Введение в Технику Гештальт-терапии

Техника Гештальт—терапии разнообразна по используе­мым приемам — вербальным и невербальным, структури­рованным и неструктурированным, интроспективным и межличностным, направленным на внутренний мир и на внешнее проявление, символическим и не символическим. Некоторые приемы характерны не только для Гештальт-терапии, вероятно, каждый из них можно считать вариа­цией (намеренной или нет) известных приемов в психотерапии или в некоторых системах духовных учений. И все же сеанс Гештальт-терапии нельзя спутать ни с чем другим из-за подхода, составляющего основу нового и единственного в своем роде Gestalt.

Уникальность Гештальт-терапии состоит не в молеку­лярном уровне элементов технических компонентов и не в молекулярности отношения, но в межличностном уровне, где отношение придает форму техническому материалу и порождает новый синтез из предоставляющихся возможно­стей.

Гештальт—терапия на уровне техники является прежде всего синтезом. То, что для нее типично, является особен­ной «штучкой» для старых форм, характер и содержание техники в контексте других — в ограниченности действий терапевта по отношению к пациентам, где особое внимание направлено на само явление, а не на его формулировку.

Практическая Гештальт-терапия является синтезом приемов, поскольку не ориентирована на технику. Синтез существует лишь в тех пределах, где различные части мо­гут быть выкристаллизованы вокруг единого центра. Центр, в данном случае соединяющий воедино на удивле­ние разнообразные ресурсы, выходит за рамки приемов, о которых мы говорили раньше как об актуальности-осоз­нанности—ответственности.

Перлс в своей практике постоянно расширял свой репер­туар любыми возможностями, способствующими его целям сделать пациента более осознанным и ответственным. Он адаптировал, занимал, комбинировал и никогда не пере­ставал изобретать приемы, не осознанно, но по наитию самой жизни.

Из свободной ассоциации он выделил идею о поддержке осознанности, хотя перенес акцент от содержания к форме; от Райха он взял понимание защиты как моторного дейст­вия и воспринял значение выражения; из «тирании обязан­ностей» Карен Хорни он вывел со временем олицетворение своего «волчка»; из психологической драматургии — обыг­рывание конфликтов; из даанетики — прокручивание травматических эпизодов и прием повторения предложе­ний; из Дзен Буддизма — правило минимизации интеллек­туализма и так далее.

Однако ни в коей мере мы не склонны считать Гештальт-терапию некоей композицией подходов или попро­сту эклектичным подходом. Точно также мы не воспринимаем музыку Баха композицией из предшествую­щих итальянских, немецких или французских стилей (хо­тя в некотором смысле так оно и есть), но нас поражает уникальность этого синтеза, а не узнавание его компонен­тов, поэтому новое здание Гештальт-терапии впечатляет больше, чем старые его кирпичики.

В главе 4 я покажу, как особое отношение — концент­рация на настоящем — скрепило несколько кирпичиков в здании Гештальт-терапии: это упражнение «континуума осознанности». Здесь переживание «бытия в настоящем» послужило зернышком, которое Перле нашел не в какой—

нибудь форме психотерапии, но в собственном осознании (в частности, в личных переживаниях, которые он называл «сатори»). Так вот, это зернышко, которое в историческом прошлом имело форму медитации, Перле посадил в знако­мую ему почву — в свободную ассоциацию — и обнару­жил, что для озаренных глаз это явилось свободной диссоциацией, где чего-то не хватало. А не хватало в дан­ном случае очевидного.

Я исследовал концентрацию на настоящем как идеал (аспект хорошей жизни), который предлагается терапев­том пациенту в качестве объемистого предписания, в кото­ром тот тренируется посредством особой техники. То же самое можно сказать о любом аспекте тройственного идеала Гештальт-терапии: актуальности—осознанности-ответст­венности.

Практически любая техника в Гештальт-терапии мо­жет рассматриваться как особое выражение обширного предписания: «осознавай». Данное предписание, в свою очередь, является выражением взглядов терапевта и его переживаний, которые могут быть действительно стоящи­ми только вместе с осознанием, свет же осознания — это все, что нам требуется, чтобы выбраться из наших трудно­стей, чтобы увидеть всю глупость наших конфликтов, что­бы освободиться от фантазий, причиняющих нам беспокойство.

Точно так же можно рассматривать практически любую технику в Гештальт-терапии как особую кристаллизацию предписания: «Будь ответственным, ощути себя владыкой своих поступков, ощути себя.» Это предписание, в свою очередь, является выражением убеждений терапевта — ос­нованных на опыте — что только когда мы есть то, что мы есть, только тогда можно сказать, что мы живем, что если только мы начнем быть самими собой — или признаем, что мы уже такие — только тогда мы обретем большее удовлет­ворение, чем от любого простого желания.

Сказать, что целью Гештальт-терапии является про­буждение осознанности, чувства актуальности и ответст­венности, все равно, что заявить, что ее целью является способность переживать.

Мы все время что-то «переживаем», но в то же время контакт с переживаниями очень слабый, он лишь наполовину пробужден к действительности. В этом смысле можно сказать, что мы переживаем не взаправду.

Для гешталиста верное переживание уже само по себе является лечащим или корректирующим. Момент пробуж­дения — момент контакта с действительностью — являет­ся тем, что покажет нам истинное лицо фантомов наших грез. Это также момент тренировки в ощущении: здесь мы можем, например, научиться тому, что нет такого, чего стоило бы бояться, или что награда за то, что ты живешь, превосходит боль и потери, которые мы хотели бы избежать в наших снах.

Жажда ощущений есть часть всей жизни. Чаще всего она принимает формы желаний идти все дальше и дальше в ощущениях, не обращая внимания на те, что под рукой. Стремление к большему подменяет требование к глубине, которая могла бы стать нашим естественным режимом кон­такта с миром, если бы мы не были столь равнодушны к ней. Интуитивный поиск этой глубины или полноты осознания дан нам от рождения, но, потерпев в нем неудачу, мы ищем ему замены в окружающих нас стимуляторах: в насыщен­ной специями еде, в скалолазании, в скоростной езде на спортивных автомобилях, в соревнованиях, трагедиях на киноэкране.

Подход же Гештальт-терапии прямо противоположен. Переживание обретается не стимуляцией, а повышенной чувствительностью. Гешталист видит «пробуждение» в ви­де окружающей поддержки, не обязательной тому, кто «пробуждается» в себе, т.е. обращается к своим чувствам.

Техника Гештальт—терапии может послужить для воз­вращения пациента к контакту с его ощущениями двумя способами. Первый заключается в том, чтобы перестать избегать, не прикрывать переживания. Другой состоит в наделении нас энергией, чтобы мириться с содержанием осознанности в форме интенсифицированного внимания или осознанного преувеличения. Хотя оба эти подхода не­разделимы, т.е. суппрессивную и экспрессивную техники можно представить как правую и левую руки психотера­певта, я поговорю о них по отдельности.

Поиск по сайту: