Цивилизованный или дикий?

Так был ли теперь Виктор цивилизованным немым ребенком или же по-прежнему оставался диким мальчиком, который был найден несколько лет назад вблизи деревни Сен-Серен? Он никогда не терял своего восторженного отношения к красоте природы: вид полной луны в спокойный летний вечер мог привести его в неописуемый восторг, и он продолжал обожать свои ежедневные прогулки все с той же пламенной страстью. Такое поведение может быть интерпретировано по-разному: были ли такие реакции свидетельствами сохранения в нем прежнего дикого ребенка или же теперь он под воздействием цивилизации начал понимать красоту природы?

Виктор продолжал жить с Гуеренами и охотно вносил свой посильный вклад в ведение домашнего хозяйства. Он выполнял такие простые задания, как колка дров и накрывание на стол. Однажды мсье Гуерен заболел и через несколько дней умер. В этот злополучный день Виктор, как обычно, поставил на стол его столовый прибор. Увидев это, мадам Гуерен разрыдалась. Поняв, что его действия заставили ее плакать, он убрал со стола прибор мсье Гуерена и больше никогда его туда не ставил. Такое поведение позволяло предположить, что у Виктора вырабатывалась эмоциональная зрелость: он мог понять состояние другого человека и выразить ему свое сочувствие. Вскоре после смерти мужа мадам Гуерен заболела и какое-то время не могла присматривать за Виктором. В результате, Виктор сбежал из института и вскоре был обнаружен в близлежащей деревне местными полицейскими. На его идентификацию и возвращение в институт ушло две недели. Оказавшись рядом с выздоровевшей мадам Гуерен, он был несказанно счастлив, о нем рассказывали как о сыне, вернувшемся к любящей матери.

Вскоре после этого инцидента Итар решил выяснить наличие у Виктора чувства справедливости. Для этого он решил несправедливо наказать его, чтобы проверить его понимание правильных и неправильных действий. Однажды после того, как Виктор какое-то время старательно поработал со своими книгами, Итар внезапно вырвал у него записи, схватил его в охапку и попытался затолкать в шкаф, в который его иногда сажали в качестве наказания. Виктор немедленно начал сопротивляться и даже больно укусил Итара за руку. Итар даже не подозревал, что Виктор может сопротивляться так отчаянно, поскольку во всех предыдущих случаях наказание было справедливым. Итар был доволен; он сообщал, что боль от укуса принесла радость в его сердце. Этот акт законного возмездия свидетельствовал о том, что Виктор понимал различие между правотой и неправотой, обладал чувством справедливости. Для Итара этот результат был свидетельством цивилизующего эффекта его усилий и признаком того, что Виктор превращается из мальчика в мужчину. Виктор был настолько уверен в своей правоте, что осмелился оспорить власть своего учителя.

В это время Виктору было около семнадцати лет, и Итар ожидал значительных изменений в его поведении, вызванных завершением полового созревания и проявлением интереса к половым вопросам. В институте Виктор рос отдельно от других детей и не имел контактов со сверстниками, которые могли бы задавать ориентиры для его полового поведения. Поскольку он не мог получать таких ориентиров от Итара или мадам Гуерен, то он не имел никакого понятия о том, что ему делать со своими усиливающимися проявлениями полового влечения. Сообщается, что иногда он поглаживал женщин, обнимал их и даже крепко прижимал к себе; эти действия казались женщинам довольно странными и приводили в смущение самого Виктора. Действительно, в результате таких контактов он часто впадал в возбужденное состояние. Итар и мадам Гуерен организовали для него специальную диету, холодные ванны и физические упражнения для ослабления эффектов полового созревания, и через какое-то время Виктор отказался от активных действий в отношении противоположного пола.

Конец обучения

В 1805 году исполнилось пять лет с тех пор, как Итар начал заниматься Виктором. Можно предположить, что к этому времени Итар и Виктор устали от предпринимавшихся ими усилий и были не прочь отдохнуть друг от друга. В 1806 году мадам Гуерен была назначена официальным опекуном Виктора и стала получать за уход по 150 франков в год. В 1810 году Сикар написал доклад о Викторе, в котором подтвердил, что первоначальный диагноз — «полный идиотизм» — был правильным и что с тех пор в данном случае не было достигнуто практически никакого прогресса. Это заявление, по-видимому, было несправедливой оценкой усилий и достижений Итара и Виктора, а кроме того, оно ускорило исключение Виктора из числа воспитанников института. В 1811 году институт стал чисто мужским заведением, и администрация решила, что мадам Гуерен следует освободить занимаемую ею комнату и найти себе жилье поблизости. Кроме того, случай Виктора был признан безнадежным и оказывающим негативное влияние на других детей. Мадам Гуерен были выданы 500 франков на организацию переезда, и, в итоге, она перебралась в небольшой домик в не имеющем сквозного прохода переулке де Фейантин (impass de Feuillantines) прямо напротив института. Отчасти это место было выбрано для того, чтобы облегчить Итару продолжение работы с Виктором, если бы он этого захотел. Однако по непонятным причинам возобновления контактов не произошло, и Виктор вновь оказался человеком, забытым обществом.

Имеется очень мало сведений о жизни Виктора и мадам Гуерен после их переезда из института. Известно, что Виктор продолжал жить у мадам Гуерен и что, по-видимому, он никогда не был для нее источником проблем или скандалов. Сообщается, что люди узнавали его по хромоте. Мы не знаем, чем он занимался в дальнейшей жизни и как добывал себе пропитание. Как и для всякого немого, эта задача была для него очень трудной, но жалованье мадам Гуерен в 150 франков в год позволяло им каким-то образом сводить концы с концами. Виктор умер в 1828 году в возрасте сорока лет — совсем не старым, даже по тем временам. Не сохранилось никаких документов о причине его смерти и месте захоронения. Виктор Гюго в течение двух лет жил в соседнем доме, но в его сочинениях нет никаких явных упоминаний о существовании дикого мальчика, что, по-видимому, указывает на замкнутый образ жизни Виктора. Тот факт, что Виктор продолжал жить на тогдашней периферии Парижа, позволяет предположить, что он не забыл о своей прежней жизни в сельской глубинке.

Итар продолжал работать в институте и на основе своего опыта обучения Виктора разработал несколько обучающих методик, успешно применявшихся для развития глухонемых детей. Он сделал успешную карьеру и стал общепризнанным и уважаемым экспертом в области обучения глухих людей. В конце своей карьеры он работал с подававшим большие надежды молодым ученым по имени Эдуар Сегуэн (Edouard Seguin). Методы Итара произвели на Сегуэна большое впечатление, и позднее он сам разработал несколько программ для умственно отсталых людей. Итальянский психиатр Мария Монтессори, в свою очередь, испытала на себе воздействие достижений Сегуэна и основала насколько «школ Монтессори», в которых до сегодняшнего дня на занятиях используют вырезанные из бумаги геометрические фигуры и буквы — как и во времена занятий Итара с Виктором. И Монтессори, и Сегуэн признавали, что они многим обязаны Итару. Но у подхода Итара было и немало критиков. Например, Итар, хотя и в силу вынужденных обстоятельств, держал своего подопечного в изоляции от других детей. Это лишило Виктора потенциально важной возможности научения от сверстников и важных для человека форм социального взаимодействия. По-видимому, Виктор был обречен провести всю жизнь в довольно строгой социальной изоляции. Также утверждается, что Итар должен был попытаться научить его языку жестов. Остается неясным, оказалось бы это обучение успешным, но оно, безусловно, приносило положительные результаты в других, менее сложных случаях.

Постскриптум

Какой же вывод можно сделать из истории Виктора? Исследования случаев брошенных детей, подобных этому, вносят важный вклад в дискуссию о соотношении ролей природы и воспитания, но, как было установлено в ходе более поздних исследований, всегда имеется неясность относительно того, были ли недостатки ребенка врожденными или же они появились у него в период изоляции. В случае с Виктором имеются две противоположные точки зрения. Заявление о том, что Виктор родился «идиотом» (по определению Сикара), неспособным продемонстрировать реального прогресса ни в чем, выглядит неоправданно категоричным. Виктор действительно добился определенных успехов под руководством Итара, а то, что он сумел в одиночку прожить в лесу несколько лет, говорит о наличии у него определенного интеллекта. Другая точка зрения заключается в том, что Виктор, возможно, страдал от определенного психологического дефицита или проявлений насилия до того, как оказался брошенным в лесу, и его физические и психические способности пострадали в результате многолетней изоляции.

Остается неясным, какое из этих двух объяснений является более правильным. Итар придерживался второй точки зрения и потратил почти пять лет своей жизни на то, чтобы попытаться справиться с последствиям изоляции Виктора. Остается не совсем ясным, можно ли считать его усилия успешными или нет, так как мы не можем представить, а тем более доказать, какие последствия имело для маленького ребенка семилетнее пребывание в лесу. Кроме того, не имея базового уровня для оценки способностей Виктора, невозможно измерить фактически достигнутые улучшения. Имеющиеся данные говорят о том, что он не был рожден «идиотом», но что, возможно, имел какие-то особые потребности, например связанные с наличием у него определенной формы аутизма. Есть несколько форм аутизма, но обычно все они сопряжены с неспособностью к нормальному развитию, которая существенно влияет на вербальные и невербальные коммуникации и социальное взаимодействие.

Период изоляции Виктора, безусловно, оказал глубокий эффект на его физическое, эмоциональное и социальное развитие. Не вызывает сомнений, что детство является критическим периодом для развития многих навыков, в том числе и речевых, однако некоторые из недостатков развития ребенка могут быть преодолены в результате интенсивного обучения в более позднем возрасте. Случай Виктора является одним из самых известных случаев (наряду со случаем Джини, описанным в гл. 1) изоляции детей.[66]Известны и многие другие дети, найденные в условиях дикой природы, как девочки, так и мальчики, которые предоставили дальнейшие свидетельства эффектов депривации и нормальной социализации. Эти дети росли в самых разных условиях: например, в 2004 году в Сибири был найден мальчик, живший вместе с собаками, а в 1945 году исследователи обнаружили мальчика, выросшего среди страусов.[67]

Многие из этих случаев способствовали продолжению дискуссии о том, что означает быть «человеком». Хотя всех этих детей можно классифицировать как homo sapiens, все же им требуется что-то еще для того, чтобы их можно было назвать обладающими всеми характеристиками «человеческого существа». Дети рождаются с большим потенциалом, но для того, чтобы научить их быть «людьми», необходима соответствующая воспитательная среда. Детям, лишенным такой среды в результате изоляции или иных злоупотреблений со стороны взрослых, бывает очень трудно, а часто вообще невозможно преодолеть последствия воздействия этих негативных факторов на более поздних этапах своего развития. Пример Виктора доказывает это со всей очевидностью.

Постскриптум к успешной (или неудачной) истории о диком мальчике из Авейрона был написан самим Итаром через двадцать лет после ее завершения. Итар сообщал о том, что «значительная часть моего времени из тех шести лет была посвящена этому важному эксперименту. Мальчик... не получил в результате моих усилий всех тех выгод, которые я надеялся ему обеспечить. Но те многочисленные наблюдения, которые я смог сделать, те обучающие процедуры... не пропали бесследно, и позднее я использовал их с гораздо большим успехом в работе с детьми, немота которых была вызвана менее серьезными причинами».

Поиск по сайту: