 |
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция
Таким образом, если мы принимаем первую из сократовских альтернатив, мы получаем последствия, которые даже наиболее религиозные люди должны посчитать неприемлемыми
2. Мы можем избежать этих неблагоприятных последствий, избрав вторую из альтернатив Сократа. Мы не будем говорить, что поведение правильно, потому, что его велит Бог. Вместо этого мы скажем, что Бог велит его, потому что оно правильно. Бог, будучи бесконечно мудрым, понимает, что правдивость намного лучше, чем лживость и велит нам быть правдивыми; он видит, что убийство есть зло и велит не убивать и т. д.
Если мы выберем вторую альтернативу, то избежим многих неприятных последствий, связанных с первой. Веления Бога будут не произволом: они – следствие мудрости, видения того, что есть лучшее. Сохраняется доктрина благости Бога. Сказать, что веления Бога благи означает, что он велит только то, что в своей совершенной мудрости видит как лучшее. Но вторая альтернатива приводит к другой проблеме, тоже разрушительной для теологической концепции: действительно, принимая вторую альтернативу, мы по сути отказываемся от теологической концепции правильного и неправильного.
Если мы говорим, что Бог велит нам быть правдивыми потому, что правдивость правильна, мы тем самым принимаем, что есть критерий правильного и неправильного, независимый от воли Бога. Мы говорим, что Бог видит или осознает, что правдивость правильна; в этом – большая разница с идеей, что он делает ее правильной. Правильность существует до и независимо от веления Бога, и является основанием для его веления. Поэтому, если мы хотим знать, зачем нам быть правдивыми, ответ: «Потому что так велит Бог» дает нам не слишком много. Мы можем спросить: «Но почему он так велит?» и ответ на этот вопрос будет содержать обоснования того, почему правдивость – хорошая вещь.
Все это можно суммировать следующим образом:
(1) Предположим, Бог велит нам делать то, что правильно. Тогда либо (а) правильные действия правильны, потому, что он велит их либо (б) он велит их, потому, что они правильны.
(2) Если мы примем альтернативу (а), то веления Бога, с нравственной точки зрения, произвольны; более того, доктрина благости Бога становится бессмысленной.
(3) Если мы принимаем альтернативу (б), мы тем самым допускаем, что есть критерий правильности и неправильности, независимый от воли Бога.
(4) Поэтому, мы должны либо рассматривать веления Бога как произвольные и отказаться от доктрины благости Бога, либо принять, что есть критерий правильности и неправильности, независимый от его воли, и отказаться от теологических определений правильности и неправильности.
(5) С религиозной точки зрения, нежелательно рассматривать веления Бога как произвольные или отказываться от доктрины благости Бога.
(6) Следовательно, даже с религиозной точки зрения, критерий правильности или неправильности, независимый от воли Бога, должен быть принят.
Многие религиозные люди думают, что они должны принимать теологическую концепцию правильности или неправильности, потому что было бы неблагочестиво поступать иначе. Они полагают, что если они верят в Бога, они должны думать, что правильное и неправильное должно, в конечном счете, определяться через волю Бога. Но приведенные выше аргументы показывают противоположное: то, что, напротив, теория божественного веления сама ведет к богохульным выводам, так что благочестивый человек не должен принимать ее. И действительно, некоторые из великих теологов, например, св. Фома Аквинский (около 1225-1274), отвергли эту теорию именно по этой причине.
4. Теория естественного права
В истории христианской мысли доминирующей теорией этики является не теория божественного повеления, но теория естественного права. Она имеет три основные части.
1. Данная теория базируется на определенном представлении о мире. Мир не
рассматривается ей как всего лишь совокупность фактов, лишенных ценности и цели. Вместо этого мир воспринимается как рациональный порядок с ценностями и целями, встроенными в самую его сущность.
Этот тип мышления о мире берет свое начало в Древней Греции. Аристотель, возможно, величайший из древних философов, верил в то, что все, что существует, служит некоей цели, и что мы никогда полностью не поймем вещь, пока не поймем, для чего она. Представьте себе части биологических организмов: глаза – для видения, крылья – для летания, ноги – для ходьбы и т. д. Но, по мнению Аристотеля, то же самое применимо и к неодушевленной природе. Один из его любимых примеров – вопрос о том, почему идет дождь. Тот факт, что дождь помогает растениям расти – не просто совпадение, говорит Аристотель. Дождь идет для того, чтобы обеспечивать растения водой, в которой они нуждаются. Это – часть рационального плана природы.
Христианские мыслители средневековья нашли мировоззрение Аристотеля очень подходящим. Если в природе проявляются ценности и цели, их можно легко интерпретировать, как ценности и цели Бога. В конце концов, Бог создал мир и все в нем. Поэтому рациональный план природы – это просто порядок, который Бог установил при творении мира.
2. Следствием данного типа мышления является то, что «законы природы» не только описывают, каковы вещи, но и устанавливают, какими вещи должны быть. Вещи таковы, какими они должны быть, когда они служат своим естественным целям. Когда они этого не делают, или не могут делать – значит, что-то не так. Глаза, которые не видят несовершенны, засуха – это природное бедствие, и недоброкачественность того и другого объясняется через понятие естественного закона (natural law). Но из этого вытекают важные последствия и для человеческих действий. Моральные правила теперь рассматриваются как вытекающие из законов природы. Некоторые виды поведения объявляются «естественными», а некоторые – «неестественными», и «неестественные» акты рассматриваются как морально неправильные.
Рассмотрим, к примеру, обязанность благодеяния. Мы морально обязаны заботиться о благе ближнего также, как и о своем собственном. Почему? Теоретик естественного права скажет, что благодеяния естественно для нас, учитывая то, какими созданиями мы являемся. Мы по самой своей природе общественные создания, желающие и нуждающиеся в обществе других людей, и то, что мы заботимся о других - это часть нашей натуры. Тот, кто вообще не заботится, действительно не заботится о других, рассматривается как ненормальный, в терминах современной психологии как социопат. Его личность не в порядке, так же как глаза не в порядке, когда они не видят. И, здесь может быть добавлено, это все правда потому, что мы созданы Богом с определенной природой, «природой человека», как часть его общего плана мироздания.
Одобрение благодеяния довольно бесспорно. Однако теория естественного права использовалась и в поддержку других, значительно более спорных моральных выводов. Религиозные мыслители традиционно осуждали «отклоняющееся» сексуальное поведение, и теоретическим основанием их оппозиции ему часто служила теория естественного права. Если все имеет естественную цель, какова цель секса? Очевидным ответом является – деторождение. Сексуальная активность, не связанная с рождением детей, может, поэтому, рассматриваться как «неестественная». А значит, такие практики как мастурбация, оральный секс, секс с использованием противозачаточных средств, не говоря уже о гомосексуализме – могут быть осуждены по этой причине. Такое мышление о сексе идет по крайней мере от работ св. Августина (IV в. н. э.) и ярко выражено в трудах св. Фомы Аквинского. Такова сексуальная этика современной католической церкви, базирующаяся на теории естественного права.
Вне католической церкви теория естественного права имеет сегодня мало сторонников. Она обычно отвергается по двум причинам. Во-первых она, как представляется, основана на смешении «есть» и «должно быть». В восемнадцатом веке Дэвид Юм указал, что то, что есть и то, что должно быть – это логически разные понятия, и из одного из них нельзя сделать никаких выводов относительно другого. Мы, например, можем сказать, что люди естественно предрасположены быть благодетельными, но из этого не следует, что они должны быть благодетельными. Таким же образом, секс приводит к деторождению, но из этого не следует, что сексом должно или не должно заниматься только для этой цели. Факты – это одно, ценности - это другое. Теория естественного права, как представляется, смешивает их.
Во-вторых, теория естественного права вышла из моды (что, конечно, еще не доказывает, что она неправильна) – потому, что мировоззрение, на котором она основана, не согласуется с современной наукой. Ученые от Галилея до Дарвина объясняют естественные явления без всяких ссылок на ценности или цели. Дождь идет, согласно современной метеорологии, исключительно в силу безличных физических законов. Если это приносит пользу растениям, то это только потому, что они развились по законам естественного отбора в условиях дождливого климата. Дождь не выпадает для того, чтобы что-то произошло; то, что происходит, просто происходит, случайно, вследствие законов причины и следствия. Это же справедливо и в отношении крыльев птиц и мозгов людей. Все организмы, включая людей, имеют свои конкретные характеристики не потому, что они такими «должны быть», а потому, что они все – продукты естественного отбора.
Таким образом, современная наука дает нам картину мира как области фактов, где единственными «естественными законами» являются законы физики, химии и биологии, работающие слепо и без цели. Какими бы не были ценности, они не часть природного мира. В той степени, в какой мы принимаем мировоззрение современной науки, мы будем скептичны по отношению к теории естественного права. Не случайно, что эта теория – продукт средних веков, а не современной мысли.
Третья часть теории естественного права может считаться в какой-то степени независимой от первых двух. Как, согласно этой теории, мы будем определять, что правильно, а что нет? Теория божественного повеления говорит что, для того, чтобы определить, что правильно, мы должны свериться с заповедями Бога. Теория естественного права дает совершенно другой ответ. Согласно ей, моральные суждения – это «повеления разума». «Естественные законы», которые устанавливают, что мы должны делать – это законы разума, которые мы способны понять, потому что Бог сделал нас разумными существами. Поэтому в любых обстоятельствах лучшее действие – это то действие, на стороне которого наилучшие доводы разума.
Это значит, что верующий не имеет особого доступа к моральной истине. Верующий и неверующий находятся в совершенно одинаковой ситуации. Бог сделал всех людей разумными, а не только верующими; и поэтому что для верующего, что для неверующего сделать ответственное моральное суждение – это вопрос «прислушивания» к разуму и следования его директивам. Они действуют как нравственные личности одинаково, даже если безверие неверующего и мешает ему понять, что Бог есть создатель разумного мирового порядка, в котором они участвуют и который выражается в их моральных суждениях.
Самый влиятельный из теоретиков естественного права, Фома Аквинский, чья теория является официальной доктриной католической церкви, сказал что нравственная жизнь – это «жизнь согласно разуму». В своей великой книге «Сумма теологии» он писал:
Нравственная природа человеческого действия определяется его целью, взятой по отношению к принципам нравственной деятельности, то есть согласно образу жизни, как она должна быть прожита в соответствии с разумом. Если эта цель предполагает то, что согласуется с разумным поведением, тогда это будет хорошее действие; например, помочь кому-нибудь в беде. Если, с другой стороны, она предполагает то, что противно разуму, тогда это будет плохое действие, например, присвоить себе то, что принадлежит другому. Но может случиться, что цель непосредственно не затрагивает разумного плана жизни тем или иным образом, и тогда это действие морально безразличное, например, пойти на прогулку или сорвать соломинку.
Фома подчеркивает, что нельзя противопоставлять «действуя разумно» и «действуя по-христиански», потому что это одно и тоже:
Поиск по сайту: