Часть четвертая 2 страница

…С определенной долей достоверности можно считать, что ослабление влияния Комиссии началось после процесса Хари Селдона, который состоялся за два года до начала Эры Основателей.

Процесс этот был описан Гаалем Дорником в его биографии Хари Селдона…

Галактическая энциклопедия

Гааль не смог сдержать своего обещания. Наутро его разбудил негромкий звонок. Он взял трубку и услышал голос портье – также негромкий, вежливый, но вместе с тем укоризненный, – что, впрочем, было вполне естественно при данных обстоятельствах, – ибо голос этот сообщил, что по распоряжению Комиссии общественной безопасности Гааль находится под домашним арестом.

Он тут же кинулся к двери и убедился, что она не открывается. Оставалось только одеться и ждать.

Вскоре за ним пришли и куда-то повели – он по-прежнему был под арестом. Потом ему стали задавать вопросы – все очень вежливо, в рамках приличий. Гааль Дорник честно рассказал, что он прилетел из провинции, с планеты Синнакс, учился, получил докторскую степень по математике, подал заявление о принятии на работу в группу доктора Селдона – и был принят. Он вновь и вновь повторял свой рассказ со всеми подробностями – и каждый раз они снова возвращались к вопросу об его участии в проекте Селдона. Как он узнал о нем, какие должен был выполнять обязанности, какие ему были даны секретные инструкции, в чем состоит суть проекта?

Всякий раз Дорник отвечал, что ничего не знает, что никаких секретных инструкций он не получал – что он только ученый, математик, и политикой не интересуется…

Наконец, ласковый инквизитор осведомился:

– И когда же будет уничтожен Трантор?

– Об этом я ничего не знаю, – с запинкой проговорил Гааль.

– А кто знает?

– За других я отвечать не могу, – его вдруг бросило в жар.

– Вам кто-либо говорил об уничтожении Трантора? Называл конкретные сроки?

Молодой человек заколебался, а инквизитор тем временем продолжал:

– За вами следили, доктор. Наши люди находились в космопорте, когда вы прилетели, и на обзорной башне, где вы ждали встречи. И, разумеется, мы слышали вашу беседу с доктором Селдоном.

– Тогда вы и сами знаете, что он думает по этому поводу, – заметил Гааль.

– Но нам бы хотелось услышать и ваше мнение.

– Доктор Селдон считает, что Трантор будет разрушен в течение ближайших пяти веков.

– И у него есть… математические доказательства?

– Да, безусловно, – вызывающе ответил Дорник.

– И вы считаете, что его… расчеты – верны?

– Раз доктор Селдон ручается за них, то вероятность ошибки практически исключена.

– Позже мы еще вернемся к этому вопросу.

– Подождите! Я требую присутствия адвоката! – спохватился вдруг Гааль. – Как гражданин Империи, я имею на это право!

– Ваши права будут соблюдены.

Это оказалось правдой.

Вскоре вошел высокий человек с лицом, состоявшим, казалось, из одних вертикальных линий, и таким хмурым, что улыбка, скорее всего, просто не смогла бы на нем уместиться.

Гааль устало поднял голову навстречу вошедшему. Он пробыл на Транторе не более тридцати часов, а за это время уже произошло столько событий!

– Меня зовут Лорс Эваким. Я буду защищать вас по поручению доктора Селдона, – заявил высокий человек.

– Да? Тогда слушайте: я требую немедленной апелляции к Императору! Меня арестовали незаконно. Я ни в чем не виноват. Ни в чем! – он резко развел руками. – Я хочу срочно добиться слушания дела у Императора.

Пока он говорил, Эваким методично раскладывал на полу содержимое принесенной с собой тонкой папки. Если б Дорник находился в более спокойном настроении, он бы обратил внимание на юридические бланки из целломета – тонкие пленки, предназначенные для зарядки в персональную капсулу. Потом на свет появился миниатюрный магнитофон.

– Уверен, что Комиссия держит нас под контролем прослушивающих лучей. Это незаконно, но их это не остановит.

Гааль тут же замолчал и скрипнул зубами.

– Но магнитофон, который я принес, – невозмутимо продолжал Эваким, усаживаясь в кресло, – внешне самый обыкновенный – снабжен одним дополнительным устройством, которое полностью нейтрализует эти лучи. Но об этом они догадаются не сразу.

– Значит, мы можем спокойно разговаривать?

– Разумеется.

– Я настаиваю на слушании у Императора.

Эваким холодно улыбнулся. Как выяснилось, на его вытянутом лице все же нашлось место для улыбки – при этом щеки его собрались гармошкой.

– Вы ведь из провинции? – осведомился он.

– Да, но я такой же гражданин Империи, как вы или члены той же самой Комиссии общественной безопасности.

– Естественно. Просто вы, как провинциал, не осведомлены о жизни Трантора. У Императора не бывает слушаний.

– К кому же тогда можно подать апелляцию на действия Комиссии? Такая процедура предусмотрена?

– Нет. Формально вы можете апеллировать к Императору, но слушания все равно не будет. Поймите, теперешний Император – это отнюдь не правитель времени династии Энтанов. Фактически власть на Транторе находится в руках аристократических кланов, а Комиссия общественной безопасности как раз из них и состоит. Это развитие событий было достаточно точно предсказано психоисторией.

– Действительно? – удивился Дорник. – Но если доктор Селдон может предсказать развитие событий на Транторе на пять столетий вперед…

– Может и на пятнадцать.

– Не сомневаюсь. Но почему же тогда он не смог предугадать события сегодняшнего утра и не предупредил меня вчера? – Гааль Дорник сел и оперся щекой о вспотевшую ладонь. – Конечно, я знаю, что психоистория – наука статистическая, и с ее помощью трудно предсказать будущее отдельного человека – но, тем не менее, все эти события меня весьма расстроили.

– Вы ошибаетесь. Доктор Селдон предполагал, что именно сегодня утром вас могут арестовать.

– Что?!

– Мне очень жаль, но это так. Отношение Комиссии к его работе становилось все более подозрительным. Они чинили все большие препятствия к привлечению к проекту новых сотрудников. И графики показали, что для достижения конечной цели события следует довести до кульминации именно теперь. Доктор Селдон специально посетил вас вчера, чтобы ускорить развитие событий – так как Комиссия действовала слишком нерешительно.

Гааль чуть не задохнулся от возмущения:

– Я протестую!..

– Поймите, это было необходимо. Вас выбрали отнюдь не по каким-то личным соображениям. Вам следует знать, что проект доктора Селдона разрабатывался на основе новейших достижений математики в течение восемнадцати лет, и он учитывает практически все возможные факторы с большой степенью вероятности. Сегодняшние события – только один из этих факторов. Меня прислали, чтобы успокоить вас и заверить, что опасаться нечего. Для вас все закончится благополучно; о самом проекте с большой вероятностью можно сказать то же самое. Что касается вас лично, то расчеты дают благоприятный исход с большой степенью достоверности.

– Какова численная вероятность этого? – осведомился Гааль.

– Относительно проекта – девяносто девять и девять десятых процента.

– А относительно меня?

– Как мне сказали – семьдесят семь и две десятых процента.

– Значит, у меня куда больше одного шанса сесть в тюрьму или быть приговоренным к смертной казни!

– Вероятность последнего не больше одного процента.

– Да? Я понял, что расчеты судьбы отдельного человека ничего не говорят. Я хочу видеть доктора Селдона.

– К сожалению, это невозможно. Доктор Селдон тоже арестован.

Дверь распахнулась. Дорник испуганно вскочил со стула. Вошедший охранник подобрал магнитофон, внимательно осмотрел его и сунул в карман.

– Он нужен мне для работы, – негромко произнес Эваким.

– Мы предоставим вам другой магнитофон, господин советник, который не излучает статическое поле.

– Тогда наша беседа закончена.

Гааль проводил его долгим взглядом.

Глава 6

Процесс длился сравнительно недолго и мало напоминал те изощренные судебные процедуры, о которых Гааль читал. Наступил третий день суда, хотя Дорник уже с трудом мог вспомнить его начало.

На его долю достались лишь комариные укусы – вся тяжелая артиллерия была нацелена на доктора Селдона. И, тем не менее, Хари Селдон оставался невозмутимым. Гаалю казалось, что этот человек был единственным воплощением спокойствия и стабильности среди всех окружающих.

Присутствовали немногие, и те – исключительно бароны Империи. Ни пресса, ни общественные представители допущены не были. Впрочем, вряд ли кто-либо, кроме присутствующих, знал, что проходит суд над Хари Селдоном.

Сама атмосфера зала была наполнена враждебностью по отношению к обвиняемым.

За длинным столом, установленным на возвышении, расположились пятеро членов Комиссии общественной безопасности. Они были облачены в пурпурные с золотой каймой одеяния и облегающие голову шапочки из пластика – символ судебной власти. Посередине восседал Верховный комиссар Линь Чен. Дорник наблюдал за ним с почтительным трепетом – ему еще никогда не приходилось видеть вельможу столь высокого ранга. В течение процесса Чен редко произносил что-нибудь, давая понять, что многословие ниже его достоинства.

Адвокат Комиссии перелистал свои записи, и слушание дела продолжилось. Селдон снова занял место за кафедрой.

Вопрос:

– Итак, доктор Селдон, сколько человек занято сейчас в возглавляемом вами проекте?

Ответ:

– Пятьдесят математиков.

Вопрос:

– Входит ли в их число доктор Гааль Дорник?

Ответ:

– Он – пятьдесят первый.

Вопрос:

– Значит, всего пятьдесят один? А, может быть, пятьдесят два или пятьдесят три? Или еще больше? Вспомните как следует, доктор Селдон.

Ответ:

– Формально доктор Дорник еще не является моим сотрудником. Когда я приму его на работу, у меня будет пятьдесят один человек. Сейчас нас пятьдесят, как я уже говорил.

Вопрос:

– По нашим данным, на вас работает сто тысяч человек.

Ответ:

– Сто тысяч математиков? Вы ошибаетесь.

Вопрос:

– Я не говорил – математиков. Если взять всех людей, работающих на ваш проект в разных областях, наберется их сто тысяч?

Ответ:

– Если так ставить вопрос, ваша цифра, возможно, и верна.

Вопрос:

– Возможно? Я утверждаю, что так оно и есть! Всего в вашем проекте задействовано девяносто восемь тысяч пятьсот семьдесят два человека.

Ответ:

– Видимо, в эту цифру входят также женщины и дети.

Вопрос (повысив голос):

– Суть состоит в том, что всего их девяносто восемь тысяч пятьсот семьдесят два человека. Это факт, и нечего от него увиливать!

Ответ:

– Хорошо, я согласен с этой цифрой.

Вопрос (заглянув в записи):

– Теперь отставим это на время в сторону и вернемся к другому вопросу, который мы уже довольно долго обсуждали. Доктор Селдон, повторите ваши прогнозы относительно будущего Трантора.

Ответ:

– Я говорил уже и снова повторяю: через пять веков Трантор будет разрушен.

Вопрос:

– Как вы считаете, лояльно ли ваше заявление по отношению к Императору?

Ответ:

– Нет, сэр. Научная истина не бывает лояльной или нелояльной.

Вопрос:

– Вы уверены, что ваше заявление является научной истиной?

Ответ:

– Да.

Вопрос:

– На каком основании?

Ответ:

– На основании математических расчетов по методике психоистории.

Вопрос:

– Можете ли вы доказать, что ваши расчеты верны?

Ответ:

– Да, но эти доказательства будут понятны только математику.

Вопрос (с улыбкой):

– Значит, вы утверждаете, что ваша истина столь сложна, что простой человек не в состоянии ее понять? Не кажется ли вам, что истина должна быть более понятной, доступной для людей, а не такой таинственной?

Ответ:

– Для некоторых людей эта истина является вполне ясной. Физика передачи энергии, известная под названием «термодинамики», была выяснена и оставалась верной на протяжении практически всей истории Человечества, с самых давних времен, но и сейчас существует множество людей (в том числе и здесь присутствующих), которые не смогли бы построить даже простейшую силовую установку. Причем это люди с высокоразвитым интеллектом. Я сомневаюсь, что высокообразованный господин комиссар…

В этот момент один из членов Комиссии наклонился к адвокату. Нельзя было разобрать, что он сказал, но голос его звучал довольно сурово.

Покраснев, адвокат прервал Селдона.

Вопрос:

– Доктор Селдон, мы собрались здесь не для того, чтобы выслушивать ваши речи. Считайте, что вы доказали свою точку зрения. Однако я считаю необходимым отметить, что ваш прогноз может быть направлен на подрыв доверия народа к правительству Империи и служить вашим личным интересам.

Ответ:

– Это не так.

Вопрос:

– Однако вы утверждаете, что период, который должен предшествовать так называемому падению Трантора, будет изобиловать различными смутами и беспорядками?

Ответ:

– Совершенно верно.

Вопрос:

– Но сам факт такого предсказания может привести к указанным вами беспорядкам, а вы в это время окажетесь предводителем стотысячной армии!

Ответ:

– Во-первых, это неверно. Но даже если бы дело обстояло именно так, вы сами легко можете выяснить, что из этих ста тысяч наберется не более десяти тысяч мужчин, годных по возрасту к военной службе, и ни один из них не проходил военной подготовки.

Вопрос:

– Состоите ли вы на службе у какого бы то ни было лица?

Ответ:

– Нет.

Вопрос:

– Вас не интересуют материальные блага? Вы утверждаете, что служите исключительно науке?

Ответ:

– Вы совершенно правы.

Вопрос:

– Хорошо. Посмотрим, как у вас это получается. Скажите, доктор Селдон, возможно ли изменить будущее?

Ответ:

– В некоторых пределах. К примеру, в ближайшие несколько часов зал суда может быть взорван, но этого может и не произойти. Если он будет взорван, будущее немного изменится.

Вопрос:

– Не уходите от ответа, доктор Селдон. Возможно ли полное изменение хода человеческой истории?

Ответ:

– Да.

Вопрос:

– Насколько сложно это сделать?

Ответ:

– Очень сложно. Для этого необходимы огромные усилия.

Вопрос:

– Почему?

Ответ:

– Население Трантора огромно, и поэтому психоисторические тенденции этой планеты обладают огромной инерцией. Для их изменения необходимо противостояние объекта, обладающего не меньшей инерцией. Либо необходимо вовлечь в этот процесс огромное количество людей, либо – если будет действовать относительно небольшая группа людей – для перемен потребуется очень большой промежуток времени. Вы меня понимаете?

Вопрос:

– Кажется, да. Падения Трантора удастся избежать, если огромное количество людей будет действовать, чтобы предотвратить катастрофу.

Ответ:

– Совершенно верно.

Вопрос:

– Достаточно ли ста тысяч человек, чтобы справиться с этой задачей?

Ответ:

– Нет, сэр. Этого количества недостаточно.

Вопрос:

– Вы уверенны в этом?

Ответ:

– Подумайте сами: в настоящий момент на Транторе проживает свыше сорока миллиардов человек. Учтите также, что тенденция, ведущая к падению Трантора, связана не только со столицей, но и со всей Империей – а ее население составляет почти квинтиллион человек.

Вопрос:

– Ясно. Но, может быть, сто тысяч человек способны изменить эту тенденцию, если на это будут направлены усилия их и их потомков в течение пятисот лет?

Ответ:

– По-видимому, нет. Пятьсот лет – слишком малый срок.

Вопрос:

– Ага! Тогда из вашего заявления следует вполне определенный вывод. В вашем проекте задействовано сто тысяч человек, однако этого недостаточно, чтобы в течение пяти веков предотвратить падение Трантора – это им не удастся, что бы они ни предпринимали.

Ответ:

– К счастью, это так.

Вопрос:

– Но, с другой стороны, никаких противозаконных целей эти люди не преследуют.

Ответ:

– Абсолютно верно.

Вопрос: (медленно и удовлетворенно)

– Тогда, доктор Селдон, слушайте как можно внимательнее – нам необходим точный ответ на этот вопрос. Какую цель преследует ваша стотысячная группа сотрудников?

Голос адвоката стал неприятно-скрипучим. Он взвел пружину своего капкана, загнал в него Селдона и, казалось бы, не оставил ему никаких путей к отступлению.

Шум голосов стал громче; он прокатился по всему залу, не оставив равнодушными даже членов Комиссии. Они склонялись друг к другу, шелестя своими пурпурными золочеными мантиями. Молчание сохранял только Верховный комиссар.

Хари Селдон сохранял невозмутимое спокойствие, ожидая, пока гул голосов стихнет.

Ответ:

– Их цель – свести к минимуму последствия катастрофы.

Вопрос:

– Конкретнее.

Ответ:

– Объяснить это несложно. Дело в том, что предстоящее падение Трантора не является изолированным событием в модели развития человеческой цивилизации. Эта тенденция зародилась много столетий назад и сейчас развивается с постоянным ускорением; падение Трантора будет являться кульминацией этого длительного процесса. Я имею в виду начинающийся упадок и последующий полный крах Галактической Империи.

Зал взорвался ревом. Адвокат, на которого никто больше не обращал внимания, вопил: «И вы осмеливаетесь открыто…» Его заглушили выкрики из зала: «Измена!»

Верховный комиссар не спеша поднял свой молоток и опустил его вниз.

Негромкий звук гонга прорезал всеобщий шум, и когда он затих, в зале воцарилась тишина.

Адвокат глубоко вздохнул.

Вопрос (с театральным пафосом):

– Вы отдаете себе отчет, доктор Селдон, что речь идет об Империи, возраст которой составляет двенадцать тысяч лет, которая выстояла, несмотря на все трудности, в течение множества поколений людей, которая опирается на любовь и преданность миллиардов своих подданных?!

Ответ:

– Мне хорошо известна история Империи и ее современное положение. При всем моем уважении к собравшимся здесь я могу заявить, что разбираюсь в этом вопросе намного лучше любого из вас.

Вопрос:

– И, тем не менее, вы предрекаете крах Империи?

Ответ:

– Его предсказывает математика. Лично я рассматриваю такую перспективу с сожалением. Даже если допустить, что Империя не является идеальным вариантом общественного устройства (хотя я этого не заявляю), то анархия, которая неизбежна после ее развала, будет значительно хуже.

Поэтому мой проект направлен на борьбу именно с этой анархией. Однако, господа, распад Империи – событие колоссального масштаба и бороться с ним будет очень трудно. О его наступлении свидетельствуют усиление бюрократии, резкое уменьшение проявлений инициативы, жесткая кастовость, подавление всякой любознательности и множество других факторов. Все это, как я уже говорил, началось многие века назад. И процесс этот слишком глубок и обширен, чтобы его можно было повернуть вспять.

Вопрос:

– Но ведь для каждого очевидно, что Империя сейчас так же сильна, как и ранее.

Ответ:

– Внешне пока действительно все в порядке. Создается даже впечатление, что такое положение будет сохраняться вечно. Однако, господин адвокат, позволю себе заметить, что сгнивший изнутри ствол дерева внешне выглядит целым и могучим, пока не налетит ураган и не переломит его надвое. Первые признаки этого урагана уже налицо. И при помощи слухового аппарата психоистории вы сможете уже расслышать треск дерева.

Вопрос (неуверенный):

– Доктор Селдон, мы собрались здесь не для того, чтобы выслу…

Ответ (твердый):

– Распад Империи неизбежен, и все хорошее, что в ней было, исчезнет вместе с ней. Накопленные знания будут утеряны, а порядок, который она поддерживала, превратится в хаос. Настанет период нескончаемых звездных войн, космическая торговля придет в упадок, население значительно сократится, а большинство планет потеряют свои связи с центром Галактики. И это будет длиться многие столетия.

Вопрос (робкий голос на фоне гробового молчания):

– И так будет длиться вечно?

Ответ:

– Психоистория способна предсказать крах Империи; она же делает вывод и о последующих столетиях хаоса. Как здесь уже говорили, Империя успешно продержалась двенадцать тысячелетий – но смутное время, которое наступит после ее распада, продлится тридцать тысяч лет.

Несомненно, со временем возникнет Вторая Империя, но до того тысячи поколений людей будут жить и умирать в страданиях и невежестве. И мы должны бороться против этого.

Вопрос (слегка оправившись от шока):

– Вы противоречите сами себе! Ранее вы утверждали, что не можете предотвратить разрушение Трантора – а из этого следует, что предотвратить развал Империи тем более невозможно!

Ответ:

– Не стану утверждать, что на данном этапе мы можем предотвратить развал. Но есть еще время сократить период безвластия, который за этим последует. Господа, у нас имеется возможность уменьшить время анархии до одного тысячелетия – если моей группе будет позволено немедленно начать действовать. Мы живем в переломный период истории.

Огромный массив стремительно развивающихся событий нужно отклонить совсем немного, чуть-чуть… Сделать больше мы все равно не в силах, но, возможно, этого окажется достаточно, чтобы избавить все Человечество от двадцати девяти тысячелетий варварства.

Вопрос:

– Каким же образом вы предполагаете достичь этой цели?

Ответ:

– Необходимо сохранить знания, накопленные Человечеством. Вся сумма человеческих знаний не может быть постигнута одним человеком, или даже тысячей людей. В результате распада социальной структуры Империи наша наука также рассыплется на мелкие осколки. Лишь немногие люди сохранят достаточно глубокие знания, но лишь в узких областях отдельных дисциплин.

Сами по себе эти знания будут практически бесполезны. И даже эти бессмысленные обрывки будут утеряны последующими поколениями. Но если мы сейчас обобщим всю сумму имеющейся на сегодняшний день информации, этого не случится. Последующие поколения будут пользоваться этим наследием в своей деятельности, так что им не придется снова открывать уже известное нам. Цивилизация будет создана вновь в течение одного тысячелетия, а не тридцати.

Вопрос:

– Это все…

Ответ:

– Это все и есть моя программа, на которую уже работают тридцать тысяч мужчин с женами и детьми – они посвятили себя подготовке Галактической Энциклопедии. Они не успеют закончить этот колоссальный труд при жизни, а я даже не доживу до действительного начала осуществления своей программы. Но к тому времени, когда Трантор будет уничтожен, Энциклопедия будет закончена, и ее экземпляры окажутся во всех крупных библиотеках Галактики.

Верховный комиссар приподнял и опустил свой молоток. Хари Селдон сошел с кафедры и молча опустился рядом с Гаалем.

– И как вам понравилось это представление? – осведомился он, улыбаясь.

– Оно вам удалось, но что дальше? – осведомился, в свою очередь, молодой человек.

– Вот посмотрите, они прервут заседание и попробуют договориться со мной лично.

– Откуда вы можете это знать?

– Честно говоря, – вздохнул Селдон, – я не знаю. Практически все зависит от Верховного комиссара. Много лет я изучал его характер, поведение… Я пытался анализировать его поступки, но вы-то знаете, что уравнения психоистории слабо применимы в анализе личностных характеристик.

И все же я надеюсь на успех.

Глава 7

Подошедший Эваким, кивнув Гаалю, наклонился к Селдону и что-то тихо сказал ему. Но тут было объявлено о закрытии заседания; Дорника и Селдона увели в разные стороны.

На следующий день все было по-другому. В зале находились только члены Комиссии, Хари Селдон и Гааль Дорник, которые сидели теперь за одним столом с судьями, так что обвиняемых и обвинителей больше ничто не разделяло. Им даже были предложены сигары из пластиковой коробки, переливавшейся всеми цветами радуги – казалось, по крышке ее все время текла тонкая пленка воды, однако под пальцами неизменно оказывалась сухая твердая поверхность.

Селдон сигару взял, Гааль же отказался.

– А где мой адвокат? – осведомился Селдон.

– Это уже не суд, доктор Селдон. Нам необходимо вместе обсудить вопросы безопасности Империи, – ответил один из членов Комиссии.

– Теперь говорить буду я, – произнес Линь Чен, и все остальные члены Комиссии откинулись на спинках своих кресел и приготовились слушать.

Вокруг Чена мгновенно образовалась тишина, в которую должны были падать его слова.

Дорник затаил дыхание. Сухощавый изможденный Верховный комиссар казался старше, чем был на самом деле – фактически он являлся властелином всей Галактики. Ребенок, имевший титул Императора, был только символом, за которым стоял Линь Чен – и далеко не первым символом.

– Доктор Селдон, вы возмущаете спокойствие в имперских владениях. Через сотню лет ни одного человека из квадриллиона теперешних жителей Галактики не будет в живых. К чему нам забивать себе голову событиями, которые должны произойти через пять веков?

– Мне не прожить и пяти лет, – ответил Селдон, – и, тем не менее, этот вопрос меня весьма беспокоит. Вы можете считать меня идеалистом, но считайте, что я отождествляю себя с той мистической сущностью, которую принято именовать словом «Человечество».

– Мне нет никакого дела до мистических теорий. Ничто не препятствует мне избавиться от вас и от ненужного мне пятисотлетнего будущего – которое мне никак не угрожает, – казнив вас сегодняшней ночью.

– Неделю назад, – беззаботно бросил Селдон, – вы могли бы это сделать, и у вас, вероятно, даже был бы при этом один шанс из десяти остаться живым в течение года. Но сегодня на это у вас нет даже одного шанса из тысячи.

В зале повисло напряженное молчание; кто-то из членов Комиссии глубоко вздохнул. Гааль ощутил, как короткие волоски у него на шее встают дыбом. Чен слегка опустил веки.

– Почему? – спокойно осведомился он.

– Падение Трантора предотвратить невозможно – но его легко ускорить.

Слухи о судебном процессе и моем исчезновении разлетятся по всей Галактике. Будут нарушены мои планы, направленные на смягчение последствий краха Империи, – и люди быстро убедятся, насколько зыбко их будущее. Уже сейчас многие с завистью вспоминают, как жили их деды. До людей дойдет, что революции, мятежи, спад торговли в дальнейшем будут только усиливаться. Новая логика поведения – скорее хватать все, что плохо лежит, – быстро возобладает в Галактике. Честолюбивые и неразборчивые в средствах люди тут же начнут активно действовать. И этими своими действиями они лишь ускорят развал Империи. Вы можете казнить меня – но тогда Трантору придет конец не через пятьсот лет, а через пятьдесят. А вам – менее, чем через год.

– Это все детские сказки, – процедил Чен. – Но ваша смерть – не единственный приемлемый для нас вариант.

Он приподнял свою тонкую руку над бумагами – лишь два пальца продолжали касаться верхнего листа.

– Скажите, – спросил он, – ваша деятельность действительно будет заключаться только в подготовке Энциклопедии, о которой вы упоминали?

– Да.

– Для этого вам обязательно находиться на Транторе?

– Желательно, ваше превосходительство. Ведь на Транторе есть Императорская библиотека, кроме того, здесь находятся ученые, работающие в Транторском университете.

– Но разве не лучше было бы вам заниматься своей работой на какой-нибудь отдаленной планете, где бы суета метрополии не была помехой научным изысканиям?

– Этот вариант также имеет свои преимущества.

– Мы уже нашли для вас такую планету. Там вы со своими людьми сможете спокойно работать. В Галактике будут знать, что вы работаете над предотвращением распада Империи. Будет даже объявлено, что вы в силах его предотвратить, – Чен слегка улыбнулся. – Я мало во что верю, и тем более мне трудно поверить в крах Империи, поэтому я буду искренен в этом заявлении. А вы, доктор, не будете нарушать спокойствие на Транторе и во всей Империи своими предсказаниями. В противном случае мы казним вас и всех ваших последователей, которых сочтем нужным казнить. Угрозы свои можете оставить при себе – я в них не верю. Вам надлежит сделать выбор в ближайшие пять минут.

– Ваше превосходительство, какую планету вы отдаете в наше распоряжение? – осведомился Селдон.

– Кажется, она называется Терминус, – ответил Линь Чен. Он небрежно, кончиками пальцев перелистал бумаги и пододвинул их Селдону. – Она необитаема, но для жизни вполне пригодна. После необходимого обустройства этот мир вполне будет отвечать нуждам ваших ученых. Правда, он находится несколько вдалеке…

– Эта планета – на самом краю Галактики, сэр, – прервал его Селдон.

Поиск по сайту: