Мастера

Каждый подмастерье мечтал стать мастером-портным; ради этого стоило терпеть все тяготы ученических лет. К этой цели вело два пути. Первый, официальный, был зафиксирован в уставе гильдии от 1721 года. После того как подмастерья получили все необходимые навыки и отработали положенное количество лет, они могли сдать экзамен в гильдии. Если результаты были успешны, новоиспечённые мастера получали возможность открыть собственный магазин с вывеской, нанять учеников и подмастерьев и стать членами гильдии. Однако историки сходятся во мнении, что большинство портных в России не вступали в профессиональную гильдию, чтобы избежать налогов, которые были обязательны для всех членов. Второй путь в мастера был нелегальным. Если подмастерье скопил достаточно денег, чтобы снять одну или несколько комнат, он уходил от хозяина и открывал собственное дело. Официально ремесленное производство в Российской империи фактически никак не регулировалось, и такие «мастера» могли работать без лицензии долгие годы.

Во второй половине XIX века с ростом популярности курсов шитья многие женщины открывали собственные ателье, не имея опыта работы учениками или подмастерьями. Учитывая невысокий уровень подготовки, на образование портных смотрели сквозь пальцы — главное, чтобы они удовлетворяли нужды покупателей.

Портные, продающие брюки на открытом рынке. Коллекция Библиотеки конгресса

В России существовало несколько типов швейных заведений. Портные могли работать в одиночку или всей семьёй. Именно так начинали большинство подмастерьев, когда становились мастерами. Они снимали одну или несколько комнат, превращали их в мастерские, встречались с клиентами и выполняли заказы. Оборудование мастерской не требовало особых затрат: две-три пары ножниц, сантиметр, нитки и иголки. Длинные прямоугольные столы были единственной мебелью; на них портные резали ткань и занимались шитьём.

Мужские костюмы шили, сидя на столе, скрестив босые ноги; женское платье — сидя на стуле.

Открывая собственный магазин, портной мог задуматься и о женитьбе.

По словам Николая Матвеевского, который писал о портновском мастерстве в 1850-е годы, от брака ремесленники обычно ожидали прибавления финансовых ресурсов, которые можно было бы привлечь к делу. В книге «Портной» (1857) герой Матвеевского, подмастерье Ваня, знакомится с привлекательной служанкой. Они женятся, и теперь на её приданое Ваня может снять более просторное помещение для своей мастерской. Чаще всего портные снимали две комнаты, чтобы в одной принимать заказчиков, а в другой жить со своей семьёй. Лучшими считались комнаты, в которых окно или дверь выходили на улицу. В этом случае портной мог сделать вывеску, которую было бы видно с дороги. Однако не имевшие лицензии мастера не могли рекламировать свои услуги, поэтому чаще всего они выбирали комнаты, скрытые от посторонних глаз.

Петербургский портной и его закройщик снимают мерки с заказчика для нового костюма в торговом доме «Эсдерс и Схейфальс» на Мойке, 1908 год. В магазине чисто, но светильники и мебель очень простые. Центральный государственный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга

С расширением своего дела портные нанимали подмастерьев и учеников, чтобы те занимались мелкими работами. Но одно дело — нанять дополнительные рабочие руки, а другое — снять новое помещение. Взрослые подмастерья и ученики зачастую жили в самой мастерской, а хозяин с семьёй размещались в соседней комнате. Хозяева старались тщательно отделять рабочее пространство своих домов от тех помещений, где жили сами. Это делало их вхожими в приличное общество. Вершиной успеха для мастера было открытие магазина в центральном торговом районе. Для этого требовался значительный стартовый капитал, особенно если портной хотел открыть магазин в фешенебельном месте. Владелец магазина «И.П. Лидваль», известной санкт-петербургской фирмы по пошиву одежды, построил два гигантских каменных дома, которые в первом десятилетии ХХ века обошлись ему более чем в шесть миллионов рублей. «Владельцы фирмы «Ганри», братья Фоленвейдер, приезжали в свой магазин на Б. Морской ул. не иначе, как на рысаке или на автомобиле». Впрочем, немногие из ремесленников добивались такого успеха.

Комната для заказов в роскошном магазине «Ганри» в Санкт-Петербурге.В этой элегантной комнате мы видим резную мебель, канделябры, лепнину на потолке и портреты Александра III, Николая II и Александры Федоровны на стенах. В число заказчиков магазина входили члены царской семьи. Центральный государственный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга

Элитой среди мастеров-портных были модельеры. Они не занимались простым копированием французских или английских моделей, а создавали свои собственные. Изначально в России дизайнеры были в основном иностранца ми, но к середине XIX века появились и русские мастера. В первые годы становления модной индустрии модельерами считались портные без какого-либо специального образования, которые могли создавать новые модели. Некоторые из дизайнеров конца XIX века были выпускниками художественных школ или специализированных курсов. Самым известным создателем одежды в царской России была Надежда Ламанова. В 1883 году она окончила портновские курсы О.А. Суворовой и на следующий год поступила дизайнером в мастерскую мадам Войткевич в знаменитом петербургском «Пассаже». В 1885 году 24-летняя Ламанова открыла собственное ателье. Её наряды славились на всю страну. Как и многие другие известные кутюрье, Ламанова так и не научилась рисовать. Она прикладывала ткань к телу, драпировала, закалывала булавками, не следуя никаким стандартам, и создавала ту или иную модель. Её работы пользовались популярностью у членов императорской семьи, аристократии и интеллигенции.

Элегантно одетые юноши, около 1900 года. Санкт-Петербург. Женщины и мужчины любили фотографироваться с аксессуарами. На этом портрете мы видим трость и шляпу. Частная коллекция

Все мастера сталкивались с одними и теми же трудностями. Им требовались работящие подмастерья, достаточный капитал для того, чтобы вести дело, постоянная клиентура и безупречная репутация. Если в спорах с подчинёнными последнее слово всегда оставалось за мастерами, то отношения с заказчиками были гораздо сложнее. Как и все предприниматели, портные поднаторели в рекламе собственных услуг, однако им требовалось и недюжинное чувство такта, и умение внушать доверие, в особенности когда приходилось иметь дело с неидеальными телами и завышенной самооценкой высокопоставленных клиентов. Они тесно общались со своими клиентами в примерочных и даже в их собственных спальнях, что также требовало осторожности и благоразумия.

Плохо сидящее платье или одно бестактное замечание — и клиент «уходил» к другому портному.

Отношения между клиентами и портными осложняли и денежные вопросы. Большинство мастеров так или иначе отпускали своим заказчикам товары в кредит. Сначала клиент выбирал ткань и модель, потом портной занимался покупкой необходимых материалов, пошивом, подгонкой. Только после финальной примерки клиенты получали счета за работу мастера; но наряды уже были у них в руках, и они не спешили с оплатой. В действительности, аристократы зачастую расплачивались с портными раз в несколько месяцев, а иногда и ре же. Долги многих представителей русского высшего общества насчитывали тысячи рублей. У Толстого в «Анне Карениной» приведён негласный свод правил поведения в приличном обществе, одно из которых гласит: «нужно заплатить шулеру, а портному не нужно». И портные ничего не могли поделать с «забывчивостью» клиентов.

До появления журнальной рекламы портные полностью зависели от отзывов своих заказчиков: слава о них распространялась из уст в уста. Нелестный отзыв от важного клиента мог заставить отказаться от услуг портного и других заказчиков, навсегда запятнав его репутацию и лишив дохода. Ради привлечения новых клиентов и расширения бизнеса портным приходилось мириться с запанибратским поведением более влиятельных заказчиков. Однако если «забывчивых» клиентов у портного было слишком много, он рисковал прогореть, так как ему не хватало денег на оплату аренды, зарплату работникам или покупку материалов.

Лучше всего сложные взаимоотношения между портным и заказчиком описываются в знаменитой гоголевской «Шинели». Главный герой повести Акакий Акакиевич Башмачкин, бедный титулярный советник и холостяк, из-за своего странного поведения и поношенной одежды делается объектом насмешек его коллег-чиновников. Старая, расползающаяся шинель Башмачкина уже давно не защищает от холода. Наконец он решается — и наносит визит портному. Акакий Акакиевич не может позволить себе услуги известного мастера с Невского проспекта и направляется к портному, живущему на окраине, в четвёртом этаже тёмного, обшарпанного здания. Гоголевское описание одноглазого портного остроумно и нелестно: «Сначала он назывался просто Григорий и был крепостным человеком у какого-то барина; Петровичем он начал называться с тех пор, как получил отпускную и стал попивать довольно сильно по всяким праздникам, сначала по большим, а потом, без разбору, по всем церковным, где только стоял в календаре крестик». Акакий Акакиевич находит Петровича в трезвом состоянии, а значит, портной заламывает бóльшую цену.

Чиновник отдаёт ему шинель с просьбой подлатать. Петрович отказывается, мол, починить её невозможно, но обещает сшить новую, на шёлковой подкладке, с воротником из куницы и капюшоном, за 150 рублей. После напряжённых переговоров, тянувшихся несколько месяцев, Акакий Акакиевич соглашается на новую шинель за 80 рублей. Вместо воротника из куницы и шёлковой подкладки Петрович делает воротник из кошки и подкладку из коленкора.

Хитрый портной уверяет заказчика, что кошку издалека легко можно принять за куницу, а коленкор у него — самый лучший, высшего качества. Со всеми приличествующими церемониями он надевает шинель на чиновника и поздравляет его с удачной сделкой: «Петрович не упустил при сём случае сказать, что он так только, потому что живёт без вывески на небольшой улице и притом давно знает Акакия Акакиевича, потому взял так дёшево». Акакий Акакиевич приходит в восторг, тут же расплачивается с мастером и бежит в департамент, чтобы продемонстрировать обновку коллегам. Портной же следует за ним, чтобы лишний раз полюбоваться на свою работу.

Петербургская чета, около 1900 года. Их наряды свидетельствуют о внимательном отношении к моде. Эта пара выглядит очень по-европейски: по их внешнему виду невозможно догадаться, что они из России. Частная коллекция

Хотя Петрович не имел лицензии и находился в самом низу портновской иерархии, его отношения с Акакием Акакиевичем были весьма типичны. Портные часто прибегали к хитрости, чтобы убедить клиентов потратить больше запланированного и заказать новое платье вместо починки старого. Фиксированных цен не было, всё зависело от ткани и отделки. Поэтому заказчики и исполнители постоянно спорили из-за цены. Гоголь высмеивает самохвальство и рисовку Петровича, но для каждого портного было важно не упустить момент, когда стоило остановиться и определиться с ценой. Ведь в любую секунду заказчик мог уйти, не сделав заказа. Любой портной способен оценить одежду клиента, как только тот переступит порог его мастерской, но успешные мастера должны уметь угадывать и характер. Опытный Петрович с первой же встречи понял, что сможет убедить слабохарактерного и мягкого Акакия Акакиевича заказать новую шинель, даже если в первый раз тот уйдёт, ни на что не решившись. Во время повторных визитов и примерок портной имел возможность лучше узнать характер клиента. Тщательно дозируя блеф и лесть, Петрович убеждает Акакия Акакиевича заказать новую шинель, которая ему не по средствам. В результате обе стороны довольны. Чиновник получает новую шинель с воротником из кошки, в которой ему тепло и уютно. Петрович получает деньги; к тому же он уверен, что клиент вернётся к нему, если захочет сшить что-то ещё. Так же было и в реальной жизни: результат, одинаково приятный и для заказчика, и для портного, был необходимым условием дальнейшего развития бизнеса.

Капризные клиенты значительно усложняли жизнь портных. Однако в этой профессии были и другие неприятные моменты. Одна из основных задач ремесла — передача знаний от поколения к поколению. До повсеместного распространения грамотности мастерам приходилось делиться со своими учениками секретами мастерства, что в портновском искусстве подразумевало систему измерений. Но мастера не хотели передавать свои знания подчинённым — ведь узнавшему все тайны подмастерью больше не нужно было оставаться в мастерской хозяина. Искусственно затягивая период ученической зависимости, мастера пытались ликвидировать потенциальных соперников в бизнесе. Поэтому должность закройщика была такой важной и сложной. Закройщики работали напрямую с мастерами и узнавали от них секреты снятия мерок; но именно они чаще всего оставляли своих хозяев и открывали собственное дело. Рекламируя предлагаемые услуги, некоторые из новичков афишировали свой опыт работы закройщиками в других компаниях.

Наиболее жёсткая борьба за секреты мастерства шла между иностранными и отечественными мастерами. В XVIII веке у иностранцев было преимущество над русскими портными: первые умели кроить и шить европейскую одежду, вторые — нет. Так иностранные фирмы по пошиву одежды сразу нашли свою нишу в России. Если русский дворянин хотел заказать обтягивающий камзол по последней моде, он обращался к портному-иностранцу. Успех иностранных портных в России был настолько велик, что приток новых иммигрантов не прекращался на протяжении XVIII и XIX веков. Большинство из них приезжали в Санкт-Петербург и Москву, где вступали в созданную в 1818 году гильдию иностранных предпринимателей. В 1824 году правительственная инспекция выявила, что из четырёх портных Санкт-Петербурга один состоял в гильдии иностранных портных. В 1869 году, по данным переписи населения, в столице работало более 37 тысяч портных. Из них около четырёх с половиной тысяч были иностранцами, то есть один из восьми портных был нерусского происхождения. Хотя в конце XIX века общее число иностранцев в России уменьшилось, они продолжали занимать ведущее положение в швейной отрасли к вящему неудовольствию их русских конкурентов. Некоторые русские ремесленники пытались воспользоваться этой ситуацией в свою пользу и давали магазинам иностранные названия; но обмануть умудрённых опытом покупателей было не так-то просто.

У иностранных портных в России сложилась безупречная репутация.

Обычно их стартового капитала хватало, чтобы сразу по приезде открыть магазин в престижном районе одного из крупных российских городов. Комнаты для приёма заказов всегда были чисто прибраны и обставлены со вкусом.

Мастера-портные и их подмастерья выглядели ухоженно и общались с посетителями вежливо и с должным уважением. А самое главное — сделанные ими вещи были лучшего качества. Иностранные портные отличались вниманием к деталям; они шили изящные платья и костюмы, которые сидели как надо и не расходились по швам после двух-трёх выходов в свет. Однако за идеальное обслуживание и качество приходилось дорого платить: расценки у иностранцев были много выше, чем у их русских коллег. Впрочем, русское высшее общество было готово платить по счетам, пребывая в убеждении, что такова плата за качество и моду.

Большинство портных-иностранцев приезжали в Россию из Западной Европы — Франции, Германии и Великобритании, незначительное число — из Скандинавии и Центральной Европы. Основным объектом ревности и ненависти русских портных стали немцы. Контраст между опрятными, вежливыми, хорошо обученными немецкими портными и безудержными пьяницами-русскими, которые шили дешёвые, но непривлекательные вещи, был разителен.

Борясь с предубеждениями, Василий Рязанов даже написал книгу в защиту русских ремесленников. С его точки зрения: «Метода их [иностранных портных] мастерства имеет важное преимущество против методы Русских; притом же, надо отдать им справедливость и в том, что они изобретают моды; различие их фасонов бывает быстро, и выходит в свет иногда ежемесячно, а случается и через неделю… Да главное-то в том, что они не открывают метод своего учения другим.

Много русских, под руководством иностранцев изучали своё мастерство, жили у них подмастерьями, учились по семь и восемь лет и выходили, при хороших способностях, хорошими подмастерьями, но совершенно не изучались кроить платье по фасонам, какие употребляют иностранцы… они не могут придумывать мод и кроить платье…». После многих лет экспериментов Рязанов создал собственную систему замеров и кройки и опубликовал её в 1847 году, с тем чтобы русские портные могли соперничать с иностранцами.

Портной Лидке и его жена отмечают свою серебряную свадьбу с семьей и друзьями. Лидке шил костюмы для Николая II. По торжественному случаю все участники собрались в парадной одежде. Центральный государственный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга

Однако некоторые иностранные мастера пытались сгладить разницу между собой и русскими коллегами. В 1849 году Эдуард Дидрих, член гильдии иностранных портных, обратился к властям Петербурга с петицией о создании справочной конторы для мастеров и подмастерьев, доступной для всех представителей профессии. Он хотел создать чувство общности между ремесленниками и повысить уровень профессиональной подготовки, а заодно и помочь мастерам искать квалифицированных работников. Однако правительство отвергло его предложение. Впоследствии, в 1857 и 1867 годах, он несколько раз пытался воплотить в жизнь свою идею, но муниципальные чиновники снова находили причину не принять его план. К середине XIX века российское правительство намеревалось внести изменения в ремесленное законодательство, и усиление корпоративной власти гильдий в эти планы не входило. Однако в большинстве своём иностранные портные игнорировали жалобы русских коллег. Занимая ведущую позицию в профессиональной иерархии, они могли позволить себе хранить секреты от русских подмастерьев. Обособленное положение гильдии иностранных портных способствовало тому, что антагонизм между русскими и иностранными мастерами не утихал.

Даже не пытаясь как-то свести на нет национальную рознь, некоторые государственные чиновники тем не менее стремились улучшить качество работы русских портных. В 1858 году Н.К. Комаров, глава Санкт-Петербургской ремесленной управы, обратился к городскому совету с петицией об издании журнала и о создании воскресных школ для ремесленников. По его словам, одна из важнейших отраслей промышленности — ремесленное производство — находится на весьма неудовлетворительном уровне и сосредоточено в руках иностранцев… Признавая, что русские товары сделаны плохо, он отдаёт должное качеству иностранной работы. Сконцентрированная вокруг иностранных мастеров масштабная торговля требует меньшей затраты сил, но приносит больше прибыли. Произведённые иностранцами товары настолько лучше по качеству, что выражения «русская» и «иностранная» работа сделались синонимами «плохой» и «хорошей» соответственно. Наблюдая за работой иностранцев, Комаров пришёл к выводу, что основная разница между иностранными ремесленниками и «работящими» русскими портными заключается в уровне их образования.

Все иностранцы имели профессиональное образование, посещали публичные лекции, организовывали частные выставки и выпускали профессиональные журналы, способствующие развитию необходимых в работе вкуса и стиля. Комаров считал необходимым поднять культурный и образовательный уровень русских ремесленников, чтобы сделать их конкурентоспособными. Хотя предложение о создании воскресных школ не получило поддержки, Комарову было разрешено издавать профессиональный журнал. «Русский ремесленник» начал выходить в 1862 году. Основной целевой аудиторией журнала были портные; в каждом номере публиковались рисунки модных фасонов. К сожалению, низкий образовательный и культурный уровень оставался характерной чертой русских работников. Журнал прекратил своё существование в 1867 году. Необходимы были более серьёзные меры, чтобы помочь русским ремесленникам соревноваться с просвещёнными и ушлыми иностранцами.

* * *

В первые годы становления модной индустрии между правительственными чиновниками, предпринимателями и потребителями, к вящей выгоде всех сторон, зарождаются плодотворные отношения. С одобрения властей европейский стиль одежды для мужчин и женщин становится обязательным образцом для подражания по всей империи. В то же время правительство закладывает основы новой индустрии, предоставляет сырьё и рабочую силу, поощряет отечественное производство тканей и приглашает в Россию иностранных мастеров. Такие же меры, способствующие развитию модной индустрии, вводили правительства Франции, Англии и Пруссии. Однако всё это не имело бы никакого смысла, не будь в стране достаточного количества предпринимателей, готовых рискнуть и принять участие в создании новой индустрии, несмотря на изменчивость моды, недостаток инвестиций и жёсткую конкуренцию. Вероятно, мы не знаем о многом из того, что они совершили во благо своей страны, но именно их упорство позволило модной индустрии в России встать на ноги. Важная роль в этом процессе отводилась и потребителям. Если бы жители городов России продолжали видеть в европейской одежде только навязанную униформу, индустрия моды никогда не встала бы на ноги. Однако, придя в страну в качестве государственного заказа, европейский стиль полюбился и стал естественным для горожан и придворных. Несмотря на то что городская одежда обходилась дорого, покупатели становились активными участниками модернизации России. Таким образом, становление русской модной индустрии было основано на тесном и долгом сотрудничестве между государством и обществом.

Петербургская чета, 1890-е годы. Жена и муж в элегантных нарядах воплощают изящество и комфорт, являя миру образец респектабельности. Частная коллекция

Успех модной индустрии был очевиден, однако сопровождавшие его проблемы никуда не исчезали. Учитывая рост числа иностранных магазинов в больших городах России, русской модной индустрии было тяжело стать полностью самостоятельной. Но пока гильдии и государственные чиновники пытались разобраться с этим вопросом, у них появилась новая угроза. К XIX веку шитьё всё больше воспринималось как женская работа. Гендерная ориентация шитья оказала важное влияние на развитие модной индустрии как в России, так и в Европе и США.

Поиск по сайту: