В чём Некрасов видел назначение поэзии?

Н. А. Некрасова можно заслуженно назвать поэтом-революционером. Он был одним из родоначальников социальной поэзии, для которой нет запретных тем. В своем творчестве Некрасов уделяет большое внимание теме предназначения поэта. Он считает, что быть поэтом — это священный жребий, долг. И долг в первую очередь гражданский. Эта мысль является главной в стихотворении “Поэт и Гражданин”. Именно отсюда известные строки:

Поэтом можешь ты не быть,
Но Гражданином быть обязан.

Текст стихотворения «Поэт и Гражданин»:

Гражданин (входит)

Опять один, опять суров,

Лежит - и ничего не пишет.

Поэт

Прибавь: хандрит и еле дышит -

И будет мой портрет готов.

Гражданин

Хорош портрет! Ни благородства,

Ни красоты в нём нет, поверь,

А просто пошлое юродство.

Лежать умеет дикий зверь...

Поэт

Так что же?

Гражданин

Да глядеть обидно.

Поэт

Ну, так уйди.

Гражданин

Послушай: стыдно!

Пора вставать! Ты знаешь сам,

Какое время наступило;

В ком чувство долга не остыло,

Кто сердцем неподкупно прям,

В ком дарованье, сила, меткость,

Тому теперь не должно спать...

Поэт

Положим, я такая редкость,

Но нужно прежде дело дать.

Гражданин

Вот новость! Ты имеешь дело,

Ты только временно уснул,

Проснись: громи пороки смело...

Поэт

А! знаю: «Вишь, куда метнул!»

Но я обстрелянная птица.

Жаль, нет охоты говорить.

(Берёт книгу.)

Спаситель Пушкин! - Вот страница:

Прочти и перестань корить!

Гражданин (читает)

«Не для житейского волненья,

Не для корысти, не для битв,

Мы рождены для вдохновенья,

Для звуков сладких и молитв».

Поэт (с восторгом)

Неподражаемые звуки!..

Когда бы с Музою моей

Я был немного поумней,

Клянусь, пера бы не взял в руки!

Гражданин

Да, звуки чудные... ура!

Так поразительна их сила,

Что даже сонная хандра

С души поэта соскочила.

Душевно радуюсь - пора!

И я восторг твой разделяю,

Но, признаюсь, твои стихи

Живее к сердцу принимаю.

Поэт

Не говори же чепухи!

Ты рьяный чтец, но критик дикий.

Так я, по-твоему, - великий,

Повыше Пушкина поэт?

Скажи пожалуйста?!.

Гражданин

Ну, нет!

Твои поэмы бестолковы,

Твои элегии не новы,

Сатиры чужды красоты,

Неблагородны и обидны,

Твой стих тягуч. Заметен ты,

Но так без солнца звёзды видны.

В ночи, которую теперь

Мы доживаем боязливо,

Когда свободно рыщет зверь,

А человек бредёт пугливо, -

Ты твёрдо светоч свой держал,

Но небу было неугодно,

Чтоб он под бурей запылал,

Путь освещая всенародно;

Дрожащей искрою впотьмах

Он чуть горел, мигал, метался.

Моли, чтоб солнца он дождался

И потонул в его лучах!

Нет, ты не Пушкин. Но покуда,

Не видно солнца ниоткуда,

С твоим талантом стыдно спать;

Ещё стыдней в годину горя

Красу долин, небес и моря

И ласку милой воспевать...

Гроза молчит, с волной бездонной

В сияньи спорят небеса,

И ветер ласковый и сонный

Едва колеблет паруса, -

Корабль бежит красиво, стройно,

И сердце путников спокойно,

Как будто вместо корабля

Под ними твёрдая земля.

Но гром ударил; буря стонет,

И снасти рвёт, и мачту клонит, -

Не время в шахматы играть,

Не время песни распевать!

Вот пёс - и тот опасность знает

И бешено на ветер лает:

Ему другого дела нет...

А ты что делал бы, поэт?

Ужель в каюте отдалённой

Ты стал бы лирой вдохновлённой

Ленивцев уши услаждать

И бури грохот заглушать?

Пускай ты верен назначенью,

Но легче ль родине твоей,

Где каждый предан поклоненью

Единой личности своей?

Наперечёт сердца благие,

Которым родина свята.

Бог помочь им!.. а остальные?

Их цель мелка, их жизнь пуста.

Одни - стяжатели и воры,

Другие - сладкие певцы,

А третьи... третьи - мудрецы:

Их назначенье - разговоры.

Свою особу оградя,

Они бездействуют, твердя:

«Неисправимо наше племя,

Мы даром гибнуть не хотим,

Мы ждём: авось поможет время,

И горды тем, что не вредим!»

Хитро скрывает ум надменный

Себялюбивые мечты,

Но... брат мой! кто бы ни был ты,

Не верь сей логике презренной!

Страшись их участь разделить,

Богатых словом, делом бедных,

И не иди во стан безвредных,

Когда полезным можешь быть!

Не может сын глядеть спокойно

На горе матери родной,

Не будет гражданин достойный

К отчизне холоден душой,

Ему нет горше укоризны...

Иди в огонь за честь отчизны,

За убежденье, за любовь...

Иди, и гибни безупрёчно.

Умрёшь не даром, дело прочно,

Когда под ним струится кровь...

А ты, поэт! избранник неба,

Глашатай истин вековых,

Не верь, что не имущий хлеба

Не стоит вещих струн твоих!

Не верь, чтоб вовсе пали люди;

Не умер бог в душе людей,

И вопль из верующей груди

Всегда доступен будет ей!

Будь гражданин! служа искусству,

Для блага ближнего живи,

Свой гений подчиняя чувству

Всеобнимающей Любви;

И если ты богат дарами,

Их выставлять не хлопочи:

В твоём труде заблещут сами

Их животворные лучи.

Взгляни: в осколки твёрдый камень

Убогий труженик дробит,

А из-под молота летит

И брызжет сам собою пламень!

Поэт

Ты кончил?.. чуть я не уснул.

Куда нам до таких воззрений!

Ты слишком далеко шагнул.

Учить других - потребен гений,

Потребна сильная душа,

А мы с своей душой ленивой,

Самолюбивой и пугливой,

Не стоим медного гроша.

Спеша известности добиться,

Боимся мы с дороги сбиться

И тропкой торною идём,

А если в сторону свернём -

Пропали, хоть беги со света!

Куда жалка ты, роль поэта!

Блажен безмолвный гражданин:

Он, Музам чуждый с колыбели,

Своих поступков господин,

Ведёт их к благородной цели,

И труд его успешен, спор...

Гражданин

Не очень лестный приговор.

Но твой ли он? тобой ли сказан?

Ты мог бы правильней судить:

Поэтом можешь ты не быть,

Но гражданином быть обязан.

А что такое гражданин?

Отечества достойный сын.

Ах! будет с нас купцов, кадетов,

Мещан, чиновников, дворян,

Довольно даже нам поэтов,

Но нужно, нужно нам граждан!

Но где ж они? Кто не сенатор,

Не сочинитель, не герой,

Не предводитель, не плантатор,

Кто гражданин страны родной?

Где ты? откликнись? Нет ответа.

И даже чужд душе поэта

Его могучий идеал!

Но если есть он между нами,

Какими плачет он слезами!!.

Ему тяжёлый жребий пал,

Но доли лучшей он не просит:

Он, как свои, на теле носит

Все язвы родины своей.

...............

...............

Гроза шумит и к бездне гонит

Свободы шаткую ладью,

Поэт клянёт или хоть стонет,

А гражданин молчит и клонит

Под иго голову свою.

Когда же... Но молчу. Хоть мало,

И среди нас судьба являла

Достойных граждан... Знаешь ты

Их участь?.. Преклони колени!..

Лентяй! смешны твои мечты

И легкомысленные пени!

В твоём сравненье смыслу нет.

Вот слово правды беспристрастной:

Блажен болтающий поэт,

И жалок гражданин безгласный!

Поэт

Не мудрено того добить,

Кого уж добивать не надо.

Ты прав: поэту легче жить -

В свободном слове есть отрада.

Но был ли я причастен ей?

Ах, в годы юности моей,

Печальной, бескорыстной, трудной,

Короче - очень безрассудной,

Куда ретив был мой Пегас!

Не розы - я вплетал крапиву

В его размашистую гриву

И гордо покидал Парнас.

Без отвращенья, без боязни

Я шёл в тюрьму и к месту казни,

В суды, в больницы я входил.

Не повторю, что там я видел...

Клянусь, я честно ненавидел!

Клянусь, я искренно любил!

И что ж?.. мои послышав звуки,

Сочли их чёрной клеветой;

Пришлось сложить смиренно руки

Иль поплатиться головой...

Что было делать? Безрассудно

Винить людей, винить судьбу.

Когда б я видел хоть борьбу,

Бороться стал бы, как ни трудно,

Но... гибнуть, гибнуть... и когда?

Мне было двадцать лет тогда!

Лукаво жизнь вперёд манила,

Как моря вольные струи,

И ласково любовь сулила

Мне блага лучшие свои -

Душа пугливо отступила...

Но сколько б не было причин,

Я горькой правды не скрываю

И робко голову склоняю

При слове «честный гражданин».

Тот роковой, напрасный пламень

Доныне сожигает грудь,

И рад я, если кто-нибудь

В меня с презреньем бросит камень.

Бедняк! и из чего попрал

Ты долг священный человека?

Какую подать с жизни взял

Ты - сын больной больного века?..

Когда бы знали жизнь мою,

Мою любовь, мои волненья...

Угрюм и полон озлобленья,

У двери гроба я стою...

Ах! песнею моей прощальной

Та песня первая была!

Склонила Муза лик печальный

И, тихо зарыдав, ушла.

С тех пор не часты были встречи:

Украдкой, бледная, придёт

И шепчет пламенные речи,

И песни гордые поёт.

Зовёт то в города, то в степи,

Заветным умыслом полна,

Но загремят внезапно цепи -

И мигом скроется она.

Не вовсе я её чуждался,

Но как боялся! как боялся!

Когда мой ближний утопал

В волнах существенного горя -

То гром небес, то ярость моря

Я добродушно воспевал.

Бичуя маленьких воришек

Для удовольствия больших,

Дивил я дерзостью мальчишек

И похвалой гордился их.

Под игом лет душа погнулась,

Остыла ко всему она,

И Муза вовсе отвернулась,

Презренья горького полна.

Теперь напрасно к ней взываю -

Увы! Сокрылась навсегда.

Как свет, я сам её не знаю

И не узнаю никогда.

О Муза, гостьею случайной

Являлась ты душе моей?

Иль песен дар необычайный

Судьба предназначала ей?

Увы! кто знает? рок суровый

Всё скрыл в глубокой темноте.

Но шёл один венок терновый

К твоей угрюмой красоте...

1855 - июнь 1856

66. Анализ стихотворения Некрасова…

Рыцарь на час

Если пасмурен день, если ночь не светла,

Если ветер осенний бушует,

Над душой воцаряется мгла,

Ум, бездействуя, вяло тоскует.

Только сном и возможно помочь,

Но, к несчастью, не всякому спится...

Слава богу! морозная ночь -

Я сегодня не буду томиться.

По широкому полю иду,

Раздаются шаги мои звонко,

Разбудил я гусей на пруду,

Я со стога спугнул ястребенка.

Как он вздрогнул! как крылья развил!

Как взмахнул ими сильно и плавно!

Долго, долго за ним я следил,

Я невольно сказал ему: славно!

Чу! стучит проезжающий воз,

Деготьком потянуло с дороги...

Обоняние тонко в мороз,

Мысли свежи, выносливы ноги.

Отдаешься невольно во власть

Окружающей бодрой природы;

Сила юности, мужество, страсть

И великое чувство свободы

Наполняет ожившую грудь;

Жаждой тела душа закипает,

Вспоминается пройденный путь,

Совесть песню свою запевает...

Я советую гнать ее прочь -

Будет время еще сосчитаться!

В эту тихую, лунную ночь

Созерцанию должно предаться.

Даль глубоко прозрачна, чиста,

Месяц полный плывет над дубровой,

И господствуют в небе цвета

Голубой, беловатый, лиловый.

Воды ярко блестят средь полей,

А земля прихотливо одета

В волны белого лунного света

И узорчатых, странных теней.

От больших очертаний картины

До тончайших сетей паутины

Что как иней к земле прилегли,-

Всё отчетливо видно: далече

Протянулися полосы гречи,

Красной лентой по скату прошли;

Замыкающий сонные нивы,

Лес сквозит, весь усыпан листвой;

Чудны красок его переливы

Под играющей, ясной луной;

Дуб ли пасмурный, клен ли веселый -

В нем легко отличишь издали;

Грудью к северу; ворон тяжелый -

Видишь - дремлет на старой ели!

Всё, чем может порадовать сына

Поздней осенью родина-мать:

Зеленеющей озими гладь,

Подо льном - золотая долина,

Посреди освещенных лугов

Величавое войско стогов,-

Всё доступно довольному взору...

Не сожмется мучительно грудь,

Если б даже пришлось в эту пору

На родную деревню взглянуть:

Не видна ее бедность нагая!

Запаслася скирдами, родная,

Окружилася ими она

И стоит, словно полная чаша.

Пожелай ей покойного сна -

Утомилась, кормилица наша!..

Спи, кто может,- я спать не могу,

Я стою потихоньку, без шуму

На покрытом стогами лугу

И невольную думаю думу.

Не умел я с тобой совладать,

Не осилил я думы жестокой...

В эту ночь я хотел бы рыдать

На могиле далекой,

Где лежит моя бедная мать...

В стороне от больших городов,

Посреди бесконечных лугов,

За селом, на горе невысокой,

Вся бела, вся видна при луне,

Церковь старая чудится мне,

И на белой церковной стене

Отражается крест одинокий.

Да! я вижу тебя, божий дом!

Вижу надписи вдоль по карнизу

И апостола Павла с мечом,

Облаченного в светлую ризу.

Поднимается сторож-старик

На свою колокольню-руину,

На тени он громадно велик:

Пополам пересек всю равнину.

Поднимись!- и медлительно бей,

Чтобы слышалось долго гуденье!

В тишине деревенских ночей

Этих звуков властительно пенье:

Если есть в околотке больной,

Он при них встрепенется душой

И, считая внимательно звуки,

Позабудет на миг свои муки;

Одинокий ли путник ночной

Их заслышит - бодрее шагает;

Их заботливый пахарь считает

И, крестом осенясь в полусне,

Просит бога о ведряном дне.

Звук за звуком гудя прокатился,

Насчитал я двенадцать часов.

С колокольни старик возвратился,

Слышу шум его звонких шагов,

Вижу тень его; сел на ступени,

Дремлет, голову свесив в колени.

Он в мохнатую шапку одет,

В балахоне убогом и темном...

Всё, чего не видал столько лет,

От чего я пространством огромным

Отделен, - всё живет предо мной,

Всё так ярко рисуется взору,

Что не верится мне в эту пору,

Чтоб не мог увидать я и той,

Чья душа здесь незримо витает,

Кто под этим крестом почивает...

Повидайся со мною, родимая!

Появись легкой тенью на миг!

Всю ты жизнь прожила нелюбимая,

Всю ты жизнь прожила для других.

С головой, бурям жизни открытою,

Весь свой век под грозою сердитою

Простояла, - грудью своей

Защищая любимых детей.

И гроза над тобой разразилася!

Ты не дрогнув удар приняла,

За врагов, умирая, молилася,

На детей милость бога звала.

Неужели за годы страдания

Тот, кто столько тобою был чтим,

Не пошлет тебе радость свидания

С погибающим сыном твоим?..

Я кручину мою многолетнюю

На родимую грудь изолью,

Я тебе мою песню последнюю,

Мою горькую песню спою.

О прости! то не песнь утешения,

Я заставлю страдать тебя вновь,

Но я гибну - и ради спасения

Я твою призываю любовь!

Я пою тебе песнь покаяния,

Чтобы кроткие очи твои

Смыли жаркой слезою страдания

Все позорные пятна мои!

Чтоб ту силу свободную, гордую,

Что в мою заложила ты грудь,

Укрепила ты волею твердою

И на правый поставила путь...

Треволненья мирского далекая,

С неземным выраженьем в очах,

Русокудрая, голубоокая,

С тихой грустью на бледных устах,

Под грозой величаво-безгласная,-

Молода умерла ты, прекрасная,

И такой же явилась ты мне

При волшебно светящей луне.

Да! я вижу тебя, бледнолицую,

И на суд твой себя отдаю.

Не робеть перед правдой-царицею

Научила ты музу мою:

Мне не страшны друзей сожаления,

Не обидно врагов торжество,

Изреки только слово прощения,

Ты, чистейшей любви божество!

Что враги? пусть клевещут язвительней,-

Я пощады у них не прошу,

Не придумать им казни мучительней

Той, которую в сердце ношу!

Что друзья? Наши силы неровные,

Я ни в чем середины не знал,

Что обходят они, хладнокровные,

Я на всё безрассудно дерзал,

Я не думал, что молодость шумная,

Что надменная сила пройдет -

И влекла меня жажда безумная,

Жажда жизни - вперед и вперед!

Увлекаем бесславною битвою,

Сколько раз я над бездной стоял,

Поднимался твоею молитвою,

Снова падал - и вовсе упал!..

Выводи на дорогу тернистую!

Разучился ходить я по ней,

Погрузился я в тину нечистую

Мелких помыслов, мелких страстей.

От ликующих, праздно болтающих,

Обагряющих руки в крови

Уведи меня в стан погибающих

За великое дело любви!

Тот, чья жизнь бесполезно разбилася,

Может смертью еще доказать,

Что в нем сердце неробкое билося,

Что умел он любить...

..................

< (Утром, в постели) >

О мечты! о волшебная власть

Возвышающей душу природы!

Пламя юности, мужество, страсть

И великое чувство свободы -

Всё в душе угнетенной моей

Пробудилось... но где же ты, сила?

Я проснулся ребенка слабей.

Знаю: день проваляюсь уныло,

Ночью буду микстуру глотать,

И пугать меня будет могила,

Где лежит моя бедная мать.

Всё, что в сердце кипело, боролось,

Всё луч бледного утра спугнул,

И насмешливый внутренний голос

Злую песню свою затянул:

"Покорись, о ничтожное племя!

Неизбежной и горькой судьбе,

Захватило нас трудное время

Неготовыми к трудной борьбе.

Вы еще не в могиле, вы живы,

Но для дела вы мертвы давно,

Суждены вам благие порывы,

Но свершить ничего не дано..."

(1860-1862)

В дороге (1845)

"Скучно! скучно!.. Ямщик удалой,

Разгони чем - нибудь мою скуку!

Песню, что ли, приятель, запой

Про рекрутский набор и разлуку;

Небылицей какой посмеши

Или, что ты видал, расскажи -

Буду, братец, за все благодарен".

- "Самому мне невесело, барин:

Сокрушила злодейка жена!..

Слышь ты, смолоду, сударь, она

В барском доме была учена

Вместе с барышней разным наукам,

Понимаешь-ста, шить и вязать,

На варгане играть и читать -

Всем дворянским манерам и штукам.

Одевалась не то, что у нас

На селе сарафанницы наши,

А, примерно представить, в атлас;

Ела вдоволь и меду и каши.

Вид вальяжный имела такой,

Хоть бы барыне, слышь ты, природной,

И не то что наш брат крепостной,

Тоись, сватался к ней благородный

(Слышь, учитель-ста врезамшись был,

Байт кучер, Иваныч Торопка), -

Да, знать, счастья ей бог не судил:

Не нужна - ста в дворянстве холопка!

Вышла замуж господская дочь,

Да и в Питер... А справивши свадьбу,

Сам - ат, слышь ты, вернулся в усадьбу,

Захворал и на Троицу в ночь

Отдал богу господскую душу,

Сиротинкой оставивши Грушу...

Через месяц приехал зятек -

Перебрал по ревизии души

И с запашки ссадил на оброк,

А потом добрался и до Груши.

Знать, она согрубила ему

В чем-нибудь, али напросто тесно

Вместе жить показалось в дому,

Понимаешь-ста, нам неизвестно.

Воротил он ее на село -

Знай-де место свое ты, мужичка!

Взвыла девка - крутенько пришло:

Белоручка, вишь ты, белоличка!

Как на грех, девятнадцатый год

Мне в ту пору случись... посадили

На тягло - да на ней и женили...

Тоись, сколько я нажил хлопот!

Вид такой, понимаешь, суровый...

Ни косить, ни ходить за коровой!..

Грех сказать, чтоб ленива была,

Да, вишь, дело в руках не спорилось!

Как дрова или воду несла,

Как на барщину шла - становилось

Инда жалко подчас... да куды! -

Не утешишь ее и обновкой:

То натерли ей ногу коты,

То, слышь, ей в сарафане неловко.

При чужих и туда и сюда,

А украдкой ревет как шальная...

Погубили ее господа,

А была бы бабенка лихая!

На какой-то патрет все глядит

Да читает какую-то книжку...

Инда страх меня, слышь ты, щемит,

Что погубит она и сынишку:

Учит грамоте, моет, стрижет,

Словно барчонка, каждый день чешет,

Бить не бьет - бить и мне не дает...

Да недолго пострела потешит!

Слышь, как щепка худа и бледна,

Ходит, тоись, совсем через силу,

В день двух ложек не съест толокна -

Чай, свалим через месяц в могилу...

А с чего?.. Видит бог, не томил

Я ее безустанной работой...

Одевал и кормил, без пути не бранил,

Уважал, тоись, вот как, с охотой...

А, слышь, бить - так почти не бивал,

Разве только под пьяную руку..."

- "Ну, довольно, ямщик! Разогнал

Ты мою неотвязную скуку!.."

***

Когда из мрака заблужденья

Горячим словом убежденья

Я душу падшую извлек,

И, вся полна глубокой муки,

Ты прокляла, ломая руки,

Тебя опутавший порок;

Когда забывчивую совесть

Воспоминанием казня,

Ты мне передавала повесть

Всего, что было до меня;

И вдруг, закрыв лицо руками,

Стыдом и ужасом полна,

Ты разрешилася слезами,

Возмущена, потрясена,-

Верь: я внимал не без участья,

Я жадно каждый звук ловил...

Я понял все, дитя несчастья!

Я все простил и все забыл.

Зачем же тайному сомненью

Ты ежечасно предана?

Толпы бессмысленному мненью

Ужель и ты покорена?

Не верь толпе - пустой и лживой,

Забудь сомнения свои,

В душе болезненно-пугливой

Гнетущей мысли не таи!

Грустя напрасно и бесплодно,

Не пригревай змеи в груди

И в дом мой смело и свободно

Хозяйкой полною войди!

<1846> (о женской эмансипации)

РОДИНА

И вот они опять, знакомые места,

Где жизнь текла отцов моих, бесплодна и пуста,

Текла среди пиров, бессмысленного чванства,

Разврата грязного и мелкого тиранства;

Где рой подавленных и трепетных рабов

Завидовал житью последних барских псов,

Где было суждено мне божий свет увидеть,

Где научился я терпеть и ненавидеть,

Но, ненависть в душе постыдно притая,

Где иногда бывал помещиком и я;

Где от души моей, довременно растленной,

Так рано отлетел покой благословленный,

И неребяческих желаний и тревог

Огонь томительный до срока сердце жег...

Воспоминания дней юности - известных

Под громким именем роскошных и чудесных,-

Наполнив грудь мою и злобой и хандрой,

Во всей своей красе проходят предо мной...

Вот темный, темный сад... Чей лик в аллее дальной

Мелькает меж ветвей, болезненно-печальный?

Я знаю, отчего ты плачешь, мать моя!

Кто жизнь твою сгубил... о! знаю, знаю я!..

Навеки отдана угрюмому невежде,

Не предавалась ты несбыточной надежде -

Тебя пугала мысль восстать против судьбы,

Ты жребий свой несла в молчании рабы...

Но знаю: не была душа твоя бесстрастна;

Она была горда, упорна и прекрасна,

И всё, что вынести в тебе достало сил,

Предсмертный шепот твой губителю простил!..

И ты, делившая с страдалицей безгласной

И горе и позор судьбы ее ужасной,

Тебя уж также нет, сестра души моей!

Из дома крепостных любовниц и царей

Гонимая стыдом, ты жребий свой вручила

Тому, которого не знала, не любила...

Но, матери своей печальную судьбу

На свете повторив, лежала ты в гробу

С такой холодною и строгою улыбкой,

Что дрогнул сам палач, заплакавший ошибкой.

Вот серый, старый дом... Теперь он пуст и глух:

Ни женщин, ни собак, ни гаеров, ни слуг,-

А встарь?.. Но помню я: здесь что-то всех давило,

Здесь в малом и большом тоскливо сердце ныло.

Я к няне убегал... Ах, няня! сколько раз

Я слезы лил о ней в тяжелый сердцу час;

При имени ее впадая в умиленье,

Давно ли чувствовал я к ней благоговенье?..

Ее бессмысленной и вредной доброты

На память мне пришли немногие черты,

И грудь моя полна враждой и злостью новой...

Нет! в юности моей, мятежной и суровой,

Отрадного душе воспоминанья нет;

Но всё, что, жизнь мою опутав с детских лет,

Проклятьем на меня легло неотразимым,-

Всему начало здесь, в краю моем родимом!..

И с отвращением кругом кидая взор,

С отрадой вижу я, что срублен темный бор -

В томящий летний зной защита и прохлада,-

И нива выжжена, и праздно дремлет стадо,

Понурив голову над высохшим ручьем,

И набок валится пустой и мрачный дом,

Где вторил звону чаш и гласу ликованья

Глухой и вечный гул подавленных страданий,

И только тот один, кто всех собой давил,

Свободно и дышал, и действовал, и жил...

***

Еду ли ночью по улице темной,

Бури заслушаюсь в пасмурный день -

Друг беззащитный, больной и бездомный,

Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!

Сердце сожмется мучительной думой.

С детства судьба невзлюбила тебя:

Беден и зол был отец твой угрюмый,

Замуж пошла ты - другого любя.

Муж тебе выпал недобрый на долю:

С бешеным нравом, с тяжелой рукой;

Не покорилась - ушла ты на волю,

Да не на радость сошлась и со мной...

Помнишь ли день, как больной и голодный

Я унывал, выбивался из сил?

Б комнате нашей, пустой и холодной,

Пар от дыханья волнами ходил.

Помнишь ли труб заунывные звуки,

Брызги дождя, полусвет, полутьму?

Плакал твой сын, и холодные руки

Ты согревала дыханьем ему.

Он не смолкал - и пронзительно звонок

Был его крик... Становилось темней;

Вдоволь поплакал и умер ребенок...

Бедная! слез безрассудных не лей!

С горя да с голоду завтра мы оба

Также глубоко и сладко заснем;

Купит хозяин, с проклятьем, три гроба -

Вместе свезут и положат рядком...

В разных углах мы сидели угрюмо.

Помню, была ты бледна и слаба,

Зрела в тебе сокровенная дума,

В сердце твоем совершалась борьба.

Я задремал. Ты ушла молчаливо,

Принарядившись, как будто к венцу,

И через час принесла торопливо

Гробик ребенку и ужин отцу.

Голод мучительный мы утолили,

В комнате темной зажгли огонек,

Сына одели и в гроб положили...

Случай нас выручил? Бог ли помог?

Ты не спешила печальным признаньем,

Я ничего не спросил,

Только мы оба глядели с рыданьем,

Только угрюм и озлоблен я был...

Где ты теперь? С нищетой горемычной

Злая тебя сокрушила борьба?

Или пошла ты дорогой обычной,

И роковая свершится судьба?

Кто ж защитит тебя? Все без изъятья

Именем страшным тебя назовут,

Только во мне шевельнутся проклятья -

И бесполезно замрут!..

Август 1847

НЕСЖАТАЯ ПОЛОСА

Поздняя осень. Грачи улетели,

Лес обнажился, поля опустели,

Только не сжата полоска одна...

Грустную думу наводит она.

Кажется, шепчут колосья друг другу:

"Скучно нам слушать осенную вьюгу,

Скучно склоняться до самой земли,

Тучные зерна купая в пыли!

Нас, что ни ночь, разоряют станицы1

Всякой пролетной прожорливой птицы,

Заяц нас топчет, и буря нас бьет...

Где же наш пахарь? чего еще ждет?

Или мы хуже других уродились?

Или недружно цвели-колосились?

Нет! мы не хуже других - и давно

В нас налилось и созрело зерно.

Не для того же пахал он и сеял

Чтобы нас ветер осенний развеял?.."

Ветер несет им печальный ответ:

- Вашему пахарю моченьки нет.

Знал, для чего и пахал он и сеял,

Да не по силам работу затеял.

Плохо бедняге - не ест и не пьет,

Червь ему сердце больное сосет,

Руки, что вывели борозды эти,

Высохли в щепку, повисли, как плети.

Очи потускли, и голос пропал,

Что заунывную песню певал,

Как на соху, налегая рукою,

Пахарь задумчиво шел полосою.

22-25 ноября 1854

***

В полном разгаре страда деревенская...

Доля ты!- русская долюшка женская!

Вряд ли труднее сыскать.

Не мудрено, что ты вянешь до времени,

Всевыносящего русского племени

Многострадальная мать!

Зной нестерпимый: равнина безлесная,

Нивы, покосы да ширь поднебесная -

Солнце нещадно палит.

Бедная баба из сил выбивается,

Столб насекомых над ней колыхается,

Жалит, щекочет, жужжит!

Приподнимая косулю тяжелую,

Баба порезала ноженьку голую -

Некогда кровь унимать!

Слышится крик у соседней полосыньки,

Баба туда - растрепалися косыньки,-

Надо ребенка качать!

Что же ты стала над ним в отупении?

Пой ему песню о вечном терпении,

Пой, терпеливая мать!..

Слезы ли, пот ли у ней над ресницею,

Право, сказать мудрено.

В жбан этот, заткнутый грязной тряпицею,

Канут они - всё равно!

Вот она губы свои опаленные

Жадно подносит к краям...

Вкусны ли, милая, слезы соленые

С кислым кваском пополам?..

1862-1863

Эй, Иван! (тип недавнего прошлого)

Тип недавнего прошлого

Вот он весь, как намелеван,

Верный твой Иван:

Неумыт, угрюм, оплеван,

Вечно полупьян;

На желудке мало пищи,

Чуть живой на взгляд.

Не прикрыты, голенищи

Рыжие торчат;

Вечно теплая шапчонка

Вся в пуху на нем,

Туго стянут сертучонко

Узким ремешком;

Из кармана кончик трубки

Виден да кисет.

Разве новенькие зубки

Выйдут - старых нет...

Род его тысячелетний

Не имел угла -

На запятках и в передней

Жизнь веками шла.

Ремесла Иван не знает,

Делай, что дают:

Шьет, кует, варит, строгает,

Не потрафил - бьют!

"Заживет!" Грубит, ворует,

Божится и врет

И за рюмочку целует

Ручки у господ.

Выпить может сто стаканов -

Только подноси...

Мало ли таких Иванов

На святой Руси?..

"Эй, Иван! иди-ка стряпать!

Эй, Иван! чеши собак!"

Удалось Ивану сцапать

Где-то четвертак,

Поминай теперь как звали!

Шапку набекрень -

И пропал! Напрасно ждали

Ваньку целый день:

Гитарист и соблазнитель

Деревенских дур

(Он же тайный похититель

Индюков и кур),

У корчемника Игнатки

Приютился плут,

Две пригожие солдатки

Так к нему и льнут.

"Эй вы, павы, павы, павы!

Шевелись живей!"

В Ваньке пляшут все суставы

С ног и до ушей,

Пляшут ноздри, пляшет в ухе

Белая серьга.

Ванька весел, Ванька в духе -

Жизнь недорога!

Утром с барином расправа:

"Где ты пропадал?"

-"Я... нигде-с... ей-богу... право...

У ворот стоял!"

-"Весь-то день?"... Ответы грубы,

Ложь глупа, нагла;

Были зубы - били в зубы,

Нет - трещит скула.

"Виноват!"- порядком струся,

Говорит Иван.

"Жарь к обеду с кашей гуся,

Щи вари, болван!"

Ванька снова лямку тянет,

А потом опять

Что-нибудь у дворни стянет...

"Неужли плошать?

Коли плохо положили,

Стало, не запрет!"

Господа давно решили,

Что души в нем нет.

Неизвестно - есть ли, нет ли,

Но с ним случай был:

Чуть живого сняли с петли,

Перед тем грустил.

Господам конфузно было:

"Что с тобой, Иван?"

-"Так, под сердце подступило",-

И глядит: не пьян!

Говорит: "Вы потеряли

Верного слугу,

Всё равно - помру с печали,

Жить я не могу!

А всего бы лучше с глотки

Петли не снимать"...

Сам помещик выслал водки

Скуку разогнать.

Пил детина ерофеич,

Плакал да кричал:

"Хоть бы раз Иван Мосеич

Кто меня назвал!"...

Как мертвецки накатили,

В город тем же днем:

"Лишь бы лоб ему забрили -

Вешайся потом!"

Понадеялись на дружбу,

Да не та пора:

Сдать беззубого на службу

Не пришлось. "Ура!"

Ванька снова водворился

У своих господ

И совсем от рук отбился,

Без просыпу пьет.

Хоть бы в каторгу урода -

Лишь бы с рук долой!

К счастью, тут пришла свобода:

"С богом, милый мой!"

И, затерянный в народе,

Вдруг исчез Иван...

Как живешь ты на свободе?

Где ты?.. Эй, Иван!

(1867)

*** (последнее стих-е, которое он написал)

О Муза! я у двери гроба!

Пускай я много виноват,

Пусть увеличит во сто крат

Мои вины людская злоба —

Не плачь! завиден жребий наш,

Не наругаются над нами:

Меж мной и честными сердцами

Порваться долго ты не дашь

Живому, кровному союзу!

Не русский — взглянет без любви

На эту бледную, в крови,

Кнутом иссеченную Музу…

декабрь 1877

***(при жизни "Из Ларры")

Я за то глубоко презираю себя,

Что живу - день за днем бесполезно губя;

Что я, силы своей не пытав ни на чем,

Осудил сам себя беспощадным судом,

И, лениво твердя: я ничтожен, я слаб!

Добровольно всю жизнь пресмыкался как раб;

Что, доживши кой-как до тридцатой весны,

Не скопил я себе хоть богатой казны,

Чтоб глупцы у моих пресмыкалися ног,

Да и умник подчас позавидовать мог!

Я за то глубоко презираю себя,

Что потратил свой век, никого не любя1,

Что любить я хочу... что люблю я весь мир,

А брожу дикарем - бесприютен и сир,

И что злоба во мне и сильна, и дика,

А хватаюсь за нож - замирает рука!

Июнь 1845

ТРОЙКА

Что ты жадно глядишь на дорогу

В стороне от весёлых подруг?

Знать, забило сердечко тревогу -

Всё лицо твоё вспыхнуло вдруг.

И зачем ты бежишь торопливо

За промчавшейся тройкой вослед?..

На тебя, подбоченясь красиво,

Загляделся проезжий корнет.

На тебя заглядеться не диво,

Полюбить тебя всякий не прочь:

Вьётся алая лента игриво

В волосах твоих, чёрных как ночь;

Сквозь румянец щеки твоей смуглой

Пробивается лёгкий пушок,

Из-под брови твоей полукруглой

Смотрит бойко лукавый глазок.

Взгляд один чернобровой дикарки,

Полный чар, зажигающих кровь,

Старика разорит на подарки,

В сердце юноши кинет любовь.

Поживёшь и попразднуешь вволю,

Будет жизнь и полна и легка...

Да не то тебе пало на долю:

За неряху пойдёшь мужика.

Завязавши под мышки передник,

Перетянешь уродливо грудь,

Будет бить тебя муж-привередник

И свекровь в три погибели гнуть.

От работы и чёрной и трудной

Отцветёшь, не успевши расцвесть,

Погрузишься ты в сон непробудный,

Будешь няньчить, работать и есть.

И в лице твоём, полном движенья,

Полном жизни - появится вдруг

Выраженье тупого терпенья

И бессмысленный, вечный испуг.

И схоронят в сырую могилу,

Как пройдёшь ты тяжёлый свой путь,

Бесполезно угасшую силу

И ничем не согретую грудь.

Не гляди же с тоской на дорогу

И за тройкой вослед не спеши,

И тоскливую в сердце тревогу

Поскорей навсегда заглуши!

Не нагнать тебе бешеной тройки:

Кони крепки и сыты и бойки,-

И ямщик под хмельком, и к другой

Мчится вихрем корнет молодой...

ШКОЛЬНИК

- Ну, пошел же, ради бога!

Небо, ельник и песок -

Невеселая дорога...

Эй! садись ко мне, дружок!

Ноги босы, грязно тело,

И едва прикрыта грудь...

Не стыдися! что за дело?

Это многих славный путь.

Вижу я в котомке книжку.

Так учиться ты идешь...

Знаю: батька на сынишку

Издержал последний грош.

Знаю: старая дьячиха

Отдала четвертачок,

Что проезжая купчиха

Подарила на чаек.

Или, может, ты дворовый

Из отпущенных?.. Ну, что ж!

Случай тоже уж не новый -

Не робей, не пропадешь!

Скоро сам узнаешь в школе,

Как архангельский мужик

По своей и божьей воле

Стал разумен и велик1.

Не без добрых душ на свете -

Кто-нибудь свезет в Москву,

Будешь в университете -

Сон свершится наяву!

Там уж поприще широко:

Знай работай да не трусь...

Вот за что тебя глубоко

Я люблю, родная Русь!

Не бездарна та природа,

Не погиб еще тот край,

Что выводит из народа

Столько славных то и знай,-

Столько добрых, благородных,

Сильных любящей душой,

Посреди тупых, холодных

И напыщенных собой!

Лето 1856 (надежды Н.на обновление России)

Поиск по сайту: