ПОЛИТИЧЕСКИЕ КОММУНИКАЦИИ: СУЩНОСТЬ И ФУНКЦИИ

В политической сфере общества существует множество зависимостей между участвующими в борьбе за власть группами, индивидами и институтами. Наиболее глубинный характер имеют связи, которые возникают вследствие информационных обменов между людьми и складывающихся на этой основе разнообразных форм взаимного общения, или, говоря другими словами, — форм коммуникации. Именно на основе коммуникации информация передает полити­ческий опыт поколениям, способствует социализации людей, структурирует политическую жизнь.

Как доказали исследования Н. Винера и других ученых, ин­формационные обмены являются базовым основанием для любых областей жизни на Земле, а информация — такое же неотъемле­мое свойство всего сущего, как вещество и энергия.

Однако не все обращающиеся в политике сведения равноцен­ны для людей. Как отмечал американский ученый П. Шеннон, к информации могут быть отнесены только те сообщения, которые способствуют разрешению человеком ситуации выбора различных альтернатив своего поведения. Поэтому политической информацией признаются только те сообщения, которые выбираются людьми из потока разнообразных сведений для подготовки и принятия не­обходимых им решений в сфере государственной власти или ис­полнения там своих функций (а также совершения сопутствующих действий). В этом смысле информация выступает и как предпосылка действий любого политического субъекта, и как их важнейшее условие, позволяющее людям эффективно взаимодействовать в по­литической сфере ради достижения своих целей.

Если рассматривать информацию в качестве универсального субстрата общественных отношений, то политика будет представ­лять собой не что иное, как особую форму информационно-ком­муникационных процессов, формирующихся при распределении общественных ресурсов и статусов с помощью государственной власти. Эти процессы проявляются как взаимодействие разнооб­разных идеологий, чувств, ценностей или же официальных норм и оппозиционных мнений различных акторов. Так, политические субъекты сигнализируют о своем существовании контрагентам и устанавливают с ними определенные контакты и связи, которые и позволяют им играть различные политические роли. В свою оче­редь целенаправленные контакты между людьми, обменивающи­мися и потребляющими разнообразные сведения (знания, сооб­щения), выступают связующим звеном между разными уровнями политической системы. С их помощью институты власти выполня­ют свои особые функции по управлению государством и обще­ством.

Наряду с этим генетическим значением информация выступа­ет и как особый политический ресурс: владеющие ею акторы по­лучают преимущества при завоевании и перераспределении влас­ти. От наличия или отсутствия должной информации зависят воз­можности субъекта обрести или утратить власть, добиться влияния, реализации своих интересов в политической сфере. Таким обра­зом, получение нужной информации становится специфической целью любых акторов, действующих в политике и заинтересован­ных во влиянии на власть. В силу этого процесс обретения инфор­мации выступает как механизм, обеспечивающий целенаправлен­ные действия политических акторов и позволяющий корректиро­вать их поведение. Но если информация не находит выхода в практических действиях людей и институтов, она начинает подта­чивать основания их политических статусов, подрывать действую­щие в обществе традиции распределения власти. Посему неразви­тость информационно-коммуникационных обменов в конкретной политической системе неизбежно ослабляет власть государства, ведет к снижению адаптации его институтов к социальным изме­нениям, а в конечном счете способствует дестабилизации власти и общества.

Впервые представление о политической системе как сово­купности информационных потоков и специфической сети ком­муникаций, влияющих на принятие и реализацию государственных решений, выдвинул американский ученый К. Дойч в рабо­те «Нервы управления: модели политической коммуникации и контроля» (Нью-Йорк, 1963). С его точки зрения, все институ­ты и механизмы власти (контролируемые информационной элитой — дейтократией) представляют собой относительно са­мостоятельные структуры, обладающие в информационном пространстве собственными возможностями по переработке потоков сведений и обеспечению потребления и обмена людь­ми информацией. Рассматривая политику с точки зрения ин­формационно-коммуникационных связей и отношений, он ви­дел в ней социальное целое, структуры и институты которого предназначены для выработки, получения и переработки ин­формации. Информационные потоки в свою очередь позволя­ют политическим субъектам выполнять разнообразные роли и функции по распределению ресурсов и полномочий государ­ственной власти. Эффективность деятельности властных инсти­тутов Дойч ставил в зависимость от их способностей к упоря­дочению информации и налаживанию осмысленных контак­тов между субъектами политических отношений.

Прежде чем приступить к анализу информационно-коммуни­кационных процессов, необходимо выяснить источники, каналы, время передачи информации, расстояние, характер приема сооб­щений, наличие (отсутствие) обратной связи, способы регулиро­вания информационных обменов и множество других параметров, свидетельствующих о скорости передачи сведений, их объеме, ха­рактере обработки, технической оснащенности средств связи и других аспектах политических контактов.

Следует учитывать, что в рамках политической сферы исполь­зуемые совместно понятия «информационные» и «коммуникацион­ные процессы» не одинаковы по значению. Так, первое в основном характеризует технико-организационную сторону обменных процес­сов. И в этом смысле информационные процессы рассматриваются как технологическая основа политической коммуникации. Сюда входит не только содержание сообщений, но и средства передачи информации, степень плотности потоков сообщений и другие ана­логичные параметры, от которых непосредственно зависит каче­ство коммуникации. Что касается понятия «коммуникации», то оно охватывает все аспекты субъективированного восприятия, истолко­вания и усвоения людьми информации, все грани процесса уста­новления осмысленных контактов между отправителями и полу­чателями политической информации и ее применения в соответ­ствии с намерениями субъектов.

Взаимно дополняя друг друга, эти понятия раскрывают ин­формационно-коммуникационные отношения как связующий по­литический процесс, в рамках которого происходит самооргани­зация сферы политики (придающей данной области человеческих отношений внутреннюю сплоченность и антиэнтропийный харак­тер) и складываются предпосылки для искусственного управле­ния политической системой.

Каждый из названных аспектов информационно-комуникатив-ных процессов, символизируя технико-организационные и соци­альные источники их эволюции, обладает специфическим значе­нием для функционирования и развития политической сферы в целом. Некоторые исследователи акцентируют внимание на их технократических элементах, выдвигая на первый план не соци­альные, а технические аспекты информационно-политических процессов. Например, еще в 60-х годах XX столетия немецкий теоретик Г. Шельски, отдававший явное предпочтение организа­ционно-техническим аспектам организации власти, выдвинул идею «техницистского государства», задача которого состояла не в реализации социальных интересов общества или иных групп, а в обеспечении «власти аппаратуры», обладающей своей логикой раз­вития и сохранявшей способность к урегулированию всех обществен­ных конфликтов. Такой характер доминирования и повышение эф­фективности использования техники превращают государство и по­литику в целом в инструмент рационального и безошибочного регулирования всех социальных отношений. Впоследствии, разви­вая эти взгляды и обосновывая возникновение «информационного общества» ряд ученых (Д. Мичн, Р. Джонсон) предложил гиперра­ционалистские трактовки политических коммуникаций. В частности они отводили компьютерной технике решающую роль в победе над всеми социальными болезнями (голодом, страхом, политически­ми распрями и др.).

Несмотря на односторонность такого рода подходов, отдель­ные тенденции развития современного общества и государства действительно подтверждают возрастание роли технико-информа­ционных средств в организации политической сферы. Особенно ярко это проявляется в политической жизни индустриально раз­витых государств. Возникли технические возможности для прове­дения электронных голосований (при использовании систем ин­терактивной связи), усилилось влияние информационной бюрок­ратии, повысились роль и значение в политическом процессе электронных СМИ (уже сейчас дающих основания говорить о по­явлении элементов теле- или кибердемократии), разрушаются (в силу образования компьютерных систем) иерархические связи в государственном управлении, а однолинейная связь заменяется многофункциональной. В результате сокращаются возможности цент­рализованного контроля и «сплющивается» прежняя структура уп­равления (т.е. усиливается автономность низовых структур управле­ния и регулирования). Даже рассматривая эти факторы как некие предпосылки, расширяющие возможности институтов и субъектов власти для политического маневра, нельзя не признать серьезно­сти происходящих под их влиянием изменений в политике.

В противоположность этому Ю. Хабермас и ряд других ученых, исследуя информационно-коммуникационные процессы, делают акцент на собственно коммуникационных действиях и соответству­ющих элементах политики (ценностях, нормах, обучающих действиях), представляя их в качестве основы политического порядка. Ведь в политике, по их мнению, не менее, а то и более значимыми являются изменения в «человеческом» материале политических коммуникаций. Именно от человека зависит наличие и характер общения. Известно, например, что многие решения даже на госу­дарственном уровне принимаются не в соответствии, а вопреки полученной информации, а многие конфликты возникают в ре­зультате личных амбиций лидеров, фанатичного истолкования людьми религиозных догматов, национальной непримиримости и других рационально необъяснимых побуждений человеческого по­ведения. Одним словом, собственно человеческий потенциал ком­муникаций оказывается куда более значимым, нежели их техни­ческие компоненты.

Поиск по сайту: