Практикум. 1. Почувствуйте разницу между повторением и многословием

1. Почувствуйте разницу между повторением и многословием. Первое – полезно, несет особый эффект. Второе – бесполезно, пустая трата слов. Прочтите примеры из собственных работ, выискивая примеры и повторений, и многословия. Как изменится Ваш текст, если убрать лишние слова и усилить повторы?
2. Просмотрите антологию исторических речей и прочтите некоторые из них, обращая внимание на повторы. Составьте список, по каким причинам автор прибегает к повторам, начиная с: помочь нам запомнить, выстроить аргументацию, подчеркнуть эмоции.
3. Попробуйте переписать отрывок Эли Визл, приведенный выше. Попробуйте убрать как можно больше «никогда», но не искажая смысл. Теперь прочитайте вслух оригинал и Ваш вариант. Обсудите, что получилось.
4. Повторение необязательно высокохудожественно. Например, Вы можете упомянуть или процитировать героя три раза в тексте: в начале, в середине и ближе к концу, чтобы соединить элементы в единое целое. Найдите такого рода повторение в новостях.

-------

¹ Аббревиатура Ку Клус Клана (секретная расистская организация в Америке XIX века, использовавшая тактику террора против чернокожих) (прим. пер.).
² Город в Канаде (прим. пер.).

Инструмент нашей профессии: умение задавать вопросы

Репортеры задают слишком много вопросов, которые скорее скрывают, чем добывают, информацию. «Чтобы сохранить уважение к сосискам и журналистике, человек не должен видеть, как это делается». Мои извинения Отто фон Бисмарку.

Германский «железный канцлер» говорил о «сосисках и законах» более века назад, но актуальное сравнение пришло на ум в понедельник, когда я наблюдал в действии пресс-корпус Пентагона на ежедневном брифинге в Министерстве обороны.

На повестке дня была война в Афганистане и еще одна, ближе к дому, битва за доступ к медиа: репортеры и Министр Обороны Дональд Рамсфилд [Donald Rumsfeld] препирались вокруг пятничной утечки о специальной силовой миссии в Афганистане.

Для журналистов, жаждущих отточить мастерство интервью, настоящий материал заключался не в ответах Рамсфилда, а в вопросах, которые ему задавали.

Словарь определяет вопрос как «предложение в вопросительной форме, адресованное другому лицу, чтобы в ответ получить информацию». Обратите внимание, что в корне английского «question» лежит слово «quest» - «поиск», в свою очередь - «розыски или преследование с целью найти или получить что-либо».

«Вопросы – инструмент очень точный», - говорит Джон Саватски [John Sawatsky], канадский журналист и педагог, который знает, как задавать вопросы и получать полные ответы. При умелом использовании, вопросы разоблачают намеренное «запудривание мозгов».

Интервью – это не искусство, и не наука. Это нечто среднее, ближе к социальным наукам. Можно сделать некоторые прогнозы о ходе интервью, но не абсолютные, потому что интервью подразумевает общение индивидов, которые не всегда ведут себя, как запланировано. Задайте неправильный вопрос, и даже дружественный источник не даст необходимую информацию.

Вопрос – один из самых продуктивных приемов журналиста, но репортеры задают слишком много вопросов (от одной трети до половины, по оценкам Саватски), которые скорее скрывают, чем добывают, информацию.

Просматривая фрагменты прямого эфира понедельничного брифинга Министерства Обороны, и затем, изучая стенограммы, представленные Пентагоном, я обнаружил, по крайней мере, три примера того, как вопросы могут помочь или навредить репортеру, собирающему информацию.

-------
Пример 1: За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь

Вопрос: Господин, Министр, есть ли у вас ответ на обвинения Талибана в том, что американские самолеты разбомбили больницу недалеко от города Герата, убив при этом более сотни людей? И еще, действительно ли американские войска открыто атакуют талибов, защищающих Кабул и Мазар-и Шариф?
Без сомнения, журналист хотел получить ответ не оба вопроса. Но, дав министру два выбора (Саватски называет это вопрос «за двумя зайцами»), он позволил Рамсфилду быть разборчивым, чем последний и воспользовался.

Рамсфилд: Талибан заявляет, что они сбили, по крайней мере, два вертолета, а это неправда. Они не сбивали. Они отмечают, что захватили нескольких американцев, это ложь. Они не захватывали. И у нас нет абсолютно никаких свидетельств в пользу того, что заявление, которые Вы приводите, соответствуют действительности.

Журналист хотел двух зайцев, а получил только одного. Результат – синтаксический обман, неопровержимое опровержение обвинений Талибана. В то же время, Рамсфилд сумел увернуться от вопроса о прямых столкновениях с вооруженными силами талибов.

-------
Пример 2: Показать стоп-сигнал

Саватски и другие эксперты по интервью выделяют две категории вопросов: вопросы, которые стимулируют беседу, и вопросы, которые сдерживают ее. Некоторые эксперты называют их: вопросы с открытым концом и вопросы с закрытым концом.

Наиболее эффективны вопросы с открытым концом, они стимулируют интервьюируемого отвечать полно. Их противоположность – закрытые вопросы – требуют короткого, четкого ответа: «Да», «Нет», «Я не знаю» или «Без комментариев». Я предпочитаю термины «стартер беседы» и «тормоз беседы», или «зеленый свет» и «красный свет», потому что это точно выражает, что может сделать вопрос. Как бы Вы их не называли, вопрос, который Вы решили задать, может подавить собеседника, вместо того, чтобы пригласить его к ответу.

Вопрос: Господин, Министр, два вопроса… один – Вам, и один Генералу Майерсу [Myers], если позволите. У Вас случилась промашка пару недель назад и Вы были довольно рассержены из-за утечки секретной информации. Вы, в своем роде, бросили перчатку в сторону ведомства, пообещав найти и наказать виновных. Теперь Вы тоже пытаетесь найти виновника утечки о пятничных налетах?
И Генералу Майерсу: Хотя Вы и не говорите прямо, Вы уже дали нам неплохую сводку о пятничных налетах. Продолжаются ли налеты спецназа в Афганистане, пока мы беседуем?
Утечки, Господин Министр?

Как и в первом примере, это вопрос «за двумя зайцами», да еще и вопрос с закрытым концом. Он предопределяет ответ собеседника.

Рамсфилд: На самом деле, я слишком занят, чтобы самому выяснять, кто «слил» информацию. Я не знаю, занимается ли этим кто-то вообще, если честно. Но я надеюсь, что люди, которые десантировались в Афганистане, не найдут этого человека.

Майерс: По поводу «продолжения» - возможно, продолжается наземная операция. Мы просто не можем сейчас об этом говорить. Как мы уже объявили в субботу: что-то будет открыто, что-то останется засекреченным. Я не буду вдаваться в детали.

Результат такого обмена репликами ничтожен. Слабость вопроса выдает и тот факт, что вопрос (86 слов) длиннее, чем ответ (73 слова).

Для контраста, посмотрите, что получается, когда репортер задает открытый вопрос.

-------
Пример 3: Зеленый свет для собеседника

Вопрос: Генерал Майерс, с военно-стратегической точки зрения, в чем выгода синхронности наступления на силы талибов?

Майерс: Я скажу о синхронности через минуту. Но в общих словах: это не линейная война, и не последовательная война. Чтобы говорить о стадии войны, как это происходит с другими конфликтами, мы должны выбросить все это из головы. Мы сражаемся с врагом, который не пользуется обычными средствами, поэтому и мы будем использовать все доступные средства – и нетрадиционные, и самые обычные. Вы видели тому пример сегодня на видео.

У нас есть представление о том, чего мы хотим добиться, но это не последовательность и не линейность, к которой склонно наше мышление. Мы очень много работали, чтобы обрести видение гибкое и острое. Это большая работа, но не стоит думать об этом в терминологии «стадий»: «мы закончили бомбардировку с воздуха, теперь приступаем к наземной операции». Все будет развиваться по другому сценарию.

Имея это в виду, все обстоит так, как мы и говорили: сейчас мы начинаем отрабатывать некоторые талибские мишени, которые воюют против ребят, которым мы помогаем. Вот, как обстоит дело.

Обратите внимание, как короткий вопрос (18 слов) спровоцировал длинный ответ (154 слова). Но дело не только в количестве, некоторые политики и бюрократы любят поговорить, как будто им платят за каждое слово. Здесь вопрос породил полный, с прорисовкой нюансов ответ, который поможет журналисту понять – и лучше донести до широкой публики – ход мысли военных, столкнувшихся с новым типом войны. Здесь также есть колкие цитаты. В отличие от двух предыдущих примеров, Генерал Майерс захотел поделиться тем, что знает.

Репортеры постоянно ищут самую свежую, злободневную и точную информацию. Идущий от ясного, пытливого и открытого ума, вопрос – это самый важный прием для достижения цели. Вопросы – это ключ, который открывает двери в чью-то жизнь или убеждения. Или они могут действовать как замки, запирающие от вас информацию и истории, необходимые в Вашей работе.

К сожалению, слишком часто интервью превращается в уличный театр, где обе стороны негласно принимают свои роли. Репортеры задают вопросы, которые звучат грозно, но обеспечивают отходные пути, в то время, как интервьюируемый претворяется, что отвечает, а в сущности используют скучный вопрос как стартовую площадку для собственной программы и краснобайства. Больше всех проигрывает от такого обмена публика.

-------
Рекомендации для "здоровых" вопросов:

-Если возможно, готовьте вопросы заранее.
-Задавайте вопросы с открытым концом. Вопросы, которые начинаются с «как», «почему», «что», или заставляют Вашего собеседника описывать, объяснять и вдаваться в подробности, имеют больше шансов на полный ответ.
-Один вопрос за раз, пожалуйста.
-Оставьте пространные речи политикам, а мнения – редакторской полосе.
-Помните, что интервьюер никогда не может быть звездой интервью.
-Позвольте вопросам работать.
-Сопротивляйтесь желанию интерпретировать информацию («Вы были довольно рассержены из-за утечки секретной информации») или предвосхищать ответ («Хотя Вы и не говорите прямо»). Пусть говорит собеседник.

Запишите Ваше следующее интервью на диктофон. Проанализируйте Ваши вопросы: сколько из них «гонятся за двумя зайцами», есть ли у Вас закрытые вопросы, морализируете ли Вы, используете ли Вы аргументы и утверждения, замаскированные под вопрос?

Изучайте чужие интервью: хорошие, плохие и отвратительные. В сети Вы найдете немало образцов.

Прием письма ¹26: Не бойтесь длинных предложений

Делайте то, чего боитесь: используйте длинные предложения. Все боятся длинных предложений. Редакторы боятся их. Читатели боятся их. Но больше других, их боятся писатели. Даже я их боюсь. Посмотрите. Еще одно короткое. Еще короче. Фрагменты. Отрывки. Просто буквы. Ф…ф…ф…ф. могу я написать предложение без слов? Только пунктуация. …:!?

Мэлвин Мэнчер [Melvin Mencher], великолепный преподаватель журналистики, учит нас, как важно уметь противостоять фобиям. Делать то, чего боишься. То же самое с длинными предложениями. До тех пор, пока писатель не попробует освоить длинное предложение, он или она не может считаться писателем. Длина делает плохое предложение еще хуже, но, с таким же успехом, она может сделать хорошее предложение еще лучше.

Пример:

Мое любимое эссе Тома Вулфа [Tom Wolfe] времен зарождения движения «Новая Журналистика» называется «Любовь в духе воскресного дня», названное в честь романтической баллады того времени. Описываемые события происходят утром на станции нью-йоркской подземки в четверг, не в воскресенье. Вулф подмечает и «схватывает» момент юношеской страсти в городском метро, чтобы дать новое определение городскому роману.

«Любовь! Аромат желания в воздухе! Сейчас 8.45 утра. Четверг, станция метро Пятидесятой улицы и Бродвея, а двое уже стоят в тесном переплетении рук и ног, и это доказывает, надо признать, что любовь в Нью-Йорке есть не только по воскресеньям».

Это хорошее вступление. Эротические фрагменты и восклицательные знаки. Выпукло-вогнутое слияние любви, схваченное в «паутине», быстрый переход от короткого предложения к длинному: писатель и читатель ныряют с вершины «лестницы абстракции», где находятся любовь и желание, вниз к двум подросткам, занимающимся любовью, и обратно к вариациям на тему любви в мегаполисе.

В час-пик пассажиры метро учатся понимать значение длины. Длина платформы. Длина ожидания. Длина поезда. Длина эскалаторов и лестниц в подземелье. Длина очередей из торопящихся, ворчливых, нетерпеливых пассажиров. Обратите внимание, как Вулф использует длину предложений, чтобы отразить эту реальность:

«Невероятно! Люди выходят группами со станции на Седьмой Авеню, мимо автомата с мороженым Кинг Сайз, турникеты грохочут словно мир разбивается о рифы. За турникетами, пройдя четыре шага, все уже снова толпятся локтем к локтю, чтобы подняться наверх: огромная воронка из плоти, шерсти, войлока, кожи, резины, из крови, с трудом протекающей по старым склеротическим артериям, вздувшимся от чрезмерного потребления кофе и постоянной давки в подземке в часы-пик. А на платформе тем временем стоят парень и девушка, оба лет восемнадцати, во всепоглощающем, как аромат Моего Греха, измождающем объятии».

Это классический Вулф. Мир, где «склеротический» служит антонимом «эротическому», восклицательные знаки появляются, как полевые цветы, опыт и положение объяснены названиями торговых марок (были такие духи «Мой грех»). Но постойте! Это еще не все! Пока парочка наслаждается собой, кавалькада пассажиров проходит мимо:

«Вокруг них десятки, кажется, что сотни, лиц и потеющих тел, перемещаются и напирают с артериосклеротическими гримасами; проходят мимо витрины с такого рода новинками, как веселые пищалки, пальцы-крысы, пугающие тарантулы и ложки, с похожими на настоящих, мертвыми мухами; мимо парикмахерской «У Фреда», прямо у выхода, с глянцевыми фото молодых мужчин, подстриженных в стиле барокко, и дальше, на Пятидесятую улицу, в этот сумасшедший дом из движения, мимо магазинов со странным нижним бельем, мимо объявлений о бесплатных чтениях за чашкой чая и о партии в бильярд между «Кроликами Плейбоя» и женского шоу «Downey's Showgirls»; затем народ запруживает улицу по направлению к зданиям корпораций «Time-Life», «Brill» или «NBC».

Утверждение, которое я собираюсь сделать, может опорочить рассудительность, необходимую создателю приемов письма, но встречал ли кто-то из читателей длинное предложение волшебнее, более бесшабашное описание подземки Нью-Йорка, более восхитительные 110 слов от заглавной буквы до точки? Возможно. Если найдете, я с удовольствием почитал бы.

Внимательное чтение Вулфа подсказывает некоторые стратегии для овладения мастерством длинного предложения:

-Эффективно, если подлежащее и сказуемое находятся в начале предложения (Прием ¹1).
-Используйте длинное предложение, чтобы описывать события, протяженные во времени. Пусть форма отражает содержание.
-Эффективно, если длинное предложение написано в хронологическом порядке.
-Используйте длинные предложения вперемежку с короткими и средними.
-Используйте длинное предложение как каталог или список товаров, названий, образов.
-Длинные предложения редактировать сложнее, чем короткие. Считайтесь с каждым словом. Даже. В. Очень. Длинном. Предложении.

Писать длинными предложениями означает идти против течения. Но разве не этим занимаются лучшие авторы?

В 1940-х годах Рудольф Флеш [Rudolf Flesch] изучал явления, которые делают предложение «легким» или «трудным» для чтения. По словам Флеша, изучение 1893-х текстов литературы отражает сжимание английского предложения: «Среднее письменное предложение времен Елизаветы включало до 45 слов; викторианское предложение – до 29 слов; современное предложение – 20 слов и меньше». Флеш использовал длину предложения и количество гласных как факторы «легкости чтения». Эти подсчеты были высмеяны Е. Б. Вайтом [E.B. White]: «Письмо – это акт веры, - писал Вайт, - не грамматический трюк».

Настоящий автор должен верить, что хорошее предложение, длинное или короткое, не умрет для читателя. И хотя Флеш проповедовал ценность хорошего предложения длиной в 18 слов, он хвалил длинные предложения такого мэтра, как Джозеф Конрад [Joseph Conrad]. Поэтому даже для старика Рудольфа, длинное, хорошо сработанное предложение не было грехом против ученого Флеша.

Поиск по сайту: