Точка невозврата пройдена

Дело в том, что американская экономика — в том виде, в котором она, приспосабливаясь к необходимости выиграть экономическое соревнование у СССР, окончательно сформировалась при Рейгане, — может эффективно работать только до тех пор, пока существуют новые неосвоенные рынки. Только освоение новых рынков (а никак не биржевые спекуляции, игры с фьючерсами и деривативами) обеспечивает массу выпускаемых ФРС долларов реальными материальными активами. Это значит, что критическим моментом для американской системы является конечность земного мира, его экономики и рынков. Материальные ценности производятся только в реальном секторе экономики. В течение некоторого непродолжительного времени можно производить деньги, а также наращивать номинальный ВВП за счёт банковских инструментов, но рано или поздно, не будучи подкреплены реальным производством, эти деньги потребуют утилизации. И чем больше их (виртуальных денег) произведено без учёта реального обеспечения, тем жёстче будет кризис.

США давно пропустили момент, когда можно было отделаться чем-то сродни Великой депрессии. Надвигающийся кризис неспособен купировать никакой Рузвельт и никакой «новый курс». Время безнадёжно упущено. Это как вовремя не заделанная пробоина в корабле. До какого-то момента корабль ещё можно спасти, затем точка невозврата пройдена — и судно неизбежно утонет. Как неизбежно разобьётся самолёт, если у него в баках горючего на 20 км, а до ближайшего аэродрома 200 км.

Свой выбор Америка сделала в период президентства Клинтона. Джордж Буш-старший пытался сохранить СССР в качестве младшего партнёра США, но история и позднесоветские компрадорские элиты сыграли против него. У Клинтона была возможность продолжить курс Буша, но уже в отношении России. Россия 90-х была занята внутренними проблемами и готова была стать младшим партнёром США. От Вашингтона требовалось только признать за Москвой сферу её политических, экономических интересов и интересов безопасности в границах бывшего СССР (возможно, без Прибалтики), а также играть по единым правилам в мировой политике. Америке готовы были отдать право судить, но судить по закону, а не по произволу.

В тот момент у США ещё были резервы и ресурсы для, возможно, не совсем безболезненного, но не кризисного постепенного перестроения рейгановской экономической модели, уже сыгравшей свою роль в уничтожении СССР и потерявшей смысл с исчезновением врага. Более того, плавное реформирование своей «мобилизационной» финансово-экономической системы Америка могла произвести в значительной степени за чужой счёт. Ведь мир готов был подчиняться. Сейчас это кажется нереальным, но в 1992–1996 годах США обладали практически непререкаемым авторитетом. Моральным авторитетом. То есть им верили (далеко не в одной только России) и были готовы сотрудничать не за страх, а за совесть.

Клинтон долго, почти все свои две каденции, колебался, но всё же в критических обстоятельствах всегда делал выбор в пользу той партии в вашингтонском истеблишменте, которая настаивала на быстром освоении «трофеев» холодной войны и обеспечении американской гегемонии путём ликвидации даже теоретической возможности возникновения второй сверхдержавы (эта партия впоследствии получила наименование неоконсерваторов, или неоконов). Впрочем, до конца работы клинтоновской администрации возможность выбора у США ещё оставалась. Агрессия против Югославии подорвала репутацию Вашингтона незначительно. Тем более что изначально процесс балканского кризиса был запущен Германией, самостоятельно вопреки воле ЕС и большинства его членов признавшей сепарацию Хорватии и Словении, и действия Вашингтона могли ещё с натяжкой трактоваться как вынужденная реакция на немецкую наглость. Понятно ведь, что в 90-е годы вытеснить Берлин с Балкан могла только Америка (кстати, и Милошевич долгое время ориентировался на США, а не на Россию), ну а уж кого она себе определила в союзники — вопрос второй.

Даже «шалости» администрации Буша-младшего в Ираке и Афганистане в начале нулевых хоть и подтвердили курс США на решение сложных международных вопросов единолично и при помощи военной силы, но не вызвали однозначного протеста ЕС, России или Китая. Политический ресурс для возвращения к международному консенсусу во главе с Вашингтоном всё ещё существовал. Правда, экономический ресурс был уже исчерпан.

Поиск по сайту: