Глава 7. Эгнонационапьное и универсальное в современной обыденной культуре

7.1. Общие представления об обыденной культуре

В последние годы не только ученые, но и писатели, художники, кинематографисты проявляют повышенный интерес к проблемам повседневности. В профессиональном сознании обыденное перестало пониматься как нечто неценное, неинтересное, низкое. Науку и искусство все больше начинает интересовать «человеческая» плоть истории, культуры.

Повседневное понимается как привычное, упорядоченное, близкое¹⁰³. В повседневности подчеркивается ее очевидная наблюдаемость, видимость, сопряженная с незамечаемостью¹⁰⁴, и добавим, с ее кажущимся постоянством и незначимостью. В этом, кстати, состоит и одна из причин, по которым обыденность очень долго не становилась предметом научного и художественного осмысления. Казалось бы, зачем обращаться к тому, что очевидно, что лежит на поверхности, что известно и переживаемо всеми.

В философских и социологических исследованиях, посвященных повседневности, выделяются два плана использования этого понятия¹⁰⁵. Первый из них связан с пониманием обыденности, повседневности как естественного состояния человека, как его частной каждодневной жизни. Иными словами, повседневность располагается в пространстве жизненного, естественного мира человека.

Второй аспект понимания повседневности включает сферу «общительности и «общежительности» повседневной жизни, в которых зафиксированы обязательные символические способы понимания себя и другого». Среди них выделяются неофициальные знаки и способы, средства отношения и взаимодействия, складывающиеся как бы спонтанно в ситуациях повторяющихся изо дня в день контактов, и позволяющие людям отличать «своих» от «чужих». В этом значении повседневность играет консолидирующую роль для определенной социальной группы, может выступать в значении групповой идентификации¹⁰⁶.

Австрийский социолог и философ А. Шюц, основоположник социальной феноменологии, определяет повседневность как «смысловой универсум, совокупность значений, которые мы должны интерпретировать для того, чтобы обрести опору в этом мире, придти к соглашению с ним»¹⁰⁷. «То, что считается знакомым каждому, кто разделяет нашу систему релевантнос-тей, - это образ жизни, рассматриваемый как естественный, нормальный, правильный членами «мы - группы». В качестве такового он является источником множества рецептов обращения с вещами и людьми в типичных ситуациях, он является источником привычек и «нравов», «традиционного поведения» в веберовском смысле, самоочевидных истин, бытующих в «мы - группе», несмотря на их противоречивость»¹⁰⁸. Таким образом, повседневность связана с т.н. «мы - группой», к которой можно отнести и этническую общность.

Этнологи считают дихотомию «мы - они» одной из базовых, определяющих процесс формирования этнической идентификации. Другими словами, проявляясь в этнонациональ-ной идентификации, повседневность может консолидировать и этнокультурную группу.

Для уточнения широкого философского понятия «повседневность» и «повседневная реальность» современная культурология использует более частное понятие - «обыденная культура». Оно вводится для того, чтобы разграничить специализированные, профессиональные сферы культуры и неспециализированные, обыденные¹⁰⁹. При этом выделяются некоторые составляющие обыденной культуры, которые имеют свои приблизительные аналоги в специализированных сферах: домашний быт и хозяйствование - экономика; обычаи, моральные нормы - право; обыденная эстетика - профессиональное искусство и т.д.¹¹⁰.

И все же ни в философии, ни в социологии повседневности не выработано достаточно четкое определение обыденности. Скорее можно говорить об обозначении смыслового поля определяемого объекта, о размещении образных меток, которые дают толчок работе воображения, провоцируют продолжение ряда ассоциаций, о «мягких», художественно-метафорических, языковых средствах описания. Повседневные человеческие практики, здравый смысл, народная мудрость, живое сознание - вот далеко не полный набор обозначений обыденной жизни, которые встречаются в литературе¹¹¹. При этом повседневная жизнь разворачивается «в привычных общеизвестных ситуациях на базе самоочевидных ожиданий»¹¹².

Мы обращаемся к сфере повседневности именно потому, что в ней происходит то, что Макс Вебер назвал «оповседневниванием», другими словами - «процесс обживания, который принимает формы обучения, освоения традиций и закрепления норм»¹¹³. Повседневность - это тот, по меткому выражению Б. Вальденфельса, «плавильный тигль рациональности», в котором переплавляются и осваиваются традиции, нормы, ценности разного происхождения.

7.2. Этнонациональное начало в современной обыденной

культуре

В данной главе мы попытаемся определить, в каком соотношении в современной обыденной культуре, в повседневности присутствуют этнонациональное (традиционное) и внеэтничес-кое (связанное с массовой универсальной культурой) начала.

Выделим те элементы или составные части, которые имеют непосредственное отношение к этнической (или национальной культуре), и которые могут быть рассмотрены в связи с проблемами повседневности. Прежде всего - основа этнокуль-туры - традиционная культура в ее исторически сложившихся формах. В прошлом именно она составляла содержание народной жизни, пронизывала повседневную (будничную и праздничную жизнь людей), скрепляла и цементировала ее. Другими словами, традиционная народная культура представляла собой нормативно-ценностную систему жизнеобеспечения этнической общности. Эта сложная система включала социальные, религиозно-этические, эстетические и другие нормативно-ценностные представления этнических групп, регулировала жизнь сообщества с помощью отлаженных механизмов - жестко регламентированных норм и правил, по которым строились разнообразные социальные (межобщинные и внутриобщинные связи, семейно-брачные отношения и пр.) отношения; обряды, обычаи, ритуалы, сопровождавшие и организовывавшие будни и праздники.

Далее - фольклор как знаково-символическое воплощение этнокультуры, сфера народного знания (народная медицина, экологические, сельскохозяйственные знания, народные приметы), верования, религиозно-магические ритуалы.

Непременной составляющей любой этнической культуры является материально-вещная среда, включающая одежду,

жилище, питание, орудия труда, предметы быта, мелкую пластику, изобразительный материал, все то, что составляет этнически маркированный, предметный фон повседневной жизни людей.

При культурологическом подходе к определению этнокуль-туры в ее современных формах - через выявление отдельных культурных пластов - становится очевидным, что ее невозможно ограничить только традиционной народной культурой и тем более только ее обрядово-бытовым слоем, хотя в сознании большинства современных людей именно традиционная культура в ее исторически сложившихся формах несет на себе основную «этническую» нагрузку.

Однако этнокультура не есть только экзотическая добавка к современному быту. Она базируется на глубинных социально-психологических установках и представлениях, настроениях, которые отличают одну культуру от другой¹¹⁴. Набор достаточно устойчивых жизненных установок и моделей поведения, эмоций и настроений, характерных для подавляющего большинства членов данного общества, подчиняющихся одной преобладающей культурной традиции определяется в литературе через понятие «менталитет»¹¹⁵.

В качестве примера приведем широко распространенное противопоставление индивидуалистического сознания западного человека и в разных вариациях сохраняющееся и поныне общинное сознание русских и связанные с ним патерналистские надежды и настроения. Именно общинность и традиционная вера в царя (вождя) как определяющие характеристики российского менталитета стали той социально-психологической базой, на которой было возможно проведение коллективизации в 30-х гг. Другими словами, менталитет можно определить как глубинные, подсознательные стереотипы, преобладающие в данный период времени в данной этно-социально-культурной группе.

Стержнем любой этнокультуры является этническая идентификация. Это такая характеристика, которая позволяет человеку отнести себя (идентифицировать) к той или иной этнической общности. Среди оснований, по которым человек определяет свою этническую принадлежность, этнологи выделяют, в частности, язык, национальность родителей, общее историческое прошлое, религиозно-конфессиональную принадлежность.

Какие же элементы традиционной народной культуры в ее исторически сложившихся формах и каким образом вписываются в реальную повседневную жизнь современных людей,

в их бытовое поведение и обыденные представления? Как «работают» в современной обыденной культуре этническая идентификация и менталитет?

Отвечая на эти вопросы, следует имеет в виду изменившийся социально-культурный контекст конца XX века, его неаутентичный по отношению к традиционной народной культуре характер, общее движение в направлении модернизации и универсализации как культуры в целом, так и повседневной, бытовой культуры, в частности.

Основой любой этнокультуры, ее стержнем является этническая идентификация. Этносоциологи, занимающиеся изучением этнодисперсных групп городского населения, в последние годы обратили внимание на так называемый «этнический парадокс» современности¹¹⁶. Суть его состоит в усилении этнической идентификации на фоне ослабления этнических свойств традиционной бытовой культуры. Ярким примером в этом смысле служат московские ассирийцы¹¹⁷. У них при почти полной потере бытовых этнотрадиций сохраняется четко выраженное осознание своей общности на основе знаний о далеком историческом прошлом своего народа.

При определенных условиях, например, при снятии этно-репрессивного политического воздействия на людей равновесие «этнического парадокса» может быть нарушено. И в постсоветское время оно действительно было нарушено таким образом, что этническое сознание как бы «запустило», инициировало процесс обращения к традиционной этнической культуре и включения отдельных ее элементов в обыденную жизнь. Однако это не означает, что традиционная этнокультура функционально становится преобладающей или значительно расширяет сферу своего активного бытования. В этом случае она скорее начинает выполнять функции поддержки и укрепления этнической идентификации людей, особенно в условиях города.

Точки отсчета, «нулевые циклы», с которых в последние годы начался процесс восстановления этнической идентичности у разных этнических общностей, неодинаковы и определяются во многом конкретно-историческими условиями их жизни, характером расселения (дисперсное, компактное), наличием исторической родины, «способностью» к ассимиляции.

У представителей репрессированных народов (например, у российских немцев, корейцев, евреев) оказалась разрушенной практически вся традиционная культура, фактически потерян язык. Вырванные со своих мест проживания, переселен-

ные в другие регионы и лишенные традиционной культурно-природной среды, они в значительной степени подверглись ассимиляции и разрушению этнической идентичности.

Среди наиболее серьезных проблем, с которыми столкнулись представители этих этнических общностей в последние годы, современное состояние национальных языков. Если для русского языка характерны процессы оскудения разговорной речи, сильного влияния на язык средств массовой информации в плане его стандартизации, роста числа языковых штампов и клише (при этом он остается языком активного владения практически всех русских), то проблема языка у репрессированных народов оказалась иной. В их семьях национальный язык был практически утерян. Точнее, сами родители отказывались от него, из чувства самосохранения переходя на русский язык и обучая ему детей в семье. Нередко родители говорили между собой на родном языке только с одной целью: чтобы дети не понимали, о чем идет речь. Страх за детей, за их будущее, естественное желание людей вписаться в социальное окружение, не стать изгоями - вот что руководило людьми при отказе от родного языка, от своей религии, национальной культуры.

Теперь, когда появилась возможность изучать язык своих родителей или дедушек и бабушек, оказалось, что в школах, институтах, на курсах изучают, например, немецкий язык, который является государственным языком Германии, а, естественно, не те многочисленные диалекты, бытовавшие в Поволжской республике немцев и составлявшие основу российско-немецкого фольклора. Или иврит - государственный язык Израиля, а не идиш, традиционный язык российских евреев.

Таким образом, у представителей немецкой диаспоры, проживающих в крупных городах постепенно складывается особый тип этнокультурной идентификации, лишенный собственно этнической подпитки (имеется в виду прежде всего аутентичная российско-немецкая среда, владение родным языком). Этот тип этнокультурной идентификации формируется на основе знакомства с германским культурным материалом: современным литературным немецким языком, немецким классическим искусством - музыкой, литературой, современным искусством Германии, включая живопись, кино, театр. А социально-политической составляющей этого типа идентификации являлся отказ от советской культурной унификации.

В Москве, например, работает немецкий музыкальный салон мадам Зигфрид, который обеспечивает чисто городскую

форму проведения досуга. Здесь немцы-москвичи имеют возможность познакомиться с немецкими музыкальными коллективами, исполняющими, например, музыку Баха, Бетховена. А московский культурный центр им. Гете предоставляет возможность изучать немецкий язык, пользоваться немецкими изданиями, посещать ретроспективные показы фильмов известных немецких режиссеров. Такие формы национально-культурных центров носят типично городской, точнее, столичный, универсальный характер, и используют для объединения людей не традиционную культуру фольклорного типа, но более доступные в условиях большого города и менее экзотические средства: классическая, массовая культура.

В тех же случаях, когда городские жители предпринимают попытки восстановить элементы традиционной культуры и включить ее в свою обыденную жизнь, например, празднование немецкой Пасхи или Рождества, то эти традиционные праздничные обряды и ритуалы не могут соблюдаться достаточно полно и аутентично. Они приобрели новые формы, смыслы, иную значимость в глазах горожан, воспитанных в нерелигиозной и вненациональной советской культуре. Празднование Пасхи при отсутствии кирхи происходит в Доме культуры, в неаутентичной среде и имеет своей целью объединение людей одной национальности. Им предоставляется возможность познакомиться, ощутить свое единство, родство, почувствовать свои корни, эмоционально пережить свое приобщение к немецкой культуре.

Иначе складывалась ситуация у представителей титульных народов (т.е. тех, чьими этнонимами названы республики и края).

Они имели возможность научиться говорить и думать и на своем родном и на русском языке. Это обстоятельство позволяло им сохранять этническую идентичность, полноценно ощущать себя и в своих республиках, и в российских городах, в русском окружении.

Для представителей титульных народов владение языком своей этнической общности, уровень его бытования (умеют только говорить, умеют читать и писать; говорят на языке в семье, с друзьями, знакомыми) является той основой, на которой возможно более или менее интенсивное функционирование элементов традиционной этнической культуры в рамках семьи или ближайшего родственного или дружеского общения. Участие в богослужении, чтение молитвы, исполнение

колыбельной песни, воспитание детей, общение с ними на своем языке; совместное с друзьями и родственниками празднование национального календарного, религиозного или семей-но-бытового праздника, чтобы быть включенными в обыденную жизнь людей, требуют обязательного знания своего языка на каком-то уровне. Другие же составляющие традиционной этнокультуры, такие, как некоторые повседневные обычаи, приготовление национальных блюд, использование отдельных элементов национальной одежды могут передаваться и без участия родного языка, «наглядно». То есть в этих случаях речь идет об имитационной передаче культурного опыта от родителей к детям - в акте непосредственной коммуникации.

В отдельных случаях важной составной частью восстановления этнонациональной идентификации становится возвращения в повседневную культуру предметов материальной среды, например, традиционного костюма или его отдельных элементов. Это связано с тем, что происходящие в этнической идентификации изменения требуют определенной «подпитки» в виде отдельных традиционных предметов, элементов костюма, которые создают ситуацию мгновенной узнаваемости, определения этнокультурной принадлежности человека по его внешнему виду.

В последние годы это наблюдалось в среде казачества, когда вопросом чести для мужчин стало приобретение и ношение традиционного казачьего костюма, шашки. В поисках необходимых предметов казаки устремлялись в станицы, к своим родственникам, знакомым, а портные осваивали практически новую для них специализацию - казачий костюм не для концертного выступления или театральной постановки, а для постоянного ношения.

Этническая идентичность - крайне сложная характеристика культуры. Она может иметь своими основаниями язык, национальную или религиозно-конфессиональную принадлежность, общее историческое прошлое. Что касается ее конкретных проявлений в обыденной культуре, то здесь она тесно смыкается с другой важнейшей характеристикой культуры - менталитетом.

Менталитет как этнические особенности мировосприятия, умонастроений, как особая национально-культурная аура, как глубинные подсознательные стереотипы формируются в сфере обыденной, повседневной культуры и одновременно оказывают на нее огромное влияние.

Эти особенности, проявляясь в современной культурной ситуации, позволяют идентифицировать представителей той

или иной этнической общности по манерам поведения, образу жизни. Невозможно спутать ждущих поезда в метро японцев, одетых в костюмы европейского покроя, например, с москвичами. И дело, конечно, не в расовых особенностях, а в широко известной национальной японской дисциплинированности, в жесткой и непреложной подчиненности определенным правилам. Прием гостей, похоронная процедура, свадебные торжества в современных условиях часто бывают лишены яркой этнической окраски, но их дух, атмосфера, отдельные нюансы позволяют сразу отличить, например, русское застолье от европейского, организацию русских похорон от американских.

То, как большинство из нас оформляет свой быт, организует отношения с друзьями, родственниками, соседями, сослуживцами, предопределено той системой ценностей, которая лежит в основе нашего мировосприятия. В данном случае речь идет не об индивидуальных особенностях и проявлениях (хотя они тоже играют большую роль), а о том глубинном, что отличает, например, китайцев от американцев, русских от арабов. Эти глубинные отличия могут проявляться в сфере идеологии, философии, искусства. Но они даже более выражены в сфере повседневной жизни и в бытовых предпочтениях людей. Например, русские предпочитают умываться под струей проточной воды, в отличие от англичан, которые затыкают раковину пробкой.

Или другой пример. По данным социологических опросов, большинство современных молодых людей в нашей стране хотели бы жить отдельно от родителей. Однако даже тогда, когда взрослые дети живут отдельно, они продолжают рассчитывать и действительно получают и материальную поддержку, и помощь в воспитании детей от своих родителей. Любовь к внукам, забота о них, подчинение своей жизни интересам ребенка - это проявление российского менталитета. «Институт бабушек и дедушек» в нашем понимании - в Европе и США отсутствует. Там иные нормы семейных взаимоотношений, основанные на финансовой независимости, большем индивидуализме.

Этнические особенности менталитета, мировосприятия особенно ярко проявляются в таких обыденных формах культуры, как этнические стереотипы и клише. Причем эти этнокультурные стереотипы действуют как в отношении представителей своей этнической общности (автостереотипы), так и по отношению к другим, «чужим» (гетеростереотипы). Как правило, автостереотипы носят положительный характер: наш народ - добрый, гостеприимный, трудолюбивый. У «чужих»

выделяют, как правило, другие качества: сухость и чопорность англичан, легкомысленность французов, азиатскую хитрость.

В современной обыденной жизни людей продолжают бытовать - в силу своей простоты, усвояемости, способности претерпевать разнообразные трансформации без ущерба для содержания - некоторые жанры классического фольклора - сказки, пословицы, поговорки, присловья, приметы.

Некоторые из них, например, народные сказки, детские колыбельные, выполняют прежнюю роль - воспитательную, познавательную, развлекательную. Правда, если некоторые колыбельные, например,

«Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, Придет серенький волчок и ухватит за бочок»

или присловья: «Сорока-белобока кашу варила...», по-прежнему передаются устным путем, то сказки, как правило, читаются детям по книгам.

Другие жанры фольклора, например, народные природные приметы, потеряли свои первоначальные функции. В современных условиях народные предсказания погоды часто не срабатывают, поскольку изменилась природная среда, нарушено экологическое равновесие. Кроме того, изменились формы усвоения и передачи народных примет. Современный городской человек знакомится с ними, например, читая отрывной календарь или слушая радиопрограммы, ориентированные на напоминание о традиционной народной культуре. Функционируя и передаваясь таким образом, народные приметы приобретают иной культурный смысл. В современной обыденной культуре народные приметы переходят в сферу даже не памяти, а скорее, напоминания, в сферу любопытного. Они пересказываются знакомым, соседям, но они и очень быстро забываются - до следующего напоминания.

И в деревне традиционные народные приметы во многом потеряли свою жизненную необходимость, востребованность для успешного ведения земледельческих работ. Здесь, с одной стороны, очевидна потребность в научных прогнозах погоды - в связи с изменением климата, с другой стороны, нарабатываются новые приметы, основанные на личном опыте и наблюдениях. В результате, примета, как одна из форм народного знания, сохранилась, но значительно изменилось ее содержание и место в повседневной культуре людей.

Дошли до нашего времени и вполне полноправно существуют в обыденном массовом сознании традиционные приметы и народ-

ные суеверия (вера в то, что некоторые явления и события представляют собой проявление сверхестественных сил или служат предзнаменованием будущего)¹¹⁸. Трудно найти человека, который хотя бы раз в жизни не произнес вслух, что соль просыпать -к ссоре, икается - значит, кто-то вспоминает, встретить женщину с пустым ведром - к несчастью, а посуда бьется - к счастью. Приметы являются достаточно ярким примером бытования элементов традиционной этнокультуры в современной культуре. Бытовая, повторяющаяся поведенческая ситуация и сопровождающий их обыденный комментарий - примета - легко и без усилий передаются «по наследству» от поколения к поколению.

Очевидно, что в современных условиях традиционная культура (в ее исторически сложившихся формах) во многом перестала выполнять присущие ей в прошлом всеобъемлющие нормативно - регулирующие функции. Тем не менее она сохраняется и продолжает играть определенную роль и в культуре в целом и в современной обыденной культуре. Но функционирование традиционной этнокультуры в современной повседневной жизни настолько фрагментарно, а бытование ее элементов настолько разнообразно и эклектично, что трудно поддается систематизации. Однако все же попробуем составить примерную типологию современных семей, в основу которой положена ориентированность на традиционную народную культуру, степень идентификации со своей этнокультурой.

1. Подавляющее большинство современных семей, особенно городских, в которых народная культура фольклорно-рели-гиозного типа, если и представлена, то отдельными фольклорными вкраплениями, метками. Эти семьи больше всего оказались включенными в процессы урбанизации и универсализации культуры. В них лучше и активнее воспроизводятся такие элементы этнонациональной традиции, которые легко совместимы с современным этнокультурным и социальным контекстом, адаптированы им, которые не требуют особых усилий для воспроизводства в обыденной жизни. Причем эти элементы, как правило, воспроизводятся в редуцированном, усеченном виде. Например, пристрастие многих семей, проживающих в инонациональной среде (например, в Москве), к своей национальной кухне. Как правило, традиционные блюда (узбекский плов или грузинское чахохбили) готовятся в дни праздников или семейных торжеств. В обычные же дни стол таких семей не отличается от того, чем питается большинство московских семей. Другой пример. В советское время и в нерелигиозных семьях со-

хранялось посещение могил родственников в Родительскую субботу или крашение яиц в Пасху. Как показывают социологические опросы, и сейчас подавляющее большинство людей предпочитает красить яйца, нежели печь куличи или делать пасху, что требует значительно больших усилий, знаний, времени.

Знание и выполнение этих обычаев передавалось в семье само собой, без глубокого осмысления того, почему их принято соблюдать, какой смысл они несут. Более того, вопрос о том, что «надо» придерживаться традиционных норм поведения, как правило, в этих семьях не актуален. Отдельные фольклорные элементы, вырванные из контекста полного обряда, ритуала, праздника, в таких семьях теряют свои аутентичные функции и смыслы, обязательное нормативное значение и становятся просто своеобразными метками-напоминаниями о своем детстве, родителях, о принадлежности к определенной этнической общности.

2. Семьи, в которых достигается вполне органичный компромисс между ценностями традиционной этнокультуры и современным образом жизни, современными формами культуры. В таких семьях следование этнокультурным и религиозным традициям (не всегда строгое и полное) достаточно легко и естественно уживается с универсальными внеэтничными нормами поведения, средствами массовой информации, современными развлечениями. Например, российские цыгане, перешедшие к оседлости и тем самым изменившие своему традиционному этническому образу жизни. Другими словами, они нарушили традиционную систему жизнеобеспечения, что привело, например, к отмиранию в оседлых таборах традиционных промыслов цыган (гадания, попрошайничества). В то же время в их обыденной жизни сохранился целый ряд черт традиционного цыганского образа жизни, но в трансформированном виде. Дети, как и раньше, помогают взрослым зарабатывать деньги. Только теперь традиционная цыганская предприимчивость направлена не на попрошайничество, а, например, на активную торгово-закупочную деятельность.

Дети, как и прежде, уже в раннем возрасте знают своих будущих невест и женихов. Причем третьеклассницу могут просватать за первоклассника. И это тоже отражает традиционную цыганскую норму - жена должна быть на 2 - 3 года старше мужа.

Таким образом, в условиях новой социокультурной ситуации цыгане сохраняют свой этнический менталитет, который проявляется в их обыденной культуре. Меняются только атри-

буты, на место традиционных этнических - приходят современные, принадлежащие универсальной культуре (вместо кибиток - каменные особняки, вместо лошадей - «Мерседесы», сотовые телефоны вместо традиционной цыганской почты).

3.Семьи, которые делают сознательный выбор в пользу ценностей традиционной культуры, религии. Это, например, семьи участников фольклорных ансамблей, получивших широкое распространение еще в 70-е годы. Их усилиями аутентичный фольклор возвращался в жизнь, хотя бы на ограниченном пространстве народного праздника, свадьбы, застолья, гулянья. При этом у многих тяга к фольклорному искусству постепенно перерастала в потребность изменить свой образ жизни, максимально возможно приспособить его к народно-православному календарю. Постепенно происходило «смыкание» интереса к аутентичному фольклору с интересом к религиозным ценностям, что приводило к культивированию того и другого в повседневной жизни.

Другие семьи, тоже преимущественно городские, только в последние годы всерьез обратились к православию. В них люди пытаются сознательно строить свою жизнь по традиционной схеме: они начинают вести воцерковленный образ жизни, становятся членами церковных общин, отдают своих детей учиться в гимназии с религиозным уклоном. Их повседневная жизнь становится строго подчиненной тем нормам и правилам, запретам и ограничениям, которые они сами для себя выбрали. Следование религиозным нормам нередко предполагает смену места работы, иное, чем прежде, проведение досуга, отказ от обычных для горожанина развлечений. Отношение к массовой культуре как злу, антикультуре заставляет отказываться от просмотра большинства, а в крайних случаях, и всех телепрограмм. Однако при этом многие достижения и нормы универсальной культуры воспринимаются положительно и не вступают в противоречие с традиционно-религиозным мировоззрением: детям стремятся дать хорошее образование со знанием иностранных языков, компьютерных программ.

4.Семьи традиционного замкнутого типа, в которых жизнь строится в строгом и максимально полном следовании традициям. Известно, что этнические и конфессиональные традиции лучше сохраняются в замкнутых, оторванных от цивилизации или от метрополии анклавах. Так, российские казаки, обосновавшиеся в 20-е годы в Австралии, и в наше время в основном сохранили уклад жизни, характерный именно для тех лет.

Подобная же ситуация наблюдается и в поселениях старообрядцев, живущих в Сибири со времени церковного раскола XVII в. В обыденной жизни они выполняют нормы и запреты традиционной старообрядческой культуры: по-прежнему у них в семьях большое количество детей (не менее пяти), многие пожилые люди отказываются получать пенсии (для старообрядцев пользоваться незаработанными деньгами - большой грех), в домах нет телевизоров, так как считается, что икона и телевизор несовместимы, занимаются традиционными промыслами - охотой, рыбной ловлей, заготавливают в тайге грибы, ягоды, орехи, березовый сок.

В то же время культурная «законсервированность» не мешает воспринимать и соответствующим образом перерабатывать, подгонять под себя некоторые современные достижения. Так, телевизор нельзя смотреть дома, но разрешено - в школе, считается допустимым помимо лошади иметь, например, мотоцикл с коляской. Изменившаяся социально-экономическая ситуация повлияла и на традиционные способы жизнеобеспечения. Чтобы добыть денег, старообрядцы стали делать на продажу, на вывоз срубы, собирать в тайге побеги папоротника-орляка, который охотно покупают японцы, разводить в прудах рыбу, излишки которой они тоже продают.

Как видим, даже в таких сообществах нарушается «чистота» традиционализма, возможно ослабление некоторых запретов в сфере обыденной жизни, правда, тех, которые менее всего затрагивают религиозные основы мировоззрения.

Понятно, что приведенная выше типология современных семей достаточно условна, но она позволяет хотя бы в общих чертах представить процесс наследования этнонациональных традиций. Он может происходить легким, естественным образом, просто потому, что иначе невозможно, так принято, так делали бабушка с дедушкой, родители. С другой стороны, следование традициям может направляться и стимулироваться извне, кругом своего внутриэтнического общения, а может стать результатом неожиданно возникшего интеллектуального или эмоционального интереса к тому, что было неизвестно или не оценивалось как нечто важное, с чем можно и следует идентифицироваться. Внешне одно и то же поведение (например, проведение религиозного праздника в семье) может иметь в разных семьях разную «идеологическую» мотивацию: делаю, потому что так положено, потому что не могу не де-

лать, и делаю, потому что осознаю как некую ценность, потому что знаю, что это необходимо для меня, для моей семьи.

7.3. Универсальное начало в современной обыденной

культуре

Универсальное в современной обыденной культуре присутствует в двух ипостасях. Мы коротко остановимся на каждом из этих проявлений.

Первое из них глубоко традиционно и целиком связанно с жизненными циклами человека, с его каждодневными физиологическими потребностями и существует вне времени, вне пространства. Человек рождается, вступает в брак, рожает детей, умирает - вне зависимости от того, в какую эпоху он живет, в какой стране. Каждый день человеку необходимо питаться, умываться, отправлять естественные потребности, одеваться и пр. И это он также совершает независимо от своей этнической принадлежности, пола, возраста, эпохи, места проживания. Таким образом, универсальные нормы можно распространить на то, что обозначается словом «что». То, что совершает человек на протяжении своей персональной жизни и человеческой истории в целом - универсально. А вот то, каким образом он совершает естественные обыденные действия - специфично и может зависеть и от этнической, и от конфессиональной принадлежности, от возраста, пола, времени и страны проживания. Стоит только вспомнить, как питаются йоги и как страдали от обжорства римские императоры.

Как это ни покажется странным, но нередко в нашей повседневной жизни мы следуем правилам, зафиксированным в исторических документах, например в Домострое (XVI в.). Так, каждое утро, решая, какую одежду надеть - рабочую, повседневную или праздничную, мы, сами того не подозревая, выполняем старинное предписание: «А всем дворовым людем наказ: всегда что делают в ветшаном платье, а как пред государем и при людех - в чистом во вседневном платтейцы, а в праздники и при добрых людех или с государем или с государынею где быти, ино в лучшем платьи»¹¹⁹. Однако вряд ли это правило - в будни носить будничную одежду, а в праздники -праздничную - можно было бы отнести исключительно к этнической традиции русских. В Домострое, который, безусловно, принадлежит русской этнической культуре, зафиксирова-

на некая традиционная универсальная норма, характерная практически для всех этнических сообществ. И связано это прежде всего с общностью принципов, лежащих в основе повседневных практик, с тем, что обычно называют «здравым смыслом», «народной мудростью».

«Второе универсальное» принадлежит новейшему времени и связано с процессами развития информационных технологий, всеобщей компьютеризацией, совершенствованием средств массовой информации, с массовыми миграциями людей, интенсивной урбанизацией, развитием образовательной системы (введением всеобщего среднего образования). Все это привело к серьезным изменениями в сфере современной обыденной культуры. С чем конкретно связаны эти изменения? С вторжением в жизнь миллионов людей новых средств передвижения (от машин до космических ракет), новой бытовой техники, средств массовой информации (от газет до радио и телевидения), с развитием компьютерных технологий и созданием всемирной информационной системы «Интернет», глубинный смысл которой как феномена культуры еще предстоит раскрыть. Все эти изменения вызвали рождение новых, универсальных, надэтничных обыденных технологий, известных каждому, вне зависимости от того, в какой стране живет человек, - кто бы ни был человек по национальности, он знает, как пользоваться бытовой техникой, аудио- или видеоаппаратурой, компьютером, телевизором. Иными словами, в повседневной жизни людей образовалось пространство, практически лишенное этно-национальной специфики, пространство, заполненное узнаваемым для каждого культурным материалом, вне зависимости от того, где живет человек, к какой этнической общности или социальному слою он принадлежит.

Свободное время, которое городской человек проводит в основном дома, связано главным образом с телевидением. Именно телевидение в настоящее время формирует тот единый, универсальный, знакомый всем культурный материал, ставший частью повседневной жизни огромных масс людей. Это и разнообразные телевизионные игры, и зарубежные телесериалы, и реклама. Все это, обрушенное на человека, становится частью его жизни, занимает определенное и весьма значительное место в его обыденной культуре, трансформируется в ней весьма любопытным и причудливым образом. Телевизионная культура находится в тесном взаимодействии с быстроменяющейся каждодневной действительностью, отражает ее и

одновременно является ее составной частью. «Второе универсальное» является следствием развития массовой культуры.

Современная культурология рассматривает вопрос о соотношении массовой и обыденной культуры. «Массовая, популярная эстетика как бы утверждает неразрывность искусства и жизни, отсутствие границ между ними. Искусство вводится в мир «естественной установки» повседневности»¹²⁰. Массовая культура как бы реабилитирует все то, что связано с жизненным, «низовым» миром человека: «повседневное, массовое, номиналистическое и архетипическое»¹²¹. При этом массовые вкусы определяются как «суть свидетельство новой жизни старой и большей частью неписаной традиции слухов и сказок, рассказов путешественников и песен, которая «вдруг» объявилась на страницах массовой печати, на экранах телевизоров в качестве новостей и мелодраматических сериалов»¹²². Действительно, газетные рубрики, программы радио- и телепередач отражают обыденные человеческие предпочтения и интересы - потребность в бытовых сплетнях и светской хронике, в мелодраматических житейских историях, в рассказах о заморских странах.

Соответствие конкретному историческому отрезку времени и ускорение смены культурного содержания этого временного периода, соответствие вкусам, взглядам, пристрастиям людей и постоянное их переформирование, непрекращающееся «подстраивание», приспособление под массовое сознание и манипулирование им - вот обязательные условия, законы сосуществования массовой и обыденной культуры.

Такие телевизионные жанры, как реклама, телеигры, сериалы становятся частью современной народной культуры, легко усваиваются массовым обыденным сознанием. Они доступны, запоминаемы, цитаты из них входят в речевой оборот детей и взрослых, перерабатываются профессиональным искусством, литературой (особенно сатирическим и юмористическим жанрами, что, кстати, способствует как бы второму рождению рекламных текстов, наполнению их иным смыслом и новому усвоению зрителем), а также устным народным творчеством в виде мгновенно возникающих анекдотов, загадок, присловий.

«Безвкусные», «низкопробные» (с позиций критиков и представителей высокого искусства) телесериалы великолепно легли на российскую почву, пришлись «впору» обыденному народному сознанию. Успех этих фильмов отразил потребность постсоветского сознания, измученного нестабильностью, потерей уверенности в будущем, ломкой своего государственно-

го-патерналистского характера, в чем-то устойчивом и повторяющемся, т.е. вносящем в обыденную жизнь некий элемент стабильности (при всех условиях фильм покажут), потребность в приобщении к благополучию (красивые наряды, интерьер, клятвы в любви, нежные поцелуи), потребность в простоте и ясности (четкое деление персонажей на положительных и отрицательных, возможность угадать ход событий) и, наконец, потребность в счастливом конце, реализованная мечта о том, что все будет хорошо.

Другой формой массовой профессиональной культуры, вступающей в непосредственный и энергетически сильный контакт с обыденным сознанием, является реклама. Массовый (по способам передачи) профессионально сделанный материал становится живым, активно действующим элементом массовой (в смысле распространения среди многомиллионной аудитории) обыденной культуры. Усвоенная, адаптированная массовым сознанием реклама становится феноменом фольклорного характера (появились анекдоты с новыми действующими лицами - шоколадными батончиками «Марс» и «Сникерс», ваучерами и Чубайсами, в очередях и электричках в свое время обсуждались повороты судьбы народного героя Лени Голубкова).

Другими словами, принципиально интернациональные формы массовой культуры при соприкосновении с обыденным сознанием рождают такой принципиально национальный жанр народной культуры, как анекдот. И в этом случае вновь возникает два вопроса - «что» и «как». «Что» - это, например, реклама или телеигра как форма массовой универсальной культуры, но в том, «как» она сделана - могут отчетливо проявиться национальные особенности или того, кем она сделана или того, на кого она рассчитана. Например, «Поле чудес», имеющее своим аналогом зарубежную телеигру - сложилось по законам бытовой российской культуры (торгуются, как на рынке, везут в подарок соленья и самогон, передают приветы).

Массовая культура, являясь по сути профессиональной, имеет своей целью не создание эталонов, образцов национальной культуры, а скорее игру с узнаваемыми образами, национально-этническими стереотипами-представлениями как о себе самих, так и о других народах и культурах, их переваривание, их разнообразные трансформации и выведение в другой пласт культуры, перевод на другой и социально-культурный и эстетический языки. Работая с этим уже упрощенным материа-

лом, масскультура идет по пути его дальнейшей адаптации. Так проявляются ярко выраженные стереотипные представления о самих себе, о народной жизни: или ироничное изображение деревенского деда с грубоватой речью в треухе, перемазанного веснушчатого паренька с рогаткой - хрестоматийного Филипка - или воплощение сусальной мечты о деревенской семье, в которой задумчивая мать доит корову и процеживает молоко через белоснежную марлю, бабушка месит тесто, отец работает на гончарном круге. Аналогично работает реклама и со стереотипными представлениями о других: например, образы ковбоев и индейцев в рекламе американских товаров.

Массовая культура настолько «всеядна» и «беспринципна», что может перерабатывать в своих интересах любой пласт культуры, от традиционной народной до профессиональной культуры классического образца. «Характер присутствия» этно-культуры связан с изменчивостью, адаптацией образцов эт-нокультуры в современной культуре и искусстве (этнорок, например, как симбиоз этнонациональной традиции (по выбору репертуара) с современным направлением в музыке). В результате использованные в качестве сырья этнонациональные образы, если и не лишаются своей общезначимой культурной ценности, то по крайней мере приобретают иные, обыденные смыслы.

Присутствие этнонациональной культурной компоненты в современной обыденной культуре то сужается, то расширяется, меняет свои очертания. Всплески этничности сменяются более спокойным и размеренным течением. Постоянно меняется отношение общественного сознания к национальной культуре и к ее этническим составляющим. Другое обстоятельство связано с возникновением культуры универсальной, игнорирующей национальные различия, и ее постепенным завоевы-ванием все более и более прочных позиций в культуре в целом.

Поиск по сайту: