Идиоматические изменения

Некоторое изменение смыслового значения понятии «бытие» и «обладание» нашло в последние несколько столетии отражение в западных языках и выразилось во все большем использовании для их обозначения существительных и все меньшем – глаголов.

Существительное – это обозначение вещи. Я могу сказать, что обладаю вещами [имею вещи], например: у меня есть [я имею] стол, дом, книга, автомобиль. Для обозначения действия или процесса служит глагол, например: я существую, я люблю, я желаю, я ненавижу и т. д. Однако все чаще действие выражается с помощью понятия обладания, иными словами, вместо глагола употребляется существительное. Однако подобное обозначение действия с помощью глагола «иметь» в сочетании с существительным является неправильным употреблением языка, так как процессами или действиями владеть нельзя, их можно только осуществлять или испытывать.

Давние наблюдения

Пагубные последствия этой ошибки были замечены еще в XVIII веке. Дю Маре очень точно изложил эту проблему в своей посмертно опубликованной работе «Истинные принципы грамматики» [1769]. Он пишет: «Так, в высказывании «У меня есть [я имею] часы» выражение «У меня есть [я имею]» следует понимать буквально; однако в высказывании «У меня есть идея [я имею идею]» выражение «У меня есть [я имею]» употребляется лишь в переносном смысле. Такая форма выражения является неестественной. В данном случае выражение «У меня есть идея [я имею идею]» означает «Я думаю», «Я представляю себе это так-то и так-то». Выражение «У меня есть желание» означает «Я желаю»; «У меня есть намерение» – «Я хочу», и т. д.».

==26

Спустя столетие после того, как Дю Маре обратил внимание на это явление замены глаголов существительными, Маркс и Энгельс в «Святом семействе» обсуждали эту же проблему, но только более радикальным образом. Их критика «критической критики» Бауэра включает небольшое, но очень важное эссе о любви, где приводится следующее утверждение Бауэра: «Любовь... есть жестокая богиня, которая, как и всякое божество, стремится завладеть всем человеком и не удовлетворяется до тех пор, пока человек не отдаст ей не только свою душу, но и своё физическое «я». Её культ, это – страдание, вершина этого культа – самопожертвование, самоубийство».

В ответ Маркс и Энгельс пишут: Бауэр «превращает любовь в «богиню», и притом в «жестокую богиню», тем, что из любящего человека, из любви человека он делает человека любви,— тем, что он отделяет от человека «любовь» как особую сущность и, как таковую, наделяет ее самостоятельным бытием» [Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 22—23]. Маркс и Энгельс указывают здесь на важную особенность – употребление существительного вместо глагола. Существительное «любовь» как некое понятие для обозначения действия «любить» отрывается от человека как субъекта действия. Любовь превращается в богиню, в идола, на которого человек проецирует свою любовь; в результате этого процесса отчуждения он перестает испытывать любовь, его способность любить находит свое выражение в поклонении «богине любви». Он перестал быть активным, чувствующим человеком; вместо этого он превратился в отчужденного идолопоклонника.

Поиск по сайту: