О процессе субъективации

В своем сообщении под названием «О субъекте» Реймонд Кан (1991) осуществляет полный анализ этой темы у Фрейда и предлагает нашему вниманию очень подробный свод различных смыслов, которые психоаналитики придавали понятию самости (Cahn, 1991).

Он также отдает должное Кохуту, на которого «психоаналитики развития» слишком часто забывают ссылаться: в своем докладе Р. Кан отмечал, что «...в том, что происходит при аффективном архаическом переносе, репрезентации играют лишь ограниченную роль или вовсе никакой. Отсюда необходимость такого инструмента коммуникации и понимания, как эмпатия» (Cahn, 1991, р. 32).

Согласно этой концепции, субъект является вначале — и на некоторое время, по меньшей мере, до сепарации, осуществляемой третьим, отцовским персонажем эдипальной ситуации — объектом объекта, т. е. — как мы знаем — объектом громадного нарциссического инвестирования. Таким образом, репрезентации самости сразу же идеализируются. Достаточна ли эта теория, чтобы понять зарождение субъекта? Есть ли необходимость долго останавливаться на предположениях Хайдеггера, вновь прочтенных Кожевом и продолженных Лаканом? В этом мы можем усомниться после прочтения книги М. Борш-Якобсен (1990). Приведем следующие несколько строк из этой работы: «Мы думали, что поняли, что объект А является высшим идентификационным объектом, тем, с чем мы идентифицируемся, находясь на грани небытия, чтобы поддержать себя немного в нашем желании. Но мы еще ошибались. Нам еще предстояло научиться — не быть больше этим объектом, оторваться от него, утратить его окончательно» (Borch-Jacobsen, 1990, р. 281). Субъект, чувствующий свое существование и функционирование на основе самоорганизации своей синаптической сети, как мы видели, не смог бы, без сомнения, самостоятельно определить значительность нарциссического инвестирования самости. Оно требует, однако, чтобы каждый чувствовал свою психическую жизнь непрерывно: это подтверждает интересное исследование случаев «десубъективации». Клиническая область этого исследования, в основе которого лежат «нарциссические повреждения», описана в сообщении Р. Кана (Cahn, 1991).

Эта значительная работа подтверждает важность «ребенка самости». Мы предлагаем обозначать так ребенка, который зарождается, видимо, собственной способностью к самозарождению его представлений-репрезентаций себя и мира. Но это кажущееся самозарождение требует на самом деле генетической программы, продолжающей свое действие после рождения, и дает возможность рождения синаптической самости, обладающей тенденцией к самоорганизации уже по причине деятельности нервной системы, но, как мы убедились, и благодаря интеракциям ребенка с окружающей средой.
Результатом этого является ребенок привязанности: он — носитель переданной системы, моделирующей типы репрезентаций себя, которые организуются через повторение интеракций и постепенно начинают опираться на сценарии, изменяющие их способы выражения.

Но самость человеческого ребенка строится и через огромное нарциссическое вложение, которое ему посвящает его мать, делающая его при этом хранителем своей предсознательнои и бессознательной сексуальности: это ее воображаемый и фантазийный ребенок.

Здесь мы приближаемся к теории всеобъемлющего соблазнения, недавно предложенной Лапланшем (1987). «Загадочные значимые» являются орудиями соблазнения матери, которая предоставляет ребенку необходимый уход в соответствии со своей культурой, пользуясь своей собственной бессознательной инфантильной сексуальностью. Мы узнаем из этой работы, что мы постоянно старались учитывать также и способности ребенка к организации проторепрезентаций материнского ухода, что приводит нас к описанию фантазийных интеракций (Laplanche, 1987).

Надо ли идти дальше, представляя себе, что следует найти непрерывную связь между ребенком привязанности, близким к экспериментальной психологии, и ребенком опосредованного временем повествования: эта попытка требует работы на стыке различных областей познания. Эти связи остаются гипотетическими, но становится необходимым принимать во внимание работы, ведущиеся в областях, противоположных нашей обычной деятельности; следовательно, становится неизбежным время от времени перестраивать некоторые наши теоретические гипотезы.

Поиск по сайту: