Глава четвертая 4 страница. Предмет зрения – видимое

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Предмет зрения – видимое. Видимое же – это прежде всего цвет, а также нечто такое, что можно описать словами, но не имеет особого названия¹. То, что мы имеем здесь в виду, станет совершенно ясно из дальнейшего изложения. Итак, видимое есть цвет. А цвет принадлежит к тому, что видимо само по себе; 30 само по себе не в том смысле, что быть видимым – это существо его, а в том, что оно в самом себе заключает 418b причину того, почему оно видимо. Всякий цвет есть то, что приводит в движение действительно прозрачное, и в этом – его природа. Вот почему нельзя видеть цвета без света, а всякий цвет каждого предмета видим при свете. Поэтому необходимо прежде всего сказать, что такое свет. Так вот, имеется нечто прозрачное. Прозрачным я называю то, что, правда, видимо, но видимо, вообще говоря, не само по себе, 5 а посредством чего-то постороннего – цвета. Таковы воздух, вода и многие твердые тела. Ведь вода и воздух прозрачны не поскольку они вода и воздух, а потому, что в них обоих имеется та самая природа, которая присуща и вечному телу наверху². Свет же есть действие прозрачного как прозрачного. Там же, где прозрачное 10 имеется лишь в возможности, там тьма. А свет есть как бы цвет прозрачного [тела], когда оно становится действительно прозрачным от огня или чего-то подобного, вроде тела, находящегося наверху, ибо ему присуще то же самое, что огню.

Итак, мы сказали, чтó такое прозрачное и чтó такое свет: это не огонь, не какое либо тело вообще и 15 не истечение из какого-либо тела³ (ведь и в этом случае свет оказался бы каким-то телом); нет, свет – это наличие огня или чего-то подобного в прозрачном. [Свет не тело]: ведь невозможно, чтобы два тела находились в одно и то же время в одном и том же месте. Свет есть, надо полагать, нечто противоположное тьме. Ведь тьма есть отсутствие такого свойства прозрачного, так что ясно, что наличие этого свойства и есть свет.

Потому и неправы ни Эмпедокл, ни всякий другой, 20 кто утверждал, что свет движется и иногда оказывается между землей и тем, что ее окружает, но что это движение нами не воспринимается; на самом же деле это мнение идет вразрез с очевидностью доводов и наблюдаемыми явлениями. Ибо на малом расстоянии это движение еще могло бы остаться незамеченным, 25 но, чтобы оно оставалось незамеченным от востока до запада, – это уж слишком.

То, что способно воспринимать цвет, само бесцветно, а то, что воспринимает звук, само беззвучно⁴. Бесцветны же прозрачное, невидимое или еле видимое, каким представляется темное. Темно и прозрачное, но прозрачное, когда оно имеется в возможности, а не в действительности. 30 Одно и то же естество бывает то тьмой, то светом.

419a Однако при свете бывает видно не все, а только собственный цвет каждой вещи. Некоторые вещи не видны при свете, в темноте же они воспринимаются, например: то, что кажется огневидным, и светящееся (одним названием их обозначить нельзя), например, 5 гриб, рог, головы рыб, чешуя и глаза рыб. Но то, что видно у всех них, – это не их собственный цвет. Почему они все видны, об этом следует поговорить особо⁵. А пока ясно, что видимое при свете есть цвет, потому что цвет невидим без света. Ведь быть цветом самим 10 по себе означает приводить в движение действительно прозрачное, а энтелехия прозрачного и есть свет.

Доказательство этого очевидно. В самом деле, если бы кто положил себе на самый глаз вещь, имеющую цвет, он ничего бы не увидел. Цвет же приводит в движение прозрачное, например воздух, а этим движением, продолжающимся непрерывно, приводится в движение и орган чувства. 15 Демокрит истолковывает это неправильно, полагая, что если бы средой (to metaxy) была пустота, то можно было бы со всей отчетливостью разглядеть даже муравья на небе. На самом же деле это невозможно: ведь вйдение возникает, когда то, что обладает способностью ощущения, испытывает воздействие. Так как это воздействие не может исходить от самогó видимого цвета, то остается признать, что оно 20 исходит от среды, так что необходимо, чтобы существовала такая среда. А при пустоте не только не отчетливо, но и вообще ничего нельзя было бы увидеть.

Итак, сказано, почему цвет необходимо бывает видим только при свете. А огонь можно видеть в обоих случаях – в темноте и при свете, и это бывает с необходимостью: ведь благодаря огню прозрачное и становится прозрачным.

25 То же рассуждение приложимо и к звуку и запаху. Ведь от непосредственного соприкосновения того и другого с органом чувства ощущение не вызывается, но запахом и звуком приводится в движение среда, а ею возбуждается каждый из этих органов чувств. Если же кто-то положил бы на самый орган чувства звучащую или пахнущую вещь, то она не вызвала бы никакого ощущения. С осязанием и вкусом дело обстоит 30 точно так же, но это очевидно не сразу, а по какой причине, это станет ясным из дальнейшего. Для звуков среда – воздух, для запаха среда не имеет названия: имеется во всяком случае некоторое свойство, общее воздуху и воде; как прозрачное для цвета, так и это свойство, присущее воздуху и воде, есть среда для того, что обладает запахом. 35 В самом деле, и у обитающих в воде животных есть, очевидно, чувство обоняния. А человек и другие дышащие животные, 419b обитающие на суше, не могут обонять, не дыша. Причина же этого будет указана позже⁶.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Теперь выясним прежде всего относительно звука и слуха.

5 Звук существует двояко, а именно: как звук в действии и как звук в возможности. Мы утверждаем, что одни вещи не имеют звука, например губка, шерсть, другие же имеют, например медь, плотные и гладкие тела, так как они могут издавать звук, т.е. вызывать действительный звук в промежуточном пространстве между ними и ухом.

А звук в действии всегда возникает как звук чего-то, ударяющего обо что-то и в чем-то. 10 Ведь именно удар вызывает звук. Поэтому не может возникнуть звук, когда имеется лишь одна вещь, так как ударяющее и ударяемое – две различные вещи. Таким образом, звучащее звучит, ударяясь обо что-то другое. Удар же не происходит без движения.

Как мы сказали, звук возникает от удара не всяких вещей. 15 Ведь шерсть от удара не звучит, зато медь и все гладкие и полые вещи: медь при ударе звучит потому, что она гладкая. Что касается полых вещей, то они отражением вызывают после первого удара много ударов, поскольку [воздух], приведенный в движение, не находит выхода. Далее, звук слышен как в воздухе, так и в воде, но в воде слабее. Впрочем, ни воздух, ни вода не главное для звука, а необходимо, чтобы ударялись твердые тела друг о друга и о воздух. 20 А это происходит всякий раз, когда воздух, получив удар, остается на месте и не распространяется. Поэтому, когда воздух получает быстрый и сильный удар, он производит звук. Ибо необходимо, чтобы движение ударяющего предотвратило разрежение воздуха, так же как если бы кто ударил по куче или столбу песка, быстро несущегося.

25 Отзвук возникает, когда воздух, словно шар, снова отражается воздухом¹, который становится плотным в силу того, что включающий его сосуд ограничивает его и препятствует ему разрежаться. Отзвук возникает, по-видимому, всегда, но нечетко, так как со звуком бывает то же, что со светом, а именно: свет всегда 30 отражается (иначе было бы светло не везде, а было бы темно, за исключением освещенных солнцем мест), хотя он и не [всегда] отражается так, как от воды, меди или какого-нибудь другого гладкого тела, чтобы создать тень, при помощи которой мы отграничиваем свет.

Пустота правильно считается главным для слышания. Ведь воздух – это, по-видимому, пустое, а он 35 вызывает слышание, когда, будучи приведен в движение, составляет нечто непрерывное и плотное. Но так как он может разрежаться, то он не производит 420а звука, если ударяемое тело не гладкое. Воздух становится плотным только лишь благодаря гладкой поверхности [ударяемого тела]. Ведь поверхность гладкого тела плотная.

Итак, звучащее есть то, что приводит плотный воздух в непрерывное движение, доводя его до органа слуха, орган же слуха тесно сопряжен с воздухом. Поскольку звучащее находится в воздухе, воздух внутри органа слуха приводится в движение движением внешнего воздуха. 5 Поэтому животное слышит не всякой частью тела и воздух проникает не во все его части. Ведь долженствующая прийти в движение и одушевленная² часть тела не везде имеет воздух. Сам же воздух беззвучен из-за своей рыхлости. Когда же что-то мешает воздуху разрежаться, то движение его становится звуком. Находящийся же в ушах воздух не имеет свободного выхода, дабы оставаться неподвижным, 10 с тем чтобы отчетливо воспринимать все различия в движении. Поэтому мы слышим и в воде, так как вода не доходит до замкнутого воздуха, даже не проникает в ухо из-за извилин. А когда вода все же попадает, то ухо не слышит. Нельзя слышать также, когда повреждена перепонка, так же как нельзя видеть, когда повреждена оболочка зрачка. А верным признаком того, 15 слышим мы или нет, служит непрестанный шум в ухе, как [в том случае, когда к нему прикладывают] рог. В самом деле, воздух, находящийся в ушах, все время движется собственным движением. Звук же есть нечто чуждое и не принадлежащее уху. Поэтому и говорят, что мы слышим при помощи пустоты и отзвука, так как мы слышим тем, что содержит воздух, отграниченный со всех сторон.

20 Что же издает звук – ударяемое или ударяющее? Или и то и другое, но различным образом? Ведь звук есть движение того, что может двигаться так, как то, что отскакивает от гладких тел, когда ударяют им о них. Как было сказано, не всякое ударяемое и ударяющее тело издает звук, как, например, когда ударяют иглу об иглу³, но необходимо, чтобы ударяемое тело 25 было гладким, так, чтобы весь воздух отражался и начал колебаться.

Различия звучащих тел выявляются посредством звука в действии. В самом деле, как без света нельзя видеть цветов, так и без звука в действии не отличишь "острого" (пронзительного) звука от "тупого" (глухого); так названы эти звуки иносказательно по сходству с осязаемым; "острое" вызывает в короткое время 30 много ощущения, "тупое" – в продолжительное время немного ощущения. Конечно, "острое" не значит быстрое, "тупое" не значит медленное, а ото значит, что движение первого таково из-за быстроты, движение второго – из-за медленности. Эти ощущения кажутся сходными с острым и тупым в осязании: ведь острое 420b словно пронзает, тупое как бы теснит, поскольку движение первого кратко, второго – продолжительно, так что в одном случае получается быстрота, в другом – медленность.

Вот что надлежало выяснить относительно звука. Что же касается голоса, 5 то это звук, издаваемый одушевленным существом: ведь ни один неодушевленный предмет не обладает голосом, а говорят об их голосе только по уподоблению, например что свирель, лира и другие неодушевленные предметы обладают протяжностью, напевностью и выразительностью: ведь именно голос, по-видимому, обладает всем этим. С другой стороны, многие животные не обладают голосом; таковы 10 бескровные животные, а из имеющих кровь – рыбы. И это естественно, поскольку звук есть некоторое движение воздуха. А те рыбы, о которых рассказывают, что они обладают голосом, например обитающие в Ахелое⁴, производят звуки жабрами или чем-то другим в этом роде. Голос же есть звук, производимый животным, притом не любой частью его тела⁵. Но так как всякий звук производится, лишь когда нечто ударяет обо что-то в чем-то, а именно в воздухе, то естественно, 15 что только те животные обладают голосом, которые вдыхают воздух. В самом деле, вдыхаемым воздухом природа пользуется для двух видов деятельности: так же как языком – для вкусового ощущения и для речи, причем из них вкус – дело необходимое (а потому 20 свойственное большей части животных), а дар слова – для блага, так и дыханием природа пользуется для внутреннего тепла как чего-то необходимого (причина этого будет указана в других сочинениях) и для голоса, чтобы содействовать благу.

Органом же дыхания служит гортань, а то, ради чего она существует, – легкие. Благодаря этой части 25 тела из всех животных обитающие на суше обладают наибольшим теплом. В дыхании нуждается прежде всего область сердца; поэтому воздуху необходимо входить при вдыхании внутрь.

Голос, таким образом, – это удар, который производится воздухом, вдыхаемым душой, находящейся в этих частях, о так называемое дыхательное горло. Ведь не всякий звук, производимый животным, есть голос, как мы уже сказали (ибо бывает звук, производимый языком, 30 и при кашле), а необходимо, чтобы ударяющее было одушевленным существом и чтобы звук сопровождался каким-нибудь представлением. Ведь именно голос есть звук, что-то означающий, а не звук выдыхаемого воздуха, как кашель; живое существо 421a этим воздухом ударяет воздух, находящийся в дыхательном горло, о само это горло. Доказательством этого служит то, что нельзя издавать звук голосом во время вдыхания или выдыхания воздуха, а можно, только задерживая дыхание. Ведь именно задерживающий дыхание производит это движение. Ясно также, почему рыбы не обладают голосом: у них нет гортани; а нет у них этой части тела потому, что они не 5 вдыхают воздух и не дышат, а по какой причине – об этом нужно поговорить особо⁶.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Что касается запаха и обоняемого, то определить их не так легко, как цвет и звук. Ведь что такое запах – это не столь ясно, как то, что такое звук или цвет. Причина в том, что мы обладаем этим ощущением не в совершенном виде, оно у нас хуже, чем 10 у многих животных. В самом деле, человек обладает слабым обонянием и ничего обоняемого не воспринимает без чувства неудовольствия или удовольствия, что показывает, что орган обоняния у него несовершенен. Вероятно, таким же образом воспринимают цвета животные с неподвижными глазными яблоками и неясно различают оттенки цветов, 15 разве что одни вызывают страх, другие нет. Подобным образом и люди воспринимают запахи. По-видимому, обоняние имеет сходство с вкусовым ощущением и виды вкуса подобны видам запаха, но наше вкусовое ощущение совершеннее потому, что вкус есть своего рода осязание, а этим чувством человек владеет наиболее совершенно. В других чувствах человек уступает многим животным, 20 а что касается осязания, то он далеко превосходит их в тонкости этого чувства. Именно поэтому человек есть самое разумное из всех живых существ. Это видно также из того, что и в человеческом роде одаренность и неодаренность зависят от этого органа чувства и ни от какого другого. Действительно, люди с плотным телом не 25 одарены умом, люди же с мягким телом одарены умом.

Так же как ощущаемое на вкус бывает сладким и горьким, так и запахи. Впрочем, у одних вещей запах и вкус соответствуют друг другу (я имею в виду, например, сладкий запах и сладкий вкус), у других они противоположны. Имеется также кислый и пряный, 30 острый и приторный запах. Но, как мы уже сказали, в силу того, что запахи различимы не так отчетливо, как ощущаемое на вкус, они заимствовали у последнего свои названия по сходству вещей. Так, сладкий запах 421b получил свое название от шафрана и меда, едкий – от тимьяна и других подобных веществ. Равным образом обстоит дело и с другими запахами.

Точно так же как каждое из чувств имеет своим предметом: слух – слышимое и неслышимое, зрение – 5 видимое и невидимое, – так и обоняние – пахнущее и непахнущее. Непахнущее – это или то, что вообще не может иметь запаха, или то, что имеет незначительный или слабый запах. Подобным же образом говорится о том, что не ощущается на вкус.

Обоняние также осуществляется через среду, такую, как воздух или вода. Ведь запахи ощущают, 10 по-видимому, и животные, обитающие в воде (и имеющие кровь, и бескровные), а также те, что обитают в воздухе. Некоторые из них, почуяв запах, издали устремляются к пище. Поэтому представляется спорным, все ли живые существа обоняют одинаково: ведь человек обоняет только при вдыхании; когда же он не вдыхает, а выдыхает или задерживает дыхание, он не обоняет ни на большом расстоянии, 15 ни близко, ни даже если ему вложить обоняемое в ноздрю. Что положенное на самый орган чувства не воспринимается – это обще всем живым существам. А невозможность ощущать запах без вдыхания есть отличительное свойство людей; это явствует из опыта. Таким образом, бескровные животные, так как они не дышат, должны были бы иметь какое-нибудь 20 другое чувство, кроме упомянутых. Но это невозможно, ибо они воспринимают запах, а воспринимание запаха – как неприятного, так и приятного – и есть обоняние. Да к тому же известно, что животные даже погибают от сильных запахов, от которых [может умереть и] человек, например от горной смолы, серы 25 и тому подобного. Значит, они обязательно обоняют, хотя и не дышат. У людей этот орган чувства отличается, по-видимому, от того же органа у прочих живых существ так же, как их глаза отличаются от глаз животных с неподвижными глазными яблоками. В самом деле, глаза человека имеют заграждение и покров в виде век, и если ими не шевелить и не поднимать, то 30 не увидишь; у животных же с неподвижными глазными яблоками ничего этого нет, но они сразу видят то, что происходит в прозрачном. Точно так же и орган обоняния 422а у одних не прикрыт, как и глаз, другие же, вдыхающие воздух, имеют покров, который при вдыхании открывается, в то время как жилки и поры расширяются. Вот почему дышащие животные в воде не обоняют. 5 Ведь для обоняния необходимо дышать, а делать это в воде невозможно.

Запах вызывается сухим, как вкус – влажным; таков же в возможности и орган обоняния.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ощущаемое на вкус есть нечто осязаемое; в этом причина того, что оно воспринимается не через посредство постороннего тела. Ведь и при осязании так не бывает. 10 Тело со вкусовыми свойствами, т.е. ощущаемое на вкус, содержится во влажном как в своей материи, а влажное есть нечто осязаемое. Поэтому, если бы мы даже находились в воде, то мы ощутили бы опущенное в воду сладкое; но это ощущение мы имели бы не благодаря среде, а благодаря тому, что это сладкое смешалось бы с водой, как это бывает при питье. Цвет же виден не так – не благодаря смешению и не вследствие 15 истечений. Таким образом, при вкусовом ощущении нет никакой среды. Но с другой стороны, как цвет есть видимое, так и вкусовые свойства суть ощущаемое на вкус. Однако без влаги ничего не может вызвать вкусовое ощущение, ощущаемое же на вкус содержит влагу в действительности или в возможности, например соленое, ибо оно легко растворяется и тает на языке.

20 Так же как предмет зрения – видимое и невидимое (ведь тьма невидима, но и ее различает зрение; невидимо, но иначе, чем тьма, и слишком яркое), а предмет слуха – и звук и тишина, из которых первое слышимо, второе – нет, а также сильный звук, подобно тому как предмет зрения – яркое (ведь так же как слабый звук некоторым образом неслышим, 25 так и громкий и сильный звук. Невидимым же называется, с одной стороны, то, что во всех отношениях таково, – как говорится о невозможном и в иных случаях, – а с другой – то, что по природе наделено свойством быть видимым, но на деле его не имеет или имеет в незначительной мере, как, например, о коротконогом стриже говорят, что он безногий, а про какой-то плод, что он без косточек), – точно так же и предмет вкуса составляет и то, что ощущается на вкус, и то, что лишено вкусовых свойств. 30 Последнее вызывает либо незначительное, либо дурное вкусовое ощущение или действует разрушительно на орган вкуса. По-видимому, основание (arche) [этого различения] – годное и негодное для питья: ведь и то и другое вызывает вкусовое ощущение; но негодное для питья действует на чувство вкуса либо слабо, либо разрушительно, годное же – сообразно его природе. С другой стороны, годное для питья воспринимается и осязанием и вкусом.

А так как ощущаемое на вкус есть нечто влажное, то необходимо, чтобы орган вкуса не был ни влажным 422b в действительности, ни лишен способности увлажняться. Ведь чувство вкуса что-то испытывает от ощущаемого на вкус как такового. Таким образом, необходимо, чтобы орган вкуса, обладая способностью увлажняться без ущерба для себя, но не будучи влажным, увлажнялся 5 бы. Это видно из того, что язык не ощущает ни тогда, когда он совсем сухой, ни тогда, когда он чересчур влажен; в последнем же случае возникает осязательное ощущение лишь имеющейся уже (protoy) влаги [на языке], подобно тому как если бы, вкусив сначала что-то острое, затем отведывали бы другое; так, например, и больным все кажется горьким, так как они ощущают языком, на котором много горькой влаги.

10 Виды вкусовых свойств, так же как и у цветов, – это, во-первых, простые противоположности – сладкого и горького: во-вторых, примыкающие к ним: к сладкому – жирное, к горькому – соленое; в-третьих, промежуточные между ними – едкое и терпкое, вяжущее и острое; примерно такими представляются различия 15 вкусовых свойств; так что ощущающее на вкус таково в возможности, ощущаемое же на вкус способно делать вкус таким в действительности.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

То же следует сказать об осязаемом и осязании, а именно если осязание есть не одно чувство, а больше, то и видов воспринимаемого осязанием больше, чем один. Вот и возникает сомнение: имеется ли много чувств осязания или одно? И что служит органом осязания – 20 плоть или, как у других животных, нечто сходное с ней, или же нет, а плоть есть только среда, и главный осязательный орган – нечто другое, внутреннее? Предмет каждого чувства, как полагают, – одна противоположность, например: зрения – белое и черное, слуха – высокое и низкое, вкуса – горькое и сладкое. 25 В осязаемом же имеется много противоположностей: теплое – холодное, сухое – влажное, твердое – мягкое и подобные же противоположности других свойств. Что касается указанного сомнения, то оно до известной степени устраняется тем, что и у других чувств имеется много противоположностей, например: 30 у голоса имеется не только высокий и низкий тон, но и сила и слабость [звука], нежность и грубость и тому подобное; у цвета имеются и другие сходные различия. Но чтó составляет единую основу для осязания, подобную той, какую для слуха составляет звук, – это совсем неясно.

Находится ли орган осязания внутри или нет или 423а же это непосредственно плоть – это никак не доказывается тем, что ощущение происходит одновременно с прикосновением. Ведь если обтянуть плоть чем-то вроде перепонки, то и эта перепонка непосредственно сообщит ощущение при прикосновении, хотя ясно, что орган осязания не может находиться в этой перепонке. 5 Если бы она и приросла, то ощущение дошло бы еще быстрее. Поэтому кажется, что с такой частью тела дело обстояло бы так же, как если бы окружающий нас воздух сросся с нами. Именно в этом случае нам казалось бы, что мы чем-то одним воспринимаем и звук, и цвет, и запах, а зрение, слух и обоняние казались бы нам одним чувством. Но так как то, через посредство чего происходят движения, есть разное, то совершенно 10 очевидно, что упомянутые органы чувств различны. Относительно же осязания это пока неясно.

Разумеется, одушевленному телу невозможно состоять только из воздуха или воды; ведь оно должно быть чем-то твердым. Остается предположить, что оно есть смешение из земли и этих элементов, чем и бывает плоть и сходное с ней; так что и плоть (soma) необходимо есть приросшая к органу осязания среда, через 15 которую происходит множество ощущений. А что таких ощущений множество, это показывает чувство осязания, которым обладает язык; ведь одной и той же частью тела воспринимают все осязаемые и вкусовые свойства; если же и другая плоть, [кроме языка], ощущала бы на вкус, то казалось бы, что вкус и осязание – 20 одно и то же чувство; но они два различных чувства, поскольку они необратимы друг в друга.

У кого-нибудь могло бы возникнуть такое сомнение. Всякое тело имеет глубину, т.е. третье измерение; два тела, между которыми находится третье тело, не могут соприкасаться друг с другом; влажное же не бестелесно, как и текучее¹, – необходимо, чтобы оно было 25 водой или содержало воду. С другой стороны, необходимо, чтобы между телами, соприкасающимися в воде друг с другом, поскольку поверхности их не сухие, находилась вода, которой были бы увлажнены их края. Если же все это верно, то невозможно, чтобы два тела соприкасались друг с другом в воде. То же самое и в воздухе; ведь отношение воздуха к тому, что в нем находится, такое же, как отношение воды к тому, что 30 в ней находится, хотя нам это скорее остается неизвестным, так же как обитающим в воде животным неизвестно, соприкасается ли текучее с текучим. Так вот, все ли воспринимается чувствами одинаковым образом, 423b или разное по-разному, например: вкус и осязание – как теперь полагают – через непосредственное соприкосновение, а другие чувства – на каком-то расстоянии? Однако это не так; твердое и мягкое мы так же воспринимаем через другое, как звучащее, видимое и 5 обоняемое, но последние – на расстоянии, первые – вблизи. И это естественно, так как мы все воспринимаем через среду, но при вкусовых и осязательных ощущениях она остается незамеченной. И все же, даже если мы, как уже было сказано, воспринимали бы все осязаемое через перепонку, не замечая, что она отделяет нас [от осязаемого], 10 то дело обстояло бы с нами так же, как теперь в воде и воздухе. А именно: нам кажется, что мы непосредственно соприкасаемся с предметом и что это никак не происходит через среду. Но осязаемое отличается от видимого и слышимого тем, что последние мы воспринимаем вследствие того, что среда воздействует на нас, осязаемое же мы ощущаем 15 не через среду, а вместе со средой, подобно тому как получают удар через щит, ибо в этом случае не щит, получив удар, передает его, а принимают удар вместе и щит и тот, кто носит его.

Вообще в каком отношении к органам зрения, слуха и обоняния находятся воздух и вода, в таком же отношении, по-видимому, находятся плоть и язык к органу осязания. Если же сам орган соприкасался бы с предметом, 20 то ни там, ни здесь не получилось бы ощущения, подобно тому как если бы кто положил белый предмет на поверхность глаза. И отсюда также ясно, что орган осязания находится внутри. Ведь только в таком случае здесь происходит то же, что у других чувств. А именно: если приложить что-то к органу чувства, 25 то ощущения не получается; между тем, когда прикладывают к плоти, ощущение получится; так что плоть есть лишь среда для чувства осязания.

Итак, осязаемы различные свойства тела как такового. Я имею в виду свойства, которыми различаются элементы: теплое – холодное, сухое – влажное; о них мы раньше сказали в сочинении об элементах. Орган, воспринимающий эти свойства, – орган осязания, в котором 30 прежде всего находится это так называемое чувство осязания, – есть часть тела, которая в возможности такова, [каково осязаемое в действительности]; ведь ощущать – значит что-то испытывать. Таким образом, 424a то, чтó воздействует на орган, делает его таким, каково само воздействующее в действительности, потому что он таков в возможности. Вот почему мы не ощущаем теплого и холодного, твердого и мягкого, когда они одинаковы [с нашими органами], а ощущаем, когда они отличаются в степени, поскольку ощущение есть как бы некая средина между противоположностями, имеющимися в ощущаемом. Благодаря этому 5 оно различает ощущаемое, ибо средина способна различать, так как она становится одной крайностью по отношению к каждой другой из двух крайностей; и подобно тому как необходимо, чтобы долженствующее воспринять белое и черное не было бы ни одним из этих цветов в действительности, а в возможности было бы и тем и другим (и точно так же при других ощущениях), так и при осязании воспринимающее не должно 10 быть ни теплым, ни холодным.

Далее, так же как предмет зрения, как было сказано, есть некоторым образом и видимое и невидимое, равно как и предмет остальных чувств – противоположности, так и предмет осязания – осязаемое и неосязаемое. А неосязаемо и то, что имеет в совершенно незначительной степени свойство осязаемого (таков, например, воздух), и все чрезмерное в осязаемом, например то, что действует разрушительно на орган.

15 Вот что можно было в общих чертах сказать о каждом чувстве.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Относительно любого чувства необходимо вообще признать, что оно есть то, что способно воспринимать формы ощущаемого без его материи, подобно тому как воск принимает отпечаток перстня без железа или золота. Воск принимает золотой или медный отпечаток, но не поскольку это золото или медь. 20 Подобным образом и ощущение, доставляемое каждым органом чувства, испытывает что-то от предмета, имеющего цвет, или ощущаемого на вкус, или производящего звук, но не поскольку под каждым таким предметом подразумевается отдельный предмет, а поскольку он имеет определенное качество, т.е. воспринимается как форма (logos). To, в чем заключена такая способность, – это изначальный орган чувства. 25

Орган чувства тождествен со способностью ощущения, но существо (to einai) его иное: ведь иначе ощущающее было бы пространственной величиной. Однако ни существо ощущающей способности, ни ощущение не есть пространственная величина, а они некое соотношение и способность ощущающего. Из этого явствует также, почему чрезмерная степень ощущаемого действует разрушительно на органы чувств. А именно: если воздействие (kinesis) слишком сильно 30 для органа чувства, то соотношение нарушается (а оно, как было сказано, и означает ощущение), так же как. нарушаются созвучие и лад, когда чересчур сильно ударяют по струнам.

Ясно также, почему растения не ощущают, хотя у них есть некая часть души и они нечто испытывают 424b от осязаемого; ведь испытывают же они холод и тепло; причина в том, что у них нет ни средоточия, ни такого начала, которое бы воспринимало формы ощущаемых предметов, а они испытывают воздействия вместе с материей¹.

Поиск по сайту: