Дом прошлого. Антон Панов

Я стою на пороге дома-лабиринта. Половица прыгает под ногами, не может найти себе место. Вместо окон - заколоченные доски. Одиночка из кирпича с крышей под углом заполнен тайнами. Зайдя на его территорию, гость потеряется в тишине стен. Она огибает дом со всех сторон, не позволяя миру нарушить его покой. Скрип. Я вижу в проходе коридор из темноты. В себя коридор взял два проёма и лестницу вверх. Не одно дерево отдало свою кожу ради заполнения одинокого дома. Тут клён, дуб, осина и даже берёза нашла свой уголок.

Дверь захлопнулась за спиной, подняв пыль в воздух. Дом дышал ею и жил за счёт неё. Свои легкие он давно привел в упадок, подобно курильщику со стажем в пятьдесят лет. Сопение стен выдавало состояние дома. Полумрак заполнил все комнаты без исключения. Дом спит. И спит уже давно. Последний раз я навещал его в четырнадцать лет. Он был молод и полон энергии. День изо дня дом встречал гостей и родственников. Наполнял их уютом и воспоминаниями.

Я продолжаю стоять в начале коридора. Дом позабыл меня. Он ненавидит людей. Ненавидит их эгоизм и презрение ко всему неживому. С дома сдирали штукатурку, оставляли дыры в полах, наполняли комнаты огнём и водой. Дом превратился в калеку, забитый злостью и обидами. Он начал мстить.

Я направляюсь в комнату справа. Мы её называем гостиной. Теперь от неё осталась только коробка из бетона. На полу до сих пор лежит ковёр, всосавший кровь жертвы дома. Лэри было шестнадцать. Мальчик с волосами цвета смолы и носом крючком умер с плафоном на голове. Представляю перед собой картину с умершим в главной роли. Лэри собирал из лего корабль “Чёрная жемчужина”. За три часа работы он находился в двух шагах до завершения дела - осталось расставить фигурки команды корабля. Я сидел на диване напротив, уставившись в телевизор. Никто не догадывался о четвертом шурупе в креплении, удерживающим люстру под потолком. Шурупа не было на месте так долго, что его соседи выдохлись и сбросили с себя ответственность вместе с люстрой. Плафон с зубцами-лепестками впился в голову Лэри и скрылся в ней на треть. Крик перебил телевизор, а его эпицентр согнал к себе жителей дома. Продолжения я не увидел. Бабушка Фея за руку вывела меня через коридор в комнату-спальню и закрыла дверь. Я помню только голоса, затерянные в оре Лэри. Он умер через день в больнице. Люстру отправили на свалку, и с того дня свет наполнял гостиную только через лампочку на стене. Взрослые её назвали “Бра”.

Спустя неделю ушла мама. Она всё говорила, что не может жить рядом с убийцей. Так она называла отца. Около него всё чаще появлялся запах, словно в его карманах разлагалась буханка хлеба. Мама кричала на него, плакала, перебралась в гостиную, подальше от него. Большую часть времени она спала или выходила на кухню приготовить обед и обратно закрывалась. Как только мама перестала кричать на отца, он подходил ко мне, захватывал в объятия и всё повторял “Я закрутил его. Я помню. Я закрутил”. И потом уходил, пока снова не набьёт карманы хлебом. Я понимал, что моя жизнь больше не станет прежней.

Я стряхиваю с пиджака комки пыли и перехожу в комнату-спальню. Спальня наполовину меньше гостиной. Именно тут я жил бок о бок с братом-покойником и сестрой-ангелом. Её назвали Ангелиной, но вся семья звала Ангелом. Разница у нас была два года. Разница в знаниях и достижениях - десяток лет. В углу спальни, поросшая мхом и грязью, спала скрипка. Друг Ангела в мире музыки. Ангел познакомилась со скрипкой летом, когда ей исполнилось двенадцать. Я всегда засыпал под скрип смычка, со временем превратившийся в мелодию. Я не знаю где сейчас Ангел. После трагедии в стенах дома её забрала бабушка. Только один раз на меня налетел плакат с девушкой в позе богини Греции со скрипкой в руках. Плакат обещал её выступление в городе. И тогда я впервые за двадцать лет увидел свою сестру на обложке для прессы. Разлука с домом сделала её совершенством.

В старой спальне покоилась кровать для трёх спящих и шкаф во всю стену. Время съело их целиком, кроме зеркала. Зеркало висело на двери шкафа на одном гвозде. Пыль не боялась зеркала, а, наоборот, проявляла интерес, словно оса к конфете. Моя ладонь смела слой пыли, нарисовав дугу, открывающую лицо гостя. Хоть я и смотрю на своё отражение за день не раз, я не узнал человека по ту сторону. Человек был старше меня на семь лет, с мешками под глазами и ямами на щеках. Я видел своё будущее, переходящее в настоящее под действием прошлого. Я вернулся сюда, потому что меня позвал я. Тот я, пропавший в стенах этого места, заполненного болью и одиночеством, бросивший вызов своим страхам и суевериям.

Отец, прогнивший хлебом, был единственным моим сожителем. Когда прошлое захватывало стены нашего жилища, я убегал наверх, на чердак, и жил, пока ад не успокоится. Один раз я не успел сбежать от демона и получил перелом руки, и всё моё тело раскрасили синяками. Я не выходил на свет. Отец не разрешал открывать дверь в конце коридора. Я снова спрятался на чердаке в тумбочке для обуви.

Я и сейчас смотрю на неё. Белый цвет ничуть не изменился, словно время сюда боится заходить. Это моё убежище. Мой дом в доме страха и ненависти.

Я жил в нём два дня. Боль в руке поглотила тело целиком. Я не двигался и не ел. Желудок твердил о моём безумстве, тело кричало слабостью. Демон расхаживал по дому, пытаясь найти жертву. Его шипение сопровождалось запретными заклинаниями, сотрясая штукатурку со стен. День третий - хождение прекратилось. Шипение превратились в стоны и завывание. Четвертый день - я услышал удар об пол, и что-то повисло прямо подо мной. Оно плевалось, словно мотор, задыхаясь на старости лет. На смену мотора явилась тишина. Такая же тишина, как и сейчас, передо мной.

Я вышел из убежища на разведку. Запах хлеба привёл меня в спальню, где я застал слабость человека. Шнур от пылесоса, подвешенный под потолком, держал на себе тело демона. Только теперь он не мог причинить никому вреда. На моем лице вырезалась улыбка. Я запрыгал вокруг врага, пока слабость не свалила меня на пол.

Я ненавижу себя за это. Я прыгал на могиле создателя, насмехаясь над его помутнением. Именно в этот момент я похоронил себя-ребёнка.

- Прости, - сказал я, стоя над виселицей отца.

После этого я никогда не видел дом. В тот день я проснулся в комнате, заполненной светом. Кругом ходили девушки-снежинки, прикрыв рот тряпками. Мне потом сказали, что это медсестры. Я вышел в новый мир, освободившись от кошмара дома.

Теперь я снова стою у двери в конце коридора. Она открыта и ждёт меня. Сердце пытается освободиться из клетки и разорвать грудь.
- Прощайте, - сказал я стенам, глядя в пустоту. Последний раз.

Лето, гуляющее утром по городу, встретило меня и щекотало лицо. Облокотившись на машину, у тротуара меня ждёт Она.
- Дорогой, оно ушло? - спросила она голосом, сравнимым с мелодией скрипки.
- Да. Прошлое теперь нас не потревожит.
Наши губы сошлись в бутон, и мы поехали навстречу сегодня.

Заявка №8

Поиск по сайту: