостями, известными в настоящее время как система мозговых желудочков, наполненных церебральной жидкостью. Гален полагал, что все физические функции тела, состояние здоровья и болезни зависят от распределения четырех жидкостей организма — крови, флегмы (слизи), черной желчи и желтой желчи. Каждая из них несет свою функцию: кровь поддерживает жизненный дух животного; флегма вызывает вялость; черная желчь — причина меланхолии, а желтая — гнева.

XVII век принес новую научную метафору — часовой механизм и оптический прибор. Новые открытия связывались с механистической моделью Вселенной. Эта модель стала в то время господствующей. Она основывалась на работах Исаака Ньютона и Рене Декарта и получила название ньютоно-картезианской механистической модели. Отсюда и анализ мозга по аналогии с хорошо отлаженным механизмом. Надо сказать, что эта аналогия дала и прогрессивные плоды. Так в начале XVII века немецкий астроном Иоганн Кеплер пришел к мысли, что глаз работает как обычный оптический прибор. А некоторое время спустя английский анатом Томас Уиллис (Виллизий) открыл, что слух основан на преобразовании звука, распространяющегося в воздухе, колебания которого активизируют специальные рецепторы улитки уха.

Открытие электричества и свойств газов влекло за собой новые аналогии. Возникла теория „баллонистов“, согласно которой нервы представляют собой полые трубки, по которым проходят потоки газов, возбуждающих мышцы и теория „электрических флюидов“, породившая в среде обывателей не мало мифов о том, что электричество может оживить мертвеца.

Механистическая модель деятельности высшей нервной системы и связанных с ней психических процессов надолго закрепилась в умах ученых. Джон Б. Уотсон, основоположник бихевиоризма (от англ. behavior — поведение), вообще пришел к отрицанию существования сознания, решив, что всякое поведение по сути — реакция на внешнюю среду. „Психология, — говорил он, — какой ее видят бихевиористы, представляет собой объективную отрасль естественных наук. Ее теоретической целью является предвидение и контроль поведения. Интроспекция не относится к ее основным методам Бихевиористы в своем стремлении к поиску единой схемы реакции животных не видят ни одной линии, разделяющей человека и животное“[10].

Работы Ивана Павлова (1849–1936), в которых он употреблял понятия „физиология высшей нервной деятельности“ и „психическая активность“ как синонимы, а также концепция Б. Ф. Скиннера (1904–1990), который вовсе отбросил концепцию „личности“ (личность наряду с эмоциями и интеллектом он считал лишь суммой поведенческих моделей[11]) длительное время определяли научные взгляды на мозг, душу и сознание.

Лишь гений Альберта Эйнштейна сумел „перешагнуть“ ньютоно-картезианскую систему, сформулировав теорию относительности и заложив основы квантовой теории. Революционные открытия Альберта Эйнштейна, Нильса Бора, Эрвина Шредингера, Вернера Гейзенберга, Роберта Оппенгеймера и Давида Бома внесли огромный вклад в примирение научного мышления и мистицизма[12]. Квантово-релятивистская физика, теория систем и информации, кибернетика, нейропсихология, нейробиология и психофармакология внесли неоценимый вклад в новое понимание принципов работы мозга.

Важнейший вклад в дело переоценки роли мозга в процессе психической деятельности человека, в особенности в таких важнейших аспектах как религиозные переживания, внесла трансперсональная психология[13]. Достаточно упомянуть знаменитый труд Станислава Грофа „За пределами мозга“, в котором весьма убедительно опровергается статус мозга в качестве единственного творца сознания. В ряде многочисленных сессий LSD-терапии (об этом психоактивном веществе см. ниже) Гроф выяснил, что память человека содержала не только „биографический“ опыт (который начинается в раннем детстве), но также пренатальный (дородовый) и перинатальный (околородовый) опыт. Это было сенсационным открытием, так как опровергало имевшееся к этому времени данные о нейрофизиологическом и ментальном функционировании плода. Согласно данным нейрофизиологии формирование памяти становится возможным лишь после миелинизации нервных волокон, что делает возможным распространение нервного импульса. Поскольку миелинизация оболочки церебральных нейронов у новорожде6ннного еще не закончена, делался вывод о невозможности записи в памяти ребенка опыта до и в момент рождения.

В действительности же оказалось, что человек может заново испытать достаточно конкретные эпизоды жизни плода и эмбриона; человек даже может оказаться на уровне клеточного сознания и пережить процесс оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом. Можно заново пережить эпизоды из жизни своих биологических предков и встретить архетипические образы коллективного бессознательного (содержание коллективного, расового банка памяти в юнговском смысле). Порой люди утверждают о явственном переживании своих прошлых воплощений. Отмечались случаи когда люди отождествляли себя с животными и даже с простейшими одноклеточными тех далеких времен, когда на земле зародилась жизнь. В других случаях люди отождествляли себя с сознанием групп людей, всего человечества, всей биологической жизни в целом. Иногда на сессиях LSD сообщалось о переживании сознания всей планеты и всей материальной Вселенной. Нередко люди испытывали единение, общение с Богом или переживали растворение в Абсолюте.

Перинатальный (околородовый) опыт был классифицирован С. Грофом по четырем категориям. Эти категории соответствовали четырем клиническим стадиям биологического рождения:

· пребывание во внутриматочном состоянии,

· период маточных спазм, когда шейка матки еще закрыта и выхода нет,

· период родовых схваток, когда шейка матки открыта и уже началось движение плода по родовому каналу,

· и наконец, этап появления ребенка на свет.

Со всеми этими этапами связаны характерные переживания и видения. Гроф описал эти четыре типа переживаний как базовые перинатальные матрицы (БПМ). Важно отметить, что эти четыре типа БПМ так или иначе связаны со всей совокупностью переживаний человека (на всех уровнях психики), будь то переживания, которые могут относиться к прошлым жизням-смертям, или к переживаниям текущей жизни. Весь такой опыт (с сопутствующими ему фантазиями) распределяется в группы, или системы конденсированного опыта (СКО) на основании схожих эмоциональных или соматических переживаний. Таким образом определенные переживания в текущей жизни могли приводить на LSD-сеансе к похожим перинатальным переживаниям, а эти перинатальные переживания, ассоциированные с определенной группой переживаний в прошлых жизнях, могли вызывать опыт более глубоких пластов психики. Например, человек, воспроизводивший случай, связанный с опасностью для его биологического существования, неожиданно мог „провалиться“ в переживание ребенка в моменты родов, а оттуда прямиком отправлялся в инцидент из своей прошлой жизни.

Причем, отметим, что зачастую рассказы о разных обстоятельствах прошлых жизней подтверждались реальным фактическим материалом[14].

Поиск по сайту: