Токвиль об эволюции демократии и благосостояния в Америке

Примерно в то же время, когда культура равнинных индейцев ис­пытывала на себе последствия появления лошадей, на востоке Нового Света разворачивался эксперимент совершенно иного рода. Европейские колонисты, отличающиеся друг от друга своими со­циальными корнями, решали проблемы освоения нетронутых зе­мель, начиная закладывать основы новой общественной и поли­тической системы. В течение долгого времени историки и предста­вители других общественных наук размышляли над природой взаимосвязи между возможностями и требованиями, связанными с освоением новых территорий, и формой правления, возникшей на этих территориях. Они задавались вопросом: почему демократия в Америке утвердилась именно таким образом?

Ответ на этот вопрос дается в учебниках для начальной шко­лы: к началу эпохи государственности жители Нового Света при­выкли вести жизнь, свободную от автократического стиля правле­ния, характерного для тогдашней Европы. Сбросив ярмо английс­кой монархии и не имея собственной родовой аристократии, уверенные в себе, свободолюбивые пуритане (фермеры и торгов­цы) остановились на форме правления, в основе которой лежали гарантия прав личности и народное представительство. И хотя во всей этой истории нет ни слова неправды, она все же неполна. В частности, в ней отсутствует объяснение, почему американская система правления так и не выродилась в анархию или в диктату­ру, как это произошло немедленно после того, как в 1649 г. те же самые пуритане под предводительством Оливера Кромвеля, имев­шие с американскими колонистами в основном одни и те же со­циальные корни, захватили власть в Англии.

Ответ, предложенный великим исследователем американского общества XIX в. Алексисом де Токвилем, был решительно ситуа-ционистского толка. Токвиль утверждал, что суровый по природ­ным условиям и примитивный в социальном отношении мир ко­лонистов в сочетании с отсутствием иных, более ранних государ­ственных институтов вынуждал граждан действовать сообща посредством специально созданных ими самими объединений. Привычка образовывать добровольные объединения и преследо-

284 Глава 7

вать цели, разделяемые их участниками, обучила их, таким обра зом, навыкам и приемам самоуправления, составляющим саму су демократии. Токвиль настаивал на неслучайности того, что:

...наиболее демократичной на данный момент в мире страной являем та, в которой люди довели искусство совместного следования общим уст«ремлениям до наивысшего совершенства и применили это новое умение (I достижению наибольшего числа целей (Tocqueville, 1835/1969, с. 514). •:

•д

Эта привычка к «совместному следованию» общим целям име* ла эффекты, направленные как вовнутрь — на членов объединен ний, так и вовне — на более широкие политические структуры',] Внутренние эффекты Токвиль описывает, прибегнув к следующе-г му наблюдению.

Если некоторая точка зрения выражается неким объединением л» дей, то она должна быть предельно ясно и конкретно очерчена. Она вьм ляет своих сторонников и вовлекает их в общее дело; эти сторонники узн, ют друг друга, и рост их числа повышает их энтузиазм. Ассоциация объели няет энергию по-разному мыслящих людей и решительно направляет их у достижению ясно обоозначенной цели (Tocqueville, 1835/1969, с. 190).

Процессы объединения людей для достижения множества раз-S нообразных целей с течением времени начинают давать систем­ные последствия весьма общего характера. Более широкое сообщег ство приспосабливается к тому, чтобы отвечать интересам, выра* жаемым этими общественными объединениями, а выработанные людьми в результате участия в добровольных ассоциациях навыки оказывают влияние на формы управления страной.;

Позднее круг аргументов Токвиля был расширен специалистам ми по политэкономии, с тем чтобы объяснить также и экономя*' ческое развитие Америки. Эсман и Апхофф (Esman & Uphoff, 1984);

полагают, что формирование добровольных общественных объец динений (они называют его ассоцианизмом) представляет боль-' шую важность для психологической и социальной инфраструкту­ры развивающихся экономик.

Существование надежной сети добровольных организаций критически важно с точки зрения любых серьезных усилий по преодолению массовой' нищеты в условиях, которые в обозримом будущем, вероятно, будут пре­обладать в большинстве развивающихся стран... Признавая необходимость и других компонентов — финансовых вложений в отрасли инфраструктур ры, направленной на поддержку экономики государственной политики, современных технологий, а также бюрократических и рыночных институ-' тов, мы тем не менее не можем вообразить себе стратегию развития аграр­ного сектора, которая совмещала бы рост производительности с широким-

Социальная психология культуры 285

распределением благ, не отводя при этом важнейшей роли местным орга­низациям, в работе которых непосредственно бы участвовало население (Esman & Uphoff, 1984, с. 40).

Таким образом, и демократические формы правления, и при­сущее высокоразвитым экономикам богатство были частично ат­рибутированы привычке людей к работе в рамках добровольных объединений и проистекающего из нее «гражданственного» скла­да мышления — характеристик, которые, по крайней мере в слу­чае Америки, обязаны своим появлением грубым структурирую­щим факторам экологической и экономической необходимости.

Справедливости ради стоит упомянуть, что существует также и иной взгляд на культурное и промышленное развитие Америки, равно как и любой капиталистической демократии, придающий большое значение факторам, по природе своей скорее идеологи­ческим, чем материальным. Но его мы рассмотрим несколько по­зднее, а прежде обратимся к некоторым нематериальным, хотя и весьма мощным, источникам этнических характеристик.

Ситуация «посреднического» ньшинстВа

Каким образом некая социальная группа приобретает репута­цию жадной, паразитической, нелояльной, наглой и навязчивой и вместе с тем клановой и замкнутой? Именно в этих выражениях в Европе, в меньшей степени в Америке, долгое время поносили евреев. Все объяснения подобных антисемитских стереотипов схо­дятся в целом на уникальных особенностях еврейской истории и культуры, а также на традиционном христианском учении о роли евреев в распятии Христа.

Однако более широкий взгляд на эту проблему показывает, что для того чтобы социальная группа приобрела только что опи­санную непривлекательную репутацию, подобных уникальных ос­нований вовсе не требуется. Говорят, что в каждой стране «есть свои евреи». В Индонезии, на Филиппинах и во Вьетнаме — китай­цы, в Восточной Африке — индийцы и пакистанцы, в Западной Африке — ливанцы, в Турции эта роль отведена армянам и гре­кам, а в Египте — коптам (т.е. христианам, что делает Египет стра­ной, где христиане выступают в роли тамошних «евреев»). Эти груп­пы называют «посредническими» («middleman») не только из-за характерных для них занятий, но и потому, что они и в других отношениях находятся в «середине»: обычно они гораздо беднее правящего класса той или иной страны, но при этом гораздо бога-

286 Глава 7

че, чем большинство коренного населения, они предпочитают! занятия, неинтересные для правящего класса, но недоступные и для остальной части коренного населения по причине отсутствия, у того необходимых навыков. В условиях рыночной экономики они< обычно выполняют роли посредников — владельцев магазинов брокеров, ростовщиков и оптовых торговцев импортными това4 рами. Они склонны селиться тесными сообществами и иметь дел®! в основном с себе подобными, т.е. с теми, кому присущи те ж<< отличительные культурные особенности (такие, как стиль одеж*' ды, кухня и исповедуемая религия). '

Зачастую члены подобных групп отличаются трудолюбием, бе-';

режливостыо и склонностью откладывать вознаграждение. Однакой все эти добродетели редко приносят им популярность. Вместо этого все завидуют их богатству и обзывают паразитами. Если кто-либо! из их числа пытается вырваться из изоляции, его обвиняют в наг-' лости и навязчивости. Если же они продолжают оставаться в пре⁵ делах своих сообществ, их обвиняют в плановости и нелояльности по отношению к государству. Не только евреи в Европе, но и армяне в Турции, индийцы в Уганде, китайцы в Индонезии Вьетнаме («люди, живущие в лодках») изгонялись, и многие из них гибли от рук своих возмущенных сограждан.

Рассмотрим, в частности, судьбу европейских евреев на прод тяжении последних нескольких сот лет. В течение большей частЩ этого периода европейские евреи сталкивались с враждебность»! и суровыми ограничениями в отношении открывающихся им воз можностей. Зачастую им не разрешалось владеть землей, заниматься определенными ремеслами и осваивать определенные профессии их загоняли в пределы специально отведенных территорий и гетто.Д И все это перед лицом постоянной угрозы изгнания или конфис кации любой нажитой ими собственности..

Подобное положение дел побуждало евреев либо полносты отказываться от своей этнической принадлежности (т.е. обращаться в христианство и быть всецело ассимилированными с более mhos гочисленным социумом), либо сохранять сплоченную, защищен ную, отдельную субкультуру, не склонную перенимать язык, стил одежды или культурные приоритеты остального общества. Эта вынуждало их также зарабатывать себе на жизнь только теми заня-(тиями, возможность предаваться которым была им открыта, HJ которые соответствовали навязываемым им условиям и предпоч тениям. Так, несколько внешне преуспевающих членов сообщв

Социальная психология культуры 287

ства могли быть ростовщиками (профессия, для христиан запрет­ная), либо торговцами ювелирными изделиями и драгоценными металлами (что, подобно ростовщичеству, было вполне подходя­щей профессией для людей, вынужденных поддерживать ликвид­ность своих активов). Большинству же оставалось просто торговать и предоставлять услуги в узких рамках своего собственного сооб­щества, для чего приятие со стороны остального общества не было обязательным, а его враждебность ощущалась реже.

Все эти характеристики — особенная одежда, язык и культур­ные обычаи, а зачастую также и презренные занятия, являлись стимулом или по крайней мере оправданием дальнейшей соци­альной изоляции и враждебности со стороны окружающего соци­ума, которые в свою очередь обостряли в евреях чувство обособ­ленности и отринутое™ обществом, усиливая тем самым их соб­ственную сплоченность. Еврейский юмор и фольклор отражали и усиливали это ощущение отверженности, постоянной угрозы и необходимости бороться за существование при помощи веры и сообразительности, а не открытого противостояния.

Существуют основания полагать, что мы являемся участника­ми интересного естественного эксперимента, разворачивающего­ся в отношении североамериканских евреев. По причине принад­лежности к чрезвычайно многоязычному обществу, в котором присутствует множество людей и групп, чьи умения превосходят либо равны их собственным, евреи уже больше не выделяются так, как это происходило в единых в культурном отношении стра­нах — таких, как страны Европы. В некоторых из них (например, в Голландии, Италии, Германии, Великобритании), по крайней мере на протяжении отдельных периодов, враждебность и ограничения были менее явными, и отличительные особенности евреев исчеза­ли по мере их слияния с остальным обществом. Но именно во второй половине нашего века в Северной Америке и особенно в США евреи стали пользоваться беспрецедентным принятием со стороны окружения и свободой выбора. Результатом этого явилось, по мнению авторов, заметное притупление ощущения этнической идентичности евреев. Люди, принадлежащие к поколению, к ко­торому относятся и авторы этой книги, уже могут распознать бо­лее молодых американских евреев разве что по фамилии, но никак не по характерной внешности, взглядам или действиям. Когда бо­лее многочисленная культура перестает рассматривать конкретную этническую идентичность как нечто важное, ощущение подобной идентичности сохранить трудно.

288 Глава 7

История евреев в Америке далеко не уникальна. Большинс' этнических групп, стоит им только освоить английский язык, вы< растить поколение детей, окончивших американские школы и по-> лучить опыт общения в разной социальной среде и среди предстач вителей различных занятий, начинают считать свою этническую! принадлежность фактором, все менее и менее решающим для сво его существования в обществе.;

Но существуют и важные исключения из этого общего паттер-', на, связанного с «притуплением» ощущения идентичности и ас­симиляцией. Некоторые расовые группы, чья этническая принад­лежность в высокой степени очевидна и продолжает считаться очень значимой (в наибольшей степени это афроамериканцы и латино­американцы), получали в Америке совершенно иной культурный опыт. Достаточно много представителей более обширной культуры продолжают вести себя по отношению к членам подобных групп особым образом, подчеркивая, что их очевидная расовая или эт­ническая принадлежность бросается в глаза ежедневно и ежечасно.

В главе 6 мы уже отмечали, что ситуация, с которой индивид сталкивается, включает в себя и реакции других людей, которые он сам вызывает в силу своей внешности, социальной роли или поведения. Аналогичным образом, ситуация, с которой сталкива­ется любая этническая группа, определяется отчасти реакциями, ею же самой вызванными, и тем, какой прием она встречает у остального общества. В следующей части данной главы мы более или менее подробно рассмотрим то, каким образом ситуацион­ный аспект социального статуса той или иной этнической группы! влияет на поведение отдельного индивида и взаимоотношения этой группы с остальным обществом.

Поиск по сайту: