Глава 1. Общее представление о народной культуре и проблемах ее исследования

Во-первых, народная культура в различных ее ипостасях сохраняет элемент синкретичности в широком смысле, под

которой мы в данном случае понимаем нерасчлененное сосуществование в диффузном состоянии этики и эстетики, знания и верования, художественного и внехудожественного отношения к действительности, мира представлений (картины мира) и практического действия, что характерно для группового (соборного) сознания и поведения. Этим данная область существенно отличается от сугубо специализированных областей профессиональной деятельности, смысл и назначение которых заключается в максимальной дифференциации всех аспектов человеческой деятельности.

Во-вторых, реальные и потенциально возможные формы народной культуры обладают общим качеством - традиционностью. Опора на традицию как способ коллективной аккумуляции социального опыта сообщества, этноса, группы является важным качеством народной культуры, отличающим ее от профессиональной, где неизбежно сильно индивидуальное начало. Анонимность в последней скорее является курьезом, чем нормой, а все перемены связаны с инновационными устремлениями субъектов - творцов такого типа культуры. В народной же культуре всегда в первую очередь осознаваема установка на следование принятой традиции, за которой проступает некое соборное, коллективистское, общинное, корпоративное, анонимное начало, объединяющее сообщество в разных поколениях и получающее значение нормы и образца в зависимости от давности существования и (или) наличия авторитетов.

Масштабы традиции могут быть очень различны. Иногда она охватывает несколько поколений и продолжается десятки, а часто и сотни лет, как мы это видим в фольклоре классической поры. Иногда традиция как бы вспыхивает на какое-то время и гаснет, чтобы потом уступить место другой, аналогичной (анекдоты, песни, так называемый черный юмор, в прошлом - эпизодически получавшие в народе распространение слухи и толки, связанные с войной, голодом, болезнями, стихийными бедствиями).

Однако такая малая традиция, как и большая, также служит обобщению культурного и социального опыта, задает воспроизводящиеся вновь и вновь стереотипы образно-смыслового видения, символического выражения, а также способы, технологии закрепления и передачи элементов народной культуры в тех или иных временных рамках в масштабах большего или меньшего территориального региона.

Традиционность предполагает опору на традиции разного

не только временного, но и социально-пространственного масштаба: от нескольких лет до столетий, от небольшой социально-специфической общности (солдаты, студенты, обитатели тюрем и др.) до народа, этноса, нации, представленных населением региона, страны и даже разных стран. Ареалы распространения традиций также могут варьироваться.

Все это не означает, что в этой области царит жесткая неподвижность, повторение по кругу одних и тех же ситуаций, культурных текстов, социальных форм. Есть и изменения, и трансформация, и даже ломка, возникновение новых форм на руинах старых, однако в сознании носителей народной культуры господствует ориентация на поддержание культурных стандартов, иногда вопреки реальному ходу культурно-исторического процесса.

Выделенные нами два качества находятся в самой тесной зависимости друг от друга: синкретически недифференцированные формы взаимоотношения с миром, характерные для народной культуры, наиболее адекватно могут быть осмыслены и переданы именно в акте непосредственной коммуникации - самом традиционном способе инкультурации и социализации, не связанном с институционально-организационными формами. В то же время такой устный способ может быть лишь вспомогательным при передаче элементов сугубо специализированного содержания в профессиональной культуре. Здесь нужны совсем иные институции и технологии. И наоборот. Фиксация фольклорного, принципиально устного текста (например, издание сборников анекдотов) не без оснований рассматривается иногда фольклористами как потеря лабильности, окостенение традиции, что само по себе означает отход от нее. Разные области культуры дополняют друг друга. Устная культура по-прежнему нужна человеку, поскольку у него сохраняется потребность синкретического, по преимуществу внера-ционального в своей целостности осознания действительности.

В соответствии с изложенными в разделе 1.1 позициями социокультурологический подход к современной народной культуре предполагает комплексный анализ нескольких составляющих, существенных для понимания культурного артефакта в общем контексте культуры и социальной системы, элементом которых он выступает. В качестве наиболее существенных, адекватных социокультурологической проблематике, в данной работе выделены следующие составляющие: культурный текст в широком (не только вербальном) смысле; социальный

носитель - субъект культуры; социальные механизмы трансмиссии культуры; социальные функции культуры в обществе. В них более или менее явно проступают обе основные отличительные черты народной культуры: синкретизм и традиционность.

1.Культурный текст в широком смысле: семантика и её зна-ково-символическое и материальное воплощение; т.е. социо-нормативные представления, этические, религиозные, эстетические ценности, идеи, смыслы, а также многообразные формы их выражения: вербальные, иконические, музыкальные, жестовые, движенческие, предметно-вещественные.

Для народной культуры особенно актуальны смешанные, синкретические образования и в семантическом, и в знаковом плане. Современная народная культура в разных проявлениях и направлениях демонстрирует разные способы существования культурного текста: сохранение, сокращение, переход в сферу сугубо исторических артефактов, трансформация смыслов и форм, порождение новых текстов в смешанных традициях, в частности, взаимопроникновение разных этнических традиций, фольклоризация текстов, заимствованных из профессиональных областей (музыки, поэзии и др.).

2. Социальный носитель - субъект культуры, её продуцирующий, и в то же время благодаря ей существующий. Типы культурных субъектов разного масштаба и типа: личность, группа, социальная среда, социальная общность, сообщество, народ нация, ветвь человечества, представляющая определенный тип цивилизации, - в качестве носителей культуры или её отдельных традиций.

Применительно к народной культуре в новое время особое значение приобретает анализ социальной базы бытования: сохранение или размывание элементов аутентичной среды, появление промежуточных социально-групповых образований, субкультуры которых могут функционировать в качестве народной культуры на широкой социальной базе; переход традиционной культуры в социально иную, неаутентичную среду.

3. Социальные механизмы функционирования культуры, ее поддержания, трансформации, передачи от поколения к поколению.

Культура в целом, особенно современная, располагает большим арсеналом социоинформационных технологий, а также институтов, выполняющих роль социального механизма по отношению к культуре. Первичным является характерный для

традиционной народной культуры способ передачи в живом общении, т.е. в акте непосредственной коммуникации. Оставаясь основным для народной культуры, которая по нашему определению - культура устной традиции, в современных ее направлениях этот способ дополняется, хотя не всегда органично, разными формами фиксации культурного текста, с использованием специальных технологий, методик обучения, что непосредственно влияет и на характер культурного текста, и на его место и роль в культурном пространстве советского и постсоветского общества.

4. Анализ позиций 1-3 позволит судить о социальных функциях культуры, или роли культуры (а также её отдельных областей) в интеграции и идентификации общности (общества), в самоопределении и поддержании идентичности личности и в воспроизводстве и обновлении самой культуры, т.е. самоподдержании её в «рабочем» состоянии (способности к сохранению, трансформации, обновлению - в зависимости от общих социальных и даже цивилизационных сдвигов).

Анализ социальных функций народной культуры по отношению к таким глобальным системам, как общество, личность, культура в целом - позволяет проанализировать ряд важных изменений в народной культуре нового времени. В частности, по отношению к традиционным формам следует рассматривать существенное сокращение сферы действия исконных универсальных её функций - формирование целостной картины мира, нормативно-ценностное регулирование жизни общины, сообщества, индивида; усиление декоративно-эстетической функции при утрате значительной части семантического функционального спектра; усиление функции сохранения памяти о прошлом семьи, рода, предков (в масштабах общества - охрана культурного наследия); актуализация сугубо «внешних» демонстрационно-церемониальных и ритуальных функций с ослабленной семантикой, частично забытой и малоактуальной, иногда воссоздаваемой в новых современных условиях как бы заново.

Отдельного рассмотрения требует анализ функциональной специфики массового неофициального творчества советской эпохи в рамках групповых субкультур, а также официозного народного творчества, представленного, в частности, некоторыми направлениями клубной художественной самодеятельности и любительства, также частично примыкающими к народной культуре.

1.3. Народ как субъект-носитель народной культуры в прошлом и настоящем

Для интерпретации народной культуры с точки зрения изложенных позиций первостепенное значение имеет понимание субъекта - носителя этой культуры, чьи ценности, идеалы, стереотипы поведения, образ и стиль жизни она выражает, декларирует, предписывает или, напротив, накладывает запрет, не рекомендует для членов сообщества, которые представляют данную культуру, принимая ее от предков и передавая потомкам. Взгляд с таких позиций обнаруживает существенное различие между народной культурой прошлого и более поздним, а также современным ее вариантом, притом что есть основания рассматривать все эти разные феномены как народную культуру.

Свое происхождение она ведет издалека и восходит к про-токультуре рода, племени. Затем ее субъектом - носителем становится этнос (греч. ethnos - народ). Однако применительно к тому времени, когда члены рода, племени, этноса в равной мере представляли собой народ как популяцию данной общности, понятие «народ», равно как и «народная культура», еще не обрели своей специфической семантики. Они стали обретать ее тогда, когда у представителей единого сообщества возникло желание отделить народ от не-народа, которое было естественным выражением возникающих социальных и культурных различий.

Осознание принадлежности к народу и включенности в народную культуру характеризует тот период, когда общество приобретает более сложную, иерархическую структуру. В нем выделяются классы, сословия, группы, формируется представление о высших и низших слоях общества, и те и другие вырабатывают свои варианты культуры, в рамках общей культуры возникают субкультуры социальных общностей и групп. Различия между ними со временем становились все более существенными. Если в допетровской России в боярских хоромах и крестьянских избах не только говорили на одном языке, но и пели одни песни, одинаково исполняли обряды, имели похожий жизненный обиход, то в послепетровской России высшие и низшие сословия с течением времени стали все более различаться, говорить на разных языках, ориентироваться на раз-

ные эталоны во многих сферах жизни и т.д. Впоследствии такое положение дало основание для всевозможных идеологических и даже социально-политических теорий о двух культурах в российском обществе. Очевидно, однако, что эти различия создали почву, на которой вырос мифологизированный образ народа, и этот образ занял видное место в отечественной культурной традиции (в художественной литературе, публицистике, философии), в отличие, скажем, от западных культур.

Понятие «народ» получает и до сих пор сохраняет этносоциальный характер. В условиях социально стратифицированного сословного общества под народом понимали не все население страны (не всех «народившихся»), а в основном тех, кого относили к «простому народу», т.е. низшие и отчасти средние классы. Это прежде всего крестьянство, городские низы, отчасти мещанство, низшее духовенство. Четкий водораздел между народом и не-народом и здесь определить затруднительно, однако он ощущается различными нашими теоретиками. Отражен он и в изданиях энциклопедического характера советского периода «народное творчество - искусство, непосредственно создаваемое трудящимися в условиях классовых обществ»⁸; «Народная культура в классово-антагонистических формациях выступает как культура низов в противоположность культуре верхов и отражает трудовую деятельность, быт, духовные запросы и чаяния непривилегированных классов и слоев сельского и городского населения»⁹. Поначалу народной культуре в России противостояла церковно-книж-ная традиция, потом сформировалась и светская. Историческая народная культура аккумулировала огромный социальный опыт, охватывая и упорядочивая все стороны жизни общины, сословия, этнического сообщества, ибо именно эта культура сохраняла и поддерживала этническую идентичность представителей этих социальных общностей и базировалась на этнических традициях.

В результате на протяжении веков народная культура создала свой, вполне оригинальный мир представлений, ценностей, норм, символов и способов их воплощения и реализации в социальных условиях жизни общины. Эстетический аспект, оставаясь частью этой синкретической культурной системы, также получил символическое выражение в целостности и органичности художественного мира аутентичного фольклора классической поры.

Не будем, правда, забывать, что этот мир был открыт и приравнен к высокому искусству выходцами из другой социо-

культурной среды много позднее, в XIX в., в то время, когда уклад общинной жизни и, соответственно, традиционная культура, уже начали разрушаться, расслаиваться, а значит, встал вопрос и о носителе этой культуры.

Переставая быть народной культурой в прежнем, исконном смысле слова, историческая крестьянская культура становится со временем художественным наследием, признанным специалистами и обществом в целом. Признание это, правда, оказалось подверженным веяниям времени. Так, в советское время на долгие годы и десятилетия фольклор попал в разряд пережитков прошлого, архаики, и лишь в последние полтора десятилетия вновь стал объектом повышенного внимания.

Очевидно, за этими перипетиями в судьбах народной культуры прошлого стоит частичная потеря носителя, сужение или трансформация этой социальной базы, когда роль носителя (а не только знатока, исследователя) берут на себя, например, специалисты-искусствоведы или фольклористы, любители-краеведы и пр. Кто же становится субъектом и носителем народной культуры с конца XIX в., когда особенно быстро пошел процесс социального расслоения и разложения традиционного уклада жизни в России?

Можно выделить две тенденции в подходе к этому вопросу. С одной стороны, сохраняется вплоть до сего дня стремление как-то обозначить те слои, группы, общности, которые с наибольшими основаниями можно назвать народом. С другой стороны, очевидно стремление понять народ как некую интегральную метафизическую категорию, связав с ней подчеркнуто ценностные представления. Возможно и определенное совмещение этих подходов. Понятие «народ» - в том значении, о котором сказано во введении, в отличие от близких к нему, хотя и не синонимичных, - этнос народность, нация, во все времена имеет сильную культурную составляющую. Можно говорить о самостоятельной жизни образа народа в русской (российской) культуре.

Так, на границе XIX и XX вв. понятие «народ» в российской социально-философской традиции обрело совсем особый, метафизический смысл, в котором соединялось и представление об определенном комплексе социально-нравственных черт - генотипе русского человека, и видение его в качестве носителя широко понимаемой русской идеи, великой драматической судьбы, большой духовной потенции и т.д. Подобный ком-

плекс идей соответственно отрефлектирован в кругах интеллигенции¹⁰, однако большую роль в этом сыграли образы традиционной культуры, и близость к народному миросозерцанию определялась способностью идентифицироваться с этой системой ценностей, т.е. как бы причислить и себя к народу, осознать себя частью этой общности.

Параллельно сформировалось и затем вошло во все истма-товские учебники советского периода марксистское представление о народе как движущей силе, демиурге истории. Такой подход, как бы поднимающий народ на недосягаемую высоту в противопоставлении его личности, был еще более абстрактно-философским. Реальная практика строительства социализма, а затем коммунизма, и в частности принесение в жертву этим светлым целям миллионов людей, вошла в явное противоречие с исходным теоретическим тезисом о высокой роли народных масс.

Есть в русской общественной мысли и социальной практике XIX-XX вв. и прямо противоположные концепции народа. В недрах просветительства возникла, а затем нашла дальнейшее развитие в идеологии народничества прошлого века оппозиция просвещенных верхов и темных низов, интеллигенции и народа. Здесь уже интеллигенция, воздавая должное народу, видела в нем не столько носителя оригинальной культуры, необычайной духовной силы, сколько объект собственной культуртрегерской деятельности. Народ оказывался как бы отчужденным от настоящей культуры, цивилизации, отсталым, варварским, далеким не только от какой бы то ни было мессианской роли, но и не очень способным к элементарному устроению собственной жизни. Эта линия - внесение в народ, т.е. в низшие слои общества, идей, представлений, знаний, технологий, созданных в иной среде и иной культуре - получила весьма заметное развитие. Она проходит через XIX в. и затем в XX в. обретает новую жизнь.

На этих исходных позициях в советское время была построена система культурно-просветительной деятельности, приобщения, обучения, включения масс в социалистическое строительство, воспитание нового советского человека, борьба с темнотой, невежеством, предрассудками и т.д. Объектом приобщения к культурным образцам, принятым за эталонные, стала некоторая неопределенная народная масса в целом, все более теряющая социально-стратификационные характеристики.

С построением социализма общество становилось все более нивелированным однородным, атомарным; прежние соци-

ально-классовые различия постепенно теряли свое значение, поскольку прежние высшие классы в лице наиболее ярких своих представителей, а то и полностью были так или иначе изъяты из социальной жизни (ликвидированы, депортированы, лишены прав, средств к существованию, ассимилированы). Параллельно различными мерами пресекались или переводились в официальное русло естественные процессы какой бы то ни было социальной кристаллизации, группообразования. Таким образом, всячески тормозилось формирование неофициальных слоев в культуре, групповых субкультур, а также естественной преемственности и обновления культурных традиций. В качестве значимых фиксировались лишь профессиональные и демографические различия.

В результате сложилась новая историческая общность «советский народ», а государство было провозглашено общенародным. Важно отметить, что такая общность возникла не только как официальная категория, продекларированная в Конституции СССР 1977 г., но и, в определенной мере, в самой жизни. Правда, здесь массе населения противостояла партийно-бюрократическая привилегированная верхушка, которая, впрочем, претендовала на принадлежность к народу и действительно сохраняла связь с демократическими (низшими) слоями по своему социальному происхождению. В этой прослойке преобладали выходцы из рабочих и крестьян, гораздо реже - из потомственной интеллигенции. Последняя с каждым новым поколением руководителей все более вымывалась и фактически была вытеснена так называемой интеллигенцией первого поколения.

И социальные, и культурные различия в таком обществе в очень малой степени определялись наличием в них каких-либо субкультур и даже этнонациональных традиций. Общество стало весьма гомогенно, ведь даже национальное начало в культуре допускалось лишь по форме, т.е. в качестве внешнего декоративного элемента. В таком случае на первый план, естественно, вышли различия количественного плана: в уровне приобщения разных групп населения к определенным культурно-идеологическим стандартам, художественным образцам, выдвинутым в качестве эталона и для тех, кто культуру создает (мастеров культуры), и для тех, кого нужно приобщать, вовлекать, воспитывать на этих образцах (народ в смысле «население»). В связи с этим, в частности, исключительное место в культурной и политической жизни страны начинает занимать худо-

жественная самодеятельность подражательного плана, именуемая одновременно и «вторым эшелоном искусства», следующим за первым, - профессионалами, и «народным творчеством».

Можно ли говорить о том, что народ как общность советского периода обладал своей особой культурой, подобной, скажем, культуре этнической или сословно-групповой. Пожалуй, действительно были и до сих пор сохранились (теперь уже в качестве советской субкультуры), некоторые глобальные ценности, которые ранее имели почти универсальное «общенародное» значение в советском обществе. Это ценности, если можно так сказать, имперско-апологетического характера: принадлежность к великой державе, занимающей шестую часть земного шара, благополучие этой страны, представление о социализме как всеобщем равенстве (уравнительности) и социальной защищенности, гарантируемых этой державой, уверенность в необходимости постоянной борьбы против врагов, против войны, за мир, за урожай, за высокие производственные показатели; одним словом, навязчивая идея доминирования во всем на планете, независимо от уровня реальных достижений. Круг этих идеологем, ставших стереотипами массовой советской культуры, оказался достаточно жизнеспособным и после того, как прежние государственные механизмы функционирования культуры фактически перестали действовать, эти стереотипы вжились (или были хорошо вживлены) в массовое сознание. Нечего и говорить, что сохраняют привлекательность наиболее талантливые произведения искусства, в которых эти ценности и представления воплощены.

Однако общество является структурой сложной. И в советские времена даже в годы наиболее жесткого тоталитаризма существовали элементы другой культуры, противостоящей массовым советским стереотипам: культуры неофициальной, полуофициальной или даже непризнанной, незамечаемой, искореняемой, культуры повседневного бытия людей, групп, сообществ. Все это вопреки всем трудностям существовало, однако в особых условиях андерграунда, полного или частичного, чаще в кругах интеллигенции. Однако и массовая повседневная культура, например, - молодежная, отчасти сохраняла отпечаток альтернативности. Носители подобной культуры порой чувствовали себя представителями подлинной народной культуры, противостояли официальной, квазинародной, иногда же они образовывали относительно закрытые группы и сообщества, замкнутые на своих интересах.

Ситуация 90-х гг. подспудно назревавшая по крайней мере с конца 70-х - начала 80-х гг., создала беспрецедентную ситуацию социального и культурного плюрализма, возможности которого общество пока не в состоянии полноценно использовать. Это дело будущего. Не сформировались пока и более или менее четкие социальные структуры, пронизывающие все общество, хотя процесс структурирования начался.

Наше время динамично трансформирует и образ народа, и связанные с ним ценности, символы, формы социального поведения, эстетические и этические ориентиры. Народ - это уже не просто бедные в отличие от богатых, не воплощение неких идеальных качеств национального генотипа, не государственный монолит, приравненный к обществу в целом (как пелось в известной песне: «я - ты - он - она - вместе целая страна»). Однако несомненно, что понятие народ продолжает жить, а социокультурная и этнонациональная идентификация с народом сохраняет свою актуальность, наполняясь новыми смыслами и обертонами.

О наличии народа говорит сам факт осознания представителей населения или нации себя в качестве некоего целого, идентификации себя с этим целым, помимо идентификации с семьей, жителями своего города, поселка, членами какого-либо круга или компании, профессионального сообщества, толпой на улице, очереди в магазине, хотя толпа, люди на улице или в очереди в экстремальных ситуациях могут уже выступать подобием народа. Объективно за осознанием своей причастности к народу стоит разное содержание, связанное с разным социальным и культурным наполнением. Образ народа может расширяться до грандиозных масштабов, охватывая огромный временной и пространственный ареал и вбирая представителей нации или разных наций во многих поколениях. Но он может и сужаться до людей одного поколения, объединенных общей судьбой, как правило, нелегкой, но яркой.

Важное место занимает фактор совместного участия в крупном историческом событии - войне, революции, борьбе за какое-либо общее дело, осознаваемое как справедливое, важное для общего выживания и благоденствия. Принадлежность к группе, к одной из сторон в борьбе (а иногда и к каждой из сторон) осознается как принадлежность к народу в целом, выражение его воли и чаяний. В худшем варианте за этим может стоять популистская политическая игра, вообще эле-

мент исторической игры, попытки так или иначе приватизировать образ народа имели и имеют место, но и их следует рассматривать как феномен культуры, правда, не обязательно народной. В качестве доминанты народного самосознания может выступать фактор этнической или религиозно-конфессиональной принадлежности, особенно если он поддержан социально-политической ситуацией. Здесь мы уже вступаем в область размывания границ народной культуры и смешения ее со смежными сферами.

Образ народа может быть укоренен очень глубоко в истории, тогда в основе его лежит ощущение сопричастности к каким-то крупным историческим свершениям в жизни своей страны, общества, к ярким эпохам в культуре, которые продолжают озарять своим светом настоящее, каким бы темным и трудным оно ни казалось сегодняшним современникам. В этом случае последними движет стремление удержать или даже воссоздать во всей целостности временную и смысловую глубину культуры, энергетику и обаяние культурной среды, почувствовать живую преемственность прошлого, настоящего и будущего, ассимилировать социальный опыт разных эпох, как бы «примеряя на себя» разные культурные парадигмы прошлого. Происходит идентификация с прошлой культурой, и через культуру люди осознают себя единым народом.

Таким образом, объектом идентификации может стать и народ России с ее тысячелетней историей, и советский народ после 1917 г. (определенное число россиян сохранило воспринятую со школьных лет привычку начинать «главную» историю России с 1917 г.), и даже какие-то группы, слои населения.

Во всех этих случаях в среде участников события, движения, процесса создаются знаково выраженные элементы своей культуры: символика, одежда, нормы и правила общения внутри сообщества. Иногда особым значением и смыслом наделяются уже бытующие ранее культурные тексты, предметы обихода, географические места и объекты. Таким образом создается если не целостная развернутая культура, то культурный слой, окружающий неким ореолом события, движения, эпоху, и ту общность, которая сложилась как целое благодаря этому, а также поддерживает и воспроизводит свою идентичность, т.е. самобытность, в меняющихся условиях.

Итогом наших размышлений может стать вывод о том, что в современных условиях социальная база народной культуры

довольно неопределенная, и, соответственно, эта культура так или иначе соприкасается с образцами культур и субкультур самых разных социальных и этнических сообществ, слоев, групп, идентифицирующих себя с народом и как бы даже получающих санкцию общества на такую идентификацию. Поэтому народная культура сегодня - это не только и не столько круг реальных объектов и процессов в культуре, сколько угол зрения или способ видения и понимания этих объектов и процессов, которые могут быть рассмотрены и совсем с других позиций. Например, как любительское творчество, как досуговые занятия, как охрана культурного наследия, как культурные ценности, обладающие тем или иным потенциалом, как субкультурные движения и даже как показатель традиционалистской нечувствительности к современным социальным изменениям. Нас же в интересует возможность рассмотрения этих объектов и процессов в контексте смежных явлений как народной культуры, имеющей некоего общего субъекта - носителя - создателя - потребителя.

1.4. Современные особенности народной культуры

Народная культура нового и новейшего времени существенно отличается от прошлых и классических фольклорных форм. Эти изменения связаны прежде всего с общей динамикой в системах культуры и общества, повлекшей за собой утрату универсальной роли традиционных культур народов в новых условиях.

Развиваясь вместе с обществом (сообществом), культура становится все более сложной, разветвленной и многоуровневой. С возникновением национально-государственных образований, укреплением социальных структур, постепенно складывается общенациональный вариант языка и культуры, по отношению к которым регионально-этнические культурные традиции при всей своей исконности и аутентичности занимают как бы подчиненное положение, оставаясь культурой повседневности, разговорным языком, сферой бытового общения, а также исторической памятью рода, семьи. Если в традиционной этнической культуре представлены в нерасчлененном виде все области материально-практической, духовно-религиозной, познавательной, соционормативной, эстетической деятельности человека как члена сообщества, то культура нового времени и современности все более дифференцируется, усиливается специализация отдельных областей, сфер культурной деятельное-

ти по типу предмета, характеру, целям¹¹. Возникает культура земледельческая, художественная, религиозная, правовая, политическая и пр. Складывается представление о культуре духовной (религиозной) и светской, официальной и частной, сословной и общенациональной, региональной и мировой.

Параллельно, помимо традиционных механизмов прямого наследования, формируются опосредованные способы передачи культуры, фиксации и закрепления культурного текста в качестве канонического образца, а также введения его в социальное обращение. Возникают и множатся как технические средства, обслуживающие этот процесс и влияющие на него, так и самые разные социальные технологии обучения, трансляции, социализации; образуются соответствующие социальные институты, сеть организаций разного уровня формализации.

Становясь многослойной, культура социально дифференцированного общества, обрастает субкультурами. Фольклор, теряя свое исконное универсальное положение, начинает активно взаимодействовать с субкультурами, образуя, с одной стороны, современные вторичные формы народной культуры, а с другой - обретая роль культурного наследия.

В культуре нового времени весьма значительное место начинает занимать массовая культура, которую иногда сближают с народной, видя в ней проявление того же коллективно-бессознательного, внеличностного, анонимного начала, которое есть в фольклоре. Однако те произведения, изделия, вещи, которые представляют такую культуру, чтобы стать действительно массовыми, завоевать всеобщее внимание, должны быть очень профессионально выполнены и еще более профессионально запущены в оборот с использованием широкого арсенала современных технологий производства, фиксации, обработки, тиражирования текстов, с ориентацией на вкусы широкой публики, стереотипы массового сознания. Все это, конечно, отличает данную область культурной деятельности от самостийно существующей культурной практики устной традиции, по масштабам охвата сейчас явно уступающей массовой.

Вместе с тем в современных обществах с высоко развитыми информационными технологиями, специализацией всех областей деятельности продолжает существовать и внепрофес-сиональная культурная практика в синкретических формах. Она живет своей жизнью параллельно со специальными, профессиональными областями в многоэтажном здании современной культуры. Уходят в прошлое классические формы народной

культуры (например, эпические жанры фольклора разных народов), им на смену приходят всевозможные малые формы фольклора и постфольклора.

Традиционные формы культуры в прошлом (для разных народов оно может быть отнесено к разным периодам) воплощали некие базовые жизненные ценности, определяющие основы социального бытия сообщества. Теперь картина мира современного человека в значительной мере строится на иных представлениях и способах ориентации в социальном и природном пространстве. Они во многом выработаны уже достаточно давней профессиональной традицией, в которой элементы народного миросозерцания присутствуют лишь фрагментарно. Обращение к народной культуре - это часто сфера специальных интересов отдельных групп, приверженность к ритуалам, обычаям, связанным с определенными обстоятельствами жизни, тяготение к историческим культурным формам. В таком случае речь может идти не столько о социальном нормировании жизнедеятельности людей, сколько об украшении, декорировании, внесении дополнительных смысловых нюансов и форм в ту общую ценностно-нормативную базу (или ее фрагменты, восходящие к разным эпохам), на основе которых так или иначе устраивает свою жизнь современный человек.

Вытесненные из жизни общества как пережитки прошлого многие элементы этнических культур начинают играть определенную роль как в современном пестром и неоднозначном культурном пространстве, так и жизни народов - носителей этих традиций. Отчасти это связано с актуализацией этнического и национального самосознания в последние десятилетия XX в. Во множестве возникают различные центры традиционных методов лечения (по иронии судьбы эти методы, будучи весьма древними, часто называются нетрадиционными по отношению к утвердившимся более поздним традициям медицины европейского типа), школы боевых искусств разных направлений, школы народных ремесел, ансамбли народной музыки, пения, танца, максимально полно воссоздающие этнические аутентичные архетипы. Культивируются порой весьма архаичные формы традиционного религиозно-магического опыта. Параллельно возникают всевозможные формы неоязычества, в частности неошаманства и др., а также происходит скрещивание или смешение разных этнических традиций, перенос и вживление их в новую, неаутентичную социальную ткань, что дает естественный выход в область современной

массовой культуры, эксплуатирующей и «переваривающей» любой культурный материал.

В бытовом сознании значительной массы людей по законам устной культуры продолжают жить элементы социальной практики, религии, философии, восходящие к традициям далекого прошлого, порой уже малознакомого и почти чуждого этим людям. Наметился даже своеобразный параллелизм и одновременно противостояние традиционно-народного и профессионального, специализированного подходов к одним и тем же сторонам жизни и способам отношения к ним (истолкование, сохранение, практическое использование, преобразование и пр.). Это относится к самым разным областям: художественное творчество, религия, медицина-целительство, метеорология, организация хозяйственной деятельности, связанной с природой, домашним бытом и пр.

Аналитический, сциентистский подход, выработанный в европейской культуре, предполагает дифференциацию множества областей знания, технологий, их обоснование и методологическое обеспечение. Такой подход, безусловно, противостоит синтетическому, по преимуществу интуитивно-чувственному, заложенному издревле в основе синкретической традиционной культуры. Вместе с тем, несмотря на типологические различия культур разных эпох и традиций, можно говорить об очевидной тенденции актуализации прошлого в самых разных формах.

По-видимому, потребность в альтернативных культурных парадигмах особенно актуализируется в наиболее сложные, переходные, кризисные эпохи, подобные переживаемой нами на грани веков. Именно в такое время становятся вполне приемлемы разные, в том числе взаимоисключающие направления социальных, религиозных, научных, художественных поисков и соответственно множатся критерии оценки результатов. Наука пересекается с обыденным знанием, обретает такое качество, как трансдисциплинарность, как бы расширяет проблемно-предметные горизонты, но одновременно возникает необходимость транспонировать строгую (тем более точную) методологию в относительно более «мягкие» варианты. Еще более причудливые формы порождает художественная культура, а также обширная область обыденной культурной практики.

В связи с подобными тенденциями современной культуры в целом несколько изменяется роль такого ее компонента, как миф. Значение слова «миф» (от греч. mythos) в обыденном языке (нечто ложное, неправдоподобное) и понятие о мифе,

мифологии, мифосознании в социально-гуманитарных науках существенно различаются. В науке в наше время параллельно существуют два разных подхода к мифу¹².

1.Традиционное представление о мифе как исторически преходящей, архаической форме общественного сознания, в основе которой лежит донаучный образ действительности, предполагающий нераздельное существование человека, природы, космоса и определяющий место человека в общей картине мироздания - картине фантастической, иллюзорной, включающей анимизм и антропоморфизм - в соответствии с представлениями более позднего времени.

2. Более широкое, тяготеющее к постмодернистским соци-окультурологическим концепциям представление о мифе как первооснове культуры вообще, некоей культурной универсалии, которая проходит через все исторические эпохи и связана с фундаментальной потребностью человека в целостной картине мира, соединяющей в себе знания и ценности, науку и религию, рационально-логическое и чувственно-внерациональ-ное, идеи и практические способы коллективного действия. Именно такое качество составляет основу мифосознания во все времена. Можно говорить об актуализации мифологической составляющей в культуре XX в. в целом, при разных оценках этой тенденции учеными.

Поворот к постмодернизму в культуре и, соответственно, к постиндустриальным формам цивилизации, неизбежно связан с переосмыслением обширных пластов истории человечества. А это означает расширение сознания, появление его новых ракурсов, подключение иных ресурсов жизнеобеспечения общества. Важная сторона подобного процесса, отмеченная многими учеными - определенное движение в сторону консерватизма, культурной традиции прошлого и даже традиционализма.

Вторая (или вторичная) жизнь традиции, социальное проигрывание разных вариантов включения ее в современный культурный мир и живой обиход, повышают роль исторической народной культуры (прежде всего художественной), в новых обстоятельствах, когда общество и человек сталкиваются с неизбежной перспективой многовариантности во всех планах: собственно культурном, социальном, политическом, экономическом, этнонациональном, религиозном.

Господствующие универсально рациональные модели классического периода модернизации дополняются и отчасти вытесняются введением в сознание и поведение иных культур-