Начало разделений

Мы говорили о том, что «митрополит всея Руси» был для русских представителем византийского универсализма. Мы видели также, что митрополит Кирилл (1242–1281 гг.) — ставленник князя Галицкого, — занимая кафедру митрополита Киевского, большую часть времени проводил на подвластном татарам северо–востоке, тем самым предвосхищая тенденции церковной политики следующего века. Его преемник, грек Максим (1283–1305 гг.), окончательно перенес свою резиденцию во Владимирское княжество. Причины этой политики, с самого начала несомненно поддерживавшейся Константинополем, мы обсудим ниже. Но некоторые из них можно выявить на основе тех фактов, о которых уже шла речь: дружественные в целом отношения Византии и Золотой Орды, усиленные торговыми интересами Генуи; угроза со стороны тевтонских рыцарей, а вскоре и Польши, которая с запада угрожала самому существованию «византийского содружества» и православной веры; относительная ненадежность князей «Малой Руси», искушаемых союзом с западом, и литовских князей, все еще язычников, но также подчас склоняющихся к западному христианству. При этих обстоятельствах Монгольская империя, пусть и давившая тяжелым бременем на русский народ (но не на церковь и ее греческих предстоятелей!), казалась более надежной структурой для сохранения византийского наследия.

Однако перенесение митрополичьей кафедры из традиционного Киева и политика союза с северовосточными князьями, татарскими данниками, вызвала сепаратистские тенденции на юго–западе. Эти тенденции, направленные на создание отдельных митрополий в Галиче и Литве, были вызваны не противодействием византийскому православию, а стремлением к самостоятельности тех областей, которые как бы отошли на второй план в церковных делах митрополии и правители которых чувствовали себя обделенными в результате перемещения центра на север. Разве мог митрополит ставить в юго–западных областях епископов и действительно править ими, если помехой служили не только огромные расстояния, но и ревниво оберегаемые политические границы? Разве православная паства Галицко–Волынского княжества и Литвы не становилась беззащитной жертвой западного прозелитизма? Нет сомнения, что для Константинопольского патриархата именно эти аргументы говорили в пользу выделения западных митрополий.

Юрий Галицкий (1301–1308 гг.), внук Даниила, стремился вернуть своему княжеству, разоренному татарами и натиском Польши и Литвы, положение буферного государства между востоком и западом. Есть основания считать, что он, как и дед, принял королевский титул (rex Russiae).[202] Обычно подобный акт предполагал дипломатические сношения с папством, ибо оно было легальным источником королевских привилегий, а значит — разрыв с традиционной принадлежностью Галича к византийской ойкумене. Прямых сведений о том, что Юрий Галицкий всерьез намеревался изменить религиозную ориентацию, у нас нет, но пригрозить этим Византии он мог, требуя довольно скромной уступки — создания независимой митрополии; Юрий как бы повторял дипломатический сценарий, разыгранный в XIII веке болгарами и сербами, получившими от Византии признание независимости их церквей. В любом случае, греческие источники подтверждают, что епископу Галицкому был дарован статус митрополита с подчинением ему епископов Владимиро–Волынского, Холмского, Пермышльского, Луцкого и Туровского. Это произошло при императоре Андронике II, в начале второго правления патриарха Афанасия (1303–1309 гг.).[203] Примечательно, что об этом событии не упоминается ни в русских летописях, ни в недавно опубликованной переписке императора Андроника II и патриарха Афанасия.[204] Однако известно, что Афанасий выдвинул программу церковной реформы, основанную на укреплении власти патриархата, так что создание нескольких новых митрополий, непосредственно зависящих от Константинополя,[205] могло отражать его взгляд на Русь в целом. Итак, митрополит Галицкий, предположительно Нифонт, был назначен в 1303–1305 гг.[206] Но в отношении Галиции взгляды Афанасия быстро изменились. С помощью поистине виртуозной дипломатии, которой владели и последующие византийские патриархи XIV века, Афанасий вскоре восстановил единство русской митрополии.

В 1305 году во Владимире умер митрополит–грек Максим; там же он был и похоронен. По–видимому, о назначении преемника из греков речи не было, что подтверждает выдвинутую выше гипотезу о неписаном соглашении относительно чередования греческих и русских кандидатов. Положение осложнялось существованием на Руси двух великих княжеств. В результате патриарх Афанасий и византийские власти имели дело с двумя кандидатами (о Нифонте, первоначально назначенном на Галицкую кафедру, в связи с событиями 1305–1308 года не упоминается; он либо умер, либо вынужден был отказаться от сана). Галицкий «король» Юрий I выдвинул своим кандидатом монастырского игумена и иконописца Петра, который должен был заменить Нифонта в качестве митрополита Галицкого. Владимирский же князь Михаил Тверской послал в Константинополь другого претендента, Геронтия, с тем чтобы тот поставлен был митрополитом «всея Руси».

Прошло три года, прежде чем решен был этот церковный спор. Столь долгое промедление нельзя объяснить лишь длительностью путешествия в Константинополь: совершенно очевидно, что нажим заинтересованных сторон и обсуждение условий заставляли патриархат долго колебаться. Наконец, в мае–июне 1308 года патриарх Афанасий и его синод утвердили галицкого кандидата Петра митрополитом «Киевским и всея Руси».[207] Этот удивительный дипломатический компромисс, временно положивший конец галицкому сепаратизму, но вместе с тем давший галицкому кандидату власть над всей русской церковью, ясно показывает, что с византийской точки зрения единство митрополии было важнее жалоб «Малой Руси» на церковную заброшенность. Петр приехал во Владимир в 1309 году, посетив по дороге Киев и, возможно, Галич и Волынь. Со временем он выбрал в качестве постоянной резиденции скромную тогда Москву и стал, как мы увидим, одним из первых поборников ее возвышения. Между 1325 и 1347 годами в источниках упоминаются еще два «митрополита Галицких» — Гавриил и Феодор; оба, усилиями преемника Петра, митрополита–грека Феогноста, были со временем либо лишены кафедры, либо понижены до ранга простых епископов.[208] Недолгое возобновление Галицкой митрополии было, несомненно, следствием усилий князей Болеслава–Юрия и Любарта, но ни одному из них не удалось создать прочной государственной власти, которая могла бы подкрепить их притязания. Составитель византийской «Нотиции», смущенный этими событиями, отметил, что «митрополит Галиикий много раз получал эту честь, но властью русского митрополита был вновь сводим до положения епископа».[209]

Источники указывают на существование в течение того же периода Литовской митрополии, возникшей, несомненно, благодаря растущей мощи Гедимина. Она была учреждена императором Андроником II и патриархом Иоанном Гликисом (1315–1319 гг.).[210] Поставленный на эту кафедру митрополит Феофил был в Константинополе на заседаниях синода в 1317, 1327 и 1329 гг.[211] Его резиденция находилась в старой литовской столице Новгородке (Новогрудек, Новогрудок). Ему подчинялись епископы Полоцкий и, возможно, Туровский.[212] Впрочем, в 1330 году Феофил умер, и митрополит феогност добился того, что ему не назначили преемника.[213]

Эти первые попытки нарушить единство митрополии, обусловленные политическими разногласиями Восточной Европы, не изменили общих установок византийской церковной администрации по отношению к Руси. Константинополь проявлял определенную гибкость, но при этом власть и решающая роль патриархата оставались прежними. Ниже мы увидим, что власти этой предстояли гораздо более серьезные потрясения, вызванные не только борьбой разных политических сил на Руси, но и внутренним кризисом в Византии.

Примечания:

225, I, с. 75.

31,.V 438.

См.: Г. Г. Литаврин, А. П. Каждан, «Экономические и политические отношения Древней Руси и Византии» (147, с. 71). Общий обзор советских работ о роли Византии в истории России см. 104, с. 45–46.

Ср. 127, с. 20–35.

Полный перечень иностранных браков потомков Ярослава см.: В. С. Иконников, «Опыт русской историографии», II, 1, с. 143; см. также 91, с. 143–178, и 185, с. 317–348.

См. прекрасное описание политического строя Руси, точки зрения более развитой Византии, в 130, с. 223–232.

Подобие можно найти в монгольском государстве XIII и XIV веков, которое было разделено на отдельные области, управляемые родичами Чингисхана.

См. 130, с. 39–40, 223–224.

При Мануиле Комнине, новые епископы — в их числе митрополит Киевский — обязаны были присягать императору (см.: А. Павлов, «Синодальный акт Константинопольского патриарха Михаила Анхиала 1171–го года о приводе архиереев к присяге», 251, II, 1895, с. 388–393). Со временем их от этого освободили, но роль императора в назначении русских митрополитов хорошо прослеживается по документам вплоть до XV века.

В. И. Ламанский, «Видные деятели западно–славянской образованности», Славянский сборник, I, СПб.. 1875, с. 21.

Канон 4, 149, I, с. 122.

Канон 5, 149, I, с. 124–125.

149, I, с. 280–281.

23, Новелла 123, 3, с. 597.

23, I I, с. 283, 285.

По этому поводу существует огромная литература; в качестве новейших итоговых исследований, которые, однако, не разрешают вопроса окончательно, можно указать 119 и 144.

23. II. с. 45.

Ср. В. И. Бенешевич, Синтагма XIV. Титулорум, СПб., 1906, с. 68. Об употреблении слова в смысле «население провинции», а не «нация», см. Sozomen, Hist. VII, 6, — 140, 67, col. 1436 ВС. По этому вопросу см.: епископ Петр, «Проблемы, связанные с автокефалией», Вестник Русского Западноевропейского патриаршего экзархата, № 97–100, Париж, 1978, с. 78.

См., например, 51, с. 247 в сравнении со с. 255. Как видно из писем императора Иоанна Кантакузина митрополиту Феогносту 1347 года, в XIV веке официальное титулование русского митрополита полностью совпадало с титулованием митрополитов самой империи, а «Русь» практически отождествлялась с имперской «провинцией» (102, 1, с. 261). В более поздних документах титул исчезает: он мог быть дан в качестве личной привилегии одному митрополиту Феогносту. Но продолжал употребляться более короткий титул (52, с. 599).

Greg., Historia., 36, 21–23, Bonn, III, 512–513.

О многом говорит употребление чисто технического термина «епархия» («провинция»): с канонической точки зрения, митрополит мог возглавлять только «провинцию». Этот текст должен был оправдать несоответствие между значением слова «провинция» (небольшая административная единица Римской империи) и русской действительностью 1389 года.

ср. с титулом «католикос», традиционно употреблявшимся для именования первосвятителей христианских народов за пределами империи (например, католикос Грузии). Впервые этот титул, по–видимому, был употреблен в IV веке митрополитом Селевкии–Ктесифона (ср. 90, стлб. 686–689).

Терминология, употребляемая в этом постановлении синода, тесно связана с терминологией 34 канона святых апостолов. Особенно обращает внимание термин «глава», относящийся к митрополиту русского «народа»

(«этноса»).

02, II, с. 116–117; ср. также Приложение 10.

Ср. 144, с. 164–170.

Обычно «автокефальный архиепископ» не имел зависящих от него епископов и сам непосредственно зависел от патриарха (см. ниже, прим. 36).

Ср. 52, с. 597–601.

О существовании этого явления в конце XIV века см. 149, V, с. 509.

См., особенно, 51, с. 246–253.

Ср. 210, IV, I, с. 107–109, 337.

246, с. 348–349.

В 1451 голу митрополит Иона доверил своему наместнику церковное управление этими тремя городами, которые «издревле принадлежали митрополиту» (236, VI, стлб. 571).

Многочисленные ссылки на официальные документы и летописи цитируются в 210, V, 2, с. 89–92.

Ср.: М. И. Горчаков, «О земельных владениях всероссийских митрополитов, патриархов и святейшего синода», СПб., 1871.

Обещание Евфимия II, архиепископа Новгородского (193, N» 370; также «Устав» поставления епископов (1423 год) в 236, VI, стлб. 439.

«История Византии», XXVIII, 34–35; XXXVI, 30–31; изд. Бонн, III, с. 198–199, 516. Русские летописи (246, с. 369) сообщают о поездке в Константинополь в 1347 году посольства великого князя Московского Симеона Гордого и митрополита Феогноста.

246, с. 448.

102, И, с. 359–361.

171, с. 120–122.

Православная Церковь строго следует раннехристианскому обычаю, требующему участия нескольких епископов (по–крайней мере, двух или трех) в епископской хиротонии (I апостольское правило, 149, II, 1).

Наиболее полное исследование вопроса см.: И. Соколов, «Избрание архиереев в Византии», 251, XXII, 2, 1915–1916, с. 193–255.

В рукописи XIV века Vaticanus graecus 840 (28, с. 388) содержится 13 греческих актов поставлений этого периода (148, с. 52–56; об этих текстах см. также: В. Василевский, «Записи о поставлений русских епископов при митрополите Феогносте», 253, № 255, II, февр. 1888 г., с. 445–463).

236, стлб. 437–464.

148, с. 52 и 236, стлб. 438–439.

Эту процедуру мы находим в византийском гражданском и церковном законодательстве, с некоторыми вариациями относительно состава епископской коллегии, избирающей трех кандидатов. Юстиниан допускал участие в коллегии мирских правителей города; эта практика встречается и в Новгороде (см. ниже; 23, Новелла 123, с. 594).

«Устав», 236, стлб, 453–454.

См., в частности, 20, с. 289–295 и 10, с. 67–68.

Ср.: Н. Никитский, «Очерк внутренней истории церкви в Великом Новгороде», СПб., 1879; также 239, с. 318–329 и 210, V, 2, с. 106–116.

148, с. 56.

218, с. 342–343: выражение «Богом назнаменана» означает избрание Василия по жребию.

218, с. 343–344, 358. Византийские источники утверждают, что инициатива в этом деле исходила от митрополита Феогноста. 102, I, с. 348.

Впрочем, в XIV веке, как будто, многие византийские церковные чиновники получали это отличие и другие награды патриархата, не имея епископского звания.

Вальсамон, комментарий к 28 канону Халкидонского собора (149, II, с. 284); ср. 239, с. 251 и 68, с. 529–533. Синод состоял из митрополитов, находящихся в Константинополе. Митрополит Русский тоже принимал участие в заседаниях, когда находился в столице. Ср. также анализ формальной процедуры избрания в: 26. с. 472–482 и 24, с. 11–36, 117–89.

3–е правило II Никейского собора: «Недействительно любое избрание епископа, священника или диакона гражданскими властями». См.: 149, с. 564.

Ср. случай перемещения при патриархе Исидоре (1348 г.) митрополита из Палайопатра в Монембасию. Впрочем, мнение императора не упоминается в случае аналогичных перемещений в 1343 и 1345 гг. (102, I, с. 233–235, 242–243). В 1380 году синод патриарха Нила формально признал право императора утверждать итоги выборов и перемешать митрополитов; но некоторые самочинные решения императоров оспаривались церковью. Ср. 85. с. 5–20.

102, I, с. 338, 352.

102, II. с. 17.

См. многочисленные ссылки в: 14, с. 436–437.

190, III, с. 700–703; 102, I. с. 261–263, 263–265, 265–266; ср. Приложение 1.

102. I, с. 267–271.

102, I. с. 426.

102, I, с. 578–580.

102, II, с. 116–129.

Д. Оболенский в своей важной статье привлек внимание к этому тексту, который в боннском издании Григоры приведен в искаженном виде (Gregoras, Hist. byz. 36. 22–23, HI, с. 512–513). Правильный текст был ранее опубликован в 139, с. 68. См. 129.

Интересное исследование Д. Оболенского о назначении киевских митрополитов в XI и XII веках (129, с. 45–75) показывает, что митрополитами «могли быть» русские, выдвинутые русскими князьями. Но нет твердых оснований утверждать, что они ими были, за исключением Илариона и Климента (назначение которого было отменено), и регулярное чередование на кафедре греков и русских фактами не подтверждается.

102, I, с. 337–338.

Ср. 129, с. 30–31.

203, с. 113.

В Notitia episcopatum Андроника II митрополит Галиикий появляется 81 по порядку среди других митрополитов (а митрополит Русский, т. е. «Киева и всея Руси», в этом списке понижен с 60 на 71 место); см. 52, с. 599; 51, с. 255, 260–261; ср. 62, I, 4, № 1592, с. 374–375. Митрополит Галипкий отсутствует в списке наместников при синодальном акте 1347 года (102, I, с. 269).

174.

Одна из Notitia показывает особую склонность Андроника II к учреждению новых митрополий (51, с. 261). Андроник был главным сторонником политики патриарха (ср. 174, с. 13–28). Однако факты не подтверждают утверждение Соколова, что Андроник стремился усилить контроль императора над церковными назначениями и передать прерогативы церкви государству (239, с. 206–215). Тщательное изучение вопроса об установлении Галинкой митрополии см. 221 и 242, также 201, II, 1, с. 96–97; 203, с. 269–271; 2, с. 88–89.

Имя Нифонта как первого митрополита Галицкого упоминается в послании польского короля Казимира, написанном в 1370 году (102. I, 577).

О дате см. 201, II, 1, с. 105. Поскольку послание короля Казимира называет Петра преемником Нифонта Галицкого (см. Приложение 4), Гельцер предположил, что было двое кандидатов по имени Петр (51, с. 257). С другой стороны. А. С. Павлов выдвинул гипотезу, что Петр первоначально был назначен митрополитом Галицким (1305–1308 гг.), а после отказа от кандидатуры Терентия поставлен митрополитом Киевским (221, с. 221). Кажется более естественным предположить, что появление Петра в списке Казимира связано с его выдвижением на кафедру Юрием I: Петр мог даже действовать в Галиче в качестве нареченного митрополита, прежде чем отправиться в Константинополь (как то было с Кириллом, см. гл. 2).

Лупкий епископ присутствовал при погребении митрополита Петра в Москве в 1326 году, следовательно он подчинялся митрополиту Киевскому, а не Галицкому (246, с. 358). Если в 1326 году в Галиче не было митрополита, то в апреле 1331 года таковой — с титулом «гипертимос» — появляется среди присутствовавших в синоде в Константинополе (102, 1, с. 164). Можно предположить, что это был Гавриил, упомянутый в письме Казимира как преемник Петра, и что он добивался в Константинополе сохранения своего титула, потому что митрополит Феогност активно утверждал свою власть в Галиче и Волыни, посвятив в мае 1328 года епископа Галицкого Федора (148, с. 52), в декабре 1331 — епископа Лупкого (148, с. 53). В 1332 он посетил также Константинополь и Сарай, добиваясь, возможно, упразднения Галицкой митрополии (217, с. 206). Однако вторжение поляков в Галич и Волынь после смерти Юрия I (1336–1337) могло оживить тенденцию к независимости от митрополита, живущего в Москве. Феогност поставил «епископом» Галицким Федора, который в 1330–1335 годах правил в качестве его наместника, но некоторое время (между 1341 и 1344 годами), как будто, имел титул митрополита, поскольку он упомянут в качестве митрополита в послании Казимира. Постановление Иоанна Кантакузина, упраздняющее Галицкую митрополию, свидетельствует, что она была вновь восстановлена «вопреки канонам» в период гражданской войны (1341–1347 гг.) между ним и Анной Савойской (190, III, с. 700), в правление патриарха Иоанна Калеки (102, I, с. 262). Ср. 242, с. 75–89; 221, с. 223–229; 177, с. 365.

51, с. 261.

51, с. 266.

102, I, с. 72, 143, 147.

Ср. 102, I, с. 425. Туров традиционно принадлежал «Малой Руси» и, соответственно, Галицкой митрополии. Но он был захвачен Гедимином.

В Vatic, gr. 840 сохранился подлинный перечень личного имущества Феофила, составленный канцелярией митрополита Феогноста (ср. 228, с. 48–70). Поскольку нового «епископа» Литвы не назначили, кафедра его считалась вакантной (51, с. 261). Вновь она была замешена в 1355 году.

Поиск по сайту: