АВТОНОМИЯ НАУКИ

Все то, что было сказано о научном сообществе, позволяет охарактеризовать его как такую форму организации совместной деятельности ученых, которая позволяет каждому из них преследовать свои интересы таким образом, чтобы не вступать при этом в неразрешимые конфликты с интересами коллег. А постольку, поскольку регулирующие эти взаимоотношения ценности и нормы не навязываются ученым извне, а вырабатываются и поддерживаются самими же учеными, есть все основания говорить о научном сообществе и как о форме самоорганизации ученых.

Ценностно-нормативная система выполняет при этом двоякую функцию.

— Во-первых, она обеспечивает согласование мотивов, интересов и целей всех тех, кто входит в научное сообщество.

Это — функция интеграции сообщества.

— Во вторых, она позволяет сообществу выступать в качестве единого целого во взаимодействиях социального института науки с другими национальными институтами, с государством и обществом.

Осуществление этой функции необходимо для того, чтобы наука могла получать от общества потребные ей материальные символические ресурсы. Конечно, внутри науки распределение этих ресурсов порождает немалые социальные проблемы, поскольку каждое дисциплинарное сообщество, отстаивая собственные интересы, естественным образом стремится получить большую долю ресурсов. Однако перед внешним окружением, каковым для науки является общество, научное сообщество должно выступать как интегрированное целое, демонстрируя не только те практически важные эффекты, которые могут дать отдельные сферы науки, но и ценность науки как таковой. А это, в свою очередь, зависит от того, насколько сплоченным является научное сообщество в целом и в какой

(444)

мере оно способно осознавать, выражать и защищать свои специфические интересы.

Иначе говоря, речь идет о том, насколько автономно научное сообщество. Автономным следует считать такое сообщество, которое,

— во-первых, в состоянии самостоятельно формулировать и поддерживать собственные нормы и ценности;

— во-вторых, само определять направления, тематику и проблематику своей деятельности.

Наличие автономного научного сообщества — это важнейший показатель того, что в данном обществе в основных чертах оформился институт науки.

Из сказанного в этой главе следует, что социальная роль ученого двойственна. Она предполагает

— как стремление отстоять и упрочить автономию науки,

— так и одновременно с этим необходимость создания того, что требуется обществу в данный момент.

Столь же двойствен, в свою очередь, и интерес общества к науке. Оно, конечно, ждет от науки удовлетворения, и притом как можно более быстрого, своих самых разнообразных запросов. Отсюда рождается побуждение диктовать ученым, нимало не считаясь с их автономией, какими именно проблемами им надлежит заниматься. Наряду с этим поверхностным интересом, впрочем, общество имеет и более глубокий, хотя и менее отчетливо осознаваемый долговременный интерес в поддержании существования науки, в частности, как того, что может дать богатые и необходимые плоды не сегодня, а в более отдаленной перспективе

Эта двойственность напоминает позицию крестьянина из сказки, у которого была курица, несущая золотые яйца Обществу, как и ему, все время приходится выбирать: удовлетвориться ли пусть относительно небольшим, но стабильным эффектом, либо попробовать получить все сразу.

Как бы то ни было, эта двойственность позиций и ожиданий обеих сторон вносит в соотношение науки и общества по-

(445)

стоянную проблематичность. Более или менее проблематичным всегда является решение о том, какой из сторон принадлежит приоритет в формулировании запросов общества к науке, как и определение того, что именно и как должны делать ученые для удовлетворения этих запросов.

Следовательно, автономия науки не достигается раз и навсегда; для ее поддержания и укрепления требуются специальные действия научного сообщества и его лидеров.

Здесь, однако, необходимо иметь в виду следующее. До сих пор мы говорили об обществе и его взаимоотношениях с наукой как о чем-то целостном, имеющем единые интересы.

Это, конечно, идеализация, поскольку реальное общество включает различные социальные слои, группы, классы, интересы которых в чем-то сходятся, но нередко и расходятся вплоть до того, что интересы одних могут резко противоречить интересам других. Различные группы далее могут занимать разные позиции как в ценностном отношении к науке, так и в возможностях воздействовать на научное сообщество. Отнюдь не исключены, и такие ситуации, когда, скажем, каждая из противоборствующих социальных сил стремится заручиться поддержкой научного сообщества для обеспечения своих собственных интересов, а то и подчинить его себе.

В сегодняшней России, к примеру, и сторонники и противники атомной энергии в равной мере склонны опираться на авторитет науки.

С такими притязаниями, впрочем, ученым приходилось сталкиваться еще тогда, когда социальный институт науки только формировался. В Англии XVII в., которую в то время сотрясали религиозно-политические конфликты и гражданская война, лидеры британского научного сообщества Р.Бойль, Р.Гук и их коллеги стояли перед непростым выбором, и найденный ими выход оказался весьма оригинальным: они предпочли держаться в стороне от противоборствующих группировок, не вмешиваться в политическую борьбу.

Это, по сути дела, был выбор в пользу автономии науки.

Первой независимой организацией, объединявшей ученых естественников, стало Лондонское королевское общество, открывшееся в 1662 г.

(446)

Устав Королевского общества, ставший его основным документом, был подготовлен Р.Бойлем.

В нем было такое положение:

целью общества является «совершенствование знания о естественных предметах и всех полезных искусствах... с помощью экспериментов, не вмешиваясь в Богословие, метафизику, мораль, политику, грамматику, риторику или логику».

Нетрудно понять, что вовлеченность ученых в текущую социально-политическую жизнь общества не позволила бы сохранять единство научного сообщества.

В истории науки и ее взаимоотношений с обществом бывали и бывают эпизоды, когда эта норма ставится под сомнение. Тем не менее во времена формирования социального института науки без нее, видимо, науке не удалось бы отстоять своей автономии.

Принцип невмешательства в богословие, мораль, политику, провозглашенный в уставе Королевского общества, в современной литературе нередко обозначается как принцип ценностной нейтральности, либо иногда — этической нейтральности науки.

Его можно представить себе как своего рода договор:

— мы, ученые, не затрагиваем вопросы религии, этики, политики,

— но и вы, богословы, моралисты, политики не должны вмешиваться в наши дела.

Вопрос о ценностной нейтральности науки еще будет обсуждаться в дальнейшем. Сейчас же отметим, что в данном случае речь идет не о ценности науки как таковой и не о тех ценностях, которыми руководствуются ученые — ни то, ни другое не ставится здесь под сомнение.

Следует иметь в виду, что, вообще говоря, все суждения можно разбить на два класса:

Рассмотрим два суждения:

(447)

— Первое суждение — фактическое; в нем утверждается нечто о некоторой ситуации.

Такое суждение можно подвергнуть проверке, которая покажет, является оно истинным или ложным.

— Второе же суждение характеризует не объективное положение вещей, а чью-либо субъективную оценку некоторого реального или возможного положения вещей. Конечно, и это суждение может быть истинным или ложным. Ведь я могу в данном случае сказать и неправду. Но проверка его истинности не связана с выяснением объективного положения дел, существующего независимо от меня. Услышав такое суждение, другой человек скорее будет склонен оценивать его не с точки зрения истинности, а с точки зрения своего согласия или несогласия с моей позицией.

Принцип ценностной нейтральности науки утверждает, что наука оперирует фактическими, а не ценностными суждениями. Его формулируют еще и как принцип свободы от ценностных суждений.

Наука, согласно этому принципу, говорит не о том, что прекрасно, а что ложно.

А если воспользоваться знаменитыми словами А.С.Пушкина, этот принцип можно выразить и в такой форме:

«гений и злодейство совместны».

(448)

Поиск по сайту: