Сранительное влияние личностных диспозиций и ситуаций. Обе

стороны фундаментальной ошибки атрибуции — чрезмерный дис-позиционизм и недостаточно развитый ситуационизм — были ус-пешно продемонстрированы в ходе одного из исследований, став-ших впоследствии классическим. Речь идет об эксперименте, пред-принятом Дарли и Бэтсоном (Dariey & Batson, 1973) на материалестудентов духовной семинарии Принстонского университета, под-робно описанном нами в главе 2. Там мы не упомянули об однойважной детали этого исследования — о розданном испытуемымвопроснике, предназначенном для выяснения мотивов их интере-са к религии: основывается ли он на стремлении к личному спасе-нию или же в первую очередь на желании помогать другим. Этоозначало, что Дарли и Бэтсон были в состоянии сравнивать силувлияния важной, на первый взгляд, диспозиционной переменнойс силой влияния «незначительной» ситуационной переменной.В этом случае суть «незначительной» ситуационной переменнойсводилась к следующему вопросу: считали ли испытуемые, что ониспешат, проходя мимо нуждающегося в помощи человека? Послезаполнения вопросника испытуемым давалось указание перейти ваудиторию, находящуюся в другом здании на противоположномконце студенческого городка, где они должны были произнестипроповедь. Мы хотим напомнить читателю, что некоторым испы-туемым было сказано, что их аудитория уже в сборе и что, к не-счастью, они уже немного опоздали, поскольку экспериментаторсам несколько отстал от графика. Другие же полагали, что имеют всвоем распоряжении солидный запас времени. Экспериментатортщательно описывал им маршрут, которым они должны былипроследовать, чтобы попасть в другое здание, после чего они не-замедлительно по нему отправлялись.

Фабула эксперимента Дарли и Бэтсона была почерпнута из дру-гой общеизвестной истории — евангельской притчи о добром са-маритянине. На пути в другое здание семинариста окликал чело-век, лежавший в дверях и просивший о помощи. Как вы думаете,пришли ли семинаристы ему на помощь? Зависело ли это от ихрелигиозной ориентации? Имело ли значение то, пребывали онив спешке или нет? Ответы на эти вопросы, данные в той же после-довательности, таковы: «некоторое», «нет» и «очень большое».

Из тех испытуемых, кто не спешил, 63% останавливались ипредлагали «пострадавшему» помощь. И лишь 10% спешащих ис-пытуемых поступили таким же образом. Напротив, диспозицион-ный показатель, касающийся природы религиозной ориентациииспытуемых, практически никак не повлиял на то, останавлива-лись они, чтобы оказать помощь пострадавшему, или нет. Такимобразом, эксперимент Дарли и Бэтсона в определенном смыслеповторяет, но также и уточняет смысл притчи о добром самаритя-нине. Он заставляет нас предположить, что все священники и леви-ты, проходившие мимо, просто-напросто куда-нибудь опаздывали!

Но как нам узнать, что люди должным образом не подготовле-ны к условиям, подобным тем, что были созданы в исследованииДарли и Бэтсона? Как нам узнать, что они не считают факторспешки столь уж важным, а фактору религиозной ориентации,наоборот, придают большое значение?

Пьетромонако и Нисбетт (Pietromonako & Nisbett, 1982) пред-приняли исследование, в ходе которого описывали своим испыту-емым эксперимент, весьма похожий на проведенный Дарли и Бэт-соном (заменив человека в дверях на женщину, делающую вид,что она повредила колено, и просящую семинариста сообщить обэтом ее мужу). Ознакомившись с ситуацией, испытуемые сталиутверждать, что помощь оказали бы подавляющее большинствосеминаристов, но среди них было бы на 20% больше тех, главныммотивом религиозности которых была бы помощь другим. Они по-лагали также, что фактор спешки либо ее отсутствия не будет иметьвообще никакого значения. Они искренне считали, что независи-мо от того, сколько времени имели семинаристы в своем распоря-жении, «альтруисты» из их числа все равно пришли бы на по-мощь, а «эгоисты» — нет.

Укорененность диспозиционизма в человеческом сознании. На са-мом деле Пьетромонако и Нисбетг проводили свое исследование непросто для того, чтобы сделать далеко идущие выводы о тенден-Циозностях, свойственных человеческому сознанию, но и для того,чтобы проверить, насколько трудным делом окажется эти тенден-циозности изменить. Они попросили нескольких своих испытуе-мых ознакомиться с результатами исследования Дарли и Бэтсона,прежде чем те сделают предсказания относительно поведения лю-дей в двух различных ситуациях.

Одна из этих ситуаций представляла собой «облегченный» ва-риант истории, использованной в только что обсуждавшемся ис-

следовании Дарли и Бэтсона. Согласно описанию второй ситуациичеловек, в ней участвоваший, не находился в экспериментальныхусловиях, как испытуемые Дарли и Бэтсона, а просто шел навеститьсвоего друга в больнице. «Жертвой» в последнем случае была бере-менная женщина, явно нуждавшаяся в том, чтобы ей помогли ра-зобраться с машиной. Часть испытуемых должны были предсказать,как повели бы себя в подобных ситуациях студенты Принстонскойсеминарии, тогда как задача другой части испытуемых состояла впредсказании поведения в аналогичных ситуациях мужчин, попав-ших в случайную выборку населения штата Нью Джерси.

То, что испытуемым было предварительно сообщено о резуль-татах исследования Дарли и Бэтсона, существенно не сказалосьна их предсказаниях влияния диспозиционной переменной(т.е. религиозной ориентации) на поведение оцениваемых людей,но оказало все-таки существенное влияние на признание ими эф-фекта ситуационной переменной (т.е. фактора спешки). Однако дажепри этом оцененная ими разница между долями пришедших напомощь семинаристов в зависимости от того, спешили они илинет, равнялась всего 18%, что гораздо меньше разницы в 53%,зафиксированной Дарли и Бэтсоном.

К аналогичным выводам пришел Сейфер (Safer, 1980) в своемисследовании склонности студентов относить покорность, прояв-ленную испытуемыми в эксперименте Милгрэма, на счет диспози-ций личности, а не власти ситуации. Сейфер показывал своим сту-дентам фильм Милгрэма о послушании. Несмотря на то что в филь-ме делался акцент на то, что именно ситуационные факторыпринуждали людей к послушанию, участники эксперимента Сей-фера существенно переоценили величину напряжения электричес-кого разряда, до которой испытуемый мог бы дойти при отсутствии этих факторов. Таким образом, они продолжали интерпретироватьповедение в терминах предполагаемых диспозиций, не осознаваятой критически важной роли, которую сыграла сконструированнаяМилгрэмом ситуация в достижении столь впечатляющего эффекта.

Предпочтение предсказаниям, основанным на диспозициях, пе-ред предсказаниями, основанными на ситуации. Пожалуй, наиболеенепосредственное свидетельство обыденного диспозиционизма даетнам недавнее исследование, осуществленное Ньютоном, Гриф-фином и Россом (Newton, Griffin & Ross, 1988). В ходе него ис-пытуемым было разрешено самим выбирать конкретных людей иконкретные диспозиции, имевшие, по их мнению, отношение к

целям предсказания. В некотором смысле это позволило им пока-зать максимум, на что они способны в плане «идиографического»,или личностно-ориентированного, предсказания поведения.

В этом исследовании Ньютон и его коллеги, вдохновленныеанализом канальных факторов, описанным нами в главе 2, предо-ставили двум группам испытуемых возможность сделать пожерт-вования в продовольственный фонд студенческого городка. По дан-ным предварительного опроса студентов были сформированы двеэкспериментальные группы. Причем в первую из них вошли испы-туемые, признанные своими товарищами «наиболее склонными»жертвовать продукты в пользу фонда, а вторая группа была состав-лена из студентов, которых товарищи посчитали «наименее склон-ными» к этому. Половина испытуемых в каждой из групп былапоставлена в условия, где для них были созданы «каналы дей-ствия», представленные в более или менее явной форме. Им былиадресованы именные письма с просьбой пожертвовать в фонд про-дукты определенного рода. Им были также розданы планы студен-ческого городка, на которых было обозначено местоположениепункта приема пожертвований, и, главное, им напомнили об этомв личной беседе по телефону. Другая половина испытуемых не имелаподобных фасилитирующих каналов, т.е. направленные им письмане содержали личного обращения (письмо начиналось со слов«Уважаемый студент»). В них также не было указано, какие именнопродукты желательно пожертвовать, не говоря уже об отсутствии«телефонного» напоминания и плана.

Имея целью выявить обыденные представления о прогностичес-ком потенциале ситуационных факторов в сравнении с потенциа-лом личностных качеств, экспериментаторы предложили группе сту-дентов-«экспертов», выдвигавших «кандидатуры» для участия в ком-пании по сбору пожертвований, оценить вероятность, с которойкаждый из испытуемых, находящихся в разных экспериментальныхусловиях (т.е. имеющих фасилитирующие каналы действия либо пол-ностью их лишенные), мог бы пожертвовать продукты в пользу фонда.

Результаты исследования Ньютона и его коллег были одно-значны. Студенты-«эксперты» считали, что для предсказания того,пожертвует какой-либо конкретный студент продукты или нет,эначение имеет лишь его предрасположенность делать пожертво-вания, но никак не характер ситуации, в которой он находится.Они полагали, в частности, что «наименее склонные» к пожерт-ваниям студенты отважатся сделать это с вероятностью 17% приНаличии фасилитирующих факторов и с вероятностью 16% при

'5-658

отсутствии таковых. Соответствующие вероятности для «наиболеесклонных» испытуемых они оценили как 83 и 80%.

В действительности же наиболее решительное влияние на дей-ствия студентов оказала именно специфика ситуации. При отсут-ствии фасилитирующих факторов пожертвовать продукты реши-лось лишь 4% испытуемых (ни одного процента из «наименее склон-ных» и 8% из «наиболее склонных»), в то время как при наличииподобных факторов их доля возрастала до 33% (25% «наименеесклонных» и 42% «наиболее склонных»).

Иными словами, «эксперты» полагали, что их знание о репу-тации и личностных качествах испытуемых позволяет им даватьуверенный прогноз в отношении по крайней мере некоторых изних и что означенные ими альтруисты и эгоисты проявили своиличностные диспозиции вне зависимости от конкретных ситуаци-онных факторов. Как же они заблуждались! В результате проведен-ного исследования ситуационные переменные оказались более важ-ными, чем личностные диспозиции, по крайней мере более важ-ными, чем диспозиции, привлекавшие внимание «экспертов».

Таким образом, данные настоящего исследования высвечива-ют серьезные изъяны в некоторых центральных принципах обы-денной теории личности. По сути, они демонстрируют наиболееэкстремальный вариант фундаментальной ошибки атрибуции. Людис легкостью относят поведение на счет личностных черт, опира-ясь на данные, допускающие его интерпретацию лишь на основа-нии ситуационных факторов, либо (самое большее) позволяю-щие утверждать, что данная диспозиция проявляется в опреде-ленного рода ситуациях.

Подобное отнесение причин поведения на счет личностных чертсоздает затем почву для дальнейших предсказаний, в которых си-туационным факторам уделяется недостаточно внимания. Как мыувидим в дальнейшем, люди порой очень дорого (с точки зренияточности предсказания) платят за свою приверженность диспозиционистским теориям, а также и за использование базирующихсяна них неоптимальных стратегий умозаключения.

Чрезмерная уВе-ренность предсказаний,основанных на диспозициях

За последнее время изложенная выше гипотеза получила не-сколько мощных количественных интерпретаций, данных как ii^!экспериментальном, так и на теоретическом уровне. В ходе.п"'

независимых друг от друга серий исследований Росс и Нисбетт сколлегами рассмотрели издержки предсказаний, основанных на личностных диспозициях.

В исследовании Даннинга, Гриффина, Милойковича и Росса(Dunning, Griffin, Milojkovic & Ross, 1990), результаты которогомы обсуждали в главе 3, испытуемым-наблюдателям были пред-ложены описания ряда лабораторных и жизненных ситуаций. За-тем испытуемым предлагалось предсказать, как повели бы себяв них конкретные люди. Предложенные им вопросы были, на-пример, следующего содержания: «будет ли данный человек зво-нить домой хотя бы один раз в неделю на протяжении предстоя-щего семестра?» или «станет ли он предварительно причесывать-ся, если в контексте лабораторного исследования его попросятсфотографироваться?». В одном случае условия эксперимента былитаковы, что испытуемые располагали избыточной информациейо людях, поведение которых они должны были предсказывать. Впроцессе подготовки к выполнению задания им было позволенозадавать этим людям сколько угодно вопросов. В другом случаеинформация была крайне скудной. Испытуемые вынуждены былиделать предсказания, зная только имя человека и глядя на егофотографию.

Смысл полученных результатов был более чем прозрачен. Сред-няя точность предсказаний, сделанных испытуемыми, обладав-шими избыточной информацией (60% правильных прогнозов),была лишь незначительно выше точности, достигнутой испытуе-мыми, находившимися в условиях ее нехватки (57% правильныхпрогнозов). Это означает, что какие бы сведения друг о друге ис-пытуемые не получали в ходе интервью, задуманного с цельюоблегчить им задачу по предсказанию поведения, эти сведенияимели весьма ограниченную ценность.

Но может быть и сами люди не претендуют на точность по-добных предсказаний, сделанных «навскидку», пусть даже и пос-ле интервью? К счастью, данные, полученные Даннингом и егоколлегами, позволяют нам судить о том, действительно ли людисчитают, что информация о конкретных индивидах помогает импредсказывать их поведение. Оказалось, что испытуемые на самомДеле считали, что могут сделать это достаточно точно, зная лишьимя человека и имея представление о его внешности по фотогра-фии! В этих информационно ограниченных условиях, когда испы-емые оказывались правы в 57 случаях из 100, ожидаемая имисочность попадания» составила 72%. В условиях же избыточного

15*

количества информации аналогичные показатели составили соот-ветственно 60 и 77%.

Таким образом, испытуемые проявили чрезмерную уверенностьв отношении собственной способности предсказывать поведение какпри наличии достаточных сведений, так и при отсутствии таковых,Вдобавок проявленная ими уверенность плохо вязалась с достигну-той ими точностью. В случаях, когда они выражали большую уверен-ность в точности собственных предсказаний, испытуемые реальнобыли ненамного более точны, усугубляя тем самым разрыв междустепенью точности предсказаний и степенью уверенности в них. Какследствие, будучи весьма уверенными или даже почти не сомневаясьв своей правоте, испытуемые зачастую оказывались неправы, вчем нам видится очень опасная эпистемологическая установка.

Иногда в исследованиях Даннинга и его коллег предсказанияиспытуемых были согласованы с базовыми частотами (base rates)*,которые испытуемые сами определяли для тех или иных ситуаций(либо со значениями этих частот, предлагавшимися им экспери-ментаторами). Временами же подобной согласованности не наблю-далось. Примечательно, что когда предсказания испытуемых шливразрез с предполагаемыми (или известными заранее) базовымичастотами, вероятность точного предсказания у них обычно рав-нялась (или была даже ниже) 50% (т.е. это случайный выбор). В од-ном из исследований испытуемые, чьи предсказания были в со-гласии с базовой частотой, оказались правы в 75% случаев, в товремя как испытуемые, чьи предсказания шли вразрез с ней, ока-зались правы лишь в 40% своих предсказаний.

В том же исследовании те испытуемые, чьи предсказания про-тиворечили базовой частоте, были лишь немногим менее увереныв своей правоте, чем те, чьи предсказания находились в полномему соответствии. И это несмотря на то, что вероятность точныхпредсказаний была в первом случае гораздо более низкой. Издер-жки, связанные с игнорированием базовой частоты, проявлялисьособенно впечатляюще, когда ее уровень был экстремальным

* Базовая частота (base rate) — это наблюдавшаяся в прошлом частота появ-ления какого-либо события [например, частота успешных 11-метровых штраф-ных ударов в футбольных матчах (она равняется более чем 90%), частота поступ-ления абитуриентов в театральный институт и т.д.] Понятно, что при прогнози-ровании появления в будущем аналогичного события необходимо учитыватьсоответствующие базовые частоты. В то же время игнорирование базовых час-тот — одна из наиболее распространенных ошибок при предсказании поведения (Прим. науч. ред.)

Обыденная психология личности

(детерминирующее влияние ситуационных факторов было,следовательно, очень велико). Те испытуемые, чьи предсказаниябыли в согласии с базовой частотой, равной, по меньшей мере,7J%, оказывались правы в 85% случаев, а те, чьи предсказанияапи вразрез с подобными базовыми частотами, оказывались пра-в лишь в 23% случаев. Последняя группа продемонстрировалакрйнюю неадекватность представлений о точности собственныхпредсказаний, поскольку ее члены полагали, что «попадут в точ-ку» в 72% случаев!

Мораль, вытекающая из данного исследования, такова: в слу-чае предсказаний, ставших предметом экспериментов, предпри-нятых Даннингом, Ньютоном и их коллегами (в ходе которых ис-пытуемым предлагалось предсказать, кто с наибольшей вероятно-стью сделает пожертвование в продовольственный фонд), базоваячастота (независимо от того, известна ли она заранее или опреде-ляется самими испытуемыми) представляет собой наилучшее ос-нование для предсказания поведения. Когда базовая частота имеетэкстремальное значение, идти вразрез с ней можно лишь смер-тельно рискуя. Это утверждение справедливо даже в том случае,когда человек, чье поведение предсказывается, хорошо известен «пред-сказателю». Необходимо заметить, что базовая частота служит, всущности, «полномочным представителем» и адекватным индика-тором силы влияния ситуации. Когда влияние ситуации особенносильно, базовая частота очень близка к экстремальной. И поэтомуигнорировать ее рискованно по той же самой причине, по какойрискованно игнорировать и саму ситуацию.

К похожим выводам приводят и результаты аналогичной се-рии исследований, проведенных А. Мак-Гуайр (A. McGuire, 1989).Она предлагала наблюдателям предсказать поведение испытуемыхв двух различных ситуациях, каждая из которых подразумевалаоказание помощи. В одном случае испытуемого просили добровольнопоучаствовать в нескольких психологических экспериментах. В дру-гом случае испытуемый оказывался в специально подстроеннойситуации, когда, поднимаясь по лестнице, он должен был под-хватить сумку, сползающую с плеча женщины на костылях. В од-ном случае наблюдатели не знали испытуемых лично, но получа-ли их краткую характеристику, включавшую описание их поведе-ния во время учебы в школе, данные о принадлежности кобщественным организациям, распорядке дня и тому подобнуюинформацию. В другом случае наблюдатели были выбраны самимиИспытуемыми как люди, хорошо их знающие.

230 Глава 5

В целом предсказания оказались лишь немного более точнымичем можно было бы ожидать от прогнозов, сделанных случайнымобразом. Сами наблюдатели, однако, полагали, что могут достичьсущественной точности, особенно в случае, когда испытуемыйхорошо им знаком. Кроме того, наблюдатели, хорошо знавшиеиспытуемых, оказались не более точными в своих предсказаниях,чем наблюдатели, в распоряжении которых была лишь краткаясловесная характеристика.

Таким образом, результаты данного исследования полностьюсогласуются с данными, полученными Россом и его коллегами.Наблюдатели были менее точны, чем предполагали сами. Причемточность их предсказаний не повышалась по мере добавления к ихисходным ожиданиям по поводу поведения «людей вообще» в дан-ной ситуации* некоторых знаний о конкретном человеке, чье по-ведение надо было предсказать. Хотя сами наблюдатели и полагали при этом, что новые сведения увеличивают точность предсказа-ния. Знание может быть очень опасно, по крайней мере тогда,когда оно увеличивает нашу уверенность непропорционально уве-личению точности предсказаний (Borgida & Nisbett, 1977; Nisbett &Borgida, 1975).

Дш1Ц)зици0низи. и «иддюзия интервью»

Литература, обзор которой мы успели дать к настоящему мо-менту, поможет читателю в понимании феномена, названного нами«иллюзия интервью» (Nisbett & Ross, 1980). Эта иллюзия представ-ляет собой убежденность, что из краткого интервью при первомзнакомстве можно извлечь массу полезной информации о челове-ке как о личности. Данное убеждение вполне заслуживает назва-ния иллюзии, поскольку наилучшие из имеющихся данных о про-гностическом потенциале неструктурированного интервью, при-меняемого для оценки будущих академических успехов в колледжеили аспирантуре, производительности труда рабочих и служащихлибо профессионального успеха менеджеров высшего звена, юри-стов, врачей или ученых, указывают на то, что соответствующаякорреляция редко выходит за пределы диапазона от 0,10 до 0,15.В действительности же большинство исследований дает корреля-цию, не превышающую 0,10 (Hunter & Hunter, 1984).

• Эти ожидания как раз и отражают базовую частоту (base rate), о которойшла речь выше. (Примеч. науч. ред.)

Обыденная психология личности

Рассмотренные в предыдущем разделе исследования показы-вают, что зачастую люди бывают уверены, что предсказания, ко-торые они делают, основываясь на ограниченном количестве ин-формации о человеке, все равно окажутся точными. ИсследованиеКунды и Нисбетта (Kunda & Nisbett, 1986) позволяет нам увидеть,что именно способствует поддержанию этой иллюзорной убеж-денности. Получаемые в ходе интервью данные о социальном по-ведении, равно как и резюмирующий его вывод («этот человекполезен в совместной работе» или «он может хорошо руководитьподразделением»), с трудом поддаются цифровому выражению икодированию. Вдобавок, как отмечали Эйнхорн и Хогарт (Einhom& Hogarth, 1978), обратная связь относительно того, как нанятыйна работу человек действительно с ней справляется, зачастую бы-вает размытой либо вообще отсутствует. К тому же мы обычно незнаем, как справились бы с работой те, кого мы по результатаминтервью не наняли.

Из вышеизложенных соображений следует, что, используя раз-работанную Кундой и Нисбеттом методику, можно определить,насколько далеко заходят люди в своей оценке полезности интер-вью, и сравнить это с оценкой ими полезности информации ино-го рода. Для этого Кунда и Нисбетт попросили своих испытуемыхоценить, насколько данные интервью способны помочь в пред-сказании поведения, связанного с чертами личности, а именнонасколько может преуспеть тот или иной человек в качестве акти-виста Корпуса Мира. Они также предложили им оценить, насколькоточно на основании интервью можно судить о будущем поведе-нии, связанном со способностями, а именно о том, каков будетсредний балл успеваемости (СБУ) студентов Мичиганского уни-верситета. Исследователи ожидали, что испытуемые будут склон-ны переоценивать оба коэффициента достоверности предсказания,в особенности значение коэффициента достоверности для поведе-ния, связанного с чертами личности.

Кунда и Нисбетт требовали от своих испытуемых вероятност-ных оценок того же рода, что и те, которые они пытались полу-чить в отношении кросс-ситуативной согласованности поведения.Иными словами, одну группу испытуемых просили определить впроцентном исчислении, в течение какого времени практикантКорпуса Мира, получивший в результате собеседования с психо-логом более высокий балл, чем другой практикант, проявит себялучше и в роли организатора работы по месту жительства. ДругойФуппе испытуемых было дано задание определить (в процентном

исчислении), в течение какого времени некий будущий студентколледжа, получивший на вступительном интервью более высо-кий балл, чем его товарищ, будет иметь более высокий СБУ впроцессе учебы.

Необходимо заметить, что реальные коэффициенты достовер-ности интервью были в любом из случаев ниже 0,10: в случае сКорпусом Мира — 0,06 (Stein, 1966), а в случае с показателемСБУ, наверное, примерно такими же (см., например, Klitgaard,1985; Mayfield, 1964; Ulrich & Trumbo, 1965). Тем не менее на рис. 5.2видно, что испытуемые полагали, что, с точки зрения предсказа-ния результата, достоверность материалов интервью была суще-ственной в обеих экспериментальных ситуациях. В случае с Корпу-сом Мира оцененная испытуемыми вероятность соответствовалакоэффициенту достоверности, равному почти 0,60! В случае с по-казателем СБУ аналогичная вероятность соответствовала пусть бо-лее низкому, но все же достойному коэффициенту достовернос-ти, составившему 0,32. Это означает, что испытуемые считали, чтоинтервью послужит великолепным средством для прогнозирова-ния будущего успеха организатора, работающего на Корпус Мира,и по крайней мере станет полезным инструментом для предсказа-ния будущих академических успехов (СБУ).

Для читателя наверняка будет облегчением узнать, что резуль-таты, подобные академической успеваемости, все-таки могут бытьпредсказаны с определенной степенью достоверности, уровенькоторой будет, естественно, выше, чем тот, которого можно до-биться, основываясь на впечатлениях интервьюера. Однако для этогонеобходимо опираться на совокупность данных о поведении или оего результатах, действительно имеющих отношение к предсказы-ваемому показателю. Представляется не менее важным, чтобы этиданные были достаточно обширными и разнообразными. Напри-мер, балл успеваемости студента колледжа можно предсказать наосновании его школьной успеваемости с достоверностью в диапа-зоне от 0,30 до 0,45. (Обращаясь к рис. 5.2, необходимо заметить,что испытуемые недооценивают достоверность СБУ, полученногов старших классах школы, как средства предсказания балла успе-ваемости в колледже.) Даже в случае с организатором КорпусаМира, где мы имеем дело с предсказанием успешности, связан-ной с чертами личности, существуют некоторые надежные инст-рументы прогнозирования, включая среднее значение оценок, при-своенных рекомендательным письмам людей, хорошо знающих кан-

Рис. 5.2. Воспринимаемая и действительная предсказуемость успеха ра-боты индивида в Корпусе Мира и среднего балла успеваемости в универ-ситете, основанная на интервью и на высокоагрегированных показателях(Kunda & Nisbett, 1986).

дидата. Например, полученный в одном из подобных исследова-ний коэффициент достоверности (Stein, 1966) составил 0,35.

Важно отметить разницу, существующую между интервью ирекомендательным письмом с точки зрения психометрии. Ре-комендательное письмо обычно бывает основано на несоизмери-мо (зачастую в сотни и тысячи раз) большем объеме информа-ции, чем интервью. Таким образом, с чисто психометрическойточки зрения, благодаря агрегированию информация, доступнаяавтору рекомендательного письма, может представлять гораздобольшую ценность для прогнозирования, чем данные, доступныеинтервьюеру. (Кроме того, всегда существует возможность расши-рить информационную базу, как это делал Штейн, путем опроса множества «рекомендателей» и агрегирования данных об их суж-дениях.)

Можно порассуждать об издержках использования обладающихневысокой достоверностью данных интервью в наших решениях —таких, например, как решение о приеме (или неприеме) на рабо-того или иного кандидата (Hunter & Hunter, 1984). Эти издерж-ки возрастают обратно пропорционально достоверности интервью

и прямо пропорционально достоверности иных, конкурирующихметодов оценки. Таким образом, можно сказать, что большинствоорганизаций, полагающихся при отборе кандидатов на интервьюплатят за это дважды: в первый раз, когда берут на себя труд беседовать с кандидатами, и гораздо дороже, когда используют дан-ные интервью для отбора сотрудников.

Когда, инфррпйция о диспозицияхбывает полезна?

Из рассмотренного выше следует, что иногда знание о лично-стных диспозициях людей дает эффект, прямо противоположныйожидаемому. Теперь мы можем рассмотреть случаи, когда обыден-ная житейская мудрость оказывается справедливой, по крайнеймере в общих чертах.

Ранее мы уже намекали на то, что есть один случай, когдаинформация об индивидуальных различиях может оказаться нео-ценимой. Речь идет о случае, когда у нас имеется информация обазовой частоте поведения данного конкретного индивида в конк-ретной ситуации. Так, ваше предположение о том, что Джек будетмного болтать сегодня за обедом, основанное на том, что он все-гда так поступал (базовая частота!), скорее всего окажется точным.Как и предположение о том, что ваша жена будет, как обычно, сокрушаться по поводу предстоящей вечеринки, где люди топчут-ся на месте, поглощая спиртное и беспрерывно болтая. На самомделе очень может быть, что обыденная убежденность в практичес-кой полезности знания о чертах личности зиждется отчасти на обоб-щении опыта успешных предсказаний, основанных на фактах по-добной стабильности поведения в одних и тех же повторяющихсяситуациях (выше мы называли ее надежностью).

Однако даже кросс-ситуативные предсказания, в которых уча-ствуют ситуации, относящиеся к разным типам, могут быть по-настоящему полезными. В предыдущей главе мы разобрали неко-торые особые обстоятельства, в которых предсказания, исходя-щие из черт личности, могут иметь неплохие шансы оказатьсяточными. Эти обстоятельства включают в себя следующие вариан-ты: 1) случай, когда предсказания основываются на широкой иразнообразной совокупности прошлых наблюдений и нацеленыне на единичные будущие действия и результаты поведения, а наусредненные для длительного периода; 2) случай, когда предсказа-

Обыденная психология личности

дне нацелено на относительную вероятность экстремальных ре-зультатов или событий, а поведение людей, к которым оно отно-сится, в прошлом было экстремальным по сравнению с поведени-ем ДРУ^{1 их}; 3) случай, когда предсказания учитывают базовую ча-стоту для совокупности индивидов, особенно если эта частотаявляется экстремальной, и то ситуационное давление, которое онаотражает, нельзя безнаказанно игнорировать.

Итак, при наличии действительных индивидуальных различийв поведении, иными словами при наличии существенной диспер-сии реакций в пределах выборки, информация о чертах личностиможет послужить предсказанию поведения даже в новых ситуаци-ях, в которых поведение прогнозируемого субъекта наблюдателюне известно. Однако теория гласит, что для того, чтобы подобныйпрогноз имел хоть какие-то шансы быть правильным, надо оченьхорошо знать субъекта и предсказывать его поведение на длитель-ный период в будущем либо поведение, которое мы предсказыва-ем, должно быть экстремальным.

Как мы уже убедились, обычные люди не принимают в расчетподобных ограничений. Они полагают, что могут предсказыватьповедение самых разных и едва знакомых им людей даже в еди-ничных и новых ситуациях.

Нстока от/тото дислозщиопшмА

Почему же люди могут настолько глубоко заблуждаться в своихосновополагающих суждениях о причинах поведения? Почему онипредпочитают основывать свои объяснения и предсказания на опи-сании личностных черт, обладающих, с точки зрения поставлен-ной задачи, незначительным прогностическим потенциалом либоне обладающих им вовсе? Как они могут быть в то же время стольневосприимчивы к влиянию мощных ситуационных факторов иинформации об индивидуальных различиях, обладающих реаль-ной прогностической ценностью — таких, как способности иРепутация?

Оставшуюся часть данной главы мы посвятим анализу истоковнаивного диспозиционизма, ведущего к тому, что люди переоце-нивают предсказуемость поведения окружающих. В главе 6 мы рас-смотрим факторы, снижающие издержки обыденного диспозици-°низма и вероятности появления порождаемых им ошибок.

Восприятие и диспозиционистсЬая тенденциозность

Предпочитаемое нами объяснение связано с фундаментальны-ми процессами восприятия и обязано своим происхождением КуртуЛевину, хотя впервые оно было ясно сформулировано ФрицемХайдером (Fritz Heider).

...поведение... обладает такими привлекающими внимание свойства-ми, что благодаря им оно имеет тенденцию поглощать собою все психоло-гическое поле. Оно не ограничивается положением частного стимула, ин-терпретация которого требовала бы дополнительной информации о свой-ствах существующего вокруг него поля, т.е. информации о ситуации (Heider1958, с.54).

Выражаясь короче и используя термины гештальт-психологии,вполне в духе Левина и Хайдера можно было бы сказать, что,когда мы наблюдаем другого человека в качестве некоего действу-ющего лица, он представляется нам «фигурой», а ситуация пред-стает перед нами «фоном», на котором проявляются результатыего действий. Люди активны, динамичны и интересны. Именноэти их свойства обращают на себя внимание в первую очередь.Напротив, ситуация обычно сравнительно статична и зачастуюпредставляется туманной. Наблюдатель к тому же, как правило, нетратит много умственной энергии в попытке определить, какиецели преследует другой человек, с какими препятствиями сталки-вается, в каком настроении пребывает и так далее.

Почему же тогда наблюдатель начинает относить видимые пове-денческие проявления на счет соответствующих им личностных дис-позиций? По этому поводу Хайдер также высказался вполне ясно.

'...Человек не довольствуется простой регистрацией окружающих егоявлений, доступных для наблюдения; ему необходимо — насколько этовозможно — соотносить их с некими константами окружающей среды...скрытые причины происходящего, в особенности мотивы других людей иесть значимые для человека константы среды; они и придают его опытусмысл...(с. 81).

К этому нечего добавить, за исключением пояснений каса-тельно того, почему именно свойства личностных диспозицийлюдей, а не свойства среды становятся объектом рассмотрениячеловека, наблюдающего в этой среде себе подобного. Дабы бытькраткими, скажем: чему уделяешь внимание, на счет того и отно-сишь. В исследованиях процесса атрибуции, вдохновленных идеямиХайдера, проводившихся в основном в 70-е годы, не существует

другого обобщения, которое было бы настолько хорошо подкреп-лено экспериментально. Мак-Артур и Пост (McArthur & Post, 1977),например, обнаружили, что когда оцениваемый человек хорошоосвещен или находится в движении, его поведение в меньшей сте-пени относится наблюдателем на счет ситуации, чем когда види-мость не столь хорошая, а субъект неподвижен. Аналогичным об-разом Аркин и Дюваль (Arkin & Duval, 1975) показали, что когдаокружающая среда стабильна, поведение человека в меньшей сте-пени относится на ее счет, чем когда она подвижна. Тейлор же ифиск (Taylor & Fiske, 1975) продемонстрировали в свою очередь,что когда наблюдатель видит субъекта А и субъекта Б, общающих-ся между собой, но субъект А виден ему лучше, то причины, обус-ловливающие результат их взаимодействия, больше приписыва-йся субъекту А, чем субъекту Б.

Различие JHЈ?kgy причинными атрибуциями; действующих лиц и наблюдателей

Приведенный выше анализ, помимо прочего, подразумевает,что само действующее лицо и наблюдатель очень по-разному по-нимают причины поведения действующего субъекта. Наблюдательсклонен привлекать для объяснения личностные диспозиции дей-ствующего лица, в то время как сам действующий субъект при-влекает для объяснения предоставляемые ситуацией возможностии налагаемые ею ограничения. Джонс и Нисбетт (Jones & Nisbett,1972) утверждают, что в этом обычно и состоит различие. Дей-ствующие лица склонны давать объяснение поведению в терми-нах личностных диспозиций в меньшей степени, чем наблюдате-ли. Например, в уже цитированном ранее исследовании Нисбеттаи его соавторов (Nisbett et al., 1973)испытуемые-наблюдатели счи-тали, что те из действующих лиц, кто записался добровольцем занекую сумму денег, принадлежали к типу людей, которые вообщеохотно участвуют в добровольных мероприятиях. Тех же, кто нестал этого делать за гораздо меньшую сумму, наблюдатели сочлиотносящимися к типу людей, неохотно участвующих в подобныхмероприятиях.

Однако сами действующие лица объясняли свое поведение ис-ключительно суммой предложенных денег. Аналогичная структураобъяснений наблюдалась и у испытуемых, которых просили расска-ть, почему они выбрали именно данный предмет своей специа-

лизацией и почему они встречаются именно с этой девушкой (илимолодым человеком). Действующие лица объясняли подобный вы-бор свойствами стимула («Я встречаюсь с этой девушкой, потомучто она очень эмоционально отзывчива»), в то время как наблю-датели были более склонны привлекать для объяснения личност-ные диспозиции «деятелей» («Он встречается с ней, потому чтоощущает потребность в зависимости и нуждается в подруге, кото-рая не использовала бы эту его особенность в своих интересах»).

В дополнение к этому Нисбетт и его коллеги обнаружили, чтодействующие субъекты полагают, что для описания их самих можнобыло бы применить гораздо меньшее число личностных черт, чемк их лучшим друзьям, новым знакомым или даже к широко изве-стному комментатору программы новостей. Когда на карту по-ставлено собственное «я», разнузданный диспозиционизм немед-ленно берется под контроль.

Утверждение о том, что расхождение между атрибуциями дей-ствующего субъекта и наблюдателя происходит (по крайней мереотчасти) за счет различий в их восприятии, нашло подкреплениев исследовании, проведенном Майклом Стормсом (Michael Storms,1973). При первом знакомстве Стормс дал двум своим испытуе-мым возможность побеседовать, записывая весь их разговор навидеопленку. Во время беседы в помещении присутствовали и днанаблюдателя, которые находились в таком положении, что одинмог лучше видеть испытуемого А, а другой — испытуемого Б. Пос-ле беседы испытуемых попросили объяснить их собственное пове-дение, а наблюдателей — поведение того из действующих лиц,которого они могли лучше видеть. Оба активных испытуемых от-несли свое поведение на счет ситуационных факторов — таких,как поведение другого участника ситуации и непривычный кон-текст. Наблюдатели же были более склонны относить поведениебеседовавших субъектов на счет предполагаемых у них личност-ных диспозиций.

Однако когда наблюдателям показали видеозапись беседы, ак-центировавшую внимание на поведении собеседника, которогоони не могли до этого хорошо рассмотреть (т.е. на ситуации, скоторой столкнулся сам объект их наблюдения), то их атрибуциистали напоминать атрибуции тех испытуемых, за которыми онинаблюдали. Еще более примечательно то, что когда участникамбеседы показывали видеозаписи их самих, сформулированные имиатрибуции были очень похожи на атрибуции наблюдателей'.

Обыденная психология личности

СубъеЪпиВная интерпретацияи дшпозщионштсЬая тенденциозность

Особенности восприятия, лежащие в основе диспозиционист-ской тенденциозности, несомненно, получают поддержку со сто-роны множества других когнитивных факторов, влияющих на то,как люди интерпретируют социальное поведение. Остановимсявкратце на этих факторах.

Языковые факторы. Уолтер Мишел (Walter Mischel, 1968) былодним из первых, кто заметил, что формирование людьми диспо-зиционистских атрибуций стимулируются, по всей вероятности,тем, что эпитеты, применяемые к поведению того или иного че-ловека, как правило, могут быть применены и к самому этомучеловеку. Так, «враждебные» действия совершаются «враждебнонастроенными» людьми, «зависимое» поведение присуще «зави-симым» людям, и так далее. В то же время наш язык не позволяетнам связывать действия и ситуации подобным образом. (Согласи-тесь, что фраза «ситуация, способствующая враждебным действи-ям» звучит довольно неуклюже.) Примечательным исключениемиз этого правила является представление о трудной задаче, т.е. за-даче, предрасполагающей к неудаче в силу своей трудности.

Устойчивость впечатления. Если вы хотя бы однажды наблюда-ли поведение человека либо его результат, отнеся их при этом насчет личностных диспозиций этого человека, то впредь вам будетуже весьма трудно изменить свою гипотезу об этом человеке, дажеесли вас посвятят в новые подробности, подвергающие сомне-нию, либо обесценивающие старую информацию (Lord, Lepper& Ross, 1979; Ross, Lepper & Hubbard, 1975). В настоящее время внашем распоряжении имеются данные о широком спектре когни-тивных процессов, обеспечивающих сохранение первого впечат-ления в неизменном виде (Ross & Lepper, 1980). Все последующиепоступки человека будут, скорее всего, истолковываться так, чтобыони согласовывались с атрибуциями, сформированными изначаль-но, и в то время как любые подтверждения будут приниматься зачистую монету, все исключения будут без колебаний отметаться.

Теория и идеология. Наклонности, основанные на восприятии,особны усиливаться при помощи согласующихся с ними и слу-жащих их оправданию теорий. Западная интеллектуальная и нрав-венная традиция обеспечивает мощную поддержку привычке

объяснять поведение в терминах диспозиций. В значительной своейчасти западная культура, начиная от иудео-христианского мотиваиндивидуальной моральной ответственности и кончая интеллек-туальными устоями капитализма и демократии, связанными симперативом свободы действия, ставит акцент на роли деятелякак причины происходящего, ассоциируя любые поступки с людь-ми, их совершающими.

Пожалуй, крупнейшей интеллектуальной традицией, сосредо-точившейся на ситуационном подходе к объяснению социальныхпроцессов, был марксизм. Бихевиоризм, «теория поля» Курта Ле-вина и большинство социологических направлений являются тра-дициями (в пределах спектра социальных наук), уделяющими вни-мание ситуации, однако их влияние на более широкие обществен-ные круги, конечно же, очень незначительно. Возможность того,что незападные культуры могут способствовать развитию и попу-лярности совсем иных психологических теорий, рассматриваетсяв главе 7.

Cmamucmvka и диспозиционистсЬая тенденциозность

Необходимо, наконец, отметить, что сохранению склонностилюдей к диспозиционизму способствуют и некоторые распростра-ненные статистические ошибки. Во-первых, люди едва ли способ-ны распознать скромные по величине корреляции, лежащие в ос-нове личностных черт (Chapman & Chapman, 1967; Kunda & Nisbett,1986; Nisbett & Ross, 1980). Во-вторых, люди вряд ли способныоценить связь между размером совокупности и качеством получа-емой информации. В частности, они имеют слабое представление ополезности агрегирования данных для точности предсказания по-ведения, связанного с личностными чертами (Kahneman & Tversky,1973; Kunda & Nisbett, 1986). Несовершенство статистических спо-собностей людей создает вакуум, который заполняется перцеп-тивными и когнитивными тенденциозностями.

Следует отметить, что сами факторы, позволяющие людям илипоощряющие их придерживаться той теории личности, которуюони абстрактно разделяют, способны уменьшать практическийэффект от применения этой теории к отдельным прогностичес-ким задачам в повседневной жизни (Nisbett, 1980). Важней же все-го то, что люди склонны непомерно преувеличивать значения по-казателей согласованности поведения, характеризующие конкрет-ные черты личности у конкретных людей. Мы можем наверняка

утверждать, что люди будут привычно присваивать более крайниеоценки черт личности и делать это с гораздо большей увереннос-тью, чем это было бы уместно. Это означает, что они будут, неколеблясь, делать предсказания с уверенностью, которую иску-шенный исследователь в области психологии личности счел бынеуместной.

У (he-maku, kak }ke уим ynwfe/n mak заблуждаться?

И все-таки, как же мы можем допускать столь серьезные ошибкив таких важных вопросах? Зачастую подобный вопрос ставится втерминах теории эволюции. Суждения о других людях часто важныдля выживания, и поэтому было бы странно, если бы мы стольсерьезно в них заблуждались. Как отмечали Эйнхорн и Хогарт(Einhorn & Hogarth, 1978), использование подобных эволюциони-стских аргументов применительно к психологии является крайнеопасным. Один тот факт, что та или иная способность явно имеетогромное значение для выживания, не означает еще, что тот илииной конкретный организм должен обладать ею. Жизнь зеленоймакаки, например, постоянно подвергается угрозе со стороны лео-пардов и питонов. Однако экспериментальные тесты показали, чтонаиболее, на первый взгляд, явные признаки, указывающие наблизость леопарда (такие, как труп газели на ветвях дерева), невызывают у макаки тревоги. Подобным же образом она не узнает ислед питона (ни на вид, ни по запаху).

Кроме того, возникает вопрос: действительно ли суждения оличности, подобные тем, которые мы обсуждали выше, были стольуж важны для человеческих существ в тех условиях, в которыхформировался человеческий род? Один из критиков теории соци-ального восприятия охарактеризовал ее как «социальную психо-логию чужаков», утверждая, что заблуждения, свойственные на-шим суждениям о чужих людях, могут не иметь никакого отноше-ния к нашим суждениям о близких. Очень похоже, что и даннаяхарактеристика и данное утверждение верны, по крайней мере,во многом. Обыденная теория личности, рассмотренная в даннойглаве, может быть применима в основном к суждениям о людях,которых мы знаем недостаточно хорошо. Идея же об эволюцион-ной полезности применима скорее к суждениям друг о друге на-"одящихся в близких отношениях особей из стада древнейших го-•чинид или из племени первобытных людей, чем к их суждениям⁰ чужаках.

Таким образом, простого учета базовых частот поступков кон-кретного знакомого индивида в конкретной знакомой ситуациибыло бы почти достаточно для вполне точного предсказания егоповедения в условиях повседневной жизни первобытных людей. Воз-можно, более изощренные методы анализа и не нужны были до техпор, пока люди не начали торговать и путешествовать, а значитвстречать других людей, ведущих себя и думающих по-иному.

Бесспорно, в наши дни многие проводят большую часть своеговремени вовсе не в обществе близких людей, будучи вынужденны-ми выносить важные суждения о практически незнакомых людях.Поэтому описанные нами ошибки обыденной теории личностинельзя рассматривать лишь как простительные маленькие слабос-ти, свойственные человеческой природе.

Далее мы обратимся к тому, что же вытекает из «прогности-ческих провалов», описанных нами в данной главе. Не служат лиони причиной хаоса, возникающего при наших попытках согласо-вать собственное поведение с поведением других? Кажется, нет, ив этом состоит парадокс. Мы постоянно имеем дело с неблизкиминам людьми; мы придерживаемся ошибочных теорий о предпо-сылках их поведения, но при этом нам все-таки удается каким-тообразом доводить начатое до конца без того огромного числа про-гностических ошибок, которые мы, теоретически, должны былибы допускать ежедневно. Что же избавляет нас от них? Именноэтим вопросом мы сейчас и займемся.

'вязкость повседневногосоциального опыта

Разграничение в науке — смешение в реальности • Когда люди сами формируют свою среду • Преемственность поведения в течение жизни* Ситуации, субъективные интерпретации и личность

Эту главу мы начнем с личного признания. Несмотря на вседанные о согласованности поведения, полученные в ходе объек-тивных исследований (описанных в гл. 4), и несмотря на все, чтонам известно о когнитивных иллюзиях и недостатках обыденныхпредсказаний поведения (описанных в гл. 5), мы продолжаемсчитать, что наш с вами социальный мир населен людьми, кото-рые ведут себя достаточно отличным друг от друга образом и побольшей части весьма согласованно. Мы утверждаем, что жизне-радостный фигляр Чак из общежития первокурсников, застен-чивый компьютерный гений Норберт, получивший стипендиюМассачусетского технологического института, и хулиган Буч, на-дивший некогда ужас на весь третий класс, были совершенноРазными людьми, отличаясь своим поведением друг от друга,Равно как и от остальных своих товарищей, не только в какой-•"ибо одной отдельно взятой ситуации, но и во многих другихРазличных ситуациях. Более того, мы не можем позволить убе-Аить себя в том, что наши стереотипы и ожидания в отношении

1б'

244 Глава 6

упомянутых людей подвержены тенденциозному влиянию на-ших субъективных интерпретаций настолько, что заставляют насусматривать различия в их поведении и его согласованность тамгде их нет и в помине.

Мы не отрицаем, что наши интерпретации поступков людейзачастую учитывают наше знание об их поведении в прошлом, атакже наше общее впечатление от них как от личностей. Мы при-знаем, к примеру, что хотя мы и воспринимаем ярко-красныеподтяжки Чака как комический атрибут, призванный привлечьвнимание, однако увидев те же самые подтяжки на Норберте,мы отнесли бы это на счет его странного представления о моделибо решили, что он уделяет недостаточно внимания своемувнешнему виду. Аналогичным образом, вспоминая, как во времяобеденного перерыва Буч спокойно сидел у края игровой пло-щадки, мы не станем пересматривать свое представление о егоагрессивности или считать его самоустраненность доказательствомкакой-либо несогласованности в его характере или темпераменте.Напротив, мы отнесли его поведение на счет подавленного со-стояния, а молчаливость расценили как свидетельство того, что,сидя у края площадки, он замышляет новый «террористическийакт». Подобные атрибуции никогда бы у нас не возникли, еслибы похожую самоустраненность демонстрировал ребенок, име-ющий репутацию гораздо менее агрессивного существа.

Однако, соглашаясь с тем, что наши интерпретации подвер-жены влиянию подобных тенденциозностей, мы не признаемсебя повинными в какой бы то ни было интерпретационнойглупости. Напротив, мы будем настаивать на том, что были пра-вы, придавая значение нашему предшествующему опыту и болееобщим впечатлениям о людях, и что всецело «непредвзятая»интерпретация скорее увела бы нас в ложном направлении, чемнаставила бы на «путь истинный».

То же самое мы можем утверждать и в отношении нашейроли предсказателей событий реального мира. Хотя мы призна-ем, что нас зачастую можно обвинить в излишней самонадеян-ности, мы все же будем утверждать, что многие из наших пред-сказаний происходящего в реальном мире были в высокой сте-пени точными. Мы убеждены, что после неудачного выступленияв первом тайме тренер Уиплэш будет ругать свою команду после-дними словами, что тетушка Эдит будет настаивать на пениипсалмов во время следующей брачной церемонии и что старинаЧарли согласится подбросить нас в аэропорт рано утром в вос-

йресенье (а принимая нашу благодарность, махнет рукой, уве-ря, что для него это не составило «ровным счетом никакоготруда»). И мы будем утверждать, что наш прошлый опыт гораздоч(ище подтверждает, чем опровергает нашу уверенность в подоб-ного рода предсказаниях.

В самом деле, чем больше размышляешь о реалиях нашихповседневных отношений друг с другом, тем труднее становит-ся принять выводы, которые, по всей видимости, следуют из«Объективных» исследований кросс-ситуативной согласованно-cpi поведения, описанных в главе 4. Мы не подвергаем сомне-нию то, что тенденциозность восприятия, мышления и, воз-Ажно, даже мотивации могут заставить нас увидеть больше со-гласованности и предсказуемости поведения, чем это подтвердил6Ь любой объективный анализ. Однако в то же время мы подо-зреваем, что эти объективные исследования поведения на самомдле не отражают согласованность и предсказуемость в той сте-пни, которая реально существует в повседневных социальныхвримодействиях.

g Для того чтобы примирить личный опыт с результатамио уьективных исследований, необходимо дополнительно пораз-мышлять над феноменом предсказуемости повседневных соци-альных событий — предсказуемости, которая, как мы полагаем,дрлжна фиксироваться даже самыми объективными данныминашего опыта и на которую мы сильно рассчитываем, планируяирреально проживая нашу жизнь. Говоря более конкретно, мыдолжны постараться понять, каким образом и почему повседневноесоциальное поведение может на самом деле быть чрезвычайно ста-бильным и предсказуемым, даже несмотря на то, что корректноспланированные эмпирические тесты выявляют такие же низкиекросс-ситуативные корреляции поведения, какие содержатся в вы-водах и оценках Мишела и его сподвижников.

Разрешение этого парадокса, которому будет посвященабольшая часть данной главы, опирается на два взаимосвязанныхУтверждения. Первое и наиболее фундаментальное из них состоитв том, что проявляющаяся в реальном мире согласованность пове-дения вовсе не обязательно является отражением личностных черт.Второе утверждение сводится к тому, что предсказуемость поведе-ния не обязательно должна зависеть от его кросс-ситуативной со-гласованности или по крайней мере от такой согласованности,Какую может выявить любое хорошо продуманное исследование,Проведенное в традициях Хартшорна-Мэя, Ньюкомба или Сирза.

246 Глава 6

Оба эти утверждения проистекают из тщательного анализарасхождений между требованиями и ограничениями хорошо спла-нированного, «корректного», эмпирического исследования и бо-лее беспорядочных и в определенном смысле «некорректных»тестов, предлагаемых самой жизнью. Как станет ясно в дальней-шем, в ходе такого анализа обнаруживаются способы смешенияличностных и ситуационных факторов, часто создающие повторя-емость (а иногда приносящие и случайные сюрпризы), на кото-рую мы опираемся в наших повседневных попытках понимать,предсказывать и управлять поведением друг друга.

Мы отнюдь не претендуем на оригинальность того, что будетсказано далее. Любой из приводимых нами здесь аргументов былуже когда-то сформулирован или предсказан великими теоретика-ми личности, начиная с Гордона Оллпорта и заканчивая Гардне-ром Мерфи (G. Murphy) и Куртом Левиным, а также великимисоциологами-теоретиками, начиная с У.И. Томаса (W.I. Thomas)и заканчивая Робертом Мертоном (R. Merton) и Ирвингом Гоф-фманом (Е. Goffman). Наш скромный вклад заключался лишь втом, чтобы выстроить эти аргументы в определенном порядке сединственной целью навести мосты через пропасть, существую-щую между данными научных исследований и свидетельствамиповседневного социального опыта (см. также Cantor & Kihistrom,1987; Snyder & Ickes, 1985).

разграничение В НАУКЕ — СМЕШЕНИЕ В РЕАЛЬНОСТИ

Для того чтобы признать, что в некоторых случаях согласо-ванность и предсказуемость поведения, на которые мы полагаем-ся при планировании и совершении социальных взаимодействий,могут иметь мало общего с классическими индивидуальными раз-личиями, особых умственных усилий не требуется. Подобнаяповторяемость происходящего может иногда быть всего лишь ещеодним отражением власти ситуации. Предсказуемость врачей, об-следующих нас, профессоров, читающих нам лекции, инструк-торов, пытающихся нас в чем-либо убедить, коллег, непринуж-денно болтающих с нами, а также друзей, соседей, членов се-мьи, с которыми мы связываем свою жизнь, во многом обязанасвоим существованием относительной согласованности ситуаци-онных сил и ограничений, руководящих поведением этих лю-дей, по крайней мере, во время их общения с нами.

Связность повседневного социального опыта 247

Конечно, в повседневной жизни нам редко предоставляетсяможность наблюдать одних и тех же людей в радикально от-личающихся ролях и ситуациях, что дало бы нам возможностьподвергнуть корректной проверке кросс-ситуативную согласо-ванность их гениальности, щедрости или способности отклады-вать вознаграждение. Мы также не варьируем систематически своесобственное поведение, статус, жизненные обстоятельства илиотношения с другими людьми, пытаясь выяснить, как изменят-ся в зависимости от этого реакции окружающих. Поэтому ничтоЯ? вынуждает нас (а в сущности, даже и не дает нам возможно-сти) по достоинству оценивать власть требований исполняемойчеловеком роли и проводить разграничение между влияниямиличностных диспозиций и влияниями ситуации. Напротив, мы к9Ц раз рассчитываем на то, что определенные роли и соци-альные отношения придают поведению людей предсказуемость,несмотря на то что более широкие, менее «тенденциозные» иболее «научные» сопоставления видов поведения могут выявлятьнесогласованность и непредсказуемость, способную вызвать унас глубочайшее удивление.

Научное разграничение «личностного»и «ситуативного»

Существующее в реальном мире «смешение» диспозицион-ных и ситуационных влияний как раз и является той причиной,по которой основательные исследователи берут на себя стольтяжкий труд определения и количественного измерения инди-видуальных различий в ситуациях, устраняющих явные ролевыеограничения и обязательства. По той же самой причине они за-ботятся о том, чтобы разные тестируемые индивиды оказыва-лись в одной и той же экспериментальной ситуации.

Немного найдется людей, неспособных усмотреть недостатокнаучной строгости и даже некорректность в утверждении о том,что Джейн более агрессивна или более импульсивна, чем Салли,которое сделано на основании простого подсчета случаев, имев-ших место на протяжении некоторого периода времени, когда таи Другая вели себя агрессивно или импульсивно. Предположим,что Джейн провела целый день, разъезжая по Манхэттену в ка-честве водителя такси, а Салли помогала все это время жене пре-"одобного Флетчера составлять композиции из цветов для пред-ящей пасхальной службы в церкви одного из Лонг-Айлендс-

248 Глава 6