Противостояние Баала и Муту

Однако и на сей раз вопрос власти оказался далек от разрешения. Балу получил дворец и заручился согласием на свою власть со стороны большинства богов. Большинства, но не всех. Был и тот, кто не признал его царем. Это был бог смерти Муту (Мут, Мот) – еще один сын и любимец верховного бога Илу.

Когда Муту узнал о торжестве Балу, он возмутился и заявил, что только он, Муту, один будет править богами, он накормит богов и людей, насытит всех живущих на земле.

Балу послал к Муту гонцов с дорогими подарками и подношениями, пытаясь договориться о том, что не будет тому подчиняться – по сути, речь шла о чем-то типа попытки получения «автономного управления». Но Муту не согласился и разразился такими страшными угрозами, что Балу испугался.

Решив, что он не сможет противостоять богу смерти, Балу согласился стать вечным рабом Муту. Он исполнил требование спуститься в глубь земли и сесть, как раб, у подножия трона Муту. И обрадовался Муту. В честь своего торжества он устроил пир. И на пиру Муту убил Балу…

(Отметим, что существуют иные варианты смерти Балу. Однако их описание представлено лишь крайне плохо сохранившимися обрывками текстов.)

Больше всего о смерти Балу скорбела его соратница и возлюбленная (по некоторым источникам, и его сестра) богиня Анату. Она нашла тело Балу и похоронила его с почестями и жертвоприношениями на горе Цапану.

После этого Анату направилась к Илу. Вошла она в жилище Илу и простерлась у его ног, воздала ему почести. Около Илу в это время находилась его жена Асирату. И Анату обратилась именно к ней с горьким упреком:

– Ну что же, – сказала она Асирату, – можешь радоваться ты и могут радоваться твои сыновья: ведь умер Силач Балу, погиб Владыка земли.

Однако ни Илу, ни Асирату не обратили на Анату никакого внимания.

Смерть Балу лишила землю царя. Значит, надо было дать ей нового правителя. И Илу обратился к Асирату, чтобы она дала одного из своих сыновей в цари. Илу и Асирату стали совещаться, на ком из них остановить выбор. И тогда Асирату предложила сделать царем бога Астару, потому что покорен он высшим богам, а по отношению к людям творит насилие. При таком царе они, Илу и Асирату, могут спокойно править. И Илу согласился…

Отметим здесь весьма показательный критерий отбора претендента на правление: «покорен он высшим богам, а по отношению к людям творит насилие». И этот критерий является главным для верховного бога Илу, которого с трона сверг как раз Балу, то есть Баал!.. По умолчанию вроде бы предполагается, что отношение Баала к людям было все-таки несколько лучше подобного жесткого подхода – в противном случае об этом не упоминалось бы. Хотя прямым текстом это не прописано, и подобное предположение вполне может оказаться ошибочным.

Но оставим в стороне вопрос о «добре и зле» по отношению к людям. В конце концов приоритеты для себя боги выбирают сами и из своих собственных интересов, а не в интересах людей. Вернемся к изложению дальнейших событий…

Получив из рук Илу царство вместо Балу, Астару поднялся на вершину Цапану и сел на трон Балу. Но трон оказался для него слишком велик. Ноги Астару не доставали подножки, а голова его не была видна из-за спинки трона. И Астару понял, что он смешон и не может заместить погибшего Силача Балу. И он сошел с трона, спустился с вершины Цапану и вернулся «в ту землю, где он был господином» – в пустыню.

Шли дни, они складывались в месяцы. Анату продолжала скорбеть о Балу. Ее сердце билось для него, как у коровы для теленка, как у овцы для ягненка. И в конце концов, не выдержав скорби, напала Анату на Муту. Она разрубила его мечом, сквозь сито просеяла, сожгла на огне, размолола жерновами мельницы, рассеяла по полю, чтобы птицы склевали его останки. И как только погиб Муту, тотчас возродился Балу.

Однако возрождение Балу имеет некоторую странность: он возрождается где-то – непонятно где. По крайней мере не в присутствии Анату, которая сначала об этом даже и не ведает. О возрождении Балу догадывается Илу по снизошедшему к нему видению. Но где точно находится воскресший бог, Илу не знал. И он приказал Анату передать свое повеление богине Шапашу, чтобы та нашла Балу. Анату передала повеление и обе богини вместе нашли возрожденного Балу.

Однако, хотя Балу возродился к жизни, собственное царство ему еще надо было вновь отвоевывать, ибо им владели сыновья Асирату. Кто именно, и как они овладели троном – неизвестно, поскольку текст этого сказания дошел до нас со значительными пропусками.

Балу выступил против них. Он бил их дубиной, как Йамму, ударял палицей, простирал на земле. И после этого воссел Балу на трон своего царства, на место своего могущества…

Прошло семь лет. За это время Муту возродился, но по каким-то причинам решил больше не бороться за верховную власть. Вместо этого он направился к Балу с требованием своеобразных «откупных» за то, что «по твоей вине сожжен на огне, по твоей вине размолот мельничными жерновами, по твоей вине я был брошен в поле, рассеян в море. За это дай мне одного из твоих братьев, что бы я его пожрал и успокоился!»

Но на этот раз Балу не устрашился бога смерти. Он отказал ему в его требованиях и смело вступил в битву. Битва продолжалась долго. Муту был силен, и Балу был силен. Никто не мог победить. И когда силы борющихся иссякали, вмешалась богиня Шапашу, которая пригрозила Муту гневом со стороны его отца – Илу (Илу предстает перед нами все время очень непостоянным в своих пристрастиях).

Муту испугался гнева Илу и прекратил борьбу. После этого боги примирились. Каждый из них удалился в область своего господства и стал там править. А смертные восславили своим гимном Балу и Шапашу, и Котару-ва-Хасису, друга и товарища Балу.

На этом передел власти, наконец, закончился…

Баал и Яхве

Имеется еще несколько сюжетов древних текстов, связанных с Баалом (Балу), но они ничего принципиально не меняют в общей картине взаимоотношения его с другими богами, поэтому мы не будем их рассматривать…

Как легко заметить, во всем приведенном выше нет какой-то такой «мерзопакости» в поведении Баала, которая могла бы вызывать тот самый «праведный» гнев Яхве в его адрес, который был транслирован евреям через Моисея. Да, Баал участвовал в борьбе за власть, но точно тоже делали и другие боги. Да, Баал в определенном смысле узурпировал трон царя богов, но точно таким же узурпатором был и его предшественник Эль/Илу. И если ограничиться только этим, то получится, что ненависть Яхве была вызвана лишь его собственным стремлением к власти. Тогда он оказывается ничем не лучше Баала…

Вдобавок, есть еще один нюанс. В некоторых арамейских текстах Анат (соратник и любимая богиня Баала), которую в более поздние времена идентифицировали с Астартой, фигурирует как… супруга Яхве!.. Например, в надписях VIII века до нашей эры в Кунтиллет Ажруд, в юго-западной части Негева, и в Кирбет эль-Ком, в предгорьях Иудеи, упоминаются «Яхве Шомрон (Самарийский) и его Ашера», «Яхве Теман и его Ашера», «Яхве и его Ашера», где Ашера (Асират, Астарта) явно выступает в качестве супруги Яхве.

Если рассматривать древних богов не в качестве полностью выдуманных мифических персонажей (как это делает современная академическая наука), а понимать под ними вполне реальных действующих лиц древней истории (что имеет достаточно весомые аргументы в свою пользу – см.далее), то данный нюанс не стоит скидывать со счетов, ведь и богам ревность не была чужда. Правда, древние тексты сами по себе весьма запутаны и противоречивы, а перевод порой вносит дополнительные искажения, и разобраться в личностных отношениях богов очень непросто.

Какой-то конкретный бог и какая-то конкретная богиня в одних местах могут фигурировать в качестве законных супругов, в других – быть просто любовниками, в третьих – участниками лишь мимолетной связи. Так что точно установить, кто кому кем приходился, зачастую вообще невозможно. Но то, что существовал в каком-то виде «любовный треугольник» Баал – Анат (или Астарта) – Яхве, исключать совершенно нельзя. Как нельзя исключать и того, что противоречия в этом треугольнике могли вылиться в лютую ненависть Яхве к Баалу. Если с этих позиций посмотреть на позицию Яхве, то легко заметить, что она больше смахивает на капризно-ревнивое поведение стороны, «проигравшей» в любовном противостоянии…

Как бы то ни было, и в одном случае, и в другом мы получаем весьма явные намеки на то, что реальные причины, мотивы и события, связывающие Яхве и Баала, были в Ветхом Завете старательно скрыты, если вообще не искажены «из идеологических соображений» настолько, что «белое» стало «черным» и наоборот…

И с этой точки зрения весьма любопытными оказываются археологические находки, которые были сделаны во второй половине ХХ века на месте древнего города Эбла (ныне территория Сирии). Здесь в 1975 году в руинах царского дворца, разрушенного в XXIII веке до нашей эры, был обнаружен огромный царский архив III тысячелетия до нашей эры. Архив насчитывал около 16 тысяч клинописных глиняных табличек, которые не только позволили узнать много «бытовых» подробностей о самом государстве Эбла и его жителях, но и содержали тексты религиозно-мифологического содержания.

Рис. 9. Царский дворец Эблы

Как выяснили историки, религия Эблы в своих главных проявлениях была сходна с верованиями других народов Ближнего Востока, но имела свои особенности. Пантеон Эблы состоял как из семитских, так и из шумерских и хурритских божеств, что вполне естественно для города с широкими торговыми связями. Общесемитскими были боги Даган, Аштар, Баал, Рашап, Камиш, Сипиш, Адад. От соседей-хурритов эблаиты переняли почитание Аштаби, Ишары, Хеппата. Главным же в Эбле считался бог Даган, который часто обозначался как «Господь», «владыка богов», «господин земли».

Но для нас наибольший интерес представляет имя бога Йа. Это, как полагают некоторые исследователи эблаитских текстов, вариант имени Йахве/Яхве – непроизносимого в иудаизме имени бога. Однако с другой стороны, по мнению этих же исследователей, бог Йа был известен в Ханаане под именами Йева и… Йамму!.. Но ведь именно Йамму противостоял Баалу/Балу на одном из этапов борьбы за власть над богами.

Если это предположение верно, то получается, что, посылая евреев в Землю Обетованную, Яхве (он же Йамму) просто стремился к реваншу и мстил за свое предыдущее поражение.

Такой вариант кажется весьма неожиданным. Однако следует отметить, что все ранее сказанное о борьбе богов за власть, основывалось на источниках, имеющих существенно более позднее происхождение, нежели тексты глиняных табличек Эблы. И если исходить из того, что древние легенды и предания отражают какие-то реальные события, произошедшие в прошлом, а искажения со временем лишь накапливаются, то следует признать, что тексты Эблы имеют гораздо больше шансов соответствовать этим реальным событиям, нежели тексты Угарита, которые составлены на тысячу лет позже.

Понятно, что подобное отождествление Яхве с Йамму переворачивает очень многое. И мало кому из приверженцев современных мировых религий может понравиться. Но на Ближнем Востоке сделано уже немало таких находок, которые входят в прямое противоречие с Ветхим Заветом и подрывают основы этих религий. Достаточно вспомнить хотя бы аналогичный огромный архив другого древнего города под названием Мари – архив, который из-за «крамольности» своего содержимого ныне затерялся где-то глубоко в закромах Ватикана...

Рис. 10. Руины древнего города Мари

Поклонение Баалу

Но допустим, что мы ошибаемся в самом подходе к проблеме.

Допустим, что когда Моисей говорил о «мерзостях» Ханаана, речь шла не о самом Баале, а о поклонении ему. То есть о тех культовых обрядах, которые совершали люди, поклонявшиеся Баалу. В таком случае имеет смысл проанализировать эти самые обряды и посмотреть, что же в них могло быть настолько «мерзостным», что альтернативой мог быть провозглашен только тотальный геноцид на огромной территории…

Каким бы парадоксальным это ни казалось, но о культовых обрядах и церемониях поклонения даже не только Баалу, но и всем другим богам Ханаана, можно сказать еще меньше, нежели о самих религиозных представлениях жителей этого региона.

Вполне понятно, что крайне мало осталось от самих культовых сооружений. Эти сооружения на протяжении громадного количества времени целенаправленно уничтожались – в полном соответствии с указаниями Яхве, озвученными Моисеем перед своей смертью.

Понятно, что мало осталось информации о мифологии Ханаана. Истребление самой памяти о «мерзостных» богах вместе с носителями этой памяти – от табличек с текстами до жрецов и приверженцев местного культа – сделало свое дело. И мы ныне вынуждены буквально по крохам восстанавливать представления жителей древнего Ханаана.

Рис. 11. Пророк Илия умерщвляет пророков Баала

Однако странно, что мало осталось информации о самих культовых обрядах – то есть о тех самых «мерзостях», от которых необходимо было очистить Землю Обетованную. Ведь от евреев (а в последующем и от других последователей религии Яхве) требовалось ни в коем случае не скатиться в эти «мерзости». А как можно не скатиться в «мерзости», если понятия не имеешь о том, в чем именно эти «мерзости» заключаются?..

Несмотря на то, что длительное время основным источником информации о религии Ханаана служили как раз те тексты, которые были изначально направлены на принижение этой религии и на «разоблачение мерзостей» (а заодно на обвинение самих ханаанцев в приверженности этим «мерзостям»), во всей многочисленной литературе по этой теме можно выделить всего лишь два (!!!) основных признака, характерных для религии Ханаана, которые называются «мерзостями».

Во-первых, это оргиастический характер культовых церемоний и храмовая проституция.

А во-вторых, человеческие жертвоприношения.

И все!!! Больше нет НИЧЕГО!.. Точнее – больше ничего не обозначено явно в качестве «мерзости»…

Но настолько ли реально мерзостны были эти «мерзости», чтобы устраивать геноцид?..

Попробуем в этом разобраться…

Возьмем пока первый пункт. Вот довольно типичное описание соответствующих особенностей ханаанского культа (здесь Анат отождествляется с Астартой):

«Вследствие своего месопотамского происхождения, Ваал повсюду сохранял на себе печать сабеизма и, как «владыка» богов, соответствовал главному небесному светилу – солнцу, источнику всякой жизни на земле. Отсюда в мифологии языческих семитов он является олицетворением мужской производительной силы и действует чрез свою жену, Астарту, представлявшую пассивную или воспринимающую силу природы. Такому представлению вполне соответствовал и религиозный культ Ваала, который состоял в дико разнузданном сладострастии, искавшем искусственных возбуждений. В этом отношении культ Ваала совершенно совпадал с культом Астарты, так как служение ей было вместе с тем служением и Ваалу, ее оплодотворителю.

Внешним символом его постоянно служил phallus, в виде колонны с усеченной вершиной. При капищах Ваала жили так называемые кедешимы и кедешомы, священные блудники и блудницы, которые обрекали себя на служение капищу посредством зарабатывания денег своим блудодейством…

Понятно, какое глубоко развращающее влияние должен был иметь такой культ. Память об этом развращении увековечена была для сознания евреев в сказании о городах Содоме и Гоморре, где культ Ваала принес особенно горькие плоды».

При переводе на более привычный язык все вышесказанное сводится к тому, что «мерзостью» объявляется внебрачный секс во всех его возможных проявлениях – храмовый секс, секс за деньги, секс ради удовольствия и т.д. и т.п.

Так в храмах Финикии свободные женщины занимались проституцией за плату, вносимую в казну храма, будучи уверены в том, что таким образом они добиваются благосклонности богини Астарты, ибо это была жертва, исполняемая по обету. Такого же плана одноразовое жертвоприношение Геродот отмечал и в храмах Вавилона. По одной из древнееврейских легенд, Фамарь (Тамар) перед замужеством провела семь дней за городскими воротами, продавая себя чужестранцам. «Любодействие дочерей ваших и прелюбодействие невесток ваших» происходило под сенью священных деревьев. В Ветхом Завете упоминаются храмовые проститутки («кадеша»), а также женщины-блудницы, не связанные с культом, взимавшие плату за услуги в свою пользу. А на стелах Карфагена имеются изображения и «храмовых юношей» («кадеш»).

У ветхозаветных же евреев профессиональная проституция считалась позорным занятием, а храмовая была строго запрещена, так как ассоциировалась с идолопоклонством. «Не должно быть блудницы («кадеша») из дочерей Израилевых, и не должно быть блудника («кадеш») из сынов Израилевых. Не вноси платы блудницы и цены пса в дом Господа, Бога твоего, ни по какому обету» (Втор., гл. 23).

Понятно, что в сообществе, допускающем сексуальные отношения только ради продолжения рода и только в рамках брачных отношений, любое нарушение установленных рамок вполне могло считаться и считалось «мерзостью».

Оставим в стороне вопрос о том, насколько это естественно для реальных живых людей. Как и вопрос о том, что подобный подход к сексуальным отношениям является далеко не единственно возможным вариантом и не единственным вариантом морали. Не будем здесь касаться и того, что данный принцип вовсе не являлся стремлением к моногамии и действовал «лишь в одни ворота», поскольку вполне допускал у тех же ветхозаветных евреев (как и сейчас у мусульман) возможность наличия у одного мужчины не только нескольких жен, но еще и наложниц (достаточно вспомнить хотя бы знаменитого Соломона, который вообще был падок на женщин). Зададимся другим вопросом: а настолько ли «мерзостна» подобная «мерзость», чтобы служить причиной геноцида?..

Лично я никакой «мерзостью» это не считаю. И даже более того: считаю, что каждый – и мужчина, и женщина – волен поступать так, как сам считает для себя возможным и допустимым, лишь бы это не сопровождалось насилием и ущемлением чьих-то прав.

Абстрагируясь же от личных пристрастий (т.е. вставая на позиции того самого стороннего наблюдателя), вполне могу согласиться с приверженцами религии Яхве, что с точки зрения их морали (но только их, а не некоей «морали вообще»), внебрачный секс может считаться «мерзостью». Но никак не могу согласиться с тем, что это может быть достаточной причиной для развязывания геноцида в отношении кого-либо. Для этого должны быть все-таки какие-то иные причины.

Вспомним про вариант упоминавшегося ранее «любовного треугольника» Яхве – Анат – Баал. Тогда, пусть хотя бы сугубо теоретически, можно предположить, что Яхве получил в этом «треугольнике» какую-то очень сильную психологическую травму, которая ополчила его на всех женщин (богинь и человеческих женщин). В этом случае (пусть даже с огромной натяжкой) действительно можно найти хоть какое-то пусть не оправдание, но объяснение его требованию по искоренению этой «мерзости».

Но в рамках даже столь экзотической версии все равно не находит объяснения еще одна особенность – а именно, избирательность этого искоренения. Ведь сексуальная составляющая входила в культово-религиозные обряды и церемонии самых разных народов в самых разных регионах. В том числе и не столь уж удаленных от Земли Обетованной.

Например, в Древнем Египте известна храмовая проституция жриц Исиды. Да и бытовые отношения между мужчинами и женщинами были куда более раскованными, нежели у ветхозаветных евреев.

Широко была распространена культовая практика священной (храмовой) проституции в Шумере. Так, «нугиг» – категория шумерских жриц высокого ранга, в обязанности которых входило и занятие храмовой проституцией. Характерно, что и саму богиню плодородия Инанну в литературных памятниках часто именуют «нугиг небес».

В аккадских текстах, описывающих отправление культа плодородия, упоминаются жрицы, часть из которых называлась «кадишту», – храмовые блудницы (на иврите – «кадеша»).

В древней Вавилонии профессия блудницы не считалась особенно зазорной. Такие женщины могли выйти замуж и усыновить ребенка. Их статус «телиц Инанны» был специально оговорен законом (например, Кодексом Хаммурапи), хотя в обыденной жизни их не особо жаловали.

«Не касайся блудницы, у которой мужей бесчисленное множество, иеродулы [храмовая проститутка более низкого ранга, чем нугиг], посвященной божеству... если она попадет к тебе в дом, удали ее» («Поучения Шуруппака»).

Тогда почему против народов, населявших Землю Обетованную, из-за этой «мерзости» нужно было развязывать геноцид, а в отношении соседних народов это требование уже не действовало?.. Разве «мерзость» перестает быть «мерзостью» из-за изменения ее географического местоположения?..

Тут явно концы с концами не сходятся…

Рис 12. Барельеф со сценами из Камасутры на храме Кандарья-Махадева (Индия)

Перейдем теперь к жертвоприношениям и приведем их некое «усредненное» по разным источникам описание.

Служения Баалу проводились либо в храме, либо на горе или ином возвышенном месте, на котором устанавливался довольно простой алтарь. Апогеем культа являлось жертвоприношение Баалу, которое совершалось в соответствии с четко определенным ритуалом.

Жрец Баала, перед назначенным жертвоприношением постился длительное время, покуда не считал себя готовым к подобному ответственному мероприятию. Перед самым началом церемонии верховный жрец в обязательном порядке проходил ритуальное омовение, с целью очистить свою плоть и дух перед богом. Потом он облачался в чистые одежды и вместе с другими служителями культа выходил к алтарю в храме или на горе. Под барабанный бой и звуки флейт жрецы распевали гимны и молитвы обращенные к Баалу до тех пор, пока не достигали состояния экстаза и полнейшей отрешенности от остального мира. В этот момент для них существовал лишь их Повелитель.

Верховный жрец выполнял роль своеобразного проводника между божественным и материальным миром. Во время религиозного действа жрец отождествлялся с божеством и являлся его земным продолжением. Он передавал жертву богу и получал от него различные знамения.

(Любой желающий легко найдет тут параллели с теми ритуалами, которые ныне проводятся приверженцами современных мировых религий. Есть и очищение, и «крестный ход», и вхождение в транс или экстаз, и «слияние с богом» и т.д. и т.п.)

Жертвы могли быть кровавыми и бескровными. Главным видом бескровных жертв являлось возлияние. В честь божества из специальных сосудов лились вино, молоко, мед или масло. Для этого иногда применялись специальные длинные сосуды с отверстиями в боковых стенках. Эти сосуды вкапывались в землю и наполнялись предназначенной для пожертвования богу жидкостью, которая вытекала из боковых отверстий и впитывалась землей. Чаще всего историки соотносят цель подобных действий со стремлением поддержать таким образом плодородие земли.

Как видим, в этом пока не заметно какой-либо «мерзости».

А вот в случае кровавых жертв уже не все так просто…

«Жертвоприношения рассматривались как пища для богов. Система жертвоприношений напоминает ту, которая описана в Ветхом Завете; она включала всесожжение, жертвоприношения или предложение «мира» и «согласия» и искупительные жертвы» (М.Элиаде, «История веры и религиозных идей»).

Рядом с алтарем зажигался огонь из древесины кедра (священное дерево Баала), лавров и алоэ. Жертвы выводились по очереди и закалывались на алтаре одним ударом в сердце. Жрец омывал руки в крови только что убитых жертв, которые после этого предавались огню. Количество жертв, как считается, порой достигало невероятных размеров. При этом в роли жертв могли выступать как животные, так и люди…

Оставим пока в стороне вопрос в отношении людей и рассмотрим жертвоприношение животными.

Подобное жертвоприношение было широко распространено в прошлом и абсолютно не считалось чем-то «из ряда вон выходящим». Даже наоборот – это было самой обычной практикой, которую необходимо было осуществлять для того, чтобы заслужить «милость богов». И никакой «мерзостью» не считалось. В том числе и у тех, кто поклонялся Яхве.

Впрочем, не считается такое жертвоприношение «мерзостью» у сторонников религии Яхве и ныне. Это только христиане отказались от кровавых жертвоприношений, а мусульмане и, скажем, самаритяне (представители одного из направлений яхвизма) практикуют их до сих пор (см. Рис. 2-ц).

И если иудеи сейчас не практикуют подобных жертвоприношений, то вовсе не потому, что считают их «мерзостью», а лишь потому, что со времен царя Иосии (640-609 гг. до н.э.) ими строжайше соблюдается запрет на жертвоприношения вне Иерусалимского храма, а храм ныне разрушен. Все очень просто: раз нет храма, нет и жертвоприношений.

Такая привязка жертвоприношений к конкретному объекту у иудеев уходит корнями еще во времена Моисея, когда с созданием Ковчега Завета и Скинии (переносного храма), все жертвоприношения должны были совершаться только у входа в Скинию. Это было требованием самого Яхве:

«И сказал Господь Моисею, говоря: объяви Аарону и сынам его и всем сынам Израилевым и скажи им: вот что повелевает Господь: если кто из дома Израилева [или из пришельцев, присоединившихся к вам] заколет тельца или овцу или козу в стане, или если кто заколет вне стана и не приведет ко входу скинии собрания, [чтобы принести во всесожжение или в жертву о спасении, угодную Господу, в приятное благоухание, и если кто заколет вне стана и ко входу скинии собрания не принесет,] чтобы представить в жертву Господу пред жилищем Господним, то человеку тому вменена будет кровь: он пролил кровь, и истребится человек тот из народа своего; это для того, чтобы приводили сыны Израилевы жертвы свои, которые они заколают на поле, чтобы приводили их пред Господа ко входу скинии собрания, к священнику, и заколали их Господу в жертвы мирные; и покропит священник кровью на жертвенник Господень у входа скинии собрания и воскурит тук в приятное благоухание Господу, чтоб они впредь не приносили жертв своих идолам, за которыми блудно ходят они. Сие да будет для них постановлением вечным в роды их.

Еще скажи им: если кто из дома Израилева и из пришельцев, которые живут между вами, приносит всесожжение или жертву и не приведет ко входу скинии собрания, чтобы совершить ее Господу, то истребится человек тот из народа своего» (Лев., гл. 17).

С постройкой Соломоном стационарного храма в Иерусалиме Ковчег Завета и Скиния были помещены в Святая Святых этого храма, а посему жертвоприношения могли производиться только на Храмовой горе. Но зато уж делалось это с размахом!..

«Каждый паломник приносил с собою не менее одного жертвенного животного, а богачи и знать жертвовали животных сотнями. До 700 священников, силачей и искусников владения ножом, исполняли ритуал принесения этих стад в жертву невидимому еврейскому Богу. Трудились они в поте лица, проливая потоки крови, быстро и сноровисто убивая тысячи, десятки тысяч животных. Как ни искусны были эти служители в своем деле, сколь совершенной ни была система смыва и удаления крови и отходов, – первобытным ужасом, варварской экзотикой поражал этот ритуал…

Централизация культа Яхве обернулась неожиданной стороной: богобоязненный обряд жертвоприношения из-за громадных размеров Храма, вмещавшего сотни тысяч людей и неоглядные жертвенные стада с их ревом и мычанием, – по сути своей стал слишком уж материальным; лишь великолепие архитектуры и убранства храма отличало этот обряд от работы столичной скотобойни» (Э.Федин, «Ирод Великий»).

«И приказал Езекия вознести всесожжение на жертвенник... И было число всесожжений, которые привели собравшиеся: семьдесят волов, сто овнов, двести агнцев – все это для всесожжения Господу. Других священных жертв было: шестьсот из крупного скота и три тысячи из мелкого скота. Но священников было мало, и они не могли сдирать кож со всех всесожжений, и помогали им братья их левиты, до окончания дела и доколе освятились прочие священники, ибо левиты были более тщательны в освящении себя, нежели священники. Притом же всесожжений было множество с туками мирных жертв и с возлияниями при всесожжении. Так восстановлено служение в доме Господнем. И радовался Езекия и весь народ о том, что Бог так расположил народ» (2Пар., гл. 29).

«Около жертвенника существовали специальные желоба, по которым кровь убитых животных стекала во рвы под алтарем. По свидетельству очевидцев, священники ходили по щиколотку в крови, а во дворах блеяли и мычали стада обреченных овец и быков. Храм Соломона представлял собой что-то среднее между скотобойней и крематорием» (С.Романов, «Истины XXI века»)…

Рис. 13. Храм Соломона (реконструкция)

И это не было вовсе «самодеятельностью» евреев, вызванной чрезмерным религиозным рвением. Все было регламентировано самим Яхве еще задолго до строительства храма.

Это только в представлениях обывателя, которому недосуг заглянуть в библейские тексты, Моисей получил от бога на горе Синай всего десять заповедей. На самом деле ему был озвучен целый ряд правил и требований, очень четко регламентирующих, что именно должны были делать евреи. Этому посвящена даже весьма объемная часть Ветхого Завета – Книга Левит, в которой львиная доля текста относится к тому, кого именно, по какому поводу и как необходимо приносить в жертву.

А вот небольшая цитата из другой части Ветхого Завета – Книги Исход:

«И тельца за грех приноси каждый день для очищения, и жертву за грех совершай на жертвеннике для очищения его… Семь дней очищай жертвенник, и освяти его, и будет жертвенник святыня великая… Вот, что будешь ты приносить на жертвеннике: двух агнцев однолетних каждый день постоянно. Одного агнца приноси поутру, а другого агнца вечером. И десятую часть ефы пшеничной муки, смешанной с четвертью гина битого елея, а для возлияния четверть гина вина, для одного агнца. Другого агнца приноси вечером: с мучным даром, подобным утреннему, и с таким возлиянием приноси его в благоухание приятное, в жертву Господу. Это – всесожжение постоянное в роды ваши пред дверями скинии собрания перед Господом, где буду открываться вам, чтобы говорить с тобою…» (Исх., гл.29).

«Свод установлений о жертвоприношениях едва ли не самый большой в Торе и пронизывает все другие законы и установления. Главная мысль, которая при этом проводится, – это то, что от греха можно откупиться жертвоприношением. Составлен целый «прейскурант» жертвоприношений в зависимости от тяжести грехов и подробно описан кровавый ритуал убийства, расчленения и сожжения жертвы. В конце каждого такого описания имеется приписка: как повелел Господь Моисею» (С.Романов, «Истины XXI века»).

Достаточно очевидно, что, требуя от евреев многочисленных кровавых жертв, Яхве никак не мог объявить это «мерзостью». Посему не могло быть и «мерзостью» то же самое, но совершаемое жителями Ханаана.

Таким образом, остаются только человеческие жертвоприношения, которые с позиций современной человеческой морали несомненно являются «мерзостью» в полном смысле этого слова. И уж тем более «мерзостью» являются жертвоприношения детей – принесение в жертву беззащитного маленького человечка…

Однако это – с позиций современных взглядов. Во многих же древних обществах человеческие жертвоприношения вовсе не были чем-то аморальным и «мерзостным». Об этом сохранилось немало письменных свидетельств.

Например, Диодор Сицилийский в своей «Исторической библиотеке» рассказывает, что жители Карфагена (построенного выходцами с Ближнего Востока), видя, что их городу грозит опасность, принесли в жертву Кроносу сотни своих детей, чтобы предотвратить беду. Причину последней приписывали ярости Кроноса, гневавшегося на карфагенян, которые перестали жертвовать ему своих первенцев, заменяя их покупаемыми детьми. По сообщению Диодора, карфагеняне принесли тогда в жертву 200 детей из наиболее знатных семейств города, к которым другие граждане добровольно добавили еще 300 детей.

Согласно Диодору, жертвоприношение было совершено в соответствии с традиционным ритуалом. В Карфагене стояла бронзовая статуя, изображавшая Кроноса, с вытянутыми руками, с повернутыми вверх и слегка наклоненными книзу ладонями, так что ребенок, положенный в руки бога, падал в огненную яму у подножия статуи.

Видимо, под впечатлением именно текстов Диодора (которые производят устойчивое ощущение явного преувеличения) сложилось и современное расхожее представление о подобном жертвоприношении, которое порой обрастает весьма красочными и впечатляющими деталями.

«Статуя Молоха... была колоссального роста, вся из меди, и внутри пустая. Голова была бычачья... Руки у статуи были чудовищной длины, и на огромные простертые ладони клались жертвы; руки, движимые цепями на блоках, скрытых за спиною, поднимали жертвы до отверстия, находящегося в груди (Молоха), откуда они сваливались в пылающее пекло, которое помещалось внутри статуи, на невидимой решетке, а выпадавшие сквозь нее зола и угли образовывали все возрастающую кучу (пепла) между ног колосса. Полагают, что взрослые жертвы сперва закалывались, но нет сомнения в том, что дети клались живыми на страшные, докрасна раскаленные ладони чудовища» (Рагозина З. А., «История Ассирии»).

Рис. 14. Жертвоприношение детей

У Рогозиной в приведенной цитате есть как минимум две «неточности».

Во-первых, исследователи все более склоняются к тому, что никакого бога по имени Молох не было вовсе, а термин «молох» (molek, molk, mlk) скорее всего является лишь обозначением конкретного вида данного ритуала – жертвоприношения.

А во-вторых, в приведенной цитате жертвоприношение выглядит хоть и ужасающим, но все-таки каким-то обыденным ритуалом. Между тем, как указывают те же древние письменные источники, жертвоприношение детей было вовсе не рядовым событием, а производилось лишь в исключительных случаях.

В одном фрагменте, сохраненном у Евсевия, Филон Библский пишет:

«У древних был следующий обычай: в случае великих бед, которые могли привести к катастрофе, правители города или страны, чтобы предотвратить всеобщую гибель, отдавали самого любимого своего ребенка для принесения искупительной жертвы карающим их демонам. Те, кто был предназначен для этого, приносились в жертву в соответствии с ритуалом. Так, у Кроноса... правителя страны... был единственный сын, рожденный от местной нимфы по имени Анобрет. Сына звали Йедуд: такое имя до сих пор еще получает единственный сын у финикийцев. Так как вследствие войны большие беды поразили страну, он принес своего сына в жертву, надев на него царские одежды и приготовив алтарь».

Филон утверждает, что взял эти сведения из труда Санхуниатона Бейрутского, финикийского автора, упоминавшего о подобных обрядах, известных еще в первой половине I тысячелетия до нашей эры. Однако пока не найдено никаких прямых письменных свидетельств из самой Финикии относительно жертвоприношений детей, призванных смягчить гнев богов и спасти город или страну от большого несчастья. Нет никаких описаний о таких жертвоприношениях и на многочисленных стелах, найденных в окрестностях древнего Карфагена.

Полагают, что свидетельства подобной практики сохранились на египетских барельефах XIII-XII вв. до н.э., где изображены жители осажденных сиро-ханаанских городов, участвующие в каком-то религиозном обряде: стоя на стене, они держат детей над бездной. Однако не видно падающих вниз детей (исключение составляют рельефы скального храма Бейт эль-Вали, относящегося ко времени Рамсеса II), поэтому даже у историков нет уверенности в том, что эти дети должны были сбрасываться со стены в порядке жертвоприношения.

Зато известно несколько царских надписей и юридических документов из Верхней Месопотамии, условия которых предусматривают принесение в искупительную жертву детей.

Самым древним источником, содержащим подобные условия, считаются две царские надписи из Гозана (совр. Телль-Халаф). Эти тексты аккадской клинописью датируются началом IX века до нашей эры и происходят из столицы одного арамейского княжества. Они грозят следующей карой потенциальному осквернителю царского имени: «Пусть семеро его сыновей будут сожжены для Хадада, а семь его дочерей отданы Иштар в качестве жриц», что в сущности является формулой проклятья.

«Один заключенный в 783 году до нашей эры контракт, касающийся покупки пахотной земли, содержит среди прочего такой пункт: потенциальный нарушитель соглашения «должен будет сжечь своего старшего сына для (бога) Сина, а свою старшую дочь – для Бе?х[х]». Аналогичные формулы встречаются в контрактах VII века до нашей эры, и богиня, которой должна быть принесена в жертву дочь, – это, конечно, Белет-цери «Госпожа степи», хтоническое божество. Ее имя (без других теонимов) появляется в контракте 669 года до нашей эры: «Он должен будет сжечь своего старшего наследника или свою старшую дочь для Белет-цери, а также два хомера хороших пряностей». В других документах того же времени говорится, что клятвопреступник и нарушитель контракта «должен будет сжечь своего старшего наследника в честь Хадада». Все эти условия преследовали одну цель: внушить страх договаривающимся сторонам и в первую очередь – продавцу, но они едва ли были бы эффективны, если бы практика принесения детей в жертву божеству не была широко известна» (Э.Липиньски, «Пантеон Карфагена»).

И вот тут начинаются странности и «нестыковки».

Заметим, что Верхняя Месопотамия (т.е. северная часть Междуречья – района между реками Тигр и Евфрат) не входит в состав Земли Обетованной. Говоря другими словами, с практикой жертвоприношения детей были знакомы и на территориях, которые не были включены в список мест, предназначенных для массового геноцида по причине их «мерзости» (вспомним про «дальние города», упоминаемые в тексте Ветхого Завета). Опять получается какая-то совершенно необоснованная избирательность и зависимость «мерзости» от географического местоположения. Это по меньшей мере странно…

Другая «нестыковка». Историки утверждают, что останки принесенных в жертву по обету сожженных детей традиционно хоронили на специальных кладбищах («тофет») – одной из разновидностей ханаанских культовых сооружений. Такие кладбища (некрополи), обычно устраивавшиеся на окраине города, как утверждают, найдены при археологических раскопках приморских городов Финикии. «Тофет» являлись «неотъемлемой частью пунических городов, они существовали, пока была жива пуническая цивилизация» (пунические города – города на побережье Средиземного моря, основанные выходцами из Финикии).

Обычно «тофет» представлял собой закрытый двор, внутри которого «находилась небольшая часовня размером всего в один квадратный метр с собственным двориком, к которому вел лабиринт загородок». Считается, что во дворе ханаанейского тофета, не только хоронили, но и приносили в жертву детей. Над каждой закопанной урной с останками, «ставилась стела с именем жертвователя и призывом к богу или богине принять этот дар. Когда двор заполнялся, он мог выравниваться, и в новом слое вновь располагались урны с останками детей».

Звучит зловеще. Особенно последняя фраза. Столь же зловещим выглядит описание и другой находки.

В результате раскопок древнего ханаанейского храма в Гезере, в одной из пещер на его территории, обнаружены многочисленные детские трупы, похороненные в кувшинах. Всем этим детям было не более восьми дней. Ни у одного из них на теле не найдено следов какой-либо травмы или насильственной смерти, только у двух младенцев заметны следы ожогов. Как предположили археологи (видимо, под влиянием идеологической установки, закрепившейся в современных представлениях), детей, подержав над огнем для очищения, еще живых и кричащих, засовывали в кувшины, в большинстве случаев головами вниз (чтобы заглушить крик). Затем детей похоронили в «святом месте» во дворе храма. Археологи пришли к единодушному мнению по поводу этого захоронения: это – первенцы, принесенные в жертву божеству.

Обратим внимание на две детали. Первая – возраст не более восьми дней (к этой детали мы вернемся позднее). И вторая деталь – «на теле не найдено следов какой-либо травмы или насильственной смерти». Вот эта вторая деталь на самом деле может иметь два принципиально разных варианта трактовки. Первый вариант и выдали археологи, обнаружившие это захоронение, – они пришли к выводу, что имеют дело со свидетельством своеобразного жертвоприношения – захоронения живых детей (заметим, что подобный ритуал не упоминается более нигде). Однако результаты других исследований, проведенных совсем недавно, выводят на совсем иной вариант трактовки.

В 2010 году команда археологов во главе с антропологом Джеффри Шварцем из университета Питсбурга обследовала тофет, который располагался за пределами основного кладбища древнего Карфагена (на территории нынешнего Туниса). Ранее здесь в 348 урнах были найдены останки 540 детей, которых кремировали в период с VIII-го по II-й век до нашей эры – то есть в тот самый период, к которому относятся описания якобы массовых ритуальных жертвоприношений в этом городе.

Исследователи определили, что около половины детей умерли еще до родов (!!!) или спустя всего несколько дней после рождения, а остальные умерли в возрасте от месяца до нескольких лет. И совсем немного останков относилось к детям, умершим между пятью и шестью годами – то есть в возрасте, в котором их начинали хоронить на главном кладбище.

Заметим, что традиция отдельных участков кладбища для малолетних детей встречается ныне и у нас…

Более того, по статистике, останки, обнаруженные в Карфагенском тофете, оказались сопоставимыми с количеством мертворожденных и детской смертностью в современном обществе!..

Приняв во внимание все эти детали, Джеффри Шварц сделал вполне обоснованный вывод, что мы имеем дело с детьми, которые вовсе не были принесены в жертву, а умерли естественной смертью и были похоронены.

Думаю, что предыдущие археологи, которые считали это ритуальным кладбищем принесенных в жертву детей, просто были сбиты с толку как идеологическим давлением устоявшихся стереотипов, так и следами кремации останков – довольно обычного способа утилизации останков в культурах, далеких от религии Яхве…

Рис. 15. Тофет близ древнего Карфагена (Тунис)

Однако и полностью отрицать существование в прошлом практики жертвоприношения детей у нас нет никаких оснований. Как говорится, дыма без огня не бывает. И если многочисленные источники указывают на наличие такой обрядовой практики в довольно обширном регионе, то скорее всего она все-таки имела место быть. Другое дело, что подобное ритуальное действо явно было явлением исключительным и вовсе не носило характер каждодневной практики. И если внимательней присмотреться к деталям сохранившихся текстов, то об исключительности таких жертвоприношений, указывается даже там, где их масштаб имело бы смысл преувеличить.

Так в 4-й книге Царств рассказывается о моавитском царе IX века до нашей эры по имени Меса, который принес своего сына в жертву, когда армия израильтян уже почти одержала над его войском победу.

«И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в Израильтянах, и они отступили от него и возвратились в свою землю» (4 Цар., гл.3).

Если полагаться на утверждения Кв. Курция Руфа, память о подобной практике сохранялась в Тире еще в IV веке до нашей эры. Когда город был осажден Александром Великим, несколько граждан предложили прибегнуть к старому обряду и пожертвовать Сатурну ребенка одного из наиболее видных семейств города. Совет старейшин, однако, воспротивился этому предложению, хотя данный обычай, добавляет римский историк, был передан Карфагену его тирскими основателями…

В сохранившихся текстах обращает на себя внимание выделение в особую категорию жертвоприношений не просто детей, а именно первенцев. Э.Липиньски в своей работе «Пантеон Карфагена» пытается объяснить это тем, что первенцы якобы обладали некоей «неполноценностью», неприспособленностью к жизни на этом свете. Дескать первенец «не предназначается богом для жизни», а посему его и требовалось приносить в жертву. В обоснование такой позиции Липиньски приводит отрывок из «Вавилонской теодицеи», в котором излагаются соображения древневосточного мудреца:

«Отпрыск (их) первый у всех не[ладен(?)]:

Первый теленок мал у коровы,

Приплод ее поздний – вдвое больше;

Первый ребенок дурачком родится,

Второму прозванье – Сильный, Смелый.

Видят, (да) не поймут божью премудрость люди!».

Однако данное утверждение как минимум спорно. Оно вовсе не подтверждается на уровне биологии и медицины. Порой даже наоборот – именно первый ребенок оказывается наиболее сильным и здоровым.

Если же учесть широкую распространенность (не только в древних обществах) принципа первородства и привилегированного положению первенца-сына в семье и в вопросах наследования, то гораздо более логичным выглядит совершенно иное объяснение особого положения жертвоприношений первенца. Отказываясь не просто от какого-либо ребенка, а именно от первенца, и принося его в жертву, родитель отдавал богу самое ценное, что у него было. Это была максимальная жертва. Особенно в тех случаях, когда у жертвователя больше не было детей мужского пола – ведь род его вообще мог прерваться.

Исключительная важность и значимость жертвоприношения первенца прослеживается и в известной ветхозаветной истории с жертвоприношением Авраама, драматизм которой усиливается еще и тем, что Авраам очень долго ждал рождения своего сына-первенца, который родился уже тогда, когда Авраам находился в довольно почтенном возрасте. Смысл этой истории как раз и состоит в том, что Авраам ради своей веры в бога готов был пойти на подобную жертву и продемонстрировал свою готовность, дойдя почти до конца.

«Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.

Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог. На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека. И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам.

И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе. И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе.

И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего.

Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня.

И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо [Исаака], сына своего» (Быт., гл. 22).

В этой истории обращает на себя внимание одна деталь – Авраам абсолютно не удивляется требованию со стороны Бога принести в жертву ребенка. Это косвенно указывает не только на то, что практика таких жертвоприношений имела место быть в то время, но и то, что она, вполне вероятно, имела место и среди евреев. Это противоречит расхожему утверждению, что данная история является якобы ветхозаветным запретом на подобные жертвоприношения. Реально в Ветхом Завете – см. выдержку выше – никакого явного запрета нет. Есть лишь согласие Яхве на замену ребенка овном. Причем в отдельном конкретном случае. И нигде нет требования Яхве, чтобы Авраам и его потомки не приносили в жертву детей.

Более того. В другой части Ветхого Завета, относящейся к значительно более поздним временам – временам Моисея, есть следующие строчки:

«Не медли [приносить Мне] начатки от гумна твоего и от точила твоего; отдавай Мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею [и с ослом твоим]: семь дней пусть они будут при матери своей, а в восьмой день отдавай их Мне» (Исх., гл.22).

Этот отрывок чаще всего трактуют так, что якобы первенцев надо было лишь «посвятить на служению Богу». Однако из контекста совершенно явно видно, что речь идет о жертвоприношениях!.. Нельзя же было посвящать на служение «начатки от гумна и от точила», как и волов с овцами…

Отметим тут две детали. Во-первых, то, что данная часть Ветхого Завета относится как раз к тем законам для евреев, которые были провозглашены Богом на горе Синай вместе со знаменитыми десятью заповедями. А во-вторых, то, что фраза «в восьмой день отдавай их Мне» удивительным образом пересекается с археологической находкой, которая была сделана в ходе раскопок древнего ханаанейского храма в Гезере (см. чуть ранее), – там в кувшинах были обнаружены останки детей как раз не старше восьми дней!..

Во времена так называемого «застоя» в Советском Союзе ходила поговорка, смысл которой сводился к тому, что правду можно было узнать и из передовицы в газете «Правда» – надо было только уметь читать между строк. Вот так читая Ветхий Завет «между строк», оказывается, можно найти свидетельства того, что Яхве был вовсе не против жертвоприношений детей. И абсолютно нельзя исключить, что таковая практика все-таки имела место не только в Ханаане, но и у евреев, что бы сейчас ни утверждали разнообразные толкователи Ветхого Завета.

Сомнительно?..

Ну тогда приведем еще одну цитату из самого Ветхого Завета, которая относится к еще более поздним временам. В ней устами пророка Михея (а это всего лишь конец VIII века до нашей эры) говорится следующее:

«С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами однолетними? Но можно ли угодить Господу тысячами овнов или неисчетными потоками елея? Разве дам Ему первенца моего за преступление мое и плод чрева моего – за грех души моей?» (Мих., гл. 6).

Комментарии, как говорится, излишни…

Рис. 16. Пророк Михей выступает перед народом (Гюстав Доре)

Другая версия

Итак. Более-менее внимательный взгляд на имеющиеся в нашем распоряжении материалы приводит к заключению, что провозглашенный Моисеем по указанию Яхве геноцид на территории Земли Обетованной никаких явных причин не имеет. «Мерзости», за которые будто бы нужно было «наказать» жителей этой территории, либо оказываются вовсе никакими не «мерзостями», либо практиковались не только у них, но и у соседних народов и даже у самих евреев.

Однако какая-то причина должна же быть. И раз нет явных причин, то должны быть хотя бы скрытые. Можем ли мы их понять или хотя бы вычислить?..

Конечно, можно было бы просто отмахнуться. Дескать, человеку не дано понять «божьих» замыслов. И это было бы справедливо, если бы речь шла о сверхъестественном, иррациональном Боге (каковым его ныне и представляют).

Но дело в том, что древние боги не только в дошедших до нас легендах и преданиях предстают в качестве вполне реалистичных персонажей далекого прошлого, но и оставили нам массу вполне осязаемых материальных следов своего присутствия на нашей планете. Только в ходе проведенных под эгидой Фонда развития науки «III тысячелетие» экспедиций за последние восемь лет мы обнаружили столько этих свидетельств, что количество их давно уже измеряется тысячами. А раз древние боги вовсе не сверхъестественны, то шансы приблизиться к пониманию их «замыслов» у нас все-таки есть. Так что бы и не попытаться?!.

Что же могло подвинуть Яхве не просто переселить евреев на новые земли, но и поставить перед ними вполне четко сформулированную задачу геноцида населения Земли Обетованной?..

Обратим внимание на следующий момент.

В Ханаане среди персонала служителей культа существовала особая каста жрецов – «аммунеи», которые, по утверждению Филона Библского, автора «Финикийских преданий», были хранителями священной традиции, сокровенной тайны, некоего высшего смысла, заключенного в религиозных текстах. Согласно Филону, аммунеи несли своеобразную службу, заключавшуюся, в частности, в том, что в процессе обучения они приобретали сакральные знания и передавали их (часто в устной традиции) последующим поколениям. Аммунеи пользовались специальным тайным письмом, которое «не всем было известно». И к таким текстам получил доступ ученый беритянин Санхуниатон, специально посвященный жрец, который будто бы на основе этих текстов написал даже книгу под названием «Финикийская история». Относительно судьбы «Финикийской истории», Филон Библский утверждает, что жрецы более поздних времен пожелали ее сокрыть…

«В Ханаане, вероятно, существовала древняя традиция составления исторических хроник. Так, в Тире, как отмечал Иосиф Флавий, за государственный счет издревле увековечивались и бережно хранились записи важнейших событий. Флавий утверждал, что в Тире «и доныне» хранятся письма, которыми обменивались цари Тира (Хирам) и Израиля (Соломон)» (М. Зильберман, «Земля Ханаанейская»).

Обнаружение в Угарите обширной библиотеки главного жреца косвенно подтверждает эти сведения. Судя по всему, в Ханаане жрецы действительно тщательно сохраняли некое знание – и в частности, знание как своей древнейшей истории, так и «истории богов».

Тогда можно предположить, что требование Яхве разрушать до основания культовые сооружения в Земле Обетованной имело своей целью уничтожение этого древнего знания, которое ему чем-то мешало. С этой точки зрения, понятно и указание истреблять всех жрецов – служителей культа ханаанских богов, поскольку для уничтожения некоего знания необходимо было уничтожить прежде всего носителей этого знания. Тем более в тех случаях, когда знание, как упоминалось выше, передавалось в том числе и в устной традиции.

Чем именно мешало Яхве подобное знание, в принципе, понять не сложно. Концепции единого всемогущего бога кардинально противоречили ханаанские взгляды, в которых не только присутствовали многочисленные боги, но и описывались противоречия и конфликты между этими богами, а сами боги представали порой не в самом лицеприятном виде. Вдобавок, попробуй-ка еще объясни обычному человеку, почему он должен забыть о многих богах и начать поклоняться и подчиняться только одному. Технически проще «начать все с чистого листа», а для этого «лист» надо было зачистить…

Рис. 17. Казнь жрецов Баала

Но это лишь в самом упрощенном варианте подхода к проблеме. Если присмотреться чуть повнимательней, то довольно легко увидеть, что стратегия уничтожения знания жрецов Ханаана и их самих не ограничивалась лишь «зачисткой поляны» для перехода от поклонения многим богам к монотеизму, а решала сразу несколько задач.

Во-первых, снимались все вопросы по законности претензий Яхве на роль главного и единственного властителя душ. С уничтожением жрецов Ханаана и их знания о богах, в котором Яхве вообще не играл сколь-нибудь значимой роли, эти вопросы просто некому было ставить.

Во-вторых, знание это включало в себя и представление о богах, как о вполне реальных и вовсе не таких уж сверхъестественных личностях, каковым стремился выглядеть Яхве. Боги Ханаана, как и все другие древние боги, были куда больше похожи на обычных людей, только возможности и способности у богов были существенно выше. По сути, они являлись представителями пусть и весьма высоко развитой, но все-таки обычной, а не сверхъестественной цивилизации. С такими богами можно договариваться. Им можно даже перечить – пусть и с большим риском для себя, но все-таки можно. Им даже можно не подчиняться.

Переход к подчинению единоличному богу, провозглашающим себя иррациональной, сверхъестественной всемогущей силой, неизбежно требовал уничтожить подобные «приземленные» представления о богах. А соответственно, нужно было уничтожить и знание об этих богах. Буквально стереть память о них.

И в-третьих, люди, общаясь с богами – то есть с представителями более развитой цивилизации – довольно длительное время, в той или иной степени получали возможность приобщиться к знаниям этих богов и, говоря другими словами, приблизиться к самим богам. В доктрине же Яхве человеку отводилась роль раба, который должен был лишь выполнять предписанные правила и ни в коем случае не стремиться овладеть «божественным знанием».

Знание подрывает веру. Особенно знание практическое. Поэтому с уничтожением знания о древних богах, с уничтожением и знания о «божественном знании» создавались наиболее благоприятные условия для слепой веры и безропотного служения.

Ясно, что для решения всех этих задач носители подобного знания должны были быть истреблены вместе с самим знанием. Участь жрецов Ханаана была решена.

А для того, чтобы избежать возрождения этого «крамольного» знания, нужно было уничтожить не только носителей знания о древних богах, но и все те материальные следы их присутствия на земле, которые боги после себя оставили. Следы же богов всегда считались священными, и люди им поклонялись. Отсюда автоматически возникает требование уничтожения всех культовых сооружений и храмов ханаанских богов…

Историки, археологи и библеисты до сих пор спорят о том, насколько тексты Ветхого Завета отражают реальные события прошлого на Земле Обетованной. Были ли в действительности конкретные сражения за те или иные конкретные города, и были ли вообще эти самые города, описанные в Библии. Однако при всех разногласиях между разными исследователями, подавляющее большинство из них сходятся в том, что Земля Обетованная сохранила следы довольно сильных разрушений в период ориентировочно двенадцатого-тринадцатого веков до нашей эры – то есть во время, которое как раз и соотносят к периоду завоевания евреями земли ханаанской. Похоже, что они все-таки действительно старались исполнить указания Яхве по тотальному уничтожению всего и вся, переданные им через Моисея.

Но все ли следы древних богов были уничтожены?..

Крепость Нимрода

Среди многочисленных памятников бурной истории Земли Обетованной почти затерялась небольшая крепость Субейба (см. Рис. 3-ц), которая стоит на отдельной горке над крутым берегом реки Саар, отделяющей Голаны от массива горы Хермон. Находится она на спорной территории. Ранее эти места входили в состав Сирии, а в ходе Шестидневной войны 1967 года были захвачены Израилем. Тут и до сих пор поля еще не до конца разминированы…

Долгое время крепость считалась северо-восточной заставой крестоносцев. Но в ходе археологических раскопок, проведенных здесь под руководством Рони Элленблюма в 90-е годы ХХ века, были обнаружены надписи на арабском языке, самая древняя из которых содержала дату 1228 год и гласила – «построил Осман эль-Азиз при переходе власти от Муазема к эль-Камелю». Это послужило основанием для историков провозгласить Субейбу мамлюкской крепостью; а 1228 год был принят за дату начала строительства.

Рис. 18. Блоки с надписями на арабском языке

Однако местные легенды и предания связывают эту крепость вовсе не с мамлюками или крестоносцами, а со знаменитым мифическим персонажем по имени Нимрод, и утверждают, что крепость гораздо древнее.

Во второй половине XIX века эти места посетил корреспондент калифорнийской газеты «Альта» Сэмюэль Клеменс, который более известен под именем Марк Твена. Очерки, которые были написаны им во время этого путешествия, в 1869 году были объединены писателем в книгу под названием «Простаки за границей, или Путь новых паломников». Вот, что писал Марк Твен о крепости Субейба (т.е. о крепости Нимрода):

«Насколько нам известно, это самые величественные на свете развалины такого рода. Замок занимает тысячу футов в длину и двести в ширину (примерно 350х70 метров), и каменная кладка его необыкновенно симметрична и притом невероятно массивна. Внушительные башни и бастионы поднимаются на тридцать футов, а прежде высота их достигала шестидесяти. Разбитые башенки, которые возвышаются над остроконечной горной вершиной среди дубовых и оливковых рощ, необычайно живописны. Замок этот столь древен, что никому неведомо, когда он построен и кем… Три часа бродили мы по залам, склепам, подземным темницам этой крепости, и ноги наши ступали там, где звенели шпоры многих и многих крестоносцев и где задолго до них шагали герои Финикии».

Неужели знаменитый американский писатель так ошибся, отнеся Субейбу ко временам древних финикийцев, то есть практически за две тысячи лет до мамлюков? Или у него были на то какие-то основания, которые не учли современные археологи?..

Мы посетили эту крепость осенью 2010 года в ходе экспедиции Фонда развития науки «III тысячелетие» по Израилю. И нам сразу же бросилось в глаза наличие разных типов каменной кладки, указывающих на принципиально разные технологии строительства.

Рис. 19. Два разных типа кладки в западной части крепости Нимрод

Наиболее показательным местом является западная часть комплекса, где два разных типа кладки находятся по соседству. Одна часть кладки состоит из небольших довольно грубо обработанных камней, которые скреплены раствором. И она полностью соответствует версии строительства мамлюками. Тут даже вопросов к историкам никаких не возникает.

Другая же часть кладки состоит из прямоугольных блоков гораздо большего размера, достигающих веса в несколько десятков тонн. Это поистине мегалитическая кладка. Ее характер свидетельствует о гораздо более развитых технологиях строительства и обработки камня. И она резко выделяется на фоне всех остальных сооружений комплекса.

Нигде ничего подобного мамлюки за всю свою довольно короткую историю не создали – аналогов, достоверно относящихся к этому периоду времени и авторству мамлюков, в мире просто нет.

Если бы крепость находилась в Каире – столице мамлюков – или каком-то другом важном центре, можно было бы (хотя бы теоретически) списать высокое качество этой кладки и огромные трудозатраты, необходимые для ее создания, на исключительность положения объекта. Однако в данном случае речь идет буквально о «задворках», не игравших никакой существенной роли в это время. И совершенно непонятно, по каким причинам мамлюки решили тут «прыгнуть выше головы»?.. Концы с концами у археологов явно не сходятся.

Более того. Имеется весьма показательная деталь. Дело в том, что в целом ряде мест мегалитическая кладка располагается в основании стен, а выше идут блоки меньшего размера с укладкой по более упрощенной технологии. И даже там, где мегалитическая кладка сохранилась полностью, более простые стены примыкают к ней таким образом, что сомнений в хронологическом порядке строительства не остается – на первой стадии строительства использовалась именно мегалитическая кладка с развитыми технологиями, а более примитивные технологии использовались уже на второй стадии строительства.

Сам же характер относительного расположения двух типов кладки достаточно определенно указывает на то, что мамлюки возводили свои стены поверх руин гораздо более древнего мегалитического сооружения, к созданию которого они не имели ни малейшего отношения.

Рис. 20. Мамлюкская кладка поверх мегалитической

Поиск по сайту: