МАТЬ ТЕРЕЗА

(1910–1997)

Умершую 5 сентября 1997 года в Калькутте мать Терезу почти сразу стали называть святой, причем не только христиане.

«В первой половине XX века путь борьбы с бедностью нам освещало служение Махатмы Ганди, а во второй – матери Терезы», – сказал премьер‑министр Индии Индер Кумар Гуджрал. Индийская газета «Пайонир» также сравнила мать Терезу с Ганди, говоря, что первый сумел переделать страну, к которой принадлежал, по модели своей собственной личности, а вторая сделала так, что теперь Индия дорога всему миру.

Президент Индии Нарайанан отметил: «Мать Тереза, хотя и принадлежала всей планете, была, однако, полностью индуской, укорененной в духе нашей культуры… ее смерть – это огромная утрата для миллионов людей в нашей стране».

Не случайно, что 13 сентября, в день ее похорон, в Индии был объявлен национальный траур. Иностранку, не принадлежащую ни к одной из традиционных религий Индии, а являющуюся представительницей в сущности ничтожного по численности религиозного меньшинства, действительно оплакивала вся страна. Причем оплакивала именно как женщину‑апостола или «ангела‑утешителя». Именно так назвал ее президент Индии.

«Маленькая, сухая, улыбчивая старушка. Проницательный взгляд, подвижное лицо, грубые, непропорционально большие натруженные крестьянские руки, – пишет Н. Кеворкова. – В ее присутствии собеседники ощущали себя осмысленной частью творения – она не действовала в укор нашему равнодушию, ни в упрек нашей праздности, ни в осуждение бессмысленной суеты, она лучезарно и умно смотрела в лицо мира, смотрела вам в глаза, извиняясь, что вынуждена спешить. Не говорила слов о Боге – ежесекундно, как святой Франциск, о Нем свидетельствовала. Не мучилась бессмысленностью человеческой участи, не искала смысла жизни, не проповедовала ни с кафедр, ни с крыш, не видела опасности в политических режимах, не доверяла социальным проектам, не верила в спасительную силу искусств и красоты. Она радостно делала то, что оказалось за пределами человеческих интересов: говорила никому не нужному, ничем не примечательному, нищему, увечному, плохо пахнущему, глупому и скверному: «Ты не один!»»

Агнесса Гонджа Бояджиу родилась 27 августа 1910 года в городе Скопье, в семье богатого албанца‑бакалейщика. Это трудно объяснить, но уже в двенадцать лет девочка твердо знала, что ее служение Богу будет связано со служением бедным. Она принимает постриг, получив имя Тереза, но никаких романтических грез о монастыре Агнесса не лелеяла.

В восемнадцать лет девушка покинула семью и вступила в орден Лоретских сестер. Проведя около года в Дублине, она уехала в Индию, где долгое время преподавала географию в Калькуттском институте Св. Марии, позднее стала его директором.

«В возрасте восемнадцати лет я решила стать миссионеркой, – говорила мать Тереза. – С той поры у меня не возникало уже никаких сомнений в моем решении. Такова была воля Бога: Он сделал выбор.

Когда я еще жила у себя дома, несколько наших иезуитов отправились миссионерами в Индию. Обычно они присылали весточки, рассказывая о том, что они делают для людей в Индии. Для меня они связались с Лоретанскими сестрами, которые работали в то время в Индии. Через этих иезуитов я вошла в контакт с Лоретанскими сестрами и вступила в их конгрегацию в Ратфарнгаме в Дублине.

Всего лишь через шесть недель я уехала из Ратфарнгама. Я вступила в конгрегацию в октябре 1928 года, а уже в январе отправилась в Индию проходить новициат.

Я прошла его в Дарджилинге и приняла обеты у Лоретанских сестер. В течение двадцати лет я вела преподавательскую работу в школе Святой Марии в Калькутте, в которой в основном обучались дети среднего возраста. Не знаю, была ли я хорошей учительницей. Об этом лучше могут знать мои ученики. Но я любила преподавать.

У Лоретанских сестер я чувствовала себя самой счастливой сестрой в мире. Оставить работу, которую я там вела, было для меня большой жертвой. Я не отказалась от своего состояния монахини. Изменилось только дело. Лоретанские сестры ограничиваются только преподаванием, которое является подлинным апостольством ради Христа».

В тогдашнюю столицу Индии стекались миллионы бездомных и голодных, покинувших родные деревни. Сотни бедняков погибли на глазах Терезы. Сначала она раздавала беднякам свое скромное жалованье, потом принялась лечить их и быстро заразилась. Врачи заподозрили туберкулез, но больная чудесным образом поправилась. После этого Тереза твердо решила – Господь не случайно оставил ее на этом свете.

«У меня появилось призвание внутри призвания: что‑то вроде второго призвания. Я почувствовала внутреннее повеление оставить Лоретанскую конгрегацию, где я была очень счастлива, и отправиться служить бедным на улицах.

10 сентября 1946 года, когда я ехала на поезде в Дарджилинг, на горной станции в Гималаях я услышала зов Бога.

В безмолвной, глубокой молитвенной беседе с нашим Господом я ясно услышала Его призыв…

Его призыв был совершенно ясен: я должна оставить монашеский дом и помогать бедным, живя среди них. Это было повеление.

Я явственно ощутила, что Иисус хочет, чтобы я служила Ему среди беднейших из бедных, среди брошенных, среди обитателей трущоб, среда оставленных, среди бездомных. Иисус приглашал меня служить Ему и следовать за Ним в настоящей бедности, вести такой образ жизни, который уподобит меня нуждающимся – тем, в ком Он присутствует, в ком страдает, кого возлюбил».

Мать Тереза начала хлопотать об устройстве собственного монашеского ордена. Разрешение было получено только в 1950‑м, после личной встречи Терезы с папой. 30 сентября того же года в Калькутте католическая монахиня основала Орден милосердия с единственной целью – помогать бедным.

Поступавшие в орден должны были соблюдать два обета: бедности и служения беднякам. При этом Тереза, как сам Христос, требовала от своих сестер отказаться от имущества, от семьи, от радостей материнства. Их ждал только труд – бесконечный и неблагодарный.

Как рассказывает Н. Кеворкова: «В числе первых, кого мать нашла на улице, была женщина, покусанная крысами и муравьями. Устроить лазарет оказалось очень сложно. Пришлось просить власти о выделении какого‑нибудь помещения, где сестры могли бы ухаживать за больными. Им дали храм богини Кали.

Христианин с опаской смотрит на многоруких и танцующих богов. Кали с точки зрения европейской ужасна: три глаза, клыки, высунутый язык, четыре руки с оружием, серьги в виде младенцев, ожерелье из черепов. Она покровительствует убийцам и грабителям из касты душителей. Ей приносят в жертву козлят.

Мать Тереза не особенно рассматривала изображения на стенах, а только успевала вместе с сестрами носить умирающих. За сутки храм был заполнен полностью. Так начались будни «Дома для умирающих бедняков».

Сестры собирали не только умирающих, но и младенцев, которых отыскивали в больницах, в тюрьмах. Иных приносили полицейские, иных оставляли у дверей миссии. Ни от одного младенца мать Тереза не отказалась. Десять тысяч прокаженных нашли убежище в лепрозории матери Терезы».

До 1964 года мать Тереза трудится в полной неизвестности, пока не попала в поле зрения журналистов во время визита в Индию папы Павла VI. К ней приходит известность, героиню награждают наградами и премиями. За свою деятельность в 1979 году мать Тереза получила Нобелевскую премию мира. Она использовала свои награды для пользы страждущим.

В. Эрлихман пишет:

«Вслед за первой больницей появились другие. За ними последовали детские дома, центры прививок, «город мира» для прокаженных. И первую в мире лечебницу для больных СПИДом открыла тоже мать Тереза. С поразительной энергией она ездила по всему миру, собирая средства для ордена. Ее называли «идеальным менеджером», но сама она объясняла свой успех так: «Самые малые дела нужно делать с большой любовью». Когда папа Иоанн Павел спросил, чем он может помочь ей, Тереза ответила: «Подарите мне кусок своего Ватикана, я устрою там больницу».

В этой святой простоте многие искали какой‑то расчет. Когда после Чернобыля мать Тереза впервые появилась в СССР, ее тут же заподозрили в шпионаже. Потом забеспокоились православные верхи, сочтя помощь голодным и бездомным «пропагандой католичества». Западные газеты печатали интервью бывших монахинь, обвинявших свою руководительницу в диктаторских замашках.

А она вставала в полчетвертого утра и делала вместе с сестрами всю работу – перевязывала раны, ставила клизмы, выносила ночные горшки. Всю жизнь, до глубокой старости, не обращая внимания на инфаркты, артрит, возвратную малярию. До сентября 1997‑го, когда ее сердце не выдержало, отозвавшись на гибель принцессы Дианы…»

Как говорила мать Тереза: «Святость – не роскошество немногих, а просто наш с вами долг. Будем же святы как свят Отец Небесный. Св. Фома сказал: «Святость – лишь в твердой решимости»; в героическом действии души, предающей себя Христу. То, как мы возрастаем в святости, зависит от Бога и от нас, от Божией благодати и от нашего желания. Мы должны действительно захотеть: станем святыми. Слова «я буду святым» значат: я отрешусь от всего, кроме Бога, обнажу сердце от всего тварного, буду жить в бедности и забвении, откажусь от собственной воли, склонностей, прихотей, выдумок и буду добровольно служить воле Божьей.

Отдайте себя Ему, отдайте совсем! Он использует вас для великих дел, но лишь тогда, когда вы доверитесь Его любви, а не своей слабости. Св. Августин сказал: «Будь полон, только тогда ты сможешь что‑то дать». Если мы вправду хотим, чтобы Господь нас наполнил, освободим себя от всякого себялюбия.

Мы не можем делать великих дел – только маленькие дела, но с большой любовью. Однажды меня упрекнули за то, что сестры еще не начали ни одного большого дела и делают только малые дела, я отвечала: если они помогли хотя бы одному человеку, этого хватит. Христос бы умер и за одного человека, за одного грешника.

Вы можете сделать, чего не могу я. Я могу сделать то, чего вы не можете. Вместе же мы можем сделать что‑то действительно прекрасное для Бога. Бог не спросит, сколько книг мы прочли, сколько чудес сотворили – Он спросит, сделали ли мы, что могли… Ничто не мало для Бога, ибо Он всемогущ, все, что мы делаем с Христом, для Христа и через Христа, дает очень много».

Ее орден живет под управлением 66‑летней сестры Нирмалы, которая не позволяет называть себя «матерью», говоря: «У нас одна мать – великая Тереза». Через три года после смерти своей основательницы орден содержал около 600 больниц и приютов в 128 странах мира.

Поиск по сайту: