Тема 7. Современная западная философия

В культуре первой половины ХIХ века получила признание гегелевская философия. Появились школы последователей. Они с помощью диалектики критиковали религию (Фейербах) или разрабатывали чистый персонализм (Штирнер). Трудно было преодолеть такую систему с такой универсальной методологией. Она, казалось, охватывает все. И поднимался вопрос о дальнейшем развитии философии, возможных путях познания, духовных реалий, даже в научном познании. Возникают два направления, критически реагирующих на гегелевское учение. С одной стороны, это позитивизм, который предметом изучения сделал положительный конкретный опыт. Опыт, не отвечает логическим отвлеченным принципам диалектики. С другой стороны экзистенциализм – философия существования (Exist), направленная также на опыт, также не вмещающийся в «правильные рамки» ясной логики диалектики. Экзистенциализм особую признательность получает только в 20 веке в трудах Ясперса и Хайдеггера. Но в его тематике, его терминологии мыслили русские философы М.А.Бердяев и Л.И. Шестов, а если глубже смотреть, то в экзистенциональном русле, писал Достоевский, однако принято считать основоположником экзистенционального философствования Серена Кьеркегора. Но здесь важно сказать, что любое философское творчество содержит в себе экзистенциальный опыт, внутренние переживания, выбор свободы, драму существования. Однако со времен Платона философия пошла путем обоснования сущности мира, она пыталась построить структурную модель Бытия. Человек в прежней методологии считался чем-то случайным, одним из звеньев истины, «моментом» (Гегель). Жизнь его теряла самостоятельную ценность, не имела значения. И только Кьеркегор задает способ, и стиль, и проблематику, актуализирующую жизнь человека. Заметим, что экзистенциализм есть религиозный и атеистический. Кьеркегор был человек ищущим веру, сторонником первого случая. Главное существовать, а потом мыслить. Сначала жизнь, а потом теория. Сначала выбор, свобода, страдание, отчаяние, а потом концептуализация. Главная проблема – свобода человека. Человек познается не отвлеченно, не умозрительно, не в «чистом виде», а изнутри всех своих связей с миром. Из того, как он относится к вещам, к обществу, к государству, другим людям, к смерти, к идеям и т.д. Он конкретно конституируется этими связями. Они очень сложны, запутанны, человеку трудно разобраться в вопросах существования, трудно делать выбор, осуществлять акты свободы, свобода вещь тяжелая, она связана с одиночеством, только опыт одиночества учит человека чувствовать свою силу. Свобода предполагает подвиг, усилие, самоопределение, борьбу. Свободный человек не значит безболезненный, свобода непременно достигается через боль. Опыт страдания. Свобода также подразумевает познание, знание, углубление, только свободный может любить по-настоящему, а самое сложное любить Бога, к этому нельзя принудить. Но что это предполагает? Экзистенциалисты говорят об опыте переживания временности, о перманентном опыте смерти, когда последняя не избитая идея, не просто возможность, но усваивается как судьба, как то, что может произойти в любую минуту. Кьеркегор говорит, что «страх есть возможность свободы, и только такой страх воспитывает абсолютной силой веры, поскольку он пожирает все конечное и обнаруживает всю его обманчивость». Этот страх перед смертью, он глубинен, это не просто боязнь, страх это не психологическое чувство, а один из экзистенциалов, т.е. способов свободного существования. Чтобы быть свободным нужно присмотреться к фундаментальным, онтологическим состояниям. По сути, предельно пограничным. Нужно принимать их как данность. Свобода основывается на опыте. Опыт веры самый трудный, потому что он абсурден, он есть перенос внимания на вещи, которые нельзя увидеть, осязать. Вера – переориентация на возможность, что предполагает отречение от всего видимого, «земного». Но зато такого человека ничто не испугает, он ко всему готов. Самое страшное – постоянный предмет его мысли – смерть, ужас, потеря близких. Вера в Бога допускает возможность невозможного. Она убеждает, что Бог может вернуть любимого, может подарить богатство, может воскресить из мертвых, а главное – эта маленькая вера делает человека великим, свободным и ставит его вне злой заботы и суеты видимого мира. То, что высоко у людей она вменяет в мерзость, она не понятна: величие видит в смирении, когда человек считает себя грешным. И только свобода, обретаемая через отношение к абсолютному, делает жизнь сознательной, наполненной смыслом, ценной. Экзистенция, по Кьеркегору, означает именно опыт свободы, опыт выхода за пределы определенного. Экзистировать значить экстатировать. Выходить к другому, трансцендировать к Высшему. Этот опыт нельзя увидеть извне. Экзистенциальная жизнь не видима, но она оправдывает действия человека. Человек сам творец своего существования, и он не должен зависеть от внешних обстоятельств. Однако многие люди не живут экзистенциально. Они ходят проторенными путями, живут «как все». Они являются рабами многих и многих форм существования: религии, искусства, эротизма, учений, а главное они находятся в рабстве у самих себя. Человек думает, что он что-то получает, когда ведет себя эгоистично, индивидуально. Человек насилуется эгоизмом, господством. Эгоизм наращивает внутреннее зло, осуждает и делает человека пленником своих иллюзий. Человек не творит и в проблемах любви, потому что пол порабощает его. Увлекают только физические аспекты, не допуская актов жертвы. Человек обычно прельщается соблазнами, служит многим идолам. Как внутренним, так и внешним. Мало того, человек перестает мыслить, он не думает, а воспроизводит чужие штампы, выбалтывается, пересуживает. По мысли Хайдеггера, бытие человека в современном мире заключается в заботе. Он занят вещами, он обслуживает технику. Техника вырвалась из-под его власти и сама навязывает ему способы существования, а это расчет, прагматизм, вычисление, измерение; «внутримирское» не ищет глубинных смыслов. Оно действует по логике накопления, сохранения себя. Между тем как мышление возможно только через выход к бытию, через прорыв, философию. Но у Хайдеггера освобождение человека предполагает поворот к философии, к поэзии, а например, Бердяев, как религиозный мыслитель, говорит об эсхатологическом измерении свободы. (Эсхатология – учение о конце света и последующих судьбах человечества). Только последнее, только Суд придают напряжение конкретному существованию и «вырывают» его из обыденности. Последние судьбы переживаются человеком уже здесь, они должны стать его заботой, но это явление редкое. Хайдеггер впервые в западноевропейской метафизике ставит проблему бытия и отличает его от сущего. Сущее – это все наличное, подручное, видимое. Философские теории тоже род сущего, только идеального. Все, что мышление делает объектом рассмотрения – это сущее. Это то, что познает разум: логос, субстанция. Однако, говорит Хайдеггер, сама истина, в этих поисках истины разумом, прячется от человека. Бытие истины забвенно людьми. Оно есть самое ближайшее, самое непосредственное, но оно не есть прерогатива только разума. Бытие пронизывает всего человека: и чувства, и волю. Оно есть некое состояние человека, поэтому, чтобы уловить Бытие нужно прислушаться к самим себе, а что откроется этому «строго-мягкому и мягко-строгому мышлению». То, что человек в своих переживаниях ограничен внутренними отношениями, языком. И он не может выйти за пределы этих отношений. Этих культурных форм, он мыслит в их рамках, но очевидно, что Бытие не является объектом внимания у людей, оно забыто. «Язык есть дом Бытия», и язык показывает, чем занят человек, что его волнует, чем он живет. Конечным, сущим, но только не Бытием. Человек не ищет смыслов, он мыслит в колее прошлого, привычного и поэтому он блуждает. Только обращенность к Бытию делает его свободным, но бытие это то, что нельзя познать, под что нельзя подвести основание. Бытие безосновно, без дна, бездна. Людей делает рабами то, что они ищут основание и причину. Свобода же предполагает установку воспринимать вещи в их самоданности.

Другим ответом гегельянству в первой половине 19 в. явился позитивизм, т.е. философия опыта, учение о положительном, а это значит наглядном, проверяемом, созерцаемом опыте. В итоге такое учение должно совпадать с системой науки. Главная проблематика позитивизма – это научное знание опыта. Изнутри такого знания видится вся отвлеченность диалектики Гегеля. Опыт слишком многообразен, имеет разные виды предметности и каждый из них требует скрупулезного анализа, особой внимательности, правильной классификации. Наука – вот истинное учение о мире. По мысли основателя позитивизма Огюста Конта, человечество уже пережило эпоху религии, а затем сменившую ее эру философии, но теперь наступает век науки. Знание эволюционирует. Наука это последний и высший род знания. Открыв все законы мироустройства, она сделает людей счастливыми. Конт выдвинул тезис: «назад к Юму», т.е. все знания науки нужно начинать строить с первичных восприятий. От них медленно нужно подниматься к открытию более общих форм и правил и далее к открытию законов. Позитивизм не значит материализм. Опыт – факты, в том числе сознания. Это и смыслы, и отношения. Конт явился основателем социологии как науки об обществе. И здесь он открыл немало различий, например, между статикой и динамикой развития социума. Предметом как раз и являются многообразные межличностные и межгрупповые отношении.

Особенно такой вектор философии устраивал англичан. Вскоре появляется целый веер работ мыслителей (Герберт Спенсер, Джон Милль, Зигварт). Основной тематикой у них является психологическое обоснование логики. Они решили заново, теперь уже из новых принципов, обосновать знание. При этом первым фактом выступает деятельность мышления, а какая наука разбирает вот этот процесс мышления? Психология. Кстати, так звучали многие работы: психология, сознание как продукт мышления. Психология, по их мнению, работает с реальными фактами опыта мышления, поэтому она и должна быть первонаукой, подводящей объяснение под природу знания. И здесь первой задачей психологии явилось обоснование логики. Естественно, что логика присутствует в потоке мышления. Она является «физикой души», поэтому, если открыть происхождение логики, то можно говорить потом о происхождении всякого знания, каков статус логики, таков статус и любого понятия знания.

Фоном психологических анализов признавалась очевидность – это некое созерцание, удостоверяющее наличие тех или иных фактов сознания, но очевидность принимала у этих позитивистов психологический характер. Но что такое психика? Это реальные процессы переживания, чувства, мышление. Психика коренится в физических процессах организма. Очевидность – это тоже реально психическое переживание и если очевидность признается почвой и источником всех наших знаний, то она придает им всем психологический характер. Другими словами, в первом позитивизме наука получила психологическое обоснование, но что это значит? Ведь по идее наука – система идеальных законов, это систематическое единство истин, имеющих абсолютную, или, по крайней мере, объективную значимость. Но как вяжутся между собой понятия реальный психический процесс и необходимость закона? Очевидно, что наука, в ее идеальном срезе не может быть оправдана реальными психическими законами логики. Идеальные, абсолютные, вневременные законы обязательны для любой реальности и это познается с внутренней убедительностью. Эти законы идеальны и это ясно любому логику и математику. Вот почему во второй половине 19 в. возникает реакция на психологические исследования. Ее можно увидеть и у неокантианцев (Коген). Но особенно яркую критику психологизма развернул основоположник феноменологии Эдмунд Гуссерль. Помимо логических аргументов главным тезисом критики Гуссерля явилось введение нового понимания мышления. Новизна, преодолевающая психологизм, заключается в признании актов, мыслящих идеальное. Казалось бы, это чудо: будучи реальными существами, реально мысля, человек умеет «схватывать» идеальное. Это происходит в «идеирующей абстракции». Это понятие позволяет преодолеть эмпирическое понятие абстракции, идущее от Джона Локка. Именно признание возможности мыслить идеальное является условием оправдания науки. Гуссерль, по большому счету, открывает бытие разума как сферу чистых идей, смыслов, имеющих не психологическое, а идеальное происхождение. Любое понятие души можно «остановить» и созерцать его тождественность. Мало того, любое понятие можно созерцательно продумывать и анализировать его в его глубинных смысловых горизонтах. Феноменология – позитивизм, но который признает фактами не только реальное, но в не меньшей степени идеальное, мыслимое. Опыт совпадает с актом познания, поэтому прояснение всей полноты этого опыта и будет составлять предмет науки. Подлинная наука эта та, которая признает и ценности, и цель, и жизненные смыслы, а не только физические. Разум целостен. Он мыслит предметное в разных модусах понимания. Главное: разум всегда на что-то нацелен, во что-то верит, что-то слышит, в чем-то сомневается или убежден. Феноменология долженствует открыть все богатство предметных смысловых горизонтов понимания. Она берет жизнь разума в его непосредственности. Итак, феноменологический позитивизм – это описание цельной интуиции опыта сознания, которая опирается на непосредственную очевидность «положения дел». Он призван выявлять в рефлексии то, что дано и то, как оно дано. Но обоснование научного познания осуществлялось в 20-м веке не только через непосредственно живой интуитивно-феноменологический анализ опыта. Но и путем формального анализа языка.

Здесь выделяется ряд школ. Глава конвенциализма Анри ​Пуанкаре говорил, что научные теории – это результат договоренности между учеными по поводу тех или иных терминов, формул, т.е. универсализм науки это результат конвенции, как бы сложения, как бы внешнего согласия по поводу теорий. Проблема языка – основное в науке, ибо очевидно, что жизнь и мир – это одно, а высказывания о них – другое. Наука символична. И в этой связи в начале века философы-аналитики предложили создать чистый научный язык, который бы не таил бы в себе загадочных и лишних слов («бытие», «абсолют» и т.п.). Они пытались очистить язык от философских терминов и создать искусственный язык, но который бы был точной копией опыта, и начали построение такого языка. Они начали с «протокольных предложений». Набор этих предложений – это фундамент науки. Например, «я вижу стол, ручку, тетрадку». А уже от них выходить на более сложные формулы. Главным девизом такой программы явился отказ от всякой философии. Естественно, эта попытка не удалась, она бесперспективна. Люди не могут избавиться от образного, отвлеченного способа мысли и недаром самый знаменитый представитель аналитической философии Людвиг Витгенштейн во втором периоде творчества разработал теорию языковых игр. Наше знание формируется контекстуально. В зависимости от того, в каком окружении живет человек, те или иные понятия приобретают различные значения, исходя из способа высказывания. В этой связи единозначный язык невозможен.

В 50-х годах ХХ века позитивизм получает новый импульс развития и оформляется в ряде школ (методологическую, историческую). Он маркируется под понятием «философии науки», где главными проблемами являются: структура научного познания, культурологические основания науки. Почти все философы (Карл Поппер, Томас Кун, Пол Фейерабенд) пришли к выводу об относительности научного знания. Во-первых, в рамках внутренней своей модели. Ядром ее признается теория, а периферией – гипотезы и предположения. И процесс выдвижения новых гипотез непрерывен и порой наступает момент всецелого подтверждения гипотезы. Кун выдвигает понятие парадигмы. Оно означает набор теорий принятых научным сообществом в ту или иную эпоху, т.е., наука исторична. Она включена в более глубокое мировоззрение и пласты познания. Например, Пол Фейерабенд ​ выдвинул тезис о методологическом анархизме, т.е. наука не истинней, чем философия, религия, искусство. Мир может описываться разными способами.

Поиск по сайту: