VI. РАЙОНЫ ПРИРОДНЫХ ХРАМОВ

Подобно тому, как временные процессы в царстве элементарных существ протекают иначе, нежели в нашем мире, определяемом материей, было бы также неправильно говорить о пространственной структуре в отношении царства элементарных существ. То, что можно определить как пространственное, это отношения, которые элементарные существа постоянно устанавливают с нашим пространственным измерением, и которые они поддерживают из поколения в поколение.

Я уже часто говорил о фокусе сознания и энергии элементарного существа, так называемой пуповине, посредством которой слуги природы связаны с предметом своей задачи. Это соединение имеет для элементарного существа далеко идущие последствия. Так, я упоминал пример фавна, который не может покинуть доверенное ему дерево, пока в растении пульсирует хотя бы признак жизни. Он остается привязанным к нему и может перемещаться только в пределах энергетической зоны дерева.

Это пространственное ограничение становится в значительной степени относительным у более высоко развитых сущностей второго и третьего уровня развития. Однако и здесь действует принцип, что внутри пространственных координат элементарное существо находится там, где его фокус соприкасается с физической пространственной структурой. Правда, дэва ландшафта свободна в перемещении в пространстве доверенной ей области, однако радиэстезическими методами можно точно обнаружить границу, определяющую зону ее деятельности, которая для нее является относительно непреодолимой. Кроме того, внутри ее зоны можно найти определенные места, с которыми дэва находится в особенно тесной связи. Такие места характеризуются более сильным излучением и, следовательно, их можно точно локализовать в ландшафте как энергетические места.

Для того, чтобы обозначить пространственные координаты элементарного мира, я говорил бы не о «пространственной структуре» - понятии, которое определяется тремя измерениями, известными в физическом пространстве, высота, ширина и глубина, - а скорее о «пространственном порядке». На примере античной богини Экурны, я хотел бы пояснить сначала распространение этого пространственного порядка, которое нам не так-то легко представить.

Скудные надписи из античных времен, в которых упоминается Экурна или Экорна, были найдены в болотистой области южнее Любляны.* /*Из найденных до сих пор шести латинских документов, которые упоминают богиню, пять были найдены в районе обоих римских городов, Эмона и Наупортус, которые были сооружены на краю болот, шестой был найден на Венгерской низменности, однако и он относится к переселенцам из Эмоны, так что богиня Экурна, как нам кажется, достаточно ясно была связана с болотами Любляны. Однако ее имя говорит, что речь идет о богине доантичного периода, возможно, венетской или кельтской богине./ На основании моего опыта я назвал бы Экурну нимфой ландшафта, которая достигла максимально высокой ступени развития элементарного существа воды. Ее роль можно сравнить с ролью дэва местности, только в случае нимфы ландшафта мы имеем дело с руководящим разумным существом речной долины, болота или озерного ландшафта. О ее роли уже упоминалось в связи с бывшей долиной реки вокруг Тюрниха.* /*Как в случае Тюрниха, так и в случае болот Любляны, речь идет о совершенно осушенной искусственными методами области - указание на жгучий конфликт между элементарными существами, защищающими ландшафт, и бездумными действиями людей./ Что касается Экурны, то я могу ощущать ее в ее функции как нимфу ландшафта, в виде похожего на звезду сияющего фокуса, пульсирующего высоко над областью болот Любляны, и прикасающегося ко всем уголкам доверенного ей ландшафта и к его атмосфере радиально распространяющимися лучами. Благодаря этому возникает характерная сферическая форма нимфы ландшафта или дэва, индивидуальность которой выражается в специфическом оттенке цвета.

Сферический образ Экурны обозначается на территории как четко очерченные границы, которые, завиваясь, следуют на определенном рас стоянии за береговой полосой бывшего озера, превратившегося около двух тысяч лет назад в болото. «Определенное расстояние» относится точно к полосе суши, принадлежащей к бывшему берегу, за которым первоначально ухаживали в своем танце нимфы. Хотя водный характер ландшафта, а вместе с ним и танец нимф, был подавлен с разрушением области болот, это не относится к сфере влияния нимфы ландшафта.

В декабре 1993 года я более точно исследовал формы проявления этой нимфы ландшафта по поручению владелицы галереи Таи Брейц, назвавшей свою галерею в Любляне латинизированным именем Экурны - Equrna. Сначала я задал себе вопрос, возможно ли найти точки, в которых я смог бы установить контакт с ее живым присутствием. За этим стоит мое убеждение, что сущности, подобные Экурне, представляют собой совершенно реальное, существующее на протяжении тысячелетий существо, которое непрерывно, то есть и сегодня еще, выполняет свои задачи в определенном ландшафте. В различных культурах, которые населяли в течение времени пространство, отведенное нимфе ландшафта, сущности, подобные ей, призывались и почитались как божества, под тем или другим именем.

Мои занятия с элементарными существами привели меня к тому, чтобы выполнять свое поручение таким образом: я попросил кобольда, которого я встретил однажды вечером в парке перед президентским дворцом в Любляне, быть моим водителем. Эта встреча состоялась трогательным образом.

В феврале 1993 года, во время семинара в культурном центре Любляны, я вместе с участниками работал над гармонизацией особенно сильно блокированной акупунктурной точки в упомянутом парке. Прежде чем теперь отправиться на поиск возможных мест Экурны, я еще раз пошел к этой точке, чтобы посмотреть, достаточно ли глубоко подействовали наши усилия. У меня было чувство, что все было превосходно, и я порадовался хорошему излучению места, когда вдруг заметил кобольда, достававшего мне до бедра, который подошел ко мне.

Что поразило меня больше всего, было излучаемое кобольдом неописуемо глубокое чувство благодарности. В то время, как я внешне еще искал, чем я заслужил эту благодарность, мое сознание внутренне уже было занято тем, чтобы перевести для моего разума слова, сопровождавшие это чувство благодарности. Мне, как представителю группы, - а нас было, по меньшей мере 200 человек, - выражалась благодарность за работу по освобождению, которую мы совершили в парке. Теперь для сущностей парка настолько лучше жить здесь, что это невозможно описать.

Я серьезно отнесся к этому обстоятельству и выпрямился, чтобы торжественно принять слова благодарности перед дворцом президента. В этот момент мне пришла мысль, что я мог бы, не стесняясь, попросить кобольда в качестве ответной услуги показать мне места, в которых древние культуры поддерживали контакт с нимфой ландшафта Экурной. При этом я втайне надеялся больше узнать о ее сущности, когда найду те места, где ее почитали в течение веков.

Для кобольда моя просьба оказалась совершенно естественной, и мы сразу же отправились по дороге, которая вела к бывшему берегу болота: в своей левой руке, которая медленно качалась, как маятник, я ясно чувствовал его указания, по какому пути мне нужно идти. Иногда я бросал взгляд на кобольда рядом со мной, чтобы поподробнее рассмотреть его облик. При этом мне бросилось в глаза кое-что, что интересно для вопроса о «пространственном порядке» элементарного царства. Он даже вовсе не шел рядом со мной, а уютно сидел, подвернув правую ногу. Мне сразу же стало ясно, что только нам, людям, приходится перемещаться от одной точки в пространстве к другой путем телесных усилий. Кобольд просто находится в том же самом месте, в котором сфокусировано его сознание, в данном случае рядом со мной. Где был я, там, следовательно, был и он.

Мой сопровождающий показал мне всего три места, в которых я опознал места трех ранее Святых Рощ, посвященных нимфе ландшафта. Самое старое, по моему ощущению, место находится сегодня на окраине средневекового городского центра - точно там, где находится галерея, названная в честь Экурны.

Нимфа ландшафта Экурна в своем эфирном облике, парящая над областью болот Любляны.

Пока я шел по Любляне, кобольд уютно сидел на моей ноге.

В связи с более древними культурами она была намного более осязаема, чем в окружении античности, когда она была поднята на пьедестал местной богини.

Пример нимфы ландшафта Экурны показывает, что пространственный порядок элементарного мира знает два измерения. В случае связанного с пространством присутствия Экурны, я описывал первое измерение, я буду называть его эфирным измерением, как световую сферу, которая охватывает доверенную ей зону ландшафта. Второе измерение, астральное, раскрывалось через контакты нимфы с материальным уровнем, который определялся религиозными представлениями древних культур. Благодаря этому образовался сфокусированный на определенных местах, подобный человеческому образ нимфы, похожий на человеческий облик, который в рамках ее проявленности обнаруживал всю силу и красоту ее существа, то есть этот образ ни в коем случае не был только мыслеформой богини, возникшей в результате человеческих ритуалов.

В истинности ее проявления в астральном измерении я убедился благодаря тому, что через неделю, 8 декабря 1993 года, обратился к образу Экурны, с которым я познакомился в благословенном уголке около ручья Градашчица с просьбой показать мне энергетические места в ее зоне влияния внутри городской области Любляны. В ее присутствии, которое я ощущал на своем левом плече, я целый день бродил по городскому ландшафту Любляны. При этом она показала мне 15 энергетических мест, среди них также уже упомянутую «Капеллу Лурдской девы» в Раковнике, с присутствующей там нимфой источника. Многие из этих мест я смог внести как достойные охраны, в своею часть проекта Словенского института урбанизма, который посвящен вопросам качества жизни в Любляне. Так нимфа ландшафта не принадлежит только далекому прошлому, она точно так же живет в настоящем!

На примере Экурны стало ясно, что присутствие элементарных существ в эфирном измерении пространства касается также физической протяженности пространства, в котором мы, люди, находимся во время нашей инкарнации. Взаимодействия между обоими измерениями, которые можно обнаружить в витально-энергетической структуре места, я исследовал с художником и радиэстезистом Петером Штраусом на примере Херманнсдорфа, в Баварии.

Выше Херманнсдорфа, одного из центров содействия качеству жизни и искусству, основанного фондом Швайсфурта, находится низкий холм, на котором стоит старый улей. В ходе своих исследований я обнаружил, что холм представляет собой для окружающего ландшафта сакральное место, причем фокус пана находился с одной стороны, а фокус дэва ландшафта с другой стороны пчелиного улья. Мой коллега-радиэстезист обнаружил на месте обоих фокусов две ценных точки пересечения, на которых две сущности прикрепили свои фокусы. Фокус дэва находится на пересечении двух линий воды с правосторонним вращением*, что указывает на их сакральное значение. /*В противоположность качества левостороннего вращения обычной воды. Обозначение левое и правое вращение относится к направлению вращения маятника, который удерживают над линией воды./ Одна из двух линий воды проходит через пчелиный улей и через место воспринимавшегося мною пана этого ландшафта. Если рассматривать с точки зрения радиэстезии, его фокус можно доказать скрещением этих линий воды с так называемыми полосами роста. Под этим понимается полоса энергии, которая, как показывает опыт радиэстезистов, особенно стимулирует рост растений, здесь очевидно соответствие с ролью пана в ландшафте.* /*Этот пример показывает, что одни радиэстезические измерения, как правило, недостаточны, чтобы понять действительное значение различных энергетических феноменов в ландшафте. Здесь требуется углубление восприятия, чтобы внутренне узнать, какие отдельные сущности выражаются через один энергетический феномен./

Энергетическая структура холма выше Херманнсдорфа, Бавария.

С обнаружением того, что присутствие элементарных существ на каком-либо месте обнаруживается определенными явлениями в витально-энергетической структуре места, мы подошли к вопросу, как это выражается в деталях. Мои описания бесчисленных задач элементарных существ могли пояснить, что они распределены повсюду в ландшафте совершенно неравномерно. С другой стороны, иерархическое построение порядка элементарного мира допускает предположение, что их присутствие должно в определенных местах чувствоваться сильнее, чем в других. Хотя пан внутри «своего» ландшафта присутствует повсюду, однако благодаря своему эфирному характеру он закрепляет свой фокус в одной или нескольких специфических точках. Далее я упоминал, что определенные виды элементарных существ выполняют свою службу в выбранных местах, например, с деревьев, как представителей всего ландшафта.

Эти познания и конкретный опыт на местности побудили меня определить понятие «область природного храма», которым я обозначаю места повышенной концентрации элементарных существ в ландшафте. В существенных признаках природный храм подобен архаической форме Святой Рощи.

Я хотел бы, однако, разделить оба понятия, потому что Святая Роща определяется в основном людьми, при помощи религиозного освящения и ритуального использования. Напротив, зона природного храма существует во всей своей совершенной полноте жизненной силы и святости сама из себя, просто потому, что отличается особенно плотным присутствием элементарных существ. Однако я убежден в том, что зоны природных храмов предпочтительно выбирались древними культурами как Святые Рощи.

Интересно, что первую зону природного храма, я обнаружил 21 апреля 1993 года именно в центре Гамбурга, около небольшого пруда в Фрауентале, который представляет собой, собственно, продолжение озера Альстер. Там имеется небольшой «дубовый парк» на территории женского монастыря, существовавшего с 1295 по 1530 годы. Я отправился туда, чтобы проверить, можно ли там встретить фей.

И действительно, около американского красного дуба, который склоняется к центру парка, точно в направлении его наклона, я смог обнаружить фокус группы фей пространства. Теперь мне было любопытно увидеть, есть ли здесь еще фокусы элементарных существ. При этом я нашел:

нимф под ивой, которая наклоняется над озером;

гномов с мужским полюсом на косматом дубе;

гномов с женским полюсом под древним полым дубом, который растет рядом с дорогой;

фокус ангела посередине тысячелетнего дуба, который имеет большие ростовые трещины;

духов огня на более молодом дубе, с низкой, взлохмаченной кроной;

элементарных духов равновесия (сравните, рыбу Фаронику в первой главе) под дубом, который растет недалеко от дороги, три нижние ветви его растут крестообразно вокруг ствола и тем самым образуют открытый круг как космограмму равновесия.

Возможно, там есть еще и другие сущности второго и третьего уровня развития, которых я в то время еще не мог ощущать.

В последующие месяцы, когда я, следуя за своими задачами, путешествовал по Европе, я открыл бесчисленные зоны природных храмов. По меньшей мере, три из них я уже упоминал, например, холм Венеры на острове Сракане, дворцовый парк Тюрниха и поросший лесом склон на горе Мёнхсберг, над Зальцбургом, с присутствием королевы нимф. Поучителен также пример зоны природного храма на бывшем святом холме Кельна, который сегодня, из-за полной застройки места, находится внутри собора.* Забытый, оставленный в природном виде уголок территории в Любляне, где восседает нимфа ландшафта Экурна, доказывает, как важны могут быть определенные дикие места в городском ландшафте. /*Позднее я открыл еще местоположение пана: он находится под невероятно живым буком, который растет непосредственно за хорами собора./

В остальном, я обнаружил, что внутри городских ландшафтов наиболее счастливо сохранились те зоны природных храмов, которые, осознанно или неосознанно, были включены в парки 18-го и 19-го веков. Примеры этого я нашел в парковой зоне позади замка Цецилиенхоф в Потсдаме, в общественном парке в Киле и в садах Кенсингтонгарден в Лондоне, которые представляют собой огромный единый район природного храма.

В некоторых случаях чувствительные формы в парках дают элементарным существам хорошую возможность обосноваться на определенных местах. В других случаях они предпочитают одичавшие области далеко от дорожек. Склонность человека втискивать все в рамки рационального порядка представляет собой особенную опасность для элементарных существ: каждый раз, когда в парке начинается работа по уходу, нужно было бы обязательно обращать внимание на то, чтобы некоторые «дикие» островки оставались нетронутыми, и чтобы были пощажены деревья или ветви необычных форм, потому что, возможно, они представляют собой энергетический фокус, созданный элементарными существами, или космограмму.

В свободном ландшафте можно определить зоны природных храмов по их излучению и возвышенной красоте или по особо причудливым естественным формам камней, деревьев и т.д. Они либо вчленены в энергетическую ткань этих мест, либо образуют самостоятельную зону природного храма поблизости, как противовес силам центра.

В то время, как в марте 1994 года я работал над исследованием силовых линий в Швейцарии, к северу от Берна*, мне представилась возможность изучить распределение зон природных храмов в ландшафте. /*Исследования я проводил по поручению Федерального министерства экологии, лесов и ландшафтов в Берне./ Только в пространстве озера Билер я нашел три храмовых зоны элементарных существ, чьи зоны влияния можно было определить относительно точно. Так, за ландшафт к югу от озера Билер отвечает центр разума природы на холме св. Йодля, вблизи деревни Инс, за нижнюю часть озера - храмовая зона на склоне Юра, выше Тюшерца, за верхнюю же часть центр разумных существ выше Ландерона. Сюда относится еще четвертая зона природного храма, играющая вышестоящую и консолидирующую роль в Стране озер. Она находится на крутом холме крошечного острова Чюнгель, который находился рядом с островом Петера посередине озера Билер.* /*Из-за предпринятого в 19 м веке искусственного снижения уровня воды оба острова превратились в полуостров. Под многоствольной сосной я обнаружил месторасположение пана страны, который собрал вокруг себя целый штат придворных из элементарных существ. Зону природного храма, находящуюся на склоне Юра, выше Ландерона, можно назвать моделью формирования храмовых зон. Фокусы руководящих разумных существ отдельных элементов маркированы скалами, которые оставил ледник последнего ледникового периода, фокус фей пространства образует, однако, церковь св. Анны, которая относится к деревне Комбес и стоит на доминирующем холме. Одна из названных скал покрыта бесчисленными плоско врезанными чашами, каждая из которых обнаруживает связь с элементарными существами, точнее сказать, с гномами, поляризованными по-женски.

По моему ощущению, эти чашечки использовались для размещения символических жертвоприношений, чтобы таким образом обеспечить сохранение отношений между родом или племенем и миром элементарных существ. Когда я стоял на скале, во мне внезапно поднялось хранящееся в этом месте воспоминание из времен до Рождества Христова: я увидел группу людей, кружившихся против часовой стрелки вокруг скалы в медленном, но экстатичном танце, сопровождающемся тряской. Указания на значение ритуалов, посвященных элементарным существам, во множестве имеются в легендах о гномах и феях. Для того, чтобы заручиться сотрудничеством гномов, например, при выпасе скота, им регулярно приносили символическую долю семейной трапезы на луг или на поле.* /*Сравните Wendelin Marwede Die Zwergsagen in Deutschland, Wuerzburg 1933/

На примере зон природных храмов выше Ландерона можно реконструировать развитие, которое проделали такие центры разума ландшафта в течение своей истории. Первоначально в этом ландшафте существовали определенные доминантные формы земли и скалы, оставленные ледником, которые различные элементарные существа в процессе оживления ландшафта избрали в качестве своих фокусов.

Люди в культуре неолита, которые первыми систематически заселяли страну, были еще настолько ясновидящими, что они ощущали свечение этих избранных холмов или скал и превращали их в культовые места. Последующие культуры продолжали по-своему почитать те же самые места. И даже христианская культура, сознательно или неосознанно, чувствовала свои обязательства по отношению к этим традиционно святым местам и там строила свои первые церкви, хотя эти места часто находились далеко от деревенских поселений.

К этим церквам относится церковь св. Тео-дула, которая раньше стояла на окраине зоны природного храма св. Йодля около Инс. Хотя она давно исчезла, ее существование можно доказать документально. От церкви у бывшей Святой Рощи выше Тюшерца осталась только башня, к которой сегодня, к сожалению, примыкает чрезвычайно банальное стрельбище. Оно отражает последнюю и самую печальную фазу человеческого обращения с зонами природных храмов - даже смутные воспоминания об их истинном значении для жизни ландшафта совершенно исчезли из сознания цивилизации.

Мои усилия направлены теперь на то, чтобы начать перелом в этом процессе, достигшем своей низшей точки. Я убежден в том, что в тонком сплетении экосистем мы сегодня понимаем так много, что смогли бы уже логически понять и роль центров разума природы в управлении жизненными процессами в ландшафте. Так, можно представить себе в качестве следующего шага в уходе за ландшафтом, чтобы зоны природных храмов были бы изъяты из банального использования, подобно важным биотопам, и планомерно взяты под юридическую защиту. Во всяком случае, можно было бы представить это как первый шаг к новому креативному союзу между цивилизацией элементарных существ и цивилизацией человека. Следующие ступени, по моему мнению, должны будут привести к более глубокой душевной связи между обеими эволюциями, чем та, которую мы когда-либо знали.

Повсюду, где пульсирует жизнь, там размещаются и центры разума природы, которые я назвал зонами природных храмов. Это относится, конечно, и к микрокосмосу частного сада. По меньшей мере, в каждом садике, за которым ухаживают преданно и любовно, находятся фокусы сущностей всех четырех элементов. Обычно среди них находятся также представители высокого уровня развития. Насколько богат природный храм сада различными сущностями, зависит, прежде всего, от сознания людей.

Если сад подчинен исключительно стремлению к наживе или порядку, навязываемому исключительно со стороны разума, то жизненное пространство элементарных существ суживается так, что это становится невыносимо. В конце концов, их сознание находится на уровне чувств, и если за садом ухаживают без эмоций, слишком малы силы притяжения, которыми высокоразвитые элементарные сущности притягиваются к определенной части сада. С другой стороны, сказанное не означает, что одной только любящей души садовницы или садовника будет достаточно. Любовь к природе и к элементарным существам должны обязательно найти свое выражение и в создании сада.

Так, например, в нашем саду в Шемпасе мы положили там и сям между грядами камни и небольшие каменные глыбы, окруженные маленькими островками целебных трав и цветами, так что повсюду возникают пятнышки, посвященные красоте и радости жизни, которые могут служить элементарным существам в качестве фокусов. В античных греческих садах был по-настоящему дикий угол, «святой угол», - Temenos, - чтобы создать духам природы место для регенерации. В Финдхорне элементарные существа сами, посредством своих контактом с Роком, порекомендовали снова ввести определенные дикие зоны в саду. Из своего опыта я тоже могу подтвердить, что элементарным существам нужны определенные места для отступления, уголки дикой природы в саду, где они могут занять свое постоянное место и откуда они могут вылетать для выполнения своих задач в огороде.

Районы природных храмов Ландерона, Санкт Йодль и Тюшерц со сферами влияния и местонахождением пана на острове Чюнгель в центре.

Может случиться и так, что простой частный сад находится в таком месте, где задолго до того, как там поселились люди, первоначально располагалась зона природного храма. В таких случаях, вызывая радость или страх, проявятся силы и присутствия, которые выйдут далеко за рамки семейного сада. Мы должны быть благодарны за то, что в таких случаях нас «избирают», чтобы служить храмовой зоне, и пытаться шаг за шагом выяснить, каким образом лучше всего защитить и оформить фокусы отдельных сущностей.

Сложнее в ситуации, когда такое место было застроено. Тогда могут случиться резкие реакции подавленных «коренных жителей», которые могут проявиться иногда в непереносимых помехах. Искусственное снятие помех означало бы только еще более грубое подавление природного разума. Вместо этого я рекомендую переселение соответствующей сущности на создаваемые садовниками или художниками новые фокусы вблизи здания, как я описал на примере разрушенного источника в первой главе. Перед такой акцией следует, однако, обязательно установить с этими сущностями эмоциональную связь, и с глубоким сожалением извиниться перед ними за совершенную несправедливость.

Измерения ландшафта, которые мне известны.

В завершение мы можем представить себе ландшафт целиком, как единую всеобъемлющую зону природного храма, в котором находят свое место элементарные существа всех видов и степеней развития. При этом речь идет, в принципе, о самостоятельном измерении ландшафта, являющимся дополнением к его физическому, витально-энергетическому и душевно-духовному измерениям. Я хотел бы назвать его эмоциональным измерением ландшафта. Роль эмоционального измерения ландшафта я поставил бы вровень с функцией сознания у человека, причем необходимо учитывать различие, которое недостаточно подчеркивается: то, что сознание у современного человека находится на ментальном, а у природы на эмоциональном уровне. Носителем сознания у человека является так называемая внешняя самость или эго, у ландшафта же всеобъемлющее сообщество элементарных существ.

С другой стороны, мы можем представить себе задачу эмоционального измерения таким образом, что оно сознательно передает божественные импульсы, исходящие от духовно-душевного измерения, для осуществления в витально-энергетическое и, наконец, в материальное измерение. Эмоциональное измерение образует мост в ландшафте, с помощью которого божественные импульсы из ландшафтных храмов переводятся в проявленную форму энергетических и геои биологических ландшафтных структур. Только эмоциональное измерение делает возможным то, что мы радуемся бесконечной красоте и реальной вещественности ландшафта, и можем даже пользоваться им для целей своего развития.

Поиск по сайту: