Глава седьмая. ГОСУДАРСТВО В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВА 5 страница

Причем проблема «питей» – это не только проблема «запойного» времени в конце жизни многих самодержцев и деспотов: Ивана Грозного, Петра Первого, Иосифа Сталина, Леонида Брежнева и других. Хотя и это порождало загнивание, стагнацию российской государственности. Это проблема массового употребления алкоголя населением страны и в этой связи угроза выпадения российского этноса из общецивилизованного потока (растраты всех видов ресурсов из-за бесконечных чрезвычайных положений, катастроф, отторжение от благ, которые несет человечеству наука, воздействие на население неблагоприятных факторов ядерных, биологических, космических и иных продвижений человечества).

Следует отметить, что в истории российской государственности те способы решения алкогольного вопроса, которые предполагали ограничение «питей», как правило, опирались на авторитарные методы, «сильную руку», а подчас и диктатуру, принуждение, насилие.

Однако это были как раз те случаи, когда авторитарные методы в одной из сфер жизнедеятельности общества могли иметь положительное значение. Но долго они – эти методы – осуществляться на авторитарной основе не могли и только тогда, когда они дополнялись или заменялись экономическими методами, учитывающими баланс интересов, стабилизация наступала надолго.

Рациональная политика в этой сфере способствовала продвижения в отдельные времени российской государственности в нормальное стабильное состояние. Примером здесь может служить реформаС.Ю. Витте в начале XX века.

Словом, и решение вопроса «питей» является общесоциальной функцией российской государственности уже длительное время, тем фактором, от которого зависит определенное состояние государственности, ее характеристики на отдельных весьма важных этапах развития.

Наконец, модернизация – процесс, направленный на то, чтобы качество жизни российского общества, состояние и характеристики социально-экономического уклада, положение человека, государственно-правовую организацию общества и деятельность институтов государственности, в целом весь быт подтянуть, поднять до уровня мировых стандартов, до возможности применять «человеческое измерение» в социальной оценке самого существования российского этноса. И этот процесс также вот уже более трехсот лет (отсчет следует вести от Петра Первого – именно с XVII века он начинает прослеживаться наиболее четко) мощно наполняет содержание еще одной общесоциальной функции российской государственности, является еще одном «вечным» вопросом деятельной стороны Российского государства.

Процесс «осовременивания» жизни российского общества, в том числе российской государственности (разумеется, по тем критериям «современности», которые знало, вырабатывало, задавало человечество на конкретных этапах своего развития), всегда вызывал к себе разное отношение тех или иных социальных сил, резкое сопротивление или, наоборот, мощную поддержку, был предметом жарких споров, идеологической борьбы, политических схваток западников и славянофилов, сторонников «русской идеи» и приверженцев евразийских концепций. Но этот процесс объективно развертывался в истории России, оказывал мощное и непосредственное воздействие на состояние российской государственности, формировал порой общенациональные идеалы, цели, объединяющие народы, входящие в состав Российского государства. Поэтому он также не может не быть предметом научных интересов современной юридической науки.

Причем, подчеркну, не следует понимать модернизацию России как движение к исключительно западным стандартам права, политики, условий быта, организации хозяйственной жизни, в том числе «народного капитализма» и т.д. Глубоким заблуждением является, например, рекомендация К. Поппе-ра о том, что «к прогрессу у России кратчайший путь лежит через заимствование Россией одной из утвердившихся на Западе правовых систем». Не следует понимать этот процесс и как внедрение некими мировыми силами в жизнь российского общества специальных разрушительных, дестабилизирующих, «кабинетных» ценностей, механический перенос без учета национальной специфики российского общества, его традиций, быта, духовной жизни, культуры в жизнедеятельность России различных образцов, примеров из опыта других общностей, народов, государств. Не следует понимать этот процесс и как нечто умиляющее духовные ценности этносов, составляющих российское общество, их специфику, сложившуюся культуру.

Когда речь идет о мировых стандартах жизни общества, в том числе стандартах права, политики, государственности, культуры, экономики, организации хозяйственной жизни, например, «народного капитализма» и т.п., то при этом необходимо учитывать, что в эти стандарты включаются и все ценности, которые наработаны и российским обществом, его великими реформаторами, мыслителями, политиками, учеными, писателями.

Следует вообще отметить, что понятие модернизации имеет двойственное содержание, два пласта. Это, во-первых, характеристика развития многих традиционных, архаичных обществ (например, во многих регионах Африки), догоняющих цивилизации Европы, США и других развитых стран. А во-вторых, это характеристика и тех обществ, у которых разрыв с мировыми стандартами проходит по некоторым социальным институтам, например государственно-правовым. Движение к социальному правовому государству, формирование и обеспечение прав и свобод человека, перелом в духовном жизни – расцвет личности, творческого, самостоятельного индивидуализма, предприимчивости (взамен социального иждивенчества, уравнительности) – все это и многое другое очень важные сферы модернизации. Но они затрагивают не всю жизнедеятельность того или иного общества, а именно отдельные социальные институты, в том числе и институты государственности. И в этом движении модернизация устраняет разломы, разрывы между состоянием конкретного общества и мировыми, наиболее эффективными образцами, стандартами жизни. В этом втором содержании, смысла и характеризуется понятие модернизации для процесса постоянного, волнообразного реформирования в истории российской государственности.

В данном контексте модернизация означает прежде всего определение конкретных несоответствий между уже выработанными и реализуемыми в других государствах, других обществах полезными образцами, стандартами жизни и теми архаичными формами, которые еще существуют в российском обществе, и далее разумное преодоление этого несоответствия, разрыва. Причем осуществлять это должно там и тогда, где и когда модернизация может принести пользу России. Модернизация – это подтягивание российского общества в определенных сферах до уровня соответствующих стандартов, определенная «современизация» российской жизни, в том числе и в области государственности. Вместе с тем, подчеркну, это не должно означать механического заимствования чужого опыта, пренебрежение собственными российскими достижениями в государственно-правовой сфере, игнорирование национальной культуры, специфики российского общества.

Никуда не уйти от того, что процесс модернизации действительно протекает вот уже триста лет. Продолжает он протекать и перед глазами тех, кто держит их открытыми и не согласен с тем, чтобы в угоды конъюнктурным обстоятельствам, утопиям предыдущего этапа отечественной теории и права или некоторым современным политическим лидерам, псевдопатриотическим националистическим движениям он был бы игнорирован, упущен, забыт. Негативные последствия от такого подхода уже были и еще могут быть особенно вредными для современной российской государственности.

Действительно, модернизация России на протяжении нескольких столетий была связана с усилиями перевести страну от сложившихся во многих сферах жизни архаичных, устаревших, гиперболизированно-коллективистских общественных форм жизнедеятельности к самым высоким социальным стандартам, имеющим, разумеется, конкретное содержание в соответствующие периоды исторического развития, выработанным человечеством и воплощенным в наиболее развитых странах, где на их основе обеспечивались мир, порядок, стабильность и процветание для граждан.

В России модернизация имела волнообразный характер, свои приливы и отливы, свои успехи и неудачи.

Как упоминалось выше, отсчет следует вести от реформ Петра Первого, поставившего своей целью обеспечить жизнедеятельность российского общества по современным для того времени европейским стандартам, поднять до этого уровня экономику, государственно-правовую организацию общества и деятельность его социальных институтов, прежде всего армию, образование, другие стороны жизни общества.

В историческом романе К. Мосальского «Стрельцы», опубликованном в 1885 году, один из приверженцев реформ Петра так определяет основную идею модернизации: желательно, чтобы Россия сравнялась скорее в просвещении с иностранными землями. А сам Петр заявляет: «Даю слово целую жизнь стремиться к просвещению моих подданных».

Просвещение, т.е. расцвет образования, культуры, науки, всей духовной жизни общества, – эта цель всегда была одной из благородных и благодатных ценностей модернизации, ее сердцевиной.

Но теоретически осмысливая государственно-правовую жизнь российского общества, приходится отметить, что эта цель не всегда воодушевляла правящие элиты Российского государства, вызывала именно «волнообразные» движения всего государственного организма к своим конкретным воплощениям. Так, например, после смерти Петра Первого, вплоть до появления на престоле Екатерины II можно наблюдать отливы, даже стагнацию в движении к целям модернизации, известный перерыв в модернизационной тенденции, отход от петровских реформ.

Вместе с тем эта тенденция продолжается в ХVIII-ХIХ веках, модернизация опять и опять оказывается велением, смыслом жизни российского общества, наполняется все новым и новым содержанием, и, что особенно важно для теоретико-правового осмысления, становится значимой в государственно-правовой сфере, в развитии российской государственности.

Такие этапы общественной жизни и государственности, которые символизируют имена Екатерины II, Александра II, Николая II (1905-1912), Керенского А.Ф., современных реформаторов – Горбачева М.С., Ельцина Б.Н. – все это звенья одного и того же характерного для России исторического процесса, имя которому – модернизация.

Но «волнообразная» характеристика модернизации – это только часть, причем внешняя, чисто описательная сторона исторического процесса.

Более существенным является то обстоятельство, что модернизация (осовременивание) социально-экономической, политической, государственно-правовой жизни российского общества в определенные периоды осуществлялась всегда «сверху» усилиями правящей элиты, представителями государственной власти и была успешной только тогда, когда эта власть была достаточно сильной, авторитарной, чтобы проводить реформы. Российскую государственность буквально подталкивали в модернизационные процессы тогда, когда состояние общества становилось катастрофически кризисным, нестабильным, непредсказуемым, когда возникала своеобразная социальная бифуркация, если использовать для характеристики этих поисков понятия синергетики. Тогда именно в дальнейшей модернизации российской государственности, как, впрочем, и других сторон жизни российского общества, прежде всего духовной сферы, общественного сознания, видели выход из кризисных состояний великие умы России. А деятельность в этом направлении осуществляли те политические персоны, которые имели власть, понимали социальную необходимость модернизации, могли опереться на социальные силы, в том числе и на «силовые» структуры Российского государства, или сформировать эти социальные силы поддержки.

Петровская организация мощного централизованного государственного аппарата России – от прокуратуры («ока государева, защитницы сирот и вдов, обиженных и умаленных») до различных коммерц – и иных коллегий, Сената, от внедрения в общественное сознание ценности закона, необходимости его безусловного соблюдения до обоснования роли самодержавия в обеспечении целостности и прогресса России в тех конкретно-исторических условиях, которые сложились в конце ХVII-начале XVIII века; реформы Екатерины II, создавшей в дворянстве XVIII века становой хребет единого, целостного Российского государства, раскинувшегося на громадных евразийских просторах, новая и весьма эффективная административно-территориальная организация российской государственности, просветительная деятельность; реформы Александра II, преобразившего социально-экономическую, духовную, политическую жизнь общества (отмена крепостного права – этого реликта общинно-коллективистских начал, земская, судебная и иные реформы) – разве это не мощные импульсы, которые шли именно «сверху», от правящих элит, от власти, – и шаг за шагом продвигали Российское государство по пути модернизации к мировым стандартам организации стабильной государственно-правовой жизни, экономической и политической свободы личности как необходимого условия и основы благосостояния и стабильности.

На предыдущем этапе отечественной теории государства и права этой длительной модернизационной тенденции в российской государственности, к сожалению, не уделялось необходимого внимания. Как отмечалось, причиной являлось противопоставление «совершенного и отмирающего» социалистического государства всем предшествующим формам государственности. Рассматривались отдельные реформы, обобщались классовые движения (восстания, бунты), им придавалось с позиций формационного подхода гиперболизированное, вульгарно-классовое и революционное, преобразующее значение. С этих же позиций игнорировалась реформаторская роль правящей элиты России в продвижении к мировым стандартам государственно-правовой жизни общества.

С учетом нового исторического опыта российского общества в современной теории российской государственности возникает задача произвести известную переоценку ценностей, расставить все по своим местам. И прежде всего по новому социологическому и синергетическому счету оценить трехсотлетний путь российской государственности к правовому государству, обеспечению прав и свобод человека, сохранению целостности государства, созданию эффективной современной структурной, политической, территориальной организации Российского государства, иным мировым государственно-правовым достижениям человечества.

И тогда окажется, что восстания, бунты и иные классовые движения в истории России, сопровождавшие конкретные реформы на пути к модернизации, – это зачастую не что иное, как формы сопротивления тех или иных архаичных сил, устаревших коллективистских начал, предыдущих идеалов хозяйственного, бытового уклада, имеющие разрушающее, а отнюдь не созидательное значение. Да, действительно, модернизация, являвшаяся общесоциальной функцией российской государственности на протяжении длительного времени, имевшая благотворное значение для всего российского общества, его социальной государственно-правовой организации и деятельности, встречала и встречает сопротивление тех определенных сил, которые базируются на отживших, архаичных формах общественной, государственно-правовой, духовной жизни.

Как модернизация, так и сопротивление ей имеют длительную историю. Именно из неприятия идеалов модернизации и попыток сохранить устаревшие, но привычные архаичные формы жизни идет сопротивление отдельных социальных групп, партий, движений, процессам модернизации, и вот почему реформистские движения в России продвигаются «сверху» и опираются подчас на принуждение. Поэтому и вся трехсотлетняя история российской государственности пестрит весьма драматическими, а порой и трагическими страницами.

Петр Первый и бунт стрельцов, Екатерина II и Пугачев, Александр II и народовольцы, народные волнения XIX века, – все эти и иные органично связанные исторические «парные» процессы характеризуют не что иное, как мучительный, но исторически необходимый путь российской государственности к модернизации. А в рамках теории государства научное положение о том, что модернизирующая тенденция пробивается вот уже триста лет «сверху», насильственными методами, и встречает жесткое сопротивление отживших, архаичных форм общественной жизни, является, хотя и горьким, но верным выводом, имеющим решающие значения и для понимания процессов, которые идут в современном Российском государстве.

Идеи и практика модернизации России всегда были и остаются полем идеологической, политической, социальной борьбы между сторонниками этих двух направлений. С одной стороны, движений в сторону мировых стандартов качества жизни – ценности индивидуальной личности, прав и свобод человека, экономической и политической свободы, приоритета прав и свобод человека перед правами наций, народов, перед государством, – разумеется, при взаимной связанности, взаимных обязанностях гражданина и государства, человека и общества и т.д. А с другой – сохранения, консервации устаревших, отживших, архаичных, гиперболизированных, общинно-коллективистских форм жизни. Такова реальность, оказывавшая и оказывающая столь мощное воздействие на государственно-правовую жизнь России.

Но почему вот уже три столетия Россия так или иначе, несмотря на противоречивый, временами мучительный характер этого процесса, на тех или иных этапах вновь и вновь становится охваченной идеей модернизации (осовременивания)?

Дело в том, что каждое общество для своего существования и благополучия должно иметь общенародную, общенациональную идею, сплачивающую это общество, наполняющую содержанием смысл жизни (а иногда и смысл смерти) членов этого общества.

И идеи осовременивания выполняют такую функцию у российского общества, противоречивого уже по своему этническому субстрату, по своим геополитическим интересам, духовной жизни, но единому в своем стремлении двигаться к высшим духовным ценностям, миру, благосостоянию, стабильности.

Разумеется, история России знает и попытки заменить идеи модернизации другими идеями. Но, увы, каждый раз это оборачивалось социальными потрясениями, неудачами, крахом. Так, не выдержала испытаний замена модернизации коммунистической идеей. Семьдесят лет в XX веке в России шла такая попытка, но осуществить идеи коммунизма оказалось утопической задачей по своей сути – и не смогли выполнить коммунистические идеи функции общенациональной идеи, сплачивающей и вдохновляющей общество, не смогли противостоять идеи модернизации.

Петр Первый придал модернизации ценность национального порыва и прорыва. Потерпев под Нарвой поражение, он сумел затем перевооружить армию, перестроить общество. И если вначале, в детстве, его идеи модернизации имели «потешный», развлекательный характер («потешные полки»), то после Нарвы это стало общегосударственной политикой, условием выживания этноса, общества, государства. Даже военный Устав российской армии был списан дословно со шведского, одного из лучших воинских уставов того времени. И что же? Какок был результат? Как известно, после Полтавы Петр Первый уже поднимал заздравный кубок за своих учителей, но как победитель, и не только как ученик.

Модернизация была не только общенациональной идеей,но и средством, инструментом решения ключевых, судьбоносных, «вечных» вопросов: геополитического, крестьянского и др.

Монархи России, проводя в жизнь сверху, подчас насильственно идеи модернизации, создавали и социальные силы, которые поддерживали реформы, Подтягивающие Россию к мировым стандартам, хотя в отдельные периоды – это были и западные, даже западно-европейские стандарты. Все же ориентиром были всегда не столько чисто западные, сколько перспективные мировые стандарты качества жизни.

И этот «вечный» вопрос также должен достаточно быстро решаться в современных условиях, тем более что он имеет и межгосударственное, планетарное значение: консервация архаичных форм российской общественной, государственной, духовной жизни не соответствовала бы современным потребностям не только России, но и развитию мировой98б9 цивилизации. И – подчеркну – даже являла бы ей угрозу прежде всего из-за разрыва между научно-техническим развитием человечества и теми устаревшими формами, в которых подчас результаты этого развития используются, обеспечиваются в российском обществе с помощью государственного вмешательства, управления, воздействия. Чего, например, стоит один Чернобыль!

Такова лишь самая общая качественная характеристика взаимодействия модернизации и российской государственности, к которой еще следует вернуться, когда будут обсуждаться характеристики современного Российского государства.

Кроме того, необходимо подвести и некоторый общий итог рассмотрения «вечных» вопросов российской истории в их воздействии на государственность. При этом особняком встает вопрос собственности – ее форм, ее специфики в воздействии на государственность. Разве такого взаимодействия не было? Или, например, религии? Разве то обстоятельство, что православная церковь в ХIХ-началеXX века была государственной, не оказывало своего воздействия на российскую государственность? А как быть с тем, что некоторые из рассмотренных выше вопросов возникали и у других этносов, в других обществах, а не только российском?

Разумеется, положительные ответы на все эти вопросы должны учитываться в формирующейся теории российской государственности.

Но, скажем, вопросы собственности в ее социально-экономическом содержании, в общественно-формационном значении должны рассматриваться – и рассматриваются – в общей теории государства и права. Здесь же речь идет о специфике отношений собственности в России (например, при решении крестьянского вопроса – общинное землепользование и переход к частной собственности на землю) и влиянии этой специфики на особенности российской государственности: на политический режим, формы правления и т.д.

Несомненно, и организация религиозной жизни России имеет огромное влияние на протяжении веков на ее государственность – идеалы государственности, государственная поддержка православия, внешняя воинственно-атеистическая функция государства вXX веке и фактическая замена «коммунистическими верованиями» христианства, причем подчас в ужасающих сакральных формах, нынешнее религиозное возрождение.

Но ведь подобные процессы имели место и у других этносов, в других обществах. Стоит ли их специально выделять в российской государственности?

Действительно, тот или иной вопрос может возникать и в других странах, но для российского общества является характерным именно совокупное воздействие на государственность России способов решения всех «вечных» вопросов. Однонаправленное воздействие – и складывается ситуация стабильности, равновесности, хотя и не всегда позитивная, а подчас и стагнационная. Разнонаправленное – и ситуация становится неравновесной, непредсказуемой, бифуркационной.

Например, период «застоя» в 70-80 годы XX века – общинный строй (колхозно-совхозный), «новая общность – советский народ» демагогически прикрывает фактический шовинизм и национальные геополитические рывки (Афганистан), антимодсрнизационные тенденции. Налицо совокупное и системное решение «вечных» вопросов.

Но эта однонаправленность «застоя», хотя и дает стабильность, ведет к стагнации, загниванию, войне, социальному тупику и жизни России. Налицо и нынешнее однонаправленное состояние в решении «вечных» вопросов – тенденция к индивидуальному (семейно-хозяйственному) сельскохозяйственному труду, защита частной собственности, в том числе на землю, при разумных ограничениях этой собственности, переход в определении национальности, как и религиозных верований, от государства к гражданину, решение геополитических проблем, попытки введения вино-водочной монополии, модернизация с ее просветительским, гуманистическим ядром, широким государственно-правовым спектром (правовое государство, защита прав и свобод гражданина, свобода массовой информации и т.д.) – также в целом характеризует относительную равновесность, стабильность современного российского общества, его демократическую направленность.

Поэтому в поисках тех реальных факторов, которые определяют особенности российской государственности, следует задумываться не только о самих этих «вечных» вопросах, но и о их совокупном, системном решении и влиянии на государственность.

И поскольку применение общих, абстрактных схем формационного подхода к российской государственности мало что дает для понимания ее особенностей и смысла движения в общечеловеческом историческом процессе, следует выделять и те духовные, социальные и национальные факторы, которые, действуя и врозь, и вместе, выступают как предпосылки государственно-правовой организации российского общества. Следует рассматривать эти факторы уже в рамках специальной теории российской государственности.

Необходимо также в рамках теории российской государственности рассмотреть и такое своеобразное, необычное порождение этой государственности, как Советское государство. В каком отношении к «вечным» вопросам российской государственности оно находится, как соотносится с тенденцией модернизации, закономерное или случайное это явление в истории российской государственности? Словом, эти и многие другие вопросы возникают при рассмотрении природы, форм, функций, эволюции Советского государства. И теория российской государственности была бы однобокой, если бы, как отмечалось выше, не уделила самое глубокое внимание и этой яркой странице российской государственности.

Советское государство. Является методологически правильным и в познании Советскою государства использован, принцип историзма, применить основные положения общей теории государства – рассмотреть причины возникновения Советского государства, организацию государственной власти (форму правления), национально-государственное и административно-территориальное устройство, политический режим, функции, место в социалистической политической системе. При таком подходе можно будет сделать итоговый вывод – идет ли в данном случае речь лишь об особенностях Российского государства или же об особом типе государства.

Образование Советского государства имело как объективные, так и субъективные предпосылки.

К объективным относится общественно-политическая ситуация, сложившаяся в российской государственности к 1917 году.

После Февральской революции российская государственность находилась в столь неравновесном, нестабильном состоянии, что ее развитие в силу синергетических, самоорганизационных процессов, даже незначительных по историческим масштабам случайных воздействий, могла пойти в самом неожиданном, непредсказуемом направлении. Так и произошло.

Провалились попытки демократических сил российского общества утвердить известную из исторического опыта демократическую, парламентарную республику. Обанкротились и все те акции, с помощью которых пытались реставрировать самодержавие, монархию.

И вместо предполагаемой российской демократической, парламентской республики, которая должна была возникнуть на обломках монархии по решению Учредительного собрания, появилось Советское государствокак совершенно неожиданный и новый тип государства.

Этому прежде всего способствовали трагические результаты войны России с Германией – итоги первой мировой войны. На российскую государственность сокрушительное влияние оказал развал всего государственного аппарата, обеспечивавшего монархическую форму правления, и неспособность Временного правительства заменить этот развалившийся аппарат своим аппаратом, а также неспособность выйти из состояния войны. А выход России из войны стал жизненной необходимостью для выживания русского этноса, других этнических групп России.

Развал экономики к октябрю 1917 года достиг невиданных масштабов. Его символизирует падение стоимости 1 рубля до 10 копеек – инфляция разрушила финансовую систему. Но, разумеется, наиболее трагичным были человеческие жертвы. Миллионы убитых, искалеченных, сметен весь уклад общественной, хозяйственной жизни. Был разрушен и тот управленческий потенциал, который лежал в основе структурной организации царской России.

В этой хаотической ситуации стали возникать самоорганизационные процессы – появлялись советы крестьянских, солдатских депутатов, дополняя советы рабочих депутатов, принимая на себя объективно необходимые властные полномочия.

Исторически Советы возникли как зачатки органов власти еще в революцию 1905 года, представляя собой самоуправленческие организации, сочетающие начала прямой и представительной демократии. Но тогда они были не чем иным, как российскими вариантами народных собраний, советов, известными у многих народов, в том числе и у российского этноса (например, новгородское вече). Рождавшиеся из сходок, собраний в 1905 году Советы выступали удачной формой для решения местных, городских дел, касающихся интересов тех или иных социальных групп (рабочих одного или нескольких заводов, жителей определенных городов). Революционная ситуация наполняла деятельность этих безусловно демократических организаций политическим содержанием, но все же главным в первичных Советах были экономические, социальные требования и интересы.

В 1917 году Советы возникали уже как представительные, выборные органы власти и, пройдя эволюционно ряд этапов, к октябрю 1917 года под влиянием большевиков стали реальной альтернативой парламентской республики, которую пытались создать демократические силы во главе с эсерами и меньшевиками.

И объективно Советское государство стало новой и удобной формой фактического захвата власти большевиками, государственными прикрытием и итогом Октябрьской революции. Именно революции, а не государственного переворота, восстания, как утверждается в некоторых работах, старающихся принизить тот ключевой поворот, который произошел в Октябре 1917 года в российской государственности. В истории России появился новый тип государства. И надо подчеркнуть, что именно это государство сумело, хотя и ценой позорных уступок, вывести Россию из войны, спасая тем самым страну от ужасающего хаоса, распада, а российский этнос от деградации и уничтожения. Вместе с тем появление именно этого государства послужило одной из причин гражданской войны, собравшей на свой жертвенный алтарь кровь многих и многих граждан России.

Поиск по сайту: